Читать книгу ПисиМистическая комедия. Писец – маленькая лисичка - Сергей Алексеевич Решетников - Страница 3

В своем повествовании хочется немного пофилософствовать на тему: почему люди становятся теми, кто они есть сейчас. Почему? Вопрос непростой.

Когда-то в юности, столкнувшись с реалиями жизни, мне захотелось написать роман. В нем я хотел исследовать причины, по которым человеческая личность приобретает черты своего характера, становясь хорошим или не очень членом нашего общества. А сюжет я видел тогда таким.

На два необитаемых острова высадили две разные группы малышей. В каждой с одним взрослым человеком, который должен был обеспечить их примитивное существование до момента взросления. При этом одна группа была бы составлена из детей уголовников и убийц, вторая – из детей самых чистых и светлых партийных работников – коммунистов. Какими бы выросли эти люди? Какие черты характера были бы у них преобладающими: доброта, широта и щедрость души или злобность, трусость и жадность? Размышляя над этим, я пришел к выводу, что в каждой группе должны сформироваться люди, обладающие разными, положительными и отрицательными чертами. И вот почему.

На моем начинающемся жизненном пути мне попадались люди, принадлежавшие к разным социальным группам и слоям нашего социалистического общества. Разногласия, возникающие в мальчишеской среде, я решал просто и даже примитивно. Дружил с одними и бил морды другим пацанам, выходцам из семей состоятельных и вельможных папаш. Дружил и дрался с уличными пацанами, такими же, как и я. Тогда все споры могли решаться дракой. Утруждать себя словесным убеждением оппонентов и разъяснениями правоты было не принято. Кто сильнее, тот и прав. А причиной драк, как правило, были проявления черт отрицательного характера у процессуального соперника, если говорить сегодняшним языком юриста. Правда, при этом я слабых не обижал и не унижал. Им было порой достаточно одного подзатыльника. Со старшими и сильными парнями приходилось драться отчаянно и бесстрашно. За это и уважали.

Дома, в детстве, я воспитывался в атмосфере любви, которая внешне почти никак не проявлялась. «Ути-пути», – такого не было. А, наверное, воспитывало меня доброе отношение друг к другу членов моей семьи: мамы и папы, бабушек и дедушек, тетушек и дядей, взрослых друзей нашего семейства. Улица же закаляла характер. В первую очередь своей жестокостью околоуголовной пацанской среды послевоенного времени, постепенно переходящего в атмосферу ярких побед социализма.

Тогда же я столкнулся с эдаким проявлением двуличности.

– Сереженька, мой хороший, – ворковала мама Бути (это кличка Сереги Павловского), моего одноклассника, встречая меня в прихожей своей трехкомнатной квартиры, когда я приходил звать друга на улицу.

– Сыночек, ты там тепленькие пирожки, которые я напекла, Сережке Решетникову на улице не давай, кушай сам, – кричала она из кухни, не видя меня, пришедшего уже в другой раз за Бутей, стоящего в ожидании в коридоре.

«Как же так можно относиться к человеку, ко мне?» – горько щемило в моем сердце.

Но на улице кто-то кричал: «Сорок восемь, половинку просим!» И Бутя непринужденно отламывал кусок вожделенного пирожка. Удачливый победитель делился своей добычей с другими мальчишками. Все дружно смеялись. Было весело, и обида проходила сама собой.

Потом мы всей толпой ходили ко мне домой смотреть телик, подаренный нам бабушкой Верой Решетниковой, мамой моего отца. Телевизоры тогда были далеко не в каждой семье. У нас был аппарат с линзой перед экраном для увеличения изображения. Она заполнялась водой. Каждый из нас развлекался, засовывая фигушку между экраном и линзой. От этого фигура из трех пальцев становилась сказочно большой и забавной. Тот телевизор, ленинградского производства, назывался КВН-49. Он был разработан инженерами Кенигсоном, Варшавским и Николаевским. Отсюда и его название.

Потом моя мама нас чем-то угощала, и мы бежали опять на улицу, чтобы играть в футбол, лазить по крышам и подвалам.

Роман я так и не написал. Да и сейчас вряд ли бы его осилил. Слишком сложная тема. Однако, своим юношеским выводам находил подтверждение в молодой жизни.

Работая после института в Управлении комплектации оборудованием дирекции строящихся предприятий Усть-Илимского ЛПК, я столкнулся с твердостью слова руководителя. Дело было так. Начальник управления Валентин Сергеевич Зверев, принимая на работу, назвал мой оклад в сто двадцать рублей. А оказалось, что вакансия была только на сто пятнадцать рублей. Я слышал, как с третьего этажа нашего административного здания доносился шум. Кричали друг на друга заместитель генерального директора Валентин Васильевич Якушев и мой новый начальник Валентин Сергеевич. Зверев требовал безусловного исполнения своего обещания по размеру должностного оклада для молодого специалиста. Но управление по труду и заработной плате без его ведома урезало ставку, и Якушев приказывал подчиниться этому факту. В результате напора Валентина Сергеевича заместитель генерального директора сдался. Зверев спустился к нам на второй этаж раскрасневшимся и возбужденным.

– Сергей, работай. Все будет так, как я тебе обещал! – сказал он мне, немного успокоившись.

Я работал. Коллектив был хорошим. Меня любили, наверное, за сообразительность, работоспособность и юморной нрав. Когда внезапно в Иркутске в 1976 году скончался мой папа, все инженеры искренне сочувствовали моему горю. Они собрали мне воистину космическую сумму денег (по тем временам, конечно) – более ста рублей! Валентин Сергеевич оформил мне служебную командировку. Надо было попутно решать какие-то вопросы в Иркутской областной «Медтехнике». И я поехал провожать отца в последний путь.

– Денег с избытком, – говорил мне кто-то, – приоденься, купи себе костюм.

Но как такое может быть? Мне же собрали эти средства для отца, и я отдал их все до копеечки моей бабушке, пережившей своего сына. Нам было тяжело, скорбное чувство утраты щемило сердце. Но с этим уже ничего сделать было нельзя.

Потом, по возвращении в Усть-Илимск, ко мне подошел интеллигентного вида заместитель начальника управления, назову его Юрием Шкуркиным, чтобы поручить какое-то дело, к которому я не имел ни малейшего отношения. Этот человек не нравился мне с самой первой встречи. Вроде в пиджаке с галстуком, рубаха наглажена, улыбка на лице. Но какой-то он не наш, недоброжелательный, что ли. Я вежливо отказался от его поручения. Что же потом пришлось услышать в ответ?

– Сережа, мы тебе собрали много денег на поездку в Иркутск на похороны твоего папы…, – он не успел договорить, увидев мой взгляд и стушевавшись, пошел прочь.

«Ах, ты, падла, – кричали мои глаза. – Разве можно таким спекулировать? – я сейчас тресну тебе промеж глаз!»

Больше он ко мне не подходил. В его ведении была комплектация технологическим оборудованием ЛПК, а у меня медицинским оборудованием – город. Может, поэтому наши пути больше не пересекались.

Кем вы думаете у него вырос сын? Если не подонком, то уж точно неприличным, зависимым и подлым человеком. Я это точно знаю. Гордиться таким парнем его семье и родителям не приходилось. Что тут скажешь? Яблоко от яблони…

Потом, в бытность первым секретарем Усть-Илимского горкома ВЛКСМ, мне в горисполкоме предложили улучшить жилищные условия. Предполагалось переехать из двухкомнатной квартиры, которую я получил, проработав год в дирекции строящихся предприятий Усть-Илимского ЛПК, в трехкомнатную в новостройке 4-го микрорайона на улице Мечтателей.

– Ты принимаешь в домашних условиях разных иностранных представителей, приезжающих в наш город. По крайней мере, у тебя должна быть для этого небольшая отдельная комната. А так у тебя ваша с женой комната и подрастающей дочери Ольги.

– Мне вроде бы и так хватало.

– Но при этом могли улучшить свои жилищные условия четыре семьи из твоих работников. А так им ждать и ждать…

Я согласился. Спустя некоторое время на меня настучали. Мол, молодой человек зажрался, отхватил себе четырехкомнатную хату, жирует, гад.

Вызывает меня на ковер первый секретарь горкома КПСС Н. И. Мальцев – главный начальник города.

– Что, Сергей, проработал чуть более двух лет и уже начал злоупотреблять служебным положением? – лицо его было багровым от гнева, в глазах сверкали молнии.

– Я для себя ничего и ни у кого не просил, Николай Иванович, – спокойно ответил я Мальцеву. – А мое согласие на переезд в трехкомнатную квартиру было обусловлено немедленным улучшением жилищных условий четырех семей работников горкома комсомола. Больше мне сказать вам нечего.

Николай Иванович облегченно выдохнул. Вопрос был полностью исчерпан. Он, улыбаясь, пожал мне руку.

«Ну, блин, сегодня стукачам, наверное, не поздоровится», – подумалось мне. И я пошел к себе в кабинет.

О своей жизни в иркутском и усть-илимском периоде я писал в двух первых томах «Иркутской саги». А почему я привел этот пример? Да потому, что в тот период было нельзя начальствующим лицам злоупотреблять служебным положением! Стукачи были и будут всегда. Под стукачами я имею в виду клеветников. А к лицам, говорящим правду в глаза, я отношусь с глубоким уважением.

Приведу другой пример. Однажды один высокий городской руководитель позволил себе на своих дачных шести сотках возвести хоромы. Сейчас такие хоромы можно было бы назвать жалкой лачугой, но тогда… Написали на него анонимную жалобу в Иркутский обком КПСС. Была назначена выездная комиссия для проверки фактов, изложенных в обращении.

– Все пропало. И карьера, и репутация могут пойти под откос. Что делать, подскажи, дорогой друг, – обратился тот к одному из членов бюро горкома партии.

– Сожги свою дачу к чертям собачьим, – отмахнулся от назойливого скулежа его партайгеноссе.

Ночью дача сгорела дотла. Предмет проверки исчез.

А сейчас. В наш капиталистический период образовалась каста неприкасаемых людей во власти. Во многом именно об этом и была написана данная книга. Приведу цитату из нее: «Вот только и здесь надо было сохранять разумный баланс между аппетитами чиновничьего братства и интересами государства в части его заботы о простых гражданах.

Не получилось, однако. Олигархи и чиновники стали пожирать государственный бюджет, как колорадские жуки картофельную ботву».

Примерно такими непотопляемыми персонажами книги явились президент Республики Тартарарамии Аркадий Аркадьевич Утин, маршал Свинцов, генерал-майор полиции Черпаков Юрий Юрьевич по кличке Черпак, прокурор Прокофьев по кличке Тракторист, председатель суда Бубенчиков по кличке Бубен или Мудозвон, полковник Иванов, полковник Беглецов, поп Вадим Варфоломеевич Иорданский и некоторые другие лица.

Теперь попробую проанализировать судьбы полюбившихся мне и моим читателям героев книги из 1 части 4 тома. В первой части описывались события областного эшелона власти, однако коррупция процветает и на более высоком уровне. И вот об этом хотелось порассуждать во второй части тома 4.

Итак, Соленый – Костя Харитонов – правильный пацан. Он из уголовного мира, но его нельзя не полюбить. Парень с тонкой душевной организацией, музыкант и поэт. У него было трудное детство. Потом его без вины посадили на нары на период следствия. В камере он замочил зэка – козла, принесшего много зла, сотрудничая с силовиками. Костя страдал от несчастной любви к Сосульке – Соне, которая после безвременной кончины Соленого смогла изменить свою судьбу. Она бросила занятие «древней профессией» и стала ангелом для забытых властью и людьми стариков, работая в «Центре для обездоленных и одиноких сердец».

Федор Демидов тоже правильный пацан. Он пошел на дело ради благополучия своих престарелых родителей. Его трудное детство, становление мужского характера не могут не вызвать сочувствия и сопереживания.

Валерий Михайлович предстал перед нами правильным и одновременно жестким руководителем. Но ему были не чужды лиричность и сострадание. Трогательная сцена с его внебрачной дочерью не может оставить нас равнодушными. Наташа росла без отца, зная, кто он на самом деле. Она делала все возможное, чтобы познакомиться со своим папой. Но Валерий был неприступным, крутым «авторитетом». Повзрослев и став настоящей красоткой, она решила пойти на крайние меры, чтобы привлечь внимание Валерия Михайловича к себе, как к очаровательной женщине.

Глафира Викуловна Деньгина – очаровательный финансовый магнат. Она своими действиями, совместно с нашими пацанами, лишала вороватых чиновников дополнительных халявных денег. Проводя свои махинации, она способствовала использованию финансовых средств, заработанных в России, для их использования в любимом ею отечестве.

Посетители «Центра для обездоленных и одиноких сердец» вызывают чувство сострадания и обиды на государство, бросившее их на произвол судьбы. А глядя на Кувалду (Леня Силин) и людей, организовавших бесплатное питание для бесприютных, обездоленных людей, просыпается чувство гордости за современных предпринимателей.

Иван Сусанин – очаровательный путешественник по временам и эпохам, завораживает своим стремлением к правде и справедливости.

Какая среда, такие и люди. А может быть и нет. Очень много факторов в совокупности влияют на формирование человеческой личности. Это генетика, отношения в семье малыша и подростка, атмосфера в школе, карма, рок и окружающая социальная среда. В волчьей стае не может родиться ягненок. Трудно ожидать чего-то хорошего от мальчишки, воспитывавшегося в воровской среде. Но, однозначно можно сказать, что любого человека может спасти вера в Бога. Настоящая, осознанная, непритворная. Я знаю в подтверждение тому немало примеров из опыта собственной жизни.

Читатель сам может поискать ответ на этот философский вопрос. И в помощь ему персонажи книги. Они необычны, и каждый из них интересен по-своему, своей неповторимостью и самобытностью. Они идут по своему жизненному пути, преодолевая волны и штормы бытия в своей социальной среде обитания. А эти среды у всех разные. У кого-то они «понедельники», а у кого-то безмятежные «воскресенья». Кому какой «день недели» выпал в этой жизни.

sergey_reshetnikov54@mail.ru