Читать книгу Королева голод (сборник) - Сергей Антонов - Страница 6

– Открывай, бабуля! – Сергей Тимохин тряхнул металлическим ящиком с инструментами. – Сантехник, я. Еще двадцать квартир обойти надо, а я здесь топчусь!

На сухоньком личике, высунувшемся из приоткрытой двери, явственно читалось недоверие.

– У меня с водопроводом все в порядке…

– А с канализацией? – Серега бесцеремонно отодвинул бабку плечом. – Профилактика, старая ты моя вешалка, это…

Он, вошел квартиру, небрежно поставил свой ящик на полированную полку трюмо, достал молоток и принялся постукивать по трубам. Старушка семенила из комнаты в комнату вслед за бойким сантехником. Профилактический осмотр закончился кухней. Тимохин вынул из нагрудного кармана и положил на стол ученическую тетрадь.

– Баста, бабуля! Оставляй автограф и я испаряюсь.

Старушка наклонилась над тетрадью и в замешательстве посмотрела на сантехника.

– Где ж расписываться, милок? Тут у тебя только чистые листы…

– А там, где душенька пожелает! – Серега ударил с такой силой, что металлический наконечник молотка до упора погрузился в череп старушки. – Мне, собственно, без разницы!

Бабка уронила голову на тетрадь, измазав ее зловещим месивом мозга и осколков кости. Тимохин положил орудие убийства в раковину и, насвистывая веселый мотивчик, принялся методично обыскивать навесные шкафчики. Если у старушки и имелись сбережения, то храниться они могли только здесь. Деньги никогда не были главной целью Сергея. Он прилично зарабатывал, а то, что попадалось под руку в квартирах жертв, принимал, как своеобразное пособие.

Аккуратно сложенные купюры были спрятаны в банке из-под кофе. Убийца небрежно сунул их в карман джинсов, вытер мокрый молоток о скатерть. Перед тем, как выйти на лестничную площадку, остановился перед зеркалом и остался вполне доволен собственным отражением. Сергею улыбался молодой человек в голубом комбинезоне, с открытым лицом и задорным взглядом. Весь его облик свидетельствовал, о том, что вполне доволен жизнью и своим местом в ней. С убийцей, которого журналистская братия окрестила Молотобойцем, у Сереги было столько общего, сколько может быть у космонавта и балерины.

Борзописцы стремились перещеголять друг друга в живописании кровавых деталей похождений убийцы и создали в воображении обывателей образ классического маньяка, с мордой, годной для иллюстрации теории Ламброзо.

Из многочисленных статеек Тимохин узнавал о ходе расследования собственных преступлений и дивился своему везению. У ментяр не было ничего, за исключением множества отпечатков пальцев с мест убийств, которые не значились ни в одной картотеке.

Сергей от души веселился, вспоминая о том, сколько надежд возлагали сыщики на одну, заляпанную куриным жиром газетенку. Последователи Ната Пинкертона утверждали, что поимка Молотобойца – вопрос нескольких дней.

Поначалу Тимохин и сам полагал, что допустил непростительный промах, перекусив копченой курицей, найденной в холодильнике одной из жертв. Жирные руки он вытер газетой, которую опера торжественно занесли в реестр важных вещественных доказательств. С тех пор прошло больше двух месяцев, и все вынуждены были признать: скорлупа орешка по имени Молотобоец оказалась гораздо крепче, чем думалось на первый взгляд.

Красавчик с белозубой улыбкой, продолжал спокойно переодеваться в специально арендованном на окраине города и стоявшем особняком кирпичном гараже, а в подъезды многоэтажек входил, то врач, то сотрудник службы соцзащиты, то электрик.

Милицейские аналитики корпели над составлением психологического портрета убийцы, бились в тщетных поисках мотива, побуждающего его орудовать молотком, старательно изучали биографии пациентов психиатрических лечебниц. Но результат оставался нулевым. Единственным, кто знал о мотиве, был сам Сергей. Голоса в его голове начали звучать еще в детстве. Едва их, услышав, мальчик спешил уединиться в укромном месте и подолгу говорил с невидимыми собеседниками. Позже, на втором курсе юрфака Тимохину подвернулась под руку занятная книжица по психиатрии, из которой он узнал, что несколько голосов – возможный признак расслоения личности. Решив справиться с проблемой самостоятельно, Сергей рассортировал обитателей своего мозга по группам и ценой ряда умственных поединков добился того, что его собственное «я» заняло место между двумя оставшимся в голове квартирантами.

Наиболее назойливым из них был тот, кого впоследствии назвали Молотобойцем. Иногда он полностью заглушал мысли биологического хозяина мозга и Сергей начинал чувствовать себя сказочным богатырем, под ногами которого дрожит земля. Третий житель мозга Тимохина был сентиментальным слюнтяем, недостойным даже того, чтобы иметь имя.

Сергею было гораздо приятнее иметь дело с бесшабашным детиной, но и здесь имелись свои минусы. С течением времени, все чаще давал знать о себе эффект Святогора-богатыря. Поступь Сергея становилась настолько тяжелой, что ноги начинали вязнуть в земле и проламывать асфальт. Единственным и уже испытанным способом борьбы с этой напастью было убийство, поглощавшее лишнюю энергию и делавшее Тимохина на время самим собой.

Постепенно частота необходимости нажатия клавиши «делит» нарастала. Сергей понимал, что не за горами то время, когда Молотобоец-Хайд окончательно вытеснит как безымянного размазню, так и усредненного Тимохина-Джекила. Это означало поимку и… Для себя Сергей давно решил, что не станет дожидаться момента, когда бетонный пол тюремной камеры перестанет выдерживать его вес. Когда пробьет этот час, он просто покончит разом со всеми тремя ипостасями.

Тимохин прошел рядом со старичком, который нажимал кнопку дверного звонка одной из квартир.

– Молодой человек, можно вас на секундочку?

– Пожалуйста, – обернулся Сергей. – Какие проблемы?

– Вы ведь из ЖЭКа?

– Ну да. Сантехник.

– Просто чудненько! – дед вцепился своей щуплой ручонкой в рукав сорочки Тимохина. – Вторую неделю вас дожидаемся. Я уже телефон оборвал.

Дверь квартиры распахнулась, и Молотобоец сразу понял, что его верному молотку предстоит сверхурочная работа. Стоявшая на пороге женщина не далее, как вчера приходила в контору Сергея и теперь, мягко говоря, удивлялась тому, что молодой нотариус, помимо составления доверенностей и завещаний увлекается ремонтом сливных бачков и водопроводных кранов.

– Нюрочка! – радостно урчал старик, увлекая Тимохина вслед за собой. – На ловца и зверь бежит. Вот он наш неуловимый сантехник!

– Сантехник? – женщина растерянно смотрела, как Сергей открывает металлические застежки своего ящика. – Сантехник?!

– А чему ты удивляешься?

Этот вопрос стал последним в долгой жизни старикашки. Удар молотка отбросил его к стене, моментально усеявшейся багровыми звездочками крови. Сергей схватил истошно вопившую Нюрочку за волосы.

– Не ори! Будем завещание подписывать?

На этот раз у Молотобойца не было козыря в виде привычного эффекта внезапности, и, он выбежал из подъезда с испачканным в крови лицом. Женщина с младенцем на руках испуганно шарахнулась в сторону, а Сергей бросился за угол дома и только на ближайшем пустыре смог немного привести себя в порядок. Спешка привела к катастрофе. Тимохин успел побывать в своем гараже, но по возвращении домой попал в руки целой ораве молодцев в камуфляже и масках.

Оперативность милиции объяснялась просто: перед тем как умереть, Нюрочка успела рассказать сбежавшимся соседям о нотариусе-сантехнике.

Кровавый путь Молотобойца закончился в кабинете с зарешеченным окном и Тимохин, наконец, получил возможность познакомиться с тем, кого бесчисленное количество раз видел на фотографиях.

– Завтра, урод! – следователь по особо важным делам Марк Уфимцев не утруждал себя вежливостью и тактичностью. – Завтра, урод, будут готовы результаты дактилоскопической экспертизы, и ты начнешь давать пресс-конференции. Много пресс-конференций.

На распухшем от побоев лице Сергей не отражалось ни желания сотрудничать со следствием, ни иных эмоций.

– А пока соберись со своими погаными мыслями, – следователь нажал скрытую под столом кнопку и, в кабинет вошли двое конвоиров.

Стальная дверь с грохотом захлопнулась. Тимохин обвел унылым взглядом серые стены. Спартанская меблировка камеры начиналась и заканчивалась деревянным топчаном. Сергей уселся на жесткое ложе, мысленно рыдая от сознания собственного бессилия. Шансов на самоубийство не было уже потому, что руки арестанта, ввиду его исключительной опасности для окружающих, были скованы за спиной. Молотобоец благополучно убрался восвояси, оставив Тимохина наедине с ворохом проблем.

– От него следовало ожидать такой подлости…

Сергей узнал голос третьего, самого бесполезного из своих «я».

– Спасибо за сочувствие, придурок.

– Не такой уж я и придурок, – обиженно заявил тихоня. Просто вы двое никогда не считали меня достойным своего барского внимания!

– А ты его заслуживаешь?

– Завтра сможешь убедиться в том, что в моем лице ты обрел лучшего в своей долбаной жизни адвоката.

– Ха! Я как-никак юрист и прекрасно понимаю, что суду хватит улик на вынесение мне десяти смертных приговоров.

– Я тоже юрист. Суда не будет!

– С какой-такой радости?

– А разве Роберт Стивенсон утверждал, что превращение доктора Джекила в мистера Хайда окончательно и необратимо?

Всю ночь два юриста обсуждали стратегию и тактику дальнейшего поведения, а под утро Сергей Тимохин отдал свои тело и мозг в полное распоряжения того, кого всегда считал тряпкой и нытиком.

…Марк Уфимцев готов был отрубить собственные руки, подписавшие Тимохину пропуск на выход из изолятора временного содержания, а заодно и язык, посмевший произнести извинения несправедливо обвиненному в жестоких убийствах нотариусу.

Доказательная база обвинения развалилась, как карточный домик, после вынесения вердикта дактилоскопической экспертизы. Папиллярные линии Молотобойца не имели ни малейшего намека на сходство с отпечатками пальцев Тимохина.

Молодая мамаша, встретившая Сергея у подъезда, на очной ставке заявила, что впервые его видит, а сам Тимохин упорно настаивал на полной своей невиновности.

– Не смею вас больше задерживать, – следователь протянул Сергею пропуск. – И еще раз извиняюсь за то, что невольно доставил вам столько неприятностей.

– Никаких претензий, Марк Анатольевич. Любой мог стать жертвой предсмертного бреда несчастной женщины. Надеюсь, что эта ошибка никак не отразится на вашей карьере.

– Не волнуйтесь, – в нагрудном кармане форменного кителя Уфимцева уже лежало заявление об увольнении из прокуратуры. – В случае чего подамся в нотариусы.

Тимохин вышел на залитую солнцем улицу, с наслаждением вдохнул запахи листвы и выхлопных газов. Стояла невыносимая жара. Сергей решил отметить свое освобождение купанием в ближайшем озере и двинулся по пешеходному переходу к автобусной остановке на противоположной стороне улицы. Все было просто великолепно, если бы не подозрительная податливость асфальта под ногами. Тимохин очень надеялся на то, что дорожное покрытие просто-напросто не выдерживало натиска солнечных лучей. Ступив на тротуар, он оглянулся и увидел цепочку собственных следов. Едва различимые вмятины на асфальте по мере удаления от здания ИВС становились все глубже. С тихим хрустом треснула бетонная плита тротуара. Тимохин понял, что купание придется отложить на неопределенный срок. В данный момент гораздо важнее было наведаться к неприметному гаражу на окраине города.