Читать книгу Нежная революция и эволюция словацкого самосознания. От Нитры до площади Гвездослава - Сергей Арлов - Страница 6

Национальный вопрос стал камнем преткновения на пути к единству в Чехословакии сразу же после её создания в ноябре 1918 года. В Конституции государства не были отражены положения, касающиеся полной автономии Словакии, что вызвало недовольство части общества. В главном законе страны от 29 февраля 1920 г. говорилось о правомочиях, за которые боролись словаки, но должна была получить Подкарпатская Русь, в то время как Чехия и Словакия образовывали неделимую республику:

«(3) Подкарпатская Русь имеет собственный сейм, который избирает председательство.

(4) Сейм Подкарпатской Руси правомочен принимать законы, касающиеся вопросов языка, образования, религии, местного самоуправления и других вопросов, которые вверяются ему законами Чехословацкой Республики.

(5) Подкарпатская Русь будет представлена в Национальном собрании Чехословацкой Республики разумным числом депутатов в соответствии с чехословацкими избирательными правилами».62

Уже в это время заметно, что идеи чехословакизма приходились по душе далеко не всем политикам, хотя в Декларации словацкого народа от 30 октября 1918 года провозглашалось: «Представители всех словацких политических партий, собравшиеся 30 октября 1918 г. в Турчианском Св. Мартине и организованные в Национальный совет словацкой ветви объединенного чехословацкого народа, настаивают на принципе самоопределения наций, принятом всем миром. Национальный совет заявляет, что от имени чешско-словацкого народа, проживающего в пределах Венгрии, только он имеет право говорить и действовать».

Идеи единой нации были отражены и в следующих словах:

«Национальный совет чешско-словацкого народа, проживающего в Венгрии, удостоверяет:

1. Словацкий народ – это часть единого чешско-словацкого народа как с точки зрения языка, так культурно и исторически. Во всех культурных сражениях, в которых участвовал чешский народ, принимала участие и словацкая ветвь.

2. Для этой ветви чешско-словацкого народа мы также требуем неограниченного права на самоопределение на основе полной независимости. На основе этого принципа мы выражаем свое согласие с недавно принятой международно-правовой позицией, сформулированной президентом Уилсоном 18 октября 1918 года и признанной министром иностранных дел Австро-Венгрии 27 октября 1918 года.

3. Мы призываем к немедленному заключению мира на основе универсальных христианских принципов с тем, чтобы мир был таким, чтобы через международные правовые гарантии исключить дальнейшую войну и вооружения.

Мы убеждены, что наша трудолюбивая и талантливая словацкая нация, которая, несмотря на неслыханные угнетения, достигла такого уровня национальной культуры, не будет исключена из союза наций и лишена возможности развиваться и вносить вклад в общий прогресс человечества».63

В качестве противовеса сторонникам чехословакизма выступали националисты Глинковой словацкой народной партии – политического объединения, отколовшегося в июле 1913 года от Словацкой национальной партии, которая, в свою очередь, использовала в качестве программы Меморандум народа словацкого 1861 года.64

Раскол в рядах словацких патриотов хорошо прослеживается в отношениях SĽS и SNS. Первые, опираясь на поддержку земледельцев и приверженцев католицизма, выступали за полную автономию Словакии и независимость словацкой нации, то есть против искусственного «сращивания» чехов и словаков в один народ. Глинковцы, названные так по имени председателя, католического священника Андрея Глинки, были самой мощной политической силой уже 1923 году, однако оставались в оппозиции до 1927 года, когда наконец присоединились к правящей коалиции.65

Словацкая национальная партия была инициатором создания Словацкого национального совета и отделения объединённого чехословацкого государства от Венгрии. Основной политической целью SNS было создание словацких местных государственных органов. В 1920 году председатель партии Эмил Стодола разработал программу «О самоуправлении Словакии», представленную президенту Чехословакии Эдварду Бенешу, с которой не согласились националисты, возглавляемые А. Мигалом – они требовали более широкой автономии на основе Питтсбургского соглашения. В результате Стодола ушёл в отставку, на его место в 1925 был избран Юрай Яношка младший.66

SNS хоть и была националистической, но оставалась достаточно умеренной в своих действиях партией до объединения с Глинковой словацкой народной партией в 1932 году. 16 октября был опубликован Зволенский манифест, который ясно даёт понять – в словацкой политической сфере царили античехословацкие настроения задолго до Бархатной революции:

«Мы хотим быть нацией не только освобожденной, но и свободной. Мы испокон веков были словацким народом и хотим оставаться таковыми и в будущем. Мы заявляем, что не признаем «чехословацкую» нацию; «чехословацкой» нации нет. Доказательство тому – наше разное прошлое, речь и менталитет. Таким образом, как нация с нашими собственными традициями, с нашей собственной душой, как нация особенная, независимая и суверенная, мы требуем:

1. Передать управление нашими делами в руки словацкой нации;

2. Сдержать и выполнить все обещания и обязательства, данные нашему народу в самые трудные моменты мировой войны;

3. Включить Питтсбургское соглашение в Конституцию Чешско-Словацкой Республики. Автономия Словакии – это вопрос жизни не только словацкого народа, но и всей республики.

4. Признать и соблюдать конституционный закон о языке от 29 февраля 1920 года. Словацкий язык в Словакии должен использоваться в обязательном порядке.

5. Чтобы в Словакии во всех учреждениях, судах и школах – от университетов до детских садов – использовался и велось преподавание только на словацком языке.

6. Назначать словаков на руководящие должности в государственных учреждениях и школах, уважая, однако, права меньшинств, закрепленные в конституции.

7. Если из соображений экономии окажется необходимым увольнение должностных лиц и служащих из любой ветви государственного аппарата, мы требуем, чтобы это не применялось по отношению к словакам.

8. Прекратить преследовать государственных служащих, сознательных словаков, за политические убеждения.

9. Создать отделы по словацким делам в центральных ведомствах в Праге и наполнить их государственными служащими – словаками.

10. Создать для Словакии совет по образованию».67

Помимо прочего, в Манифесте значились требования по уменьшению налогов и сборов, льготному кредитованию фермеров, проведению земельной реформы, созданию репарационного фонда, следовании христианскому характеру внутренней и внешней политики государства. Националисты подчеркивали, что сожалеют о невыполнении положений Питтсбургского соглашения, Сен-Жерменской мирной конференции и даже конституции Чехословакии в области обеспечения автономии Подкарпатской Руси.

Описанные тенденции свидетельствовали о радикализации взглядов политической элиты Словакии, достигшей своего апогея к 1938 году.

Развал Первой Чехословацкой Республики начался с подписания гитлеровской Германией, Великобританией, Францией и Италией Мюнхенского соглашения68, согласно которому Судетская область должна была отойти немцам, так как являлась территорией постоянного проживания их диаспоры.

К тому моменту HSĽS была сильнейшей партией Словакии – на выборах в Национальное собрание 1935 года, создав коалицию с другими националистами, она получила 564 273 голосов – 428 970 были отданы словаками. В Чехии, Моравии и Подкарпатской Руси эта политическая организация не пользовалось популярностью, поэтому Автономный блок (HSĽS, SNS, Автономный земледельческий союз и Польская партия в Чехословакии) получил всего 22 мандата в Сенате при 6,86% от общего числа голосов, хотя в Словакии данный показатель достиг 29,9%69.

HSĽS, разделённая в то время на два крыла: радикальное (Войтех Тука, Фердинанд Дурчански и Александр Мах) и умеренное (Йозеф Тисо, Йозеф Сивак и Мартин Сокол), выступила с инициативой провозглашения автономии Словакии. Несмотря на то, что оба представленных течения поддерживали эту идею, они по-разному смотрели на способы достижения главной цели – обретению независимого словацкого государства.

6 октября 1938 года в Жилине сторонники радикальных перемен заявили об автономии, зачитывая «Манифест словацкого народа»:

«Мюнхенское соглашение четырех держав существенно изменило государственные и политические отношения в Центральной Европе. Мы, словаки, как независимая словацкая нация, веками проживающая на территории Словакии, осуществляем свое право на самоопределение и поэтому ссылаемся на международную гарантию неделимости своего словацкого национального единства и нами обжитой земли. Мы хотим свободно определять нашу дальнейшую жизнь в полном соответствии с нашей собственной волей, включая государственное устройство в дружеском сосуществовании со всеми окружающими народами, и тем самым способствовать созданию отношений в Центральной Европе в христианском духе.

Мы будем держаться на стороне народов, борющихся с марксистско-еврейской идеологией подрывной деятельности и насилия.

Мы за мирное решение спорных проблем в духе Мюнхенского соглашения.

Мы решительно протестуем против того, что границы Словакии определялись без нас, без полноправных представителей словацкого народа. Мы требуем международной защиты словацкого меньшинства за рубежом.

Мы требуем быстрой демобилизации.

В духе права на самоопределение мы требуем немедленного перехода исполнительной и государственной власти в Словакии к словакам. Победа права на самоопределение означает для словацкого народа победный конец нашей многолетней борьбы.

Да здравствует свобода словацкого народа!

Да здравствует словацкое правительство в Словакии!

Заявление

I. Мы подписали предложение Глинковой словацкой народной партии об издании конституционного закона об автономии Словакии, представленного в палате депутатов в 1938 году и опубликованного 5 июня 1938 года. Мы гарантируем, что всеми силами будем стремиться к тому, чтобы это предложение было конституционно принято Национальным собранием не позднее 28 октября 1938 года. Конституционное принятие этого предложения окончательно определит государственный статус Словакии.

II. Государственная и исполнительная власть в Словакии должна быть немедленно передана правительству Словакии, поэтому мы требуем немедленно поручить заместителю председателя Глинковой словацкой народной партии д-р. Йозефу Тисо в качестве назначенного председателя по согласованию с подписавшимися политическими партиями сформировать первое словацкое правительство, состоящее из премьер-министра и четырёх министров, и предложить его для назначения.

Подписавшие принимают предложение закона о децентрализации государственной и исполнительной власти, прилагаемое к этому заявлению. Это предложение должно быть принято и реализовано в кратчайшие сроки, чтобы даже до выполнения первого пункта этого заявления государственная и исполнительная власть не только фактически, но и юридически перешла в руки словаков».70

В соответствии с законопроектом, Национальное собрание Чехословацкой Республики должно было изменить государственный статус Словакии, учитывая её национальные, политические, культурные, экономические и социальные интересы, передать все государственные предприятия Словакии во власть словацкого правительства, состоящего из премьер-министра и четырёх членов-министров. В Словакии возникали собственные ведомства: Министерство внутренних дел, здравоохранения, физического воспитания и юстиции, Министерство почты, телеграфа и железных дорог, Министерство общественных работ, торговли, промышленности и земледелия, Министерство образования и национального просвещения, Министерство финансов и социального обеспечения.

7 октября 1938 года чехословацкое правительство приняло предложение, Йозеф Тисо стал председателем правительства автономной Словацкой земли. 19 ноября национальное собрание подтвердило словацкую автономию через конституционный закон, Чехословакия стала Чешско-Словацкой Республикой.71

Эти события говорят не только о победе национализма в Словакии в 1938 году – они в целом подтверждают основную теорию, вокруг которой строится исследование: словаки ощущали себя единым народом с чехами лишь на протяжении короткого периода истории, в момент подготовки к созданию Первой Чехословацкой Республики. Всё остальное время словацкие представители боролись как минимум за автономию, как максимум – за полную независимость от чехов. Градация зависела от того, насколько сильны в определённый момент времени были националистические настроения в словацком обществе.

Античешская кампания вышла на пик к моменту выборов в Сейм Словацкой земли, назначенных на 18. 12. 1938, причём объявлено об этом было 26. 11. 1938. Подача нормальных кандидатских списков стала невозможной для кого-либо, кроме HSĽS. В итоге выборы прошли в виде референдума, на котором задавался единственный вопрос: «Хотите ли вы новую, свободную Словакию?». Из 63 мест в Сейма HSĽS – Strana Slovenskej Národnej Jednoty получила 47.72

Утверждение результатов вполне можно считать началом развала Чешско-Словацкой Республики. Йозеф Тисо, стоявший во главе словацкого правительства, взял курс на расширение автономного статуса, однако считал, что пока что Словакия не готова стать самостоятельным государством. Одновременно с оказанием поддержки откровенно сепаратистским инициативам политик пытался сохранить отношения с чехами, которые открыто критиковали словацких националистов за попытку «построить страну на чешские деньги».

Радикалы не принимали аргументы Тисо, который утверждал, что Словакия еще недостаточно развита экономически для окончательного отделения. Лидеры экстремистского крыла Александер Мах и Федринанд Дюрчански воодушевились возвращением из Плзеня издателя венских газет «Словацкая корреспонденция» и «Словак» Войтеха Туки – в 1929 году его арестовали чехословацкие власти и приговорили к 15 годам лишения свободы. Именно Тука сыграл главную роль в развале Первой Чехословакии – на курорте Пьештьянске купеле, в нарушение условий собственной амнистии, он начал принимать сочувствующих политиков и даже встречался с Йозефом Тисо, который стремился помешать Туке вернуться в активную политику.73

В Вене Тука установил контакты с немцами, в том числе, встретился с представителем Рейха Э. Вёрманном, который объяснил, что для Германии автономный статус Словакии считается наиболее подходящим.74 Это было связано, прежде всего, с тем, что Адольф Гитлер планировал присоединить к Рейху Чехию и Моравию, однако по условиям Мюнхенского соглашения должен был гарантировать Чешско-Словацкой Республике целостность. В случае, если Словакия объявляла независимость от Чехии, Гитлер мог не соблюдать условия, предписанные документом.

Несмотря на то, что внешняя политика республики оставалась в ведении центрального правительства, члены HSĽS нарушали законы, самостоятельно совершая поездки к представителям немецкого командования. 12 февраля Гитлер принял Туку в Берлине, где словак фактически присягнул на верность главе нацистской Германии, сказав: «Мой народ ожидает от вас освобождения».75

Ещё сильнее Прага начала волноваться после публикации программного заявления кабинета министров Тисо от 21 февраля 1939 года, в котором ни разу не была упомянута Чехословакия. Более того, говорилось, что Сейм строит «свое новое государство, свое словацкое государство», лишь «во вторую очередь руководствовалась интересами общего государства». Большинство политиков в парламенте, как считали тисовцы, «объединяли усилия для упадка словацкой нации как этнического единства и словацкого как независимого языка», поэтому новый подход должен был направлен на «укрепление нации в первую очередь».76

«Хотя наше словацкое государство является преемником старого чешско-словацкого государства, оно как бы выросло из него, но это новая страна не только из-за изменившегося статуса двух наций в рамках государственного устройства, но и из-за пересмотренного понимания роли государства в целом»,77 – заявлял Тисо.

Чешские политики, понимая, что дело идёт к распаду страны, согласились с необходимостью замены словацкого кабинета министров путем военного вмешательства даже ценой риска наступления Германии. Опасения подтвердились после 27 февраля. Словацкая делегация с разрешения центрального правительства поехала на Лейпцигскую ярмарку, где Фердинанд Дюрчански неофициально встретился с Германом Гёрингом, обещавшим экономическую помощь Словакии только в случае объявления ей независимости.

Несмотря на случившееся, 6 марта словацкое правительство всё же настояло на «построении словацкого государства эволюционным путём»78 – это означало отказ политиков в объявлении отделения от Чехии на данном этапе развития страны.

9—10 марта произошло военно-полицейское вмешательство центрального правительства в ситуацию: войска заняли стратегические точки, лидеры HSĽS были задержаны, а президент снял Й. Тисо с должности премьер-министра. Это привело лишь к усилению античешских настроений – немцы принялись давить на новоназначенного главу словацкого правительства Карола Сидора и подталкивать его к немедленному объявлению независимости.79 Гитлер требовал принять решение как можно скорее, если словаки хотят жить независимой жизнью – об этом Тисо сообщил депутатам Сейма утром 14 марта. Спустя несколько часов политики проголосовали за распад Чешско-Словацкой Республики.80 Тисо добился легализации процесса провозглашения независимости.

Таким образом, на протяжении более чем двух десятилетий, с 1918 по 1939 годы, мы наблюдаем укрепление власти и влияния в Словакии политических деятелей, настроенных против союза с Чехией. Рассмотренные документы свидетельствуют о поддержке последователей националистических течений в словацком обществе 20-х – 30-х годов XX века, но зачастую политики-радикалы лишь использовали популистские лозунги для достижения личных целей. Одной из причин такого стечения обстоятельств стало несоблюдение положений Питтсбургского соглашения центральными властями Чехословакии, которое повлияло на усиление позиций противников «чехословакизма».

Подобная обстановка перекликается с событиями 1990—1992 годов и «бархатным разводом», когда в интервью словацкому радио давал президент ЧСФР Вацлав Гавел. По его словам, чехов, которые бы считали словаков «странными, второсортными или подозрительными» из-за их желания реализовать национальную идентичность, очень мало, однако «у чехов национальное чувство и традиция чешской государственности как-то сливаются с чувством принадлежности к Чехословакии и ее государственности», в то время как «в Словакии всё федеральное воспринимается как что-то навязанное, слегка враждебное».81