Читать книгу Дорога их жизни – 2. 1946—1952 гг - Сергей Азарян - Страница 3

* * *

Прекрасная осенняя погода 1945 года. В селе Фиф (ныне Заглик) земли Гардмана Армянского нагорья мероприятие. С войны вернулся внук деда Беглара, и сын Арсена Арсеняна-Мигран. Сельчане непрерывно шли к дому Арсенянов, чтобы преподнести свои уважении к своему герою земляку Миграну и конечно может получить новости некоторые о своих близких, которые не вернулись с войны, а другие просто увидеть его…

* * *

(Информация к размышлению). СНК Советского Союза 11-го июля 1929 года принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключённых». По этому документу, содержание всех осуждённых на срок три года и больше передавалось в ОГПУ, а с 25-го апреля 1930 года приказом ОГПУ №130/63во исполнение постановления СНК СССР «Положение об исправительно-трудовых лагерях”от 27-го апреля 1930 года был создан Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ.

С 1-го октября 1930 года Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ преобразовано в Главное Управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ (ГУЛаг). С 10-го апрел 1934 года был создан Народный комиссариат внутренних дел СССР, в состав которого вошли пять главных управлений. Одним из них было ГУЛаг- Главное управление лагерей.

* * *

(Время 10 часов 23 минута 27-го сентября 1945 года).

Гардман. Село Заглик. Во дворе дома Мигран со свим другом Артемом играли в нарды, а недалеко от них Дед Беглар со своими сыновьями Григором и Арсеном тихо беседовали.

– Арсен, – обратился к старшему сыну дед Беглар, – думаю, пора нашего Миграна поженить.

– Отец, если Вы говорите, значит…

– Артем, хороший парень, и хороший сын своего отца Авета, – прервал сына Дед, – как Вы думаете, – если с ними породнятся?

Братья посмотрели друг на друга и не поняли, куда клонит их отец. Понимая, что

сыновья в раздумьях, дед продолжил:

– Старшая дочь Авета очень подходящая невеста для нашего Миграна, – с серьезным

твердым голосом сказал он, – так что в субботу необходимо собираться к ним.

* * *

(Время 9 часов 49 минут 10-го октября 1946 года).

Москва. Площадь Дзержинского. В кабинете начальника главного управления контрразведки генерал полковник Борис Иванович Сафонов проводил совещание с сотрудниками. Тема совещания была программа действия управления послевоенный период.

– Сегодня наше управление получило особое задание по внедрению наших агентов в разные структуры правоохранительных органов и, ГУЛаг-а, чтобы выявить диверсантов, предателей и разного вида криминальных элементов, – сказал Сафонов, – поэтому мы должны координировать наши усилия по этим вопросам.

Совещание продлилось около часа и там тронулись разные вопросы, предложения. После совещания, когда сотрудники ушли, в кабинете остались Сафонов с генералом майором Владимиром КонстантиновичемТихомировым. Сафонов вызвал адъютанта и попросил чая. После ухода адъютанта, он начал;

– Перед нами поставлена серьезная задача, Владимир Константинович, выявлять скрытых врагов, которые внедрены в тех структурах, которые были в отчетах. Дело в том, что правительство разрабатывает программу освоения Сибири и Дальнего Востока.

– Понятно Борис Иванович, – сказал Тихомиров, – и понятно, что наши «Союзники» любыми путями будут заинтересованы приобрести большие куски Сибирского торта, т.е. газа, нефти, золота, и других полезных ископаемых материалов.

– Хорошо сказал, Сибирский торт, Владимир Константинович, – посмеялся Сафонов.

* * *

(Время 12 часов 56 минут 10-го октября 1946 года)

Мари-Турек. Алевтина во дворе возле колодца постирала, когда вошел почтальон Иван Кузнецов. Алевтина на мгновение оставила стирку и обратилась к почтальону;

– Привет Ваня, что-то случилось?

– Да Алиса, Сергей дома? – сказал Иван и из сумки вытаскивал письма, и поискав

нужное письмо, продолжил, – ему письмо из какого-то кавказского города.

– Наверно от нашего брата, – крикнула она и так быстро подошла к Ивану и забрала письмо, что почтальон испугался.

Пока Алевтина читала письмо, Иван пришел в себя и спросил;

– Какой брат, Алиса?

– Письмо от Миро, – сказала она и продолжала читать.

В этот момент из дома вышла бабушка и увидев их, спросила;

– Что случилось, Алиса?

– Бабушка, письмо от Миро, – сказала Алевтина, – он нас приглашает на свадьбу.

Алевтина задумалась; «Интересно, кого выбрал наш армянский брат».

* * *

(Информация к размышлению, продолжение истории). В 1934 году Внутренней охране НКВД были переподчинены Конвойные войска СССР. С 27-го октября 1934

года в ГУЛаг перешли все исправительно-трудовые учреждения Наркомата юстиции

РСФСР.

С 4 января 1936 года был сформирован Инженерно-строительный отдел НКВД, с

15-го января 1936 года – Управление особого строительства, с 3-го марта 1936 года.

В дальнейшем это управление ещё дважды переименовывалось и в феврале 1941 года получило закрепившееся название Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР. После окончания Великой Отечественной войны, в связи с реорганизацией наркоматов в министерства.

* * *

(Время 9 часов 9 минута 29-го марта 1947 года).

Гардман. Заглик. Последняя суббота марта месяца этого года. Семья Арсенянов приготавливаются к торжеству. В этот день была назначена свадьба Миграна Арсеняна и Сона Аветяна. Вся деревня гуляла и поздравляла новобрачных и даже из Йошкар-Олы прибыл Сергей Стариков с сестрой Алевтиной.

После свадьбы, когда Стариков с сестрой должны были возвращаться, в узком семейном кругу, за столом собрались дед Беглар, Арсен, Григорий, Мигран. Они долго

молчали и тихо обедали, дед поднял парчу (типа бокала с серебра) вина и сказал:

– Мои родные, мы провожаем моего внука Сергея, да-да, – твердо сказал дед, а Миро переводил Старикову слова, – он мой внук и пусть он знает, что он родной брат Миграна и Мартироса. За тебя Сережа и пусть сопутствует тебя удача в жизни.

* * *

(Информация к размышлению, продолжение истории). Уже к началу 1930-х годов труд заключённых в Советском Союзе рассматривался как экономический ресурс.

Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 года предписывало ОГПУ:

«…расширить существующие и организовать новые исправительно-трудовые лагеря (на территории Ухты и других отдаленных районов) в целях колонизации этих районов и эксплуатации их природных богатств путём применения труда лишённых свободы».

Ещё более чётко отношение властей к заключённым как к экономическому ресурсу выразил Сталин, в 1938 году выступивший на заседании Президиума Верховного Совета СССР и заявивший по поводу существовавшей тогда практики досрочного освобождения заключённых следующее:

«Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо. Нельзя ли дело повернуть по-другому, чтобы люди эти оставались на работе – награды давать, ордена, может быть? А то мы их освободим, вернутся они к себе, снюхаются опять с уголовниками и пойдут по старой дорожке. В лагере атмосфера другая, там трудно

испортиться. Я говорю о нашем решении: если по этому решению досрочно

освобождать, эти люди опять по старой дорожке пойдут. Может быть, так сказать: досрочно их сделать свободными от наказания с тем, чтобы они оставались на строительстве как вольнонаёмные?».

Заключёнными ГУЛага с 1930 года велось строительство ряда промышленных и

транспортных объектов. Труд заключённых использовался также в сельском хозяйстве,

в добывающих отраслях и на лесозаготовках. По данным некоторых историков на ГУЛаг в среднем приходилось 3% валового национального продукта.

* * *

(Время 14 часов 23 минута 30-го августа 1947 года).

Москва. Площадь Дзержинского. Была ясная солнечная погода в столице. Генерал майор Тихомиров в своем кабинете проводил совещание с сотрудниками управления организованного преступления. Зазвонил телефон, он поднял трубку и услышал голос генерала полковника Сафонова;

– Владимир Константинович, заходите ко мне, получена срочная радиограмма из Швейцарии.

– Сейчас буду, – сказал Тихомиров, положил трубку и обратился к сотрудникам, – пока это все, продолжим сегодня в 18.00.

* * *

(Информация к размышлению, продолжение истории). В сравнении с гражданским сектором, труд заключённых был неэффективным, а продуктивность-ничтожной. В частности, руководитель ГУЛага Наседки 13 мая 1941 года писал, что «выработка на одного рабочего в ГУЛаге на строительно-монтажных работах 23 рубля в день, а в гражданском секторе на строительно-монтажных работах 44 рубля». Труд заключённых приносил ничтожный и зачастую очень ненужный ресурс.

Лаврентий П. Берия 9 апреля 1939 г. обратился с письмом к В. М. Молотову, в котором просил увеличить нормы снабжения, заключённых продовольствием и одеждой для повышения производительности их труда;

Существующая в ГУЛаге НКВД СССР норма питания в 2000 калорий рассчитана на сидящего в тюрьме и не работающего человека. Практически и эта заниженная норма снабжающими организациями отпускается только на 65—70 процентов. В связи с этим значительный процент лагерной рабочей силы попадает в категории слабосильных и

бесполезных на производстве людей. На 1-ое марта 1939 года слабосильных в лагерях и

колониях было 200 000 человек, и поэтому в целом рабочая сила используется не выше 60—65 процентов. После войны заместитель министра внутренних дел Чернышев писал в специальной записке, что ГУЛаг просто необходимо переводить на систему,

аналогичную гражданской экономике. Но несмотря на введение новых стимулов,

детальную проработку тарифных сеток и норм выработки, самоокупаемость ГУЛага не могла быть достигнута; производительность труда заключённых была ниже, чем у вольнонаёмных работников, а стоимость содержания системы лагерей и колоний возрастала. В марте 1946 года Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний года вошло в состав МВД СССР.

* * *

(Время 14 часов 23 минута 30-го августа 1947 года).

Москва. Площадь Дзержинского. Когда Тихомиров зашел к Сафонову, тот по

телефону разговаривал с кем-то на немецком языке. После разговора, положив трубку,

он обратился к Тихомирову:

– Владимир Константинович, присаживайтесь, у нас будет долгий разговор.

Пока Тихомиров устраивался возле стола, Сафонов вызвал адъютанта и просил чая. После ухода адъютанта, Сафонов начал;

– Вы поняли я с кем разговаривал, Владимир Константинович.

– Я слышал последние слова, когда Вы попрощались сказав «Вы не волнуйтесь профессор, до свидание» и наверно этот профессор, Шнайдер, – сказал Тихомиров.

– Вы правы, Владимир Константинович, – сказал Сафонов.

Дверь кабинета открылся, вошел адъютант с двумя стаканами чая и сахарницей на подносе, поставил на столе и вышел. После ухода адъютанта Сафонов продолжил;

– Значит, так. Не знаю, как могла эта информация выйти на режу, думаю узнаем…

– Какая информация? – заволновался Тихомиров.

– В пансионате, где отдыхает дочь Шнайдера, какая-то женщина передала письмо ей, сказав, что от отца. Но когда она открыла письмо, там был на немецком языке какой-то текст, фотография жены Шнайдера с дочкой, – сказал Сафонов.

– Ии…

– Дело в том, что профессор, почти каждый день разговаривает с дочкой и зачем ей написать письмо, – сказал Сафонов, взял стакан с чаем выпил пару капель и продолжил, – сегодня она ему передает информацию об этой письме.

– Понятно, Борис Иванович, а женщину нашли?

– Ищут, но не думаю, что найдем, – сказал Сафонов, затем немного подумав, выпил пару каплей горячего чая, продолжил, – текст с письмом завтра будет у нас.

– Хорошо, Борис Иванович, -сказал Тихомиров, – но Вы по телефону мне сказали, что есть информация из Швейцарии. А от кого?

– Да, Владимир Константинович, – сказал Сафонов, из ящика стола вынув бумажную

папку, передал Тихомирову, затем продолжил, – ознакомитесь и давайте подумаем, с чего начать.

Открыв папку, Тихомиров прочитал;

«Юстас Деду! Как сообщил агент R-17, по свивту 28-го августа 1946 года получена заявка Аргентинского национального банка оплату за ГСМ в сумме четыре миллиона пятьсот тысяча швейцарских франков из в/с №236120130109 Берн банка. Сегодня в 11 часов по Берну сумма была отправлена».

Заканчивая читать, Тихомиров, сказал;

– Если я не ошибаюсь, этот счет нам….

– Да, Владимир Константинович, из этого счета были сделаны разные операции по заявкам наших ребят Миро, Старика и Юстаса, – сказал Сафонов.

* * *

(Информация к размышлению, продолжение). Постановлением Совета Министров СССР от 21 февраля 1948 года «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдалённые местности Советского Союза» для лиц- «шпионов, диверсантов, и участников других антисоветских организаций и групп» в системе ГУЛага создавались особые лагеря (Степлаг, Минлаг, Дуубровлаг, Степлаг, Озерлаг и Берлаг). Заключённые в них должны были носить номера на одежде.

* * *

(Время 12 часов 43 минута 16-го октября 1948 года).

Село Заглик Гардманского Нагорья. Автомобиль «Вилис» остановился у сельсовета, из него вышли трое гражданских и зашли к председателю. В кабинете они показали свои документы, а один из кармана вынул постановление и передал председателю.

Григор Арсенян прочитал;

«Протокол Военного трибунала ЗС-7603н №23/73 от ‹‹16›› октября 1948 года.

Слушали…

Военный трибунал постановил; За пособничество с немецкими оккупантами во время Великой отечественной войны 1941—1945гг отправить