Читать книгу Дорога их жизни – 2. 1946—1952 гг - Сергей Азарян - Страница 4

как опасного государственного преступника для отбытии наказания в особый лагерь Минлаг в системе ГУЛага.

Председатель военного трибунала, подполковник (подпись, печать0 В. С. Носов».

После, Арсенян посмотрел на них, бросил постановление на стол и сказал;

– А если он преступник, а кто победил в той войне.

– Это не Вам решать, председатель, срочно вызывайте его к себе у нас нет времени.

* * *

(Информация к размышлению, продолжение). Георгий Прокопьевич Добрынин (родился в 1907 году в Саратове в семье рабочего).В 1928 году Добрынин поступил на службу в войска ОГПУ в Казани. С 15-го мая 1943 года по 2-ое сентября 1947 года

работал первым заместителем начальника Главного управления ИТЛ НКВД – МВД

СССР. С мая по 2 августа 1945 года Георгий Добрынин находился в командировке в Германии, где работал начальником опер сектора НКВД земли Мекленбург-Западная

Померания, а 2-го сентября 1947 года был назначен на должность начальника Главного управления ИТЛ МВД СССР.

* * *

(Время 15 часов 39 минута 18-го октября 1948 года).

Москва. Площадь Дзержинского. В своем кабинете генерал полковник Сафонов проводил совещание с руководящим составом контрразведки ГБ СССР. На совещании присутствовал также первый заместитель начальника Главного управления ИТЛ НКВД – МВД СССРГеоргий Добрынин и начальник ГУЛага Иван Долгих. В совещании единогласно утвердили дату начала выполнения операции с кодовым названием

«Сибирь-48С». После Сафонов обратился к Добрынину;

– Георгий Прокопьевич, по завершении совещания, генерал майор Тихомиров Вам передаст данные наших трех сотрудников, которые через неделю будут в одном из спец лагере ГУЛага, и с Иваном Ильичом, должны по возможности решать проблемы, которые возникнут перед нашими сотрудниками в ходе выполнения особого задания государственной важности.

– Понятно, Борис Иванович, – сказал Добрынин.

* * *

(Информация к размышлению). Титул «вор в законе», как и всё в новой Советской России, стал покупаться, одновременно обесцениваясь и превращаясь в обозначение представителя своего рода уголовного олигархия. А ведь ещё недавно он означал совсем другое-принадлежность к высшей касте блатного сообщества, к той категории людей, для которых понятие воровской чести стоило дороже жизни.

Саратов считался одной из столиц «правильных» уголовников – уркаганов, как они себя называли. Век «воров в законе»чаще всего был недолгим. Если они не погибали от ножа (по старым понятиям) или от пули киллера (по новым замашкам), то их сводили в могилу почётная тюремная болезнь – туберкулёз или ставшее модным пристрастие к «тяжёлым»наркотикам. Долгожители всегда были наперечёт и приковывали к себе пристальное внимание борцов с преступностью в сочетании с подчёркнутым уважением молодой уголовной поросли.

Где-то в глубине милицейских спец картотек сохранились сведения о некоем полумифическом воре из Саратова по фамилии или по прозвищу Кац, якобы он прочно обосновался по ту сторону океана, то ли в Лос-Анджелесе, то ли в Сан-Франциско, с честью представляя столицу Поволжья в рядах русской мафии в Америке.

Но был и более реальный персонаж. Прозвищ у этого выдающегося человека было несколько, иногда его называли Мордак – сокращённо от фамилии Мордаков. Но чаще

всего уважительно величали по отчеству: Василий Васильевич, подчёркивая положение

аксакала, старшего в воровской семье. О его жизни известно очень многое, но всё с

чьих-то слов, канонической биографии, понятное дело, никто не писал. Поэтому,

возможно, легенды затмили реальность. Родился Вася в Саратове в далёком 1921 году.

И 16-летие его – время уголовного почина – упало как раз на знаменитый 1937-й. Нет, к политике парнишка отношения не имел, потрошил карманы у фраеров в трамваях, на том и попался. Срок получил небольшой – года полтора, но в лагере стал стойким «отрицалом», наотрез отказывался брать в руки кайло или лопату и не выходил из «кондея» – карцера. А при первой же возможности ушёл в побег, намотав себе прибавку к изначальному приговору. Побегов у Мордака было несколько – вроде бы однажды он даже добрался из Усольского лагеря, что на земле Коми, до столицы СССР Москвы, но был опознан на вокзале и снова отправлен в край вечной мерзлоты. Судимостей в итоге получилось не меньше шести, лагерный этап в его биографии растянулся на два с лишним десятилетия.

И вернулся он в родной Саратов уже не мелким воришкой, щипачом-карманником,

а Василием Васильевичем, коронованным «вором в законе». По слухам, удостоился Мордаков такой чести за мужество и героизм, проявленные во время знаменитых «сучьих войн» в конце 1940 – начале 1950-х, когда воры-фронтовики при содействии администрации ломали и истребляли «законников» старой формации. Он тогда, рискуя жизнью и будущей свободой, пронёс в зону несколько заточек, которые помогли ворам выстоять в схватке с хорошо вооружёнными «суками». При этом сам получил увечье, оставившее след на лице. В лагерях Василий Васильевич научился профессионально играть в карты, и это, наряду с прежним ремеслом карманника, стало одной из статей его дохода. По рассказам бывалых, он регулярно выезжал на курорты Крыма и Кавказа, где собирались «богатенькие буратины» со всего Советского Союза. Перекинувшись с ними в картишки, вносил солидные суммы в воровской «общак», чем ещё больше укреплял свой авторитет. По данным оперативников, специализирующихся на новом направлении – борьбе с организованной преступностью, Василию Васильевичу оказали высокое доверие со стороны воровского сообщества: он стал «пасти» карточные долги по всей России, следить за исполнением денежных обязательств и наказывать виновных, налагая на них штрафные санкции.

Тем, кто знаком с обычаями криминального мира, известно, что «фуфлыжников» – неплательщиков по «долгам чести», там всегда презирали больше, чем стукачей.

* * *

(Время 17 часов 32 минута 10-го марта 1950 года).

Нью-Йорк. Почтальон вошел в подъезд дома №43 на авеню Лаффайет, по лестнице поднялся на второй этаж и нажал на звонок квартиры №12. Дверь открыл мужчина лет сорокапятки и спросил:

– Добрый день, уважаемый, чем могу быть полезен?

– Добрый день, – поздоровался почтальон, и немного подумав, спросил, – простите

сер, здесь проживает мистeр Джек Картер?

– Да, здесь- с удивленным видом посмотрел на почтальона, сказал мужчина, затем продолжил, – это я.

– Тогда, пожалуйста предъявите документы, – сказал почтальон и из сумки вынув

какой-то журнал, продолжил, – на Ваше имя получена телеграмма, прошу, подпишите в

журнале и получите.

После ухода почтальона, Картер прочитал телеграмму и окаменел. Эта была шифровка;

«Нью-Йорк, авеню Лаффайет, дом 43, кв 12, Джеку Картеру. Пауль Зауер с Гансом Гольбергом прилетают из Парижа 12-го марта. Пожалуйста встречайте их. Хильда».

Он растерялся, но быстро пришел в себя. Жена с детьми были у знакомых, и он тоже собирался присоединиться к ним к 18.00. Немного подумав, он из книжной полки нашел книгу Дюма «Граф Монте-Кристо», начал расшифровать и получил текст:

«Мистр Людвиг фон Бергер, Вы приглашаетесь на мероприятие, которое состоится 10.00 часов утра 12-го марта по адресу улица Гранда дом №7. Штубер».

Он еще раз прочитал текст и начал размышлять: «Я сделал ошибку, и не надо было

трогать этот счет. Уже, что сделано, то сделано. Теперь необходимо подумать так, чтобы сухим и живым выйти из…. Штубер, это человек Геринга и…».

* * *

(Информация к размышлению). Рейнхард Гелен (Reinhard Gehlen; родился 3-го

апреля 1902 года в Эрфурте, немецкий военный деятель, c 9-го апреля 1945 года

генерал-лейтенант Вермахта).

В период Второй мировой войны, один из руководителей разведки на Восточном фронте. Создатель «Организации Гелена», позже преобразованной в Федеральную разведывательную службу Германии (ФРСГ-BND). Первый президент Федеральной разведывательной службы (BND).

Карьера в армии.20-го апреля 1920 года добровольцем завербовался в рейхсвер.

С 1-го декабря 1923 года произведен в лейтенанты 3-го артиллерийского полка. С 10-го ноября 1938 года командир 8-й батареи 18-го артиллерийского полка. В Польскую кампанию (с 1 сентября 1939) – старший офицер Генерального штаба (начальник оперативного отдела) в штабе 213-й пехотной дивизии. С 25-го октября переведён в Большой Генштаб. С июня 1940 года – адъютант начальника Генштаба сухопутных войск генерала Франца Гельдера. Осенью 1940 года был назначен руководителем группы в Оперативном отделе Генштаба сухопутных войск. Первоначально отвечал за работу в Скандинавии и Южной Европе. Участвовал в разработке плана «Барбаросса».

С 1-го апреля 1942 года был назначен начальником 12-го отдела генерального штаба «Иностранные армии Востока», который занимался армейской разведкой в отношении Красной Армии. В ведении Гелена находилась оперативная разведка на советско- германском фронте, которая тесно работала с другими немецкими спецслужбами – Абвером адмирала Вильгельма Канариса (в подчинении 1-го отдела Абвера) и политической разведкой Вальтера Шелленберга.

Осознав, что данные, накопленные его отделом, впоследствии понадобятся западным державам, в начале марта 1945 года с несколькими сотрудниками скопировал все документы на микрофильмы, упаковал их в водонепроницаемые баки и спрятал в нескольких местах в Австрийских Альпах. С 9-го апреля 1945 года Гелен был заменен полковником Герхардом Весселем. С 28-го апреля Гелен, предварительно спрятав свою семью в Баварии, чтобы она не попала в руки советских войск, оставил штаб-квартиру Генштаба в Бад-Райхенхалле и 22-го мая в Фишхаузене-на-Шлирзее сдался в плен американским войскам.

После Второй мировой. Сразу после капитуляции Германии Гелен вошёл в контакт с американскими спецслужбами с предложением сформировать из бывших нацистов службу противодействия «Агрессивным устремлениям СССР в Европе».

Развивая тему советской угрозы, он получил финансирование из США и создал новую разведывательную службу «Организацию Гелена».

* * *

(Время 16 часов 43 минута 11-го марта 1950 года).

Алтайский край. В семи километрах от села Боровиха был расположен спец лагерь

№21-Ц/П-710932 в системе ГУЛага. Начальник лагеря полковник Степан Климович Колосов по телефону разговаривал с Москвой. После разговора он вызвал адъютанта к себе и сказал:

– Срочно вызывайте майора Карпова и капитана Саранцева на совещание к 18.00.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – сказал адъютант и вышел выполнять приказ.

В 18.00 начальник лагеря полковник Колосов в своем кабинете проводил совещание с заместителем начальника лагеря майором Глебом Карповым и начальником особого отдела лагеря капитаном ДанииломСаранцевым. Минут десять анализируя информации по лагерю, полковник Колосов перешел на информацию, полученную из Москвы:

– Товарищи, получена радиограмма из Москвы по поводу двух заключенных, – сказал Колосов, немного подумал и продолжил, – которые прибыли к нам в начале февраля.

– Да есть такие, – сказал майор Карпов, – они размещены в бараке №5.

– Там, у Мордака, что-ли? – спросил Колосов.

– Так точно, товарищ полковник, – сказал Карпов.

– И как они там? – спросил Колосов.

– Первые дни им было тяжело, – вмешался капитан Саранцев, – но потом их зауважали. Даже Мордак принял свое окружение.

– Да я вспомнил, – сказал Колосов и немного подумав, продолжил, – Вы докладывали мне, если не ошибаюсь, по рассказу «Крота-5», капитан.

– Так точно, товарищ полковник, – сказал Саранцев.

Колосов задумался; «Интересно, зачем этому уголовнику Мордаку эти военные…. Он хитрый и умныйсукин сын, если он в взял под свое крыло, значит эти ребята …”. С этими мыслями он обратился к Саранцеву;

– Слушайте, капитан, соберите более конкретную информацию об этих ребят.

– Я понял, товарищ полковник.

– Тогда вперед, Вас не задерживаю, сынок.

Саранцев вышел из кабинета и минут через пятнадцать разговаривал с «Крота-5» у себя в кабинете;

– Вот тебе две пачки грузинского чая, – сказал Саранцев, на миг собрался и добавил, – вообще слухай, дружок, у тебя два дня. Мне нужна конкретная предъява на них.

– Харе, начальник, сделаем, – сказал он и быстро прятал пачки в карман.

Саранцев нажал на кнопку, зашел дежурный и проводил крота.

* * *

(Время 10 часов 12 минута 4-го февраля 1950 года).

Алтайский край. Бовориха. Капитан Данила Саранцев по рассказу «Крота» составил раппорт; «Их поселили в бараке №5 утром. Смотрящего Морадака не было в бараке. Дежурный по бараку нагло подошел к ним, померил их с ног до головы и обратился к старшему;

– Слушай, фраер, ты сегодня уборщик и давай начинай привести порядок тут.

– Как разговариваешь со старшим, уважаемый, – вмешался молодой.

– Кто тебе, слово давал Козел, – заорал дежурный по бараку, осужденный N-2367 по кличке Шестак.

– Во-первых, ты сам Козел, придурок, а чтобы ты понял кто мы такие, получай, —

громким голосом сказал молодой и молниеносным ударом завалил Шестака на пол.

В бараке в тот момент были человек шесть-семь. Они хором напали на них. Но увы. Эти ребята всех забрасывали по бараку. Один из осужденных, по кличке «Буко», ножом сзади поранил старшего, а после зашли надзиратели и успокоили всех.

Старшего повезли в лазарет, а молодого и Шестака в карцер». Он положил раппорт в папку и задумался; «Эти ребята не простые, если семерых уложили, а у самих …. Мне кажется они засланные казаки…».

* * *

(Время 18 часов 32 минута 11-го марта 1950 года).

Москва. Площадь Дзержинского. Генерал полковник Сафонов в своем кабинете по телефону разговаривал с первым заместителем начальника Главного управления ИТЛ НКВД – МВД СССРДобрыниным;

– …. ….. ……

– Георгий Прокопьевич, что случилось, то случилось, – сказал Сафонов, – но прошу Вас, в дальнейшем, чтобы…

– Все под контролем, – сказал Добрынин, – я отправил курьера с письмом, – прошу Вас, ознакомьтесь, будут вопросы, ответим и поможем.

– Хорошо, Георгий Прокопьевич, – сказал Сафонов.

– Тогда, будьте здоровы, – сказал Добрынин и положил трубку.

После разговора с Добрыниным, Сафонов вызвал адъютанта.

– Сынок, позвоните в приемную генерала майора Тихомирова, передайте, что завтра в 11.00 у нас совещание.

– Разрешите выполнять, товарищ генерал полковник, – рапортовал адъютант.

– Разрешаю, а после попросил бы чая, – усталым голосом сказал Сафонов.

После ухода адъютанта, Сафонов подошел к окну. Была хорошая погода и на улице были много людей и транспорта. Он начал размышлять;

«Интересно, как они там и как сложиться ихняя дорога жизни в дальнейшем. Мои

дорогие Старик и Миро, красавица Хильда простите, но Родина наша зовет, и мы обязаны откликнуться».

* * *

(Время 12 часов 43 минута 9-го февраля 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Мордак со своими корешами в кубрике собрал «сходку». Тема была случай, который произошел 4-го февраля. После, когда чифирнули, Мордак обратился к осужденному N-2702;

– Семо, позови этого Шестака, пусть расскажет братве, почему он устроил тот базар.

Семо молча встал вышел из кубрика и через пять минут вернулся с Шестаком.

– Привет честной компании, – поприветствовал «Шестак», затем вопросительным взглядом посмотрел на Мордака.

– В одном ты прав Шестак, мы честная компания, – сказал Мордак, затем на миг подумав, продолжил, – а сейчас, честно вкладывай перед братвой, почему устроил ненужный нам базар и сейчас у нас проблемы с «хозяином»?

– В тот день Вы с братвой были на лесоповале, – начал свой рассказ «Шестак», пару

минут собрал мысли и продолжил, – я им сказал, что они должны привести уборку в бараке. Им это не понравился и начался этот базар. После того, как он внезапно ударил меня, и я свалился на пол, потерял сознание, братва напали на них и Буко, «пером» сзади поранил одного.

– Это все, Шестак? – спросил Мордак.

– Да Василий Василич, – тихо сказал Шестак.

– Братва, есть вопросы? – к присутствующим обратился Мордак.

– Да у меня есть, – сказал один из блатных по кличке Mорж.

– Прошу, Морж, – сказал Мордак.

– Я услышал, что этот базар начал из того, как ты назвал Немца козлом, – сказал Корж, – эта правда?

Шестак покраснел и наклонил голову.

– Василич, – к Мордаку обратился Корж, – этот мудак, чтобы после подошел бы к нам, и мы разбирались, своих быков натравил на «Немца», который я скажу Вам, пару дней по-мужски повоспитывал их и трое сейчас в лазарете.

– Что скажешь, Шестак? – спросил Мордак.

– Я был не прав, братва, – сказал Шестак, наклонил голову и продолжил, – я готов…

Минут пять посовещавшись, «сходка» решила, что за проявленную ошибку, Шестак

со своими быками должен в течении месяца ввести триста тысяча рублей в «Общак»

После решения сходки, Шестак был подавлен так, что незнал куда податься; «Зачем

я связывался с ними. Теперь как мне быть и если не отдам, просто стану фуфлыжников. Идти к этим иноверцам, что ли?…».

* * *

(Время 19 часов 17 минута 11-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Морж подошел ко второму проходу барака, где на койке

лежал Старик, а рядом сидел Немец;

– Добрый вечерь, братва.

– Добрый, – ответил Старик.

– Добрый, -ответил Немец и встал, ожидая чего-то.

– Мордак приглашает Вас на чифирь, что скажите?

– Как Вас величать, уважаемый? – спросил Старик.

– Морж, – сказал он.

– Мы принимаем приглашение и будем через десять минут, – сказал Старик.

После ухода Моржа, Старик поднялся с койки, надел куртку и сказал;

– Я вижу, ты не доволен, Миро, но мы должны уладить с ними отношения.

– Ты прав, Старик, – сказал Миро, – но пес защитит пьеса, а не тигра.

– Спасибо, что мы тигры, а не коты, – посмеялся Старик.

* * *

(Inформация к размышлению). Аллен Уэлш Даллес (Allen Welsh Dulles; родился 7-го апреля 1893 года, Уотертаун), дипломат и разведчик, руководитель

резидентуры Управления стратегических служб в Берне (Швейцария) вовремя и

после Второй мировой войны до 1953 года.

Многие представители Даллеса занимали важные посты в дипломатической службе США. Дед по отцовской линии был миссионером, долгое время провел в Индии. Его дед по материнской линии, генерал Джон Уотсон Фостер,участник Гражданской войны, был Государственным секретарём при президенте Бенджамине Гаррисоне, позднее был послом США в Мексике, России и Испании. Муж тёти, Роберт Лансинг, был Государственным секретарём в администрации Вудро Вильсона. Старший брат Аллена Уэлша, Джон Фостер Даллес, впоследствии был назначен Государственным секретарём при президенте Дуайте Эйзенхауэре. Мать выросла в Европе, отец получил европейское образование.

Карьера. В 1914 году Даллес окончил Принстонский университет и отправился в путешествие. Работал школьным учителем в Индии, затем в Китае. Много ездил по Дальнему Востоку. В 1915 году вернулся в США и был принят на дипломатическую службу. Занимал различные посты в Европе Вена (1916), Берн (1917), Берлин (1919), Константинополь (1920). По признанию Даллеса работа носила разведывательный

характер, нежели дипломатический. Участвовал в переговорах об окончании Первой

мировой войны в качестве члена делегации США. В 1922 году стал главой отдела Ближнего Востока в Вашингтоне. Параллельно изучал право в университете

Джорджа Вашингтона. В 1926 году оставил дипломатическую службу и занялся адвокатской практикой, став сотрудником адвокатской фирмы «Салливан, и Кромвель», в которой его старший брат занимал один из руководящих постов. Его вклад состоял не столько в его юридических способностях, сколько в знании того, как работает государственная машина, и умении пробивать интересы своих клиентов. Работа в

законодательной сфере привлекала его меньше, чем дипломатия, и Даллес продолжал выполнять различные дипломатические правительственные поручения. В 1927 году он провёл шесть месяцев в Европе как юридический советник Конференции по военно-морскому вооружению в Женеве. Был американским делегатом на Конференции по продаже оружия. В 1932-1933 гг. представлял США в Лиге Наций на Конференции по разоружению.

В 1930-е годы в соавторстве с Хамильтоном Фиш Армстронгом написал две книги – «Можем ли мы быть нейтральными» (1936 год) и «Может ли Америка оставаться нейтральной» (1939 год).

С началом войны наступает резкий поворот в карьере Даллеса. Он поступает на службу в только что созданное Управление стратегических служб (прообраз будущего ЦРУ), и с конца 1942 года по 1945 год возглавляет его разведывательный центр в Берне. Работа центра была успешной, Даллес получил ряд ценных сведений о нацистской Германии, в основном через Фрица Колбе, немецкого дипломата-антифашиста.

В 1945 году Даллес сыграл важную роль в переговорах, приведших к капитуляции немецкой армии в Северной Италии.

С окончанием войны Управление стратегических служб было расформировано, и

в 1947 году, Уильям Донован, добивается от президента Трумэна создания нового разведывательного органа, ЦРУ, подчинённого непосредственно президенту и проводящего как открытую разведывательную деятельность, так и тайные операции. В 1950 году Даллес назначается заместителем директора по планированию, становясь ответственным за тайные операции ЦРУ. В 1951 году он второй по значимости человек в организации.

* * *

(Время 19 часов 52 минута 11-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В кубрике бараке №5, где властвовал Мордак, братва чифирнули. Пол часа назад к ним присоединились Старик и немец. Разговаривали о разных темах. Наконец Мордак взял чашку и сказал:

– Братва, сегодня в нашем кругу двое, и мы пока не определили они какой масти. Поэтому хотелось бы спрашивать и получить ответы.

– Думаем, это по пoнятиям, – сказали поочередно братва, а Морж добавил, – сначала пусть говорит старший.

– Я Старик и мы с моим братом Миро, как Вы дали кличку Немец, военные, – свою обдуманную историю начал Старик, – за одного подонка- азера в ресторане во время

драки убили человека, и мы были там.

– Он говорит правду братва, – сказал Мордак, – об этом мне покалякал «Сарванц». Так что они правильные пацаны и у них не должны быть проблемы.

– А Вы, правда братья? – спросил Морж.

– Мы кровные братья, – с серьезным голосом сказал Миро.

– Братва, что касается Шестака, с ним не будут проблемы, – сказал Мордак, – он внес в общак 100000 рублей и завтра вечером будет игра на 500000 рублей. Он договорился с братвой из барака №3. Будьте осторожны, там сними будут турок с узбеком, говорят кровососы.

– Не волнуйся Василич, все будет путём, – уверенно сказал Морж.

– Простите Василич, – вмешался в разговор Миро, – а можно мы тоже присутствуем?

Пару минут воцарилась тишина, братва молча оглянули друг на друга, а Мордак непонятным видом посмотрел на Ниро и сказал;

– Конечно можете присутствовать, но хотели узнать, Вы играете в карты?

– Я не играл, – сказал Миро, – хо хотел, чтобы Вы были моим наставником.

– Ну что-ж, давайте попробуем, – посмеялся Мордак.

* * *

(Время 20 часов 11 минута 11-го марта 1950 года).

Москва. Площадь Дзержинского. Генерал полковник Сафонов в своем кабинете по радио услышал новости, как вошел адъютант;

– Товарищ генерал полковник, курьер доставил письмо от Добрынина.

– Да, прошу, – лениво сказал Сафонов и выключил радиоприемник.

Адъютант папку с письмом положил перед Сафоновом и вышел. Он открыл папку и

начал читать;

«Начальнику управления контрразведки ГРУ,

Генералу полковнику Сафонову Борису Ивановичу,

Исх. №31/56—50 от «11» марта 1950 года, совершенно секретно.

Ваши сотрудники Старик и Миро находятся в спецлагере №21-Ц/П-7109 в системе ГУЛага (Алтайский край. Боровиха, п/я 459123). Начальник лагеря полковник Степан Климович Колосов, майор Глеб Артёмович Карпов. капитан Данил Кириллович Саранцев (подозреваются в сотрудничестве через своего брата с лесными братьями, необходима разработка). Хильда находится в женской половине лагеря. Она медсестра в лазарете.

Начальник Главного управления ИТЛ МВД СССР,

генерал лейтенант (подпись, печать) Г.П.Добрынин».

Сафонов еще раз прочитал письмо и начал размышлять: «Карпов, это хорошо, но проверить думаю… надо. Саранцев…. Такая фамилия, по-моему, прошла по Львову.

Завтра подумаем с Тихомировым в свежую…”. Он не закончил фразу, так- как

зазвонил телефон. Он взял трубку и услышал приятный знакомый женский голос;

– Боря, сегодня ждать тебя? – эта была жена Сафонова, Елена Николаевна Титова.

– Да, Лена, уже выхожу и буду к 21.00.

После он собрался, позвонил дежурному, чтобы подали машину, после набрал

номер Тихомирова, но там не ответили. «Наверно уже ушел», подумал он и вышел.

* * *

(Время 8 часов 13 минута 12-го марта 1950 года).

Швейцария. В Берне была прекрасная весенняя погода. Генерал Гелен вышел из дома №61 Еффингерштрассе (Effingerstrasse), аккуратно посмотрел по сторонам и с уверенными шагами подошел к автостоянки. Там ждали его двое на автомобиле «Опель». Он сел в автомобиль и приказал водителю:

– Ганс, мы должны быть в 9.00 на улице Нордринг (Nordring) дом №71.

– Слушаюсь, гер Генерал, – сказал Ганс, включил зажигание и тронулся с места.

Ровно в 9.00 часов в явочной тайной квартире №17 дома №71 на улице Нордринг, он встретился с Аленом Даллесом. Была достигнутадоговоренность о сотрудничествемежду Геленом и американской военной разведкой.

Основные направления договора;

«1.Созданная германская разведывательная организация будет заниматься разведкой на Востоке.

2.Организация будет работать вместе с американскими сотрудниками.

3.Организация будет работать под германским руководством, которое получает задания от США, до тех пор, пока в Германии не существует правительства.

4.Организация финансируется США. За это организация передает все полученные разведывательные сведения американцам.

5.Как только будет создано суверенное германское правительство, это

правительство должно принять решение, будет продолжена работа или нет.

6.Если организация когда-либо окажется в ситуации, когда интересы Германии и

США разойдутся, организация имеет право представлять германские интересы».

После встречи генерал Гелен на автомобиле направился в Германию. У него было прекрасное настроение. Он мыслями вернулся в день празднования дня рождения Гитлера, 20-го апреля 1945 года. После торжества, он отсоединился с рейх фюрером СС Гиммлером и бригаденфюрером Вальтером Шелленбергом в резиденции Гиммлера:

«(Время 23 часа 54 минута, 20-го апреля 1945 года).

Берлин. Разговаривали о разных темах. Вдруг рейхсфюрер поменял тему и спросил;

– Рейнхард, какие мысли у Вас на счет Бормана?

– Он, тень фюрера и лучше…, – он не закончил фразу и как разведчик, этим показал, что лучше, рейхсфюрер закочит фразу так, чтобы не навредит отношения с ними.

– Вы умный человек, Рейнхард, – сказал Гиммлер, – я не ошибся в Вас.

– Спасибо, рейхсфюрер, – сказал Гелен.

– Понятно, что мы эту войну проиграли, – осторожно начал Гиммлер, на миг молча посмотрел на Гелена, затем продолжил, – я очень заметная фигура и вряд ли они со мной будут говорить. Вы с Вальтером должны продолжить наше дело.

– Я готов, рейхсфюрер, – твердым голосом сказал Гелен.

– Первым с тонувшего корабля, покинет Борман, – плавно в разговор вмешался

Шелленберг, помолчал и с ожиданием продолжать, посмотрел на Гиммлера.

– Продолжай, Вальтер, – сказал Гиммлер, поднял бокал с коньяком и глотнул пару капель.

– Он отсюда вынул очень большие суммы, и мы должны найти их, чтобы ….

– Я Вас понял, и я с Вами, – сказал Гелен».

За пять часов он заехал в Мюнхен к себе домой на Брудермюльштрассе. 24.

* * *

(Время 9 часов 54 минута 12-го марта 1950 года).

Нью-Йорк. Такси остановился возле дома №7 на улице Гранда. Из нее вышел Картер и на минуту посмотрел по сторонам. Над подъездом дома он заметил был транспарант и прочитал; «Адвокатская контора Сорос». В приемной его встретила секретарша:

– Мистер Картер, Вас ждут, прошу, заходите.

Когда Картер зашел в кабинет председателя конторы, он окаменел. В кабинете он узнал старых знакомых штандартфюрера Брюнера и оберста Штубера.

– Проходите, присаживайтесь, Хенес, – с насмешкой сказал Штубер.

– Гер Штубер, что за дела и почему так себе ведете, – проговорил Брюнер.

– Все нормально, просу прощения, – сказал Штубер.

Они молча устроились вокруг переговорного стола. Секретарь-референт зашла и на стол положил коньяк с тремя бокалами, кофейник с чашками и вышел. После ухода секретаря-референта, Штубер налил коньяком бокалы, а Брюнер кофе с кофейника чашки. Разговор начал Брюнер:

– Хенес, мы искали Вас около пяти лет и слава богу нашли.

– Спасибо, Брюнер, – сказал Хенес, затем на миг подумал и осторожно продолжил, – а могу узнать в чем дело?

– Чтобы сразу перейти к делу, – спокойно сказал Брюнер, – я сейчас Вам дам один документ, Вы ознакомьтесь, потом скажем в чем дело.

Он встал, подошел к письменному столу, взял бумажную папку, вернулся, присел, из нее вынул какой-то документ и отдал Хенесу. Он прочитал;

«Полковнику Рейнхарду Гелену,

Исх. №23/SD-72F-45 ot «22» апреля 1945 года, совершенно секретно.

После провала нашей компании, Вы, как мы договаривались, должны продолжить наше дело. Огромное финансовое состояние находятся в различных банках странах Южной Америки, США под началом нашего камрада штандартенфюрера СС Виктора Хенеса, он же Людвиг фон Бергер. После найдите его и используйте эти суммы на

благо Великой Германии.

Бригаденфюрер СС (подпись) Вальтер Шелленберг».

Прочитав документ, он вернул и сказал;

– И, что я должен сделать, гер генерал?

– По тем счетам, есть достоверная информация, дружище, имеется пяти с половиной миллиарда долларов США, не правда ли, Хенес? – спросил Штубер.

– Около 5.8 миллиардов, Штубер, – спокойно сказал Хенес.

– Отлично, Хенес, – с довольным тоном сказал Брюнер, – мы сейчас расстанемся, а завтра вечером в 19.00 встретимся в мексиканском ресторане «QdobaMexicanEats”на авеню Миртп.

– Хорошо, договорились, – сказал Хенес, – тогда до встречи.

После того, когда Хенес вышел из конторы, сел такси, водителю попросил, чтобы отвез по адресу авеню Лаффайет, дом 43, он начал размышлять: «Как выйти с этой ямы, как? Dумай, Виктор, думай… Где Вы, друзья мои и как Вас найти?». Заезжая на улицу Лаффайет, водитель спросил;

– Простите, мистер, где лучше остановиться?

– Перед первым подъездом дома 43, – сказал Хенес, и вдруг заметил удостоверение водителя возле счетчика с фамилией Шнайдер.

– Простите, Вы немец? – спросил Хенес.

– Да, мистер, а что, – возмутился водитель, – Герд Шнайдер, к Вашим услугам.

– Вы, что, я рад, – сказал Хенес, – просто я тоже немец Джек Картер.

Дома, он мыслями вернулся к разговору с таксистом и улыбнулся: «Появился свет в конце туннеля- это… профессор Шнайдер».

* * *

(Время 10 часов 58 минута 12-го марта 1950 года).

Москва. Площадь Дзержинского. Сафонов проводил совещание с сотрудниками управления контрразведки. После совещания, Генерал майорТихомиров рассказал о поездке в Черноголовку, научно-исследовательский институт по проблемам физики

(НИИПФ), где встретился с профессором Артуром Шнайдером.

– Он рассказывал, что пару дней назад, получил письмо, – сказал Тихомиров.

– И, что за письмо? – спросил Сафонов.

Тихомиров молча из портфеля вынул письмо и отдал Сафонову. Он прочитал;

«Профессору Артуру Шнайдеру!

Германия, Мюнхен, «3» февраля 1950 года.

Мы узнали, что Вы живы и уже много лет работаете на большевиков, во вред нам. Если у Вас есть совесть, Вы должны возвращаться в Германию и искупить вину. У Вас есть красивая дочь, думайте о ее судьбе и может случайно, потеряете ее. Ваш дом на VeldenerStraße в Мюнхене ждет Вас с дочкой.

Подумайте, если решитесь, поможем с выездными документами.

Ваши доброжелатели;

Профессора; Гюнтер фон Висбергер, Вилли Золдер, Валдес Румениге».

– Это уже, серьезно, – после прочтения сказал Сафонов, – и какие мысли, Владимир Константинович?

– Борис Иванович, мне кажется, у нас крот, – сказал Тихомиров, – по-другому никак неможет быть.

– И, какие мысли? – спросил Сафонов.

– Надо подумать, – спокойно сказал Тихомиров.

– Хорошо, – сказал Сафонов, затем из ящика стола вынул письмо Добрынина, отдал Тихомирову и продолжил, – прочитай и скажи, а с этим, что будем делать?

Прочитав письмо, он посмотрел на Сафонова и сказал;

– Помните крупный пожар в Горьковском автозаводе и убийство главного инженера Морозова, Борис Иванович? – сказал Тихомиров.

– Да помню, – сказал Сафонов.

– Службу охраны завода тогда возглавил Данил Саранцев, – сказал Тихомиров, затем немного подумав, продолжил, – так и ничего не раскрыли, а его перевели в Алтайский край и оказывается он там.

– Интересно, – сказал Сафонов, – и почему его отправили туда?

– Есть идея, Борис Иванович, – сказал Тихомиров, – но сначала мы должны наладить связь с ребятами.

* * *

(Время 12 часов 43 минута 12-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В кубрике у Мордака братва чифирнули и трогали разные темы. Наконец Мордак обратился к ним:

– Давайте расходимся, я хотел немного отдохнуть, так как вечером у на стрелка. Соберёмся тут в 20.00.

Братва встали и разошлись, но в последний момент, Мордак остановил Миро и Старика.

– Брава, Вы новенькие тут, – сказал Мордак, – и я хотел, чтобы Вы обязательно были

на стрелке.

– Мы будем, – сказал Старик.

– Там будет серьезная игра, – сказал Мордак, немного подумав, продолжил, – может нельзя Вам об этом говорить, но если я проиграю, они могут свернуть меня и поставить

Абая.

– А, кто этот Абай? – спросил Миро.

– Смотрящий барака №3, Марифат Абайшиоглы, вор в законе, турок.

– Мы с Вами, Василич, – сказал Старик.

– Немец, у меня финское перо, – сказал Мордак и из-за подушки вынул нож, – на

всякий случай, бери.

– Василий Василич, оставьте это, мы без этого сделаем, как надо, – сказал Миро.

– Хорошо Немец, – спокойно сказал Мордак, – тогда до вечера.

Миро и Старик вышли из барака и направились в сторону курилки. Хорошая была погода. На курилке никого не было. Они молча сели и начали курить.

– Какие наши действия, Миро? – сказал Старик.

– Сначала, этот турок, должен ответит за то, что тот армян попал в лазарет, – сказал Миро, немного задумавшись, продолжил, – он заставил его стирать шмотки, а тот…

– Да я этого пацана знаю, мы были вместе в лазарете, – сказал Старик, – назвался

Бего, как нашего деда Беглара, Миро.

– Тихо, – сказал Миро, – этот тип с быками идет в нашу сторону.

Шестак с тремя быками шел в их сторону. Они подошли, устроились и Шестак начал разговор:

– Ну как братья, думаю между нами все ровно, не правда ли?

– Мы тоже так думаем, – спокойно сказал Старик.

– Немец, Вы тоже так думаете? – к Миро обратился Шестак.

– Мой брат, уже сказал, – с холодным тоном сказал Миро.

– Ну хорошо, – сказал Шестак, – но я не хотел Вас, тревожить и подошел к Вам, дать один совет.

– И какой совет? – спросил Миро.

– Я советовал бы, пацаны, так-как Вы новенькие, лучше не соваться на вечернее мероприятие и иметь проблемы, – сказал Шестак.

– И какие могут быть проблемы, уважаемый? – спросил Старик.

– Всякие, – сказал Шестак и встал, – пошли братва.

После ухода Шестака с быками, Миро обратился к Старику;

– Он что-то мутит и наверно я начинаю понимать, но после игры видно будет.

* * *

(Время 12 часов 43 минута 12-го марта 1950 года).

Мюнхен. Генерал Гелен проводил совещание с сотрудниками организации по теме финансирование лесных братьев на Украине.

– Шнитке, приготовьте курьера и через два дня, он должен быть в Львове, – Гелен

обратился к оберсту Густаву Шнитке, начальнику отдела по СССР.

– Слушаюсь, генерал, – сказал Шнитке.

– А, как по Алтайскому краю, Клозе? – Гелен обратился к майору Гейдриху Клозе,

начальнику отдела экономики.

– Пока нет информации, генерал, – сказал Клозе, – но есть информация от Агента-3F.

Он сообщил, что профессор получил наше уведомление и сразу начал беспокоится.

– Эта хорошая новость, – сказал Гелен, – Вы продолжайте натиск на него, особенно используя чувствительные моменты, связанные с дочкой.

– Понятно, генерал, – сказал Клозе.

– Тогда сегодня все, – сказал Гелен.

После совещания, Гелен собирался уходить, как в кабинет вошел адъютант Арвид

Сталкер.

– Разрешите, гер Генерал?

– Что там, Сталкер? – лениво спросил Гелен.

– Радиограмма из США, – сказал Сталкер и папку положил перед генералом.

Гелен открыл папку и прочитал;

«Президенту Федеральной разведывательной службы (BND),

Генералу Рейнхарду Гелену.

Вх. №34/IV-34.50 от «12» марта 1950 года.

У нас была встреча с штандартенфюрером СС Виктором Хенесом. Мы поговорили, и он дал согласия работать с нами. Какие наши дальнейшие действия?

Резидент BND, оберст Эрих Брюнер».

После прочтения, он обратился к адъютанту;

– Пригласите ко мне Гейдриху Клозе, а через час шифрочика и начальнику связи.

– Слушаюсь, гер генерал, – поприветствовал Сталкер и вышел.

* * *

(Время 14 часов 39 минута 12-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В лагере был обед. Старик, Миро и еще восемь братков обедали за одним столом. Вдруг Миро услышал разговор на турецком языке. Повернул голову и увидел Абая, который с узбеком Бабаджаном, по кличке Бабо затрагивали какую-ту тему. Турок на миг замолк, затем на русском обратился к Миро;

– Что ты смотришь, людей не видел?

– Во-первых, не тыкай, а во-вторых глаза есть, чтобы смотреть, – сказал Миро.

– Ну хорошо, поговорим потом, – сказал Абай, затем опять перешел на турецкий язык и продолжил тему с узбеком, – söyle bana Babo, bu altı seni hayal kırıklığına uğratmayacak ve ipucu verdiğinde bana iyi bir anlaşma yapacaksın (скажи мне Бабо, этот шестерка не подведет и когда ты намекнешь, даст мне хороший расклад?).

– O yapacak kardeş Abay (Он сделает, брат Абай), – сказал Бабо, – Dedim, oyuna büyükbabamı döndüğümüzde kulübesinde izliyor olacakя (ему сказал, когда свернем Деда на игре, он будет смотрящим в своем бараке).

– İyi Babo (Хорошо Бабо), – сказал Абай, затем немного подумав, выпив пару капель горячего чая, продолжил, – ne kadar aldın"saçmalık“ için ve genel olarak ne kadar lavımız var? (а сколько набрали за „дурь”и вообще сколько у нас лаве?).

– Şu anda 270.000 ruble var ve akşama 50.000 daha toplayacağımızı düşünüyorum

(Настоящее время у нас 270000 рублей, а к вечеру, думаю, еще 50000 соберем), – сказал

Бабо.

– Güzel Babo (Прекрасно, Бабо), – сказал Абай, еще пару капель выпил чая и

продолжил, – babam iki gün içinde yeni bir parti olacağını ve 500.000 ruble hazırlamamız gerektiğini söyledi. (папа сказал, что через два дня будет новая партия, и мы должны приготовить 500000 рублей).

– O zaman herhangi bir şekilde yapmalıyız büyükbabayı terk etmek (Тогда мы должны любым образом свалить деда), – сказал Бабо.

– Haklısın Babo, hadi dışarı çıkalım, şimdi birkaç saat dinlenmeye gidiyorum ve sen lav topluyorsun (Ты прав, Бабо, давай выходим, сейчас пойду пару часов отдохну, а ты собирай лаве), – они встали, когда выходили из столовой, Миро услышал фразу, – ve bu Almanca ile daha sonra konuşacağız (а с этим Немцом поговорим потом).

После ухода Абая и Бабо, Миро помрачнел. Старик посмотрел на него и спросил:

– Что с тобой, брат?

– Давай выйдем, расскажу, – сказал Миро и встал.

Через десять минут, Миро Старик рассказал весь разговор Абая с Бабо. После они где-то минут двадцать размышляли. Разговор возобновил Миро;

– Этот Шестак лег над турком, Старик и через него хочет стать снотрящим барака, а потом расчитаться с нами. Но главное ни это, а то, что сюда ввозят дурь.

– И ты думаешь, что….

– Турок назвал Бабам, а баба порусски папа, – сказал Миро.

– Вот тебе на, – восклинул Старик, – хочешь сказать, что хозяин…

– Тихо Старик, разберемся, – сказал Миро.

* * *

(Время 17 часов 22 минута 12-го марта 1950 года).

Москва. Площадь Дзержинского. В кабинете у генерал полковника Сафонова было совещание. Кроме него, присутствовали; начальник главного управления ИТЛ МВД СССР Георгий Прокопьевич Добрынин, генерал майор Тихомиров, Начальник ГУЛага Иван Ильич Долгих.

– Товарищи, из наших агентов, получаем тревожные вести из разных регионов нашей страны, – начал Сафонов, на миг остановился, собрал мысли, своим строгим взглядом посмотрел на присутствующих и продолжил, – криминальные структуры подняли головы. Перед нами поставлена серьезная задача нашегоправительства, и мы должны с честью выполнять ее.

– Разрешите, Борис Иванович, – сказал Долгих.

– Прошу, Иван Ильич- сказал Сафонов.

– Вы совершенно правы, Борис Иванович- сказал Долгих, на минуту открыл папку и продолжил, – у меня собраны рапорты руководителей спец лагерей разных регионов, где в основном образовалась такая картина- наркотики поступают в спец лагеря через

преступных главарей и вывоз сырья драгоценных камней, особенно алмазы, золото. По

какой схеме работают, пока неизвестно….

– И какие мысли у Вас, Иван Ильич? – спросил Сафонов.

– Мне кажется, товарищи, – вмешался Добрынин, – должны организовать комиссию,

которая имела полномочия провести доскональную проверку в этих организациях, для выявления тех моментов, о чем как раз говорил Иван Ильич. В связи с этим, предлагаю совместно офօрмлять протокол намерения и предоставить Кремлю на утверждение.

– Хорошая идея и я поддерживаю, – сказал Сафонов и на миг подумав продолжил, – у нас в управлении с 1947 года действует отдел БОП и мне кажется, просто совместными усилиями расширим полномочия этого отдела.

– Тогда, думаю, просто необходимо укомплектовать надежными сотрудниками и вперед, товарищи, – сказал Долгих.

После совещания, когда Добрынин и Долгих ушли, Сафонов вызвал адъютанта и попросил чая. Как адъютант вышел из кабинета, Сафонов обратился к Тихомирову;

– Владимир Константинович, как Вы смотрите на то, чтобы Павлова подключить в

эту группу ОБОП и тогда без проблем отправить к ребятам.

– Отлично, Борис Иванович, – сказал Тихомиров.

– Тогда, срочно вызывайте, оформляйте и отправьте, – сказал Сафонов.

* * *

(Информация к размышлению). Биссель, Ричард М., младший – (Bissel, Richard M.,

родился 11-го марта 1910 года в Йорке). Учился в Лондонской школе экономики, а

затем на экономическом факультете Йельскогоуниверситета.

Во время Второй мировой войны работал в Министерстве торговли США и в Администрации военного судоходства, избежав призыва в армию по причине плохого зрения. После окончания работал в Администрации экономического сотрудничества, где принимал участие в разработке «плана Маршалла» – программы восстановления экономики послевоенной Европы. В 1954 г. принят на работу в ЦРУ. Помощник директора ЦРУ по специальным поручениям. В том же году принимал участие в свержении левого правительства в Гватемале.

Курировал работы над созданием самолета-шпиона U-2, а позже – один из первых американских разведывательных спутников.

* * *

(Время 18 часов 57 минута 12-го марта 1950 года).

Нью-Йорк. Была приятная весенная погода, но у Хенеса не было настроение. Он на такси подъехал к ресторану «QdobaMexicanEats”на авеню Миртп и вошел на пороге его встретил администратор ресторана о сопроводил в отдельное купе, где ожидали его Брюнер, Штубер и еще незнакомец.

После того, как все устроились за столом, Брюнер просил, чтобы подняли бокалы и сказал;

– Уважаемый Смит, разрешите представить мистера Картера.

– Спасибо, мистер Брюнер, – сказал Смит, и они вместе подняли бокалы с коньяком.

Около десяти минут перекусив и выпивая коньяк, они начали разговор о разных

темах. Внезапно Смит открыл тему;

– Мистер Картер, я представитель Администрации военного судоходства США и

ищем по всему миру ученых, который дал бы согласие работать в отраслях науки у нас.

– Понятно, – сказал Картер-Хенес, но почувствовал, как поднялось настроение и не понял почему, но позже поймет, – но, чем могу я….

– Вы правы, мистер Картер, – сказал Смит, он же Биссель, Ричард М., – простите, что прервал Вас.

– Ничего, Мистер Смит, – сказал Картер-Хенес, – я внимательно слушаю.

– Мы знаем, что Вы не ученый, – посмеялся он, – но мы в курсе, как информировали наши немецкие коллеги из Европы, Вы можете финансировать наш проект.

– Понятно, – сказал Картер-Хенес, – могу знать о каких суммах идет речь?

– Об этом мы узнаем на встрече в Мюнхене, где будет подписан меморандум между

нашими организациями, – вмешался в разговор Брюнер.

* * *

(Время 22 часов 43 минута 12-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В кубрике барака №5 около четрех часов назад между Миро, Стариком о Мордаком был такой разговор;

«-…, Турок через Шестака хочет завалить Вас, Василич, – сказал Старик.

– Я знаю о намерениях Абая, – спокойно сказал Мордак, – но Вы откуда занаете?

– Сам слышал разговор в столовой, – сказал Миро, немного подумал и продолжил, – он с узбеком на турецком балакал, а я…

– Хотите сказать, Вы знаете ихный язык? – спросил Мордак.

– Да, знаю, – сухо сказал Миро.

– Хорошо Немец, – спокойно сказал Мордак, – и как они собираются завалить меня?

– Во время игры, когда в банке будет очень большой куш, турок попросит чая от узбека. Это будет сигнал и узбек намекнет Шестаку, который как понимаю будет раздачим…

– Все понятно, братва, – прервал его Мордак, – Ви идите, я должен подумать.

– Мы будем с Вами, Василич, – сказал Старик, – и не может быть другого варианта.

– Ну хорошо, братва, – сказал Мордак, – я должен подумать, а Вы подойдете к 22.00 к бараку №3. Игра начнется в это время.

– Мы будем, – сказал Старик и они оставили Мордака в кубрике одного…».

Минут сорок в кубрике барака №3 шла карточная игра покер между Мордаком и

турком Абаем, раздачим был Шестак. Когда сумма в банке дошла до апогея- 500000 рублей, и Шестак собирался раздавать карты, Абай попросил у Узбека чая. Шестак

покраснел и начал разнашивать карты. В этот момент, Мордак сказал;

– Слушай, Абай, у меня предложение.

– И какое, Мордак? – спросил Абай.

– Меняем Шестака, – спокойно сказал Мордак, – и из колода берем карты, у кого старше, тот и раздает.

– Но как это так? – недовольным тоном сказал Абай.

– Дело в том, что Шестак из нашего барака, и я думаю, это не справедливо, – сказал Мордак, на миг остановился, взглядом прошел по всем присутствующим и продолжил, —

пусть мы вдвоем определим, кто будет выполнять последнюю раздачу.

– Ну хорошо, – согласился Абай и понял, что если Мордак сказал, значит он сам не может предложить другой вариант.

Первым из колода вынул Абай карту десятку, а Мордак девятку. Абай раздал. После нескольких комбинаций и размен карт, у него на руках был маленький флеш. Мордак посмотрел свои карты и сказал;

– Я сверху ложу 100000, Абай.

– Я не вижу, – с иронией сказал Абай.

– Что- то не понял, – сухо сказал Мордак, – мое слово мало?

– Значит так, – сказал Абай, – или ложи ставку или…

– Прошу прощения, Василич, Вы забыли про это, – сказал Старик, и на стол положил две золотые кулоны с цепями.

– Абай, согласен на это или…

– Пусть будет так, открываем, у меня маленький флеш, – сказал он и открыл карты.

– Ну, хорошо, Абай, – сказал Мордак, спокойно смотрел на турка и карты открыл, положив на стол, – тогда у меня большой…

Все замерли. Абай не поверил своим глазам, он проиграл.

– Я это так не оставлю, Вы надули меня, – со злостью сказал Абай.

– Выбирай слова, Абай, – спокойно сказал Мордак, затем обратился к Сему, – давайте уберите тут.

– Мы должны продолжить, – раздраженным голосом сказал Абай.

– Сегодня все, – спокойно сказал Мордак, – а мы должны поговорить и притом, не думаю, что Вам понравится.

– Не понял куда Вы клоните, – сказал Абай.

– İyi, biliyorsun kaltak, eğilimi var (Отлично знаешь сука, куда он клонит), – вмешался на турецком Миро, – ve bu piç aracılığıyla Shestak Vasilich’i doldurmak istedi (и через этого подонка Шестака хотел завалить Василича).

– Ты знаешь турецкий? – ели-ели проговорил Абай.

– Düşmanlarımın ve sevdiklerimin dillerini biliyorum kaltak (Я отлично знаю языки

моих врагов и близких, сука), – на турецком сказал Миро.

Откуда-то у Абая появился нож, и он кинулся на Миро, но задуманное не успел

применить, так как сильнейший удар Коржа завалил его. Абай потерял сознание.

– Слушай, Бабо, – спокойно сказал Мордак, – через два дня вечером сходка и он с Вами должен ответит перед братвой.

– А, что с этой сукой сделать, Василич, – сказал Морж, показывая на Шестака.

– Завтра, братва, а сейчас расходимся, – сказал Мордак, затем обратился к Миро, – а

Вы Немец непростой пацан, и Вам Старик спасибо.

– Что не так, Василич? – спросил Старик.

– Все правильно, Старик, – сказал Мордак, – завтра поговорим на сходке и решим.

* * *

(Время 7 часов 17 минута 14-го марта 1950 года).

Нью-Йорк. Хенес проснулся. Жена и дети еще спали. Он тихо встал и прошел в зал.

Приходили дурные мысли в голову, и он никак не мог найти нормальный вариант, как с семьей выйти из тупика; «Изольда не должна знать, а то начнется паника и… Думаю пока осторожно необходимо работать с этими и искать пути, как сухим выйти из воды. Интересно, где сейчас мои друзья и как их найти?». Он заглянул в спальню, Изольда спала еще, и он решил принять ванну. Через полчаса, когда он вышел свеженьким из ванны, то Изольда была на кухне и приготовила завтрак. Он обнял ее сзади, поцеловал

и сказал:

– Доброе утро, дорогая, как спалось?

– Доброе утро, милый, отлично, – сказала она, затем повернувшись к нему, добавил, – я прекрасный сон видел.

– И, что за сон? – спросил Хенес.

– Мы на свадьбе, – сказала Изольда, – и знаешь, кто жених и невеста?

– И кто, дорогая? – спросил он.

– Невеста Хильда, жених Пауль, а крестный Ганс, – с улыбкой сказала она, на миг посмотрела на реакцию мужа и продолжил, – интересно как они и где сейчас…?

– Даже не можешь представить, дорогая, уже пару дней, как я также вспомнил их, – сказал Хенес, немного подумав, собрал мысли и продолжил, – у меня дела в Европе, может как-то попробовать найти их?

– А, как, – спросила Изольда, – и, что за дела в Европе?

– У меня, есть дела в Швейцарии по банковским делам, не волнуйся, – сказал Хенес, – уезжаю на месяц и попробую найти их.

* * *

(Время 10 часов 23 минута 14-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Миро со Стариком вышли из барака и направились в сторон курилки. В курилке Бего с одним затеяли какую-то тему и не обращали на то, как Миро, и Старик подошли к ним.

– Добрый день братва, – поздоровался Старик.

– Добрый день, Старик, – обрадовался Бего, увидев старого знакомого, встал подал руку, – рад встречи.

Бего также поздоровался с Миро, познакомил с незнакомцем и устроившись начали беседовать.

– Как Вапе самочувствие, Старик? – спросил Бего.

– Слава богу, все нормально, – сказал Старик, – а как у Вас?

– Есть маленькие проблемы, но со временем уладится, – сказал Бего.

В этот момент к ним подошел осужденный N-7201 и обратился к Бегу:

– Слушай, братец, тебя Абай зовет на разговор.

– А, что ты почтальон, Кнут? – с иронией сказал Бего, затем продолжил, – тогда пойди

и скажи ему, кто он такой, что тебя посылает ко мне и у него нет духа самому идти?

Кнут молча услышал, повернулся и направился к бараку №3. Минут через десять

из барака №3 вышел Абай с десятью быками и направились к курилке. Но увидев

Миро и Старика возле Бего, на миг остановился и обратился к Кнуту;

– А, чего ты не сказал, что эти фраера с ним?

Он молча посмотрел на Абая и ничего не мог сказать. “-Но может это к лучшему» сам себе сказал Абай и двинулся к направлению курилки. Когда подошли, Старик и Миро встали, а Бего даже не шевельнулся.

– Слушай, фраер, когда тебя зовут, чего…

– Ты это кому говоришь, турок? – с иронией спросил Бего.

– Тебе говорю, ермани, – с издевательским тоном сказал Абай.

– Ты еще не дорос, чтобы со мной говорить, – сказал Бего и встал с места.

Абай из кармана вынул нож и сказал;

– Ты уже переборщил, сука…, – не успел закончить фразу, так как между ним и Бего очутился Миро, и таким молниеносным ударом его завалил, что никто не ожидал. После Миро с злым взглядом прошел по окружающим и сказал;

– Ну что, есть еще желающие продолжить разговор?

– Да есть, – сказал один из быков Абая, затем крикнул, – давайте братва, покажем им, где раки зимуют.

Минут двадцать шла драка. Надзиратели сумели помешать. Семеро быков Абая и Бего попали в лазарет. Миро, Старика и Абая на трое суток посадили в карцер. Мордак с братвой сидели в кубрике, когда один из братков побежал к ним и сказал;

– Василич, была драка с быками Абая и нашими, человек десять попали в лазарет, а Немца, Старика, Бего и этого шакала Абая бросили в каецер.

– Какая причина драки, Петруха? – спросил Василич.

– Просто Абай наехал на Бего, Василич, – сказал Петруха.

* * *

(Время 11 часов 42 минута 14-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. В кубрике барака №5 братва вели разговор.

– Что за стрелка была, и мы не в курсе, Сем? – к Моржу обратился Мордак.

– Как братва шепнули, в бараке №3 есть молодой правильный пацан по кличке Бего и у него проблемы с Абаем. Этот турок, при Немца и Старика несправедливо со своими быками наехал на него.

– Понятно, Морж, – улыбнулся Мордак, – если Немец был там, уже ясно …, – он на минуту подумал и продолжил, – Сем, и на сколько их туда?

– На три дня, – сказал Морж.

– Лаве и камни у нас есть, но Халил будет говорить в присуствии Абая и …, – он не закончил фразу, и Морж понял о ком идет речь. Попробую Сарца спросить, – сказал он.

* * *

Речь о том, как друзья каждый по-своему

ищет встречу с другом

(Время 13 часов 47 минута 14-го марта 1950 года).

Берн. Швейцария. Виктор Хенес на такси подъехал к «HotelNacionalBern» на улице

Хирсченграбен (Hirschengraben). Расплатившись с таксистом, он вышел, посмотрел по сторонам, пока водитель из багажника вынул чемодан. Служащий гостиницы подошел к немо, подпоровшись с ним, взял чемодан и Хенеса сопроводил к администратору.

– Добрый день, фрау, – поприветствовал он.

– Добрый день, – ответила она с улыбкой, – чем могу быть полезна?

– Моя фамилия, Картер, – сказал Хенес, – у меня бронирован номер.

– Прошу Вас заполняйте анкету, мистер Картер, мы ждали Вас, – сказала она, передав анкету для заполнения.

Он устроился в номере 247. Минут через десять он принимал душ и когда вышел из ванны, позвонил телефон. Он взял трубку и услышал приятный голос администратора;

– Прошу прощения, мистер Картер, с Вами будут говорить, на линии Мюнхен.

– Спасибо, фрау, соединяйте, – сказал Хенес.

Через минуту услышал мужской голос на немецком языке;

– Добрый день, мистер Картер, просили передать, что на центральной почте на Ваше имя телеграмма.

– Хорошо, – сказал Хенес и положил трубку.

Спустя двадцать минут он обедал в ресторане гостиницы, затем на такси заехал в почту за телеграммой и вернулся в номер, где расшифровав телеграмму;

«Швейцария, Берн, Джеку Картеру, центральная почта, до востребованию.

Гюнтер приезжает в Цюрих 13-го марта, а через день вечером будет в Берне. Через него прошу передайте таблетки для отца. Мама»,

получил текст;

«Виктору Хенесу, на корсчет №2365721124 проплатить пятнадцать миллионов швейцарских франков для приобретения недвижимости в Мюнхене на имя Джека

Картера. Ждем в Мюнхене 15-го марта вечером».

Он задумался; «Боже, как мне выйти с этой ямы. Думай Виктор, Думай, ты ведь не из таких выходил…».

* * *

(Время 15 часов 37 минута 14-го марта 1950 года).

Алтайский край. Боровиха. Aвтомобиль «Победа» остановился на площадке перед

администрации СЛ №21-Ц/П-710932, из него вышли двое в гражданском. Их встретил дежурный по лагерю и сопроводили к полковнику Степану Климовичу Колосову. После взаимных приветствий, Колосов спросил;

– Откуда Вы товарищи и по какому вопросу?

– Майор Павлов, управление БОП, с капитаном Голиковым прибыли на проверку к

Вам, товарищ Полковник, – сказал один из них и Колосову передал конверт с приказом;