Читать книгу ДЕТСТВО МИНУС. Роман - Сергей Баев - Страница 5

…Густой туман назойливо прилипал к ногам и рвался в клочья. Тишина осеннего утра звенела в ушах, и только вдалеке на опушке леса неугомонная кукушка отсчитывала кому-то годы жизни: «ку-ку, ку-ку, ку-ку…»

Кодла во главе с Сапогом скрытно по кустам продвигалась вдоль забора дачного товарищества, пугаясь каждого шороха. …Где-то совсем рядом загавкала проснувшаяся собака, почуяв вонючих непрошеных гостей. Запахи и шум распространяются в тумане с огромной скоростью, сие подтверждённый факт. Сапог властно поднял грязную руку, и все тут же замерли на месте, заткнулась одинокая кукушка и перестала тявкать бдительная псина:

– Никому не базлать, не дымить, копытами не шлёпать, вообще, дышать через раз. Зырим внимательно по сторонам: нам нужен пустой дом, и чтобы, – дым из трубы не валил.

Поздняя осень – лучшее время для грабежа дач: урожай, заботливо выращенный, уже собран и какая-то его часть складирована в погреба; уставшие мичуринцы, простоявшие всё лето луковкой кверху, начали потихоньку перебираться в город, поскольку с каждым днём становилось всё прохладнее, топить постоянно печь, – дорогое удовольствие; дрова многим не по карману.

…В этот раз малолетние мародёры надумали бомбить дачный посёлок Трубачево, расположенный недалеко от Томска на берегу большого живописного озера. Заядлых огородников, в основном пенсионеров, проживающих здесь с весны, почти не осталось, охраны вообще никакой, сигнализация тем более отсутствует. Короче говоря, идеальное место для налёта; а если вдруг обнаружится какая-нибудь древняя, бдительная бабулька, то её можно элементарно запугать или вообще заткнуть рот навсегда; нежелательные свидетели никому не нужны. Вот так, за мешок картошки, можно оказаться здорово искалеченным, а то и лишиться жизни. Все тонкости дачной обстановки бродяги давно изучили, поэтому каждая осень, – начало боевых действий. Как мухи на говно, на мичуринские участки слетались продуманные бомжи, вездесущие беспризорники, городская шпана, голытьба из близлежащих деревень, да и добродушный сосед по даче не прочь поживиться на халяву. Мародёры нагло и беспардонно, как саранча, опустошали дачные участки. А кто им мог помешать? Правильно, никто! В ночное теперь отправлялись бабки с фонариками и дедки с палками…

Единственным оружием мичуринцев оставался, как ни странно, сотовый телефон или толстый дрын. Однако, к сведению наивных огородников: за время от звонка в полицию до прибытия доблестных стражей правопорядка можно запросто удрать в соседнюю область. Дачники уповали лишь на русский авось, надеясь на то, что уж их-то домик в деревне точно не разбомбят, а то и вообще не спалят; тем не менее, каждую весну обнаруживали свои разбомбленные, осквернённые, засранные дома…

Все, кому не лень, а особенно маленькие гадёныши, чувствуя свою безнаказанность, тащили из домов абсолютно всё: садовый инвентарь, бензопилы, триммеры и газонокосилки, бытовую технику, одежду, варенья, соленья, овощи из подпола, оставляя после себя разорённые дачи и полный срач. То, что можно продать, – впаривалось за бесценок ушлым барыгам, вырученное бабло уходило на ширево и разбавленный спирт, аптечные суррогаты и нехитрую жрачку. Напрасно некоторым сердобольным гражданам кажется, что беспризорники – это несчастные дети, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, обиженные Богом, мечтающие только об одном, – нажраться от пуза. В действительности они оказывались злобными, безжалостными, хитрыми волчатами, видевшим абсолютно во всех людях только источник наживы и удовлетворения своих звериных потребностей. Если ради дозы необходимо кого-то лишить жизни или жестоко избить, то это делалось не задумываясь, с лёгкостью, поскольку беспризорники искренне считали, что им все должны, весь мир однозначно виноват в том, что они оказались на дне. На самом деле большинство малолетних бомжей вовсе не хотело вылезать из этой вонючей ямы…

…Один из бродяг показал пальцем на ухоженный зелёный двухэтажный дом:

– Гля, пацанва, теремок. Вроде ни души.

– Кащей, не ёрзай. Быстро обнюхай хату.

– Сапог, я те отвечаю, никого нах… нету!

– Прошлый раз ты тоже божился, а дед нас чуть на вилы не поднял. Мы покамись тут затыримся, а ты давай пошныряй. Главное – не бзди…

…Кодла затаилась под забором в зарослях кустарника, а Кащей выдвинулся на разведку. Пока всё рисовалось в цвет: домишко аккуратный, добротный, а стало быть, – упакованный, и там внутрях полно добра…

– Зима, метнись по дороге, погляди соседние избы; нам подлянки ни к чему…

– Сапог, зырь, дымов нема, значит, кагычо, голяк.

– Чо, ты, Зима каждый раз в пузырёк лезешь?

– А я, кагычо, в натуре, дело базарю.

– Дуй, только скрытно…

…К этому времени белая завеса тумана почти рассеялась, показались соседние дома; данная территория посёлка выглядела вымершей. Кукушка в кедраче, очевидно, уже отдохнула, перекурила и принялась с новой силой вести отчёт чьих-то лет. Ветер сменил направление, и чуткий пёс теперь уже не мог уловить вонь, исходящую от бродяг. Из разведки, наконец, вернулся радостный Кащей:

– В хате пусто, тихо, как в могиле и темно, как у негра в жопе. Нам конкретно фарт катит.

– Лады. Железяка, обшмонай баню. Кислый, в сарайку нос сунь. Всё, погнали…

…Дабы не шуметь, на веранде аккуратно выставили стекло, а хилый замок, висящий на входной двери, сбили подвернувшимся топором. Очевидно, хозяева не так давно перебрались в город, поскольку дом не успел окончательно выстудиться и заснуть на зиму. Сапог первым осторожно протиснулся в дверь, шмыгнул носом и с опаской огляделся:

– Кащей, остаёшься на веранде, секи за дорогой; Зима, затихорись во дворе, остальные разбежались по комнатам.

…Мария Михайловна, пенсионерка со стажем, бывшая директриса девятого детского дома, прибыла в Трубачево, как всегда, первым автобусом. Оказавшись на дороге, ведущей в посёлок, она деловито осмотрелась и не спеша посеменила в сторону дачных участков. Проснувшиеся птицы приветствовали её весёлым щебетанием, а в пожухлой траве зашуршали полевые мышки. Пенсионерка тихонько пробиралась по улице с романтичным названием Ивовая, старательно обходя огромные лужи, оставшиеся после вчерашнего дождя. В приподнятом настроении, она глянула на, показавшееся из-за леса, красное солнце, порадовалась новому дню, глубоко вздохнула и на минуту остановилась, опустив на землю тяжёлую сумку…

Сколько раз она топала этой дорогой? Наверное, несколько тысяч раз. …Сорок лет тому назад на этой улице находился всего лишь один дом, её дом; и вот, здесь уже два десятка улиц. А начиналось всё с бескрайнего поля, нарезанного на участки и долгих уговоров персонала ДД взять здесь землю под огород…

Так, в ностальгических раздумьях, пожилая женщина доковыляла до своего участка. Вдруг она почувствовала что-то неладное. Мельком взглянув на веранду, она сразу заметила выставленное стекло и ощутила неприятный запах… Мария Михайловна в недоумении остановилась у калитки и громко крикнула:

– Кто здесь?

На веранде заметался пацан и юркнул в дом; тут же местные псы подняли бешеный лай. Она резко оглянулась и только сейчас заметила приближающегося парнишку с палкой в руке, явно с недружественными намерениями. В это самое время остальные воришки впопыхах выбирались через окно на веранде, так и не успев ничего спереть. Кащей вылез первым и истошно заорал:

– Зима, стой! Это же Мария Михайловна!

Пенсионерка, на секунду растерявшись, выронила сумку и глянула на кричавшего:

– Саша? Кащеев? Что ты тут делаешь?

…Возникла неожиданная затянувшаяся пауза. Сапог уставился на Кащея. Зима покорно опустил палку и с удивлением уставился на довольно смелую бабулю, даже не пытавшуюся испугаться и бежать. Кащей с мольбой взглянул на главаря:

– Пацаны, я опосля всё растолкую, посидите тут на крылечке, подымите, а мне с училкой побазарить надобно.

Сапог смущённо пожал плечами и неохотно промолвил:

– Ну, лады. Только не долго.

Мария Михайловна подняла тяжёлую сумку, проковыляла через двор и не спеша сняла замок с веранды. Саша Кащеев покорно проследовал за ней. В доме наблюдался некоторый беспорядок, до полного разгрома дело ещё не дошло, но вещи, тем не менее, оказались разбросаны во всех комнатах.

– Так, Кащеев, садись и рассказывай, что всё это значит?

– Ну, мы, ваще, не знали, что это ваш дом…

– Не с того начинаешь… И что это за мальчишки? Почему ты с ними? Если мне память не изменяет – шестой детдом. Ты стихи хорошо читал на слёте детдомовцев, вот я тебя и запомнила.

– Я уже два года как удрал из ДД. Вот теперь с этими гнидами кантуюсь, потому как податься мне некуда; теперь мой дом – улица…

– Постой, Саша. Что ты такое говоришь? Ведь тебе от государства квартира положена, а ты в беспризорники подался. Так сказать на вольные хлеба.

– Вы ничего не знаете… В нашем ДД всё по-другому, не то, что у вас.

– Как по-другому? Объясни нормально. Я пока ничего не понимаю.

– Что тут непонятного? Мне хаты не видать, как своих ушей. Это стало ясно ещё за два года до выпуска.

– Рассказывай, только не сочиняй. Правду говори.

– В конце восьмого класса меня ни за что, ни про что увезли в дурдом. Там три месяца продержали, вкалывали всякую гадость, чуть овощ из меня не сделали. Потом ещё два раза на дурку сдавали под разными предлогами.

– Но зачем?

– Психам хату не положено. А после выпуска – либо в приют, либо на улицу. Что-то доказывать, ходить по начальникам, – один чёрт, бесполезно… У них везде схвачено, за всё заплачено: и в ментуре, и в психушке, и в соцслужбе. Что я могу? Если я сейчас вернусь, то меня опять в дурку закроют. Вот так! Уж лучше на воле, чем в ДД. Из нашего выпуска многие уже на нарах парятся, а кого-то и в живых нету.

– Понятно. А сбежал-то как?

– О, это, ваще, отдельная история, не для слабонервных. Даже вспоминать неохота…

– А ты, Саша, расскажи, не стесняйся. Не верю я, что можно вот так запросто из детского дома сбежать.

– Вопрос не в этом. Я из психушки удрал.

– Как это? Из психбольницы сбежать практически невозможно.

– Конечно. Если ключей нет.

– Каких ключей? Ты что, умудрился выкрасть ключи?

– Короче, медбрат, который мне уколы ставил, как-то вечером предложил вместо уколов заняться сексом… Ну, и понеслось…

– Не может быть! Это отвратительно! Это же чудовищное преступление!

– Я смекнул, – лучше жопу подставить, чем дебилом стать, вот и согласился… Но своего шанса всё-таки дождался. В общем, как-то этот гад закайфовал и совсем бдительность потерял. Не долго думая, я ему шприц в горло и воткнул со всего маху. Пока он в отключке валялся, я ключи стянул, белый халат и смылся. На воле долго по подвалам прятался, вскоре одежду сумел раздобыть; через какое-то время к пацанам примкнул. Они меня поняли, к себе в стаю взяли. Вот и вся картина маслом.

…Мария Михайловна сидела притихшая, ошарашенная услышанным, не могла взять в толк, почему люди такие злые. Слёзы наворачивались на глазах, в горле застрял комок, она не могла вымолвить ни слова. Однако, взяв себя в руки, тихо спросила:

– Я так понимаю, к нормальной жизни ты возвращаться совсем не собираешься?

– Нет и ещё раз нет! Кругом одно говно и мерзопакость! У меня одна дорога – в бомжи, если доживу, конечно, или на зону.

– Самое малое, что я могу для вас сделать – это организовать баньку и сытно накормить. Ты, Саша, печку топить-то умеешь?

– Я же детдомовский, всё могу.

– Тогда стекло на веранде поставьте на место и топите баню, дрова в сарайке, а я пока поесть приготовлю и одежонку вам поищу; у меня кое-какие вещи остались от мужа и сына.

– Мария Михайловна, давайте мы сперва уберём здесь? Вы извините нас…

– Сама справлюсь, не переживай.

…Пока беспризорники отмывались от многомесячной грязи, от вшей, в дом нагрянул председатель правления дачного товарищества:

– Маша, я слышал крики и шум? Вон собаки всё не угомонятся. У тебя всё в порядке?

– Бывшие детдомовцы в гости заявились. В бане моются, балдеют.

– Ну, ладно! Тогда я пошёл.

…Напарившись, намывшись, нажравшись от пуза, малолетние бродяги переоделись во всё чистое и отбыли в город на автобусе. Сапог твёрдо решил, в Трубачево больше ни ногой. Однако судьба распорядилась иначе, и через некоторое время они снова окажутся в гостях у гостеприимной пенсионерки; но это потом, а сейчас…

…Мария Михайловна нагрела воды и принялась мыть грязные тарелки, оставленные незваными гостями. На минуту она остановилась и задумалась: «Наверное, если бы ни Саша Кащеев, то они точно убили бы меня? А затем, особо не мучаясь угрызениями совести, вынесли бы из дома всё, что можно утащить, а может быть, и дом спалили бы вместе со мной».

…Солнце высоко поднялось над крышами, а это значит, надо топать в огород и готовить его к зиме. Тем не менее, тяжёлые мысли о непрошеных визитёрах до сих пор не покидали её: «Не эти, так другие нагрянут. Нет, больше по осени одна на дачу не поеду. Боже мой, как страшно стало жить…» Только теперь ей стало невыносимо тревожно на душе; она достала сотовый и набрала номер внука:

– Виталик, давай бери друзей и к вечеру приезжайте. Я баню натопила.

После этого она немного успокоилась и, прежде чем возиться в огороде, развела большой костёр, чтобы сжечь лохмотья беспризорников и свой гнетущий страх…