Читать книгу Трагизм и парадоксальность бытия. «Грусть от того, что не видно добра в добре». (Н. Гоголь) - Сергей Безыменный - Страница 4

Со временем, человек потерял доступ к бытию и начал с горя познавать познание. Так как он потерял силу познавать бытие, то на всем познавательном пути человека продолжает стоять познание, а не бытие. Совершенно очевидно, что к бытию нельзя прийти, из него можно только изойти. Сколько бы познание не противополагало себя жизни и не сомневалось в возможности ее познавать, оно само порождено жизнью и отражает ее судьбы. Это есть опыт жизни, который невозможно бесследно зачеркнуть, и который может быть только изжит и преодолен более полным опытом, в который предшествующий опыт обязательно войдет. Если мы поднимемся до духовного понимания познания, то нам станет ясно, что познание это акт, через который с самим бытием что-то происходит, а именно – его просветление. Не кто-то или что-то познает бытие как противостоящий ему предмет, а само бытие познает себя и через познание просветляется и возрастает. Противостоит познанию как объект лишь то бытие, которое познанием до этого препарировано и рационализировано. И когда познающий не принимает всерьез своего познания для него перестает существовать мир сущих идей и остается только мир идей о сущем, то есть, нет уже Бога, но существуют разнообразные идеи о Боге, которые он исследует, нет уже сущего добра и зла, но остаются лишь идеи о добре и зле и т. п. Однако сама первожизнь не может противостоять познающему, ибо он в нее изначально погружен.

Судьба философского познания трагична. Философии вечно угрожает рабство, то со стороны науки, то со стороны религии и ей весьма трудно отстоять свой собственный путь. Конечно же, и наука и религия могут внутренне оплодотворять философское познание, но они не должны делаться для него внешним авторитетом. Если философ верит в религиозное откровение, то он не может не питаться им в своем философском познании.

Религиозное откровение имманентно* философскому познанию, как внутренний свет. А настоящая философия человечна, в ней всегда есть элемент человеческой свободы, однако философия это не откровение, а свободная реакция человека на откровение. Если философ христианин и верит в Христа, то он совсем не должен согласовывать свою философию с теологией православной, католической или протестантской, но он может приобрести «ум Христов», что сделает его философию иной, чем философия человека, который ума Христова не имеет. И, конечно же, откровение не может навязать философии никаких идеологических построений, но может дать ей опыт, обогащающий познание. Таким образом, философия может быть только свободной и не терпит принуждения. В каждом своем акте познания она свободно стоит перед истиной и не терпит никаких преград и ограничений. В основании философского познания лежит опыт жизни духа. Поэтому, такое познание является посвящением в тайну бытия, в мистерии* жизни. Оно есть свет, блеснувший из бытия и в бытии. Совершенно очевидно, что познание не может из себя, из своего понятия создать бытие. А религиозное откровение означает, что бытие открывает себя познающему.

Итак, философия это особая сфера духовной культуры, отличная от науки и религии, но находящаяся в сложном взаимодействии с ними. Трагедия философского познания в том, что освободившись от более высокой сферы бытия, от религии, от откровения, философия попадает в еще большую тяжкую зависимость от сферы низшей, от положительной науки и научного опыта. Никто не отрицает, что философия должна считаться с развитием наук и должна учитывать их результаты. Но из этого не следует, что она должна подчиняться наукам и уподобляться им в своих высших созерцаниях. Для философии мир раскрывается иначе, чем для науки и мир познания ее совсем иной.

Философия также это любовь к мудрости, и раскрытие ее в человеке является творческим прорывом к смыслу бытия. Следовательно, философия не является ни теологией, ни наукой, она есть она сама, и живет и дышит свободным движением. И, конечно же, настоящая философия только та, в основании которой лежит духовный и нравственный опыт, и которая не является игрой ума. Интуитивные прозрения даются только философу, который познает целостным духом.

Главный признак, отличающий философское познание от научного, нужно видеть в том, что философия познает бытие из человека и через него, и в человеке видит разгадку смысла, наука же познает бытие как бы вне человека, отрешенно от него. Поэтому для философии бытие есть дух, а для науки бытие есть природа. И потому, философская антропология* является центральной частью философии духа. Основной же признак философии духа тот, что в ней нет объекта познания. Познавать из человека и в человеке означает не объективировать (по Бердяеву*). И тогда открывается смысл. Все, что есть для меня предмет, лишено смысла. Смысл лишь в том, что во мне и со мной, то есть в духовном мире. И потому, освобождение философии от всякого антропологизма* это ее умерщвление. Так как бытие раскрывается только в человеке и через него, то человеку принадлежит примат* над бытием, понятому объективно, и только тогда раскрывается дух. Бытие, которое не есть дух является тиранией натурализма*. Такая философия делается отвлеченной и теряет связь с источниками жизни. Сам же человек погружен в первожизнь и ему даны откровения о мистерии первожизни. Только в этой глубине философия соприкасается с религией внутренне и свободно.

Однако познание бытия в человеке и из человека ничего общего не имеет с психологизмом, который наоборот есть замкнутость в природном, объективированном мире. Речь идет не о психологизме, а о трансцендентальном* антропологизме. Так, как трансцендентальный человек (по Бердяеву), то есть, внутренний человек, является предпосылкой философии, то преодоление человека в философии значит упразднение самого философского познания. Очевидно, что человек бытийствен, в нем бытие и он в бытии, но и бытие человечно, и потому только в нем я могу раскрыть смысл, соизмеримый с моим постижением. Смысл же вещей открывается не вхождением их в человека, при его пассивной установке к ним, а его творческой активностью, прорывающейся к смыслу бытия за мир бессмыслицы. И это ясно, так как в предметном, вещном, объектном мире смысла нет. Смысл раскрывается из активности человека и означает открытие человекоподобности бытия. Внечеловеческое идеальное бытие бессмысленно. А это значит, что смысл открывается в духе, не в предмете, не в вещи, не в природе, только в духе бытие человечно. Таким образом, если познание происходит с бытием, то в нем активно обнаруживается смысл, то есть, просветление тьмы бытия. Итак, философское познание это сама духовная жизнь, которая происходит с тем, что познается.