Читать книгу Геракл - Сергей Быльцов - Страница 97

Прекрасное лицо Мойры было совершенно бесстрастно, словно Алкид ничего не сказал. Красавица Пряха вместо ответа безразлично посмотрела Алкиду в глаза и тот, словно несокрушимой до сих пор воли лишился, не мог ни двигаться, ни говорить. Мойра, не переступая ногами, по воздуху плавно подплыла близко к Алкиду и положила руку на ставшие тут же безжизненными его губы, и тело героя сразу бессильно обмякло, и он оказался лежащим ничком на полу.

Клото подняла сверкающий тысячами огней жезл из адаманта и равнодушно сказала по-прежнему не шевелящимися своими губами:

– Всесильной судьбы до сих пор не избег ни один муж, ни отважный и сильный, ни слабый и робкий, коль скоро на свет он родился. Привыкай, дерзкий герой, подчиняться хотя бы неотвратимой Судьбе, ведь пред Мойрой и олимпийские боги трепещут!

Алкид, лишившийся силы, округленными глазами уставился на сомкнутые, не шевелящиеся при речи губы красавицы и на бесчувственные глаза, которые были устремлены на него, но его не видели потому, что в них зияла бездонная чернота. Ему показалось, что в окаменевших глазах Мойры он увидел Тартар ужасный, через который проходит ось Мировая и корни земли и, горько-соленого моря, и от неизъяснимого страха все его тело замерло, только непокорные волосы на голове встали и зашевелились.

Однако Алкид не собирался сдаваться, он все же попытался побороть трепет своего всегда крепкого духа и нашел в себе силы неподатливо замотать головой и сказать с ехидной улыбкой:

– Хоть ты меня сейчас силы лишила, но дух во мне по-прежнему крепок! Ты не властна над ним и не заставишь меня подчиниться и пред тобой трепетать! И на Мегаре теперь я уж ни за что не женюсь, чтоб ты не сделала. Убей меня прямо сейчас, если можешь, но ни на ком против воли я не женюсь!

– Ты даже больше упертый, чем свой молниелюбец – отец. Не любишь никому подчиняться. Мы правильно выбрали тебя за твой несгибаемый дух – только такой и необходим нам бесстрашный упрямый герой, чтоб с любыми чудовищами сражался и побеждал. Однако я пришла не для того, чтоб с тобой спорить и заставить на Мегаре жениться, ведь это давно решенное дело. Отвратить невозможно людям того, что им Мойра на прялке своей изготовит. Я здесь, чтобы тебе объяснить, что все возможно для Мойры и, чтобы впредь никогда ты не спорил со мной и с моей сестрою Лахесис, которая выбрала себе облик статной старухи с молодыми глазами.

Алкид открыл было рот, но не успел и слова сказать, как рот перекосился и сам плотно закрылся, словно от нестерпимой судороги, и все, что он смог сделать, так это только глазами гневно сверкать и свирепо рычать, словно рассерженный горный лев, которого потревожили в логове.

Клото же по-прежнему равнодушно продолжила говорить, рот ее все также был плотно закрыт, но каждое слово Мойры отчетливо – громко, словно стук молота по наковальне, звучало в голове героя:

– Не рычи напрасно Алкид и зря не упорствуй, пожалей свой ставшим непослушным язык, ведь невиноват он ни в чем. Пойми: сила любая – пред Мойрой ничто. Я сейчас в воздухе растворюсь, а ты сам все обдумай, ведь мы тебя сотворили не глупым, и нашу встречу запомни. Ведь не зря я тебя навестила.

Красавица-Пряха исчезла, словно легкая дымка она растворилась в прозрачном воздухе и никому невидимая вознеслась в горний эфир. Алкид попытался вскочить с пола, но дрожащие ноги совсем не держали. Тогда он сел и, сидя на полу, схватился обеими руками за голову и, скрипя зубами, как каменными жерновами, от невыносимого бессилия застонал и завыл, как воет волк одинокий ночью безлунной.

Геракл запомнил эту первую встречу с одной из трех Мойр, с красавицей Клото, на всю оставшуюся жизнь и много раз ее вспоминал и не однажды Иолаю об этой встрече рассказывал:

– Когда я смотрел на ее бесстрастно издающие звуки, не шевелящиеся губы и на ее безразлично смотрящие, но не видящие какие-то пустые черные глаза мне было так жутко, как не бывало никогда, члены отказывались подчиняться, колени подгибались и я падал, но все равно я сопротивлялся, как только мог. Ты знаешь, милый мой Иолай, не в моей породе сдаваться! Оказавшись совсем без сил на полу, я противился ей на словах, а потом даже и слов я лишился, осталось только мычание, но я все равно не сдавался и жениться не соглашался. Когда же она испарилась, я вдруг понял всем сердцем, что завтра стану законным мужем Мегары. Я понял это так ясно, как будто свадьба давно уж свершилась, мне казалось, что я вижу себя и в белой одежде Мегару в окружении родных и уже догорающих светочей. И тогда меня обуяла бессильная ярость, я зубами скрипел так, что один зуб сломался, но все было бесполезно. Потом защемила сердце тоска безысходная потому, что я понял, что нельзя мне с таинственным Роком бороться, как невозможно прошедшее изменить, ведь это и олимпийские боги не могут… Утром я долго раздумывал о том, было ли это ужасное ночное посещение Мойры явью или только сном, в котором крылатый старец-искусник Морфей, неслышно шевеля крылышками на своих висках, умело воспроизвел все ее поведение, привычки, походку, жесты и выраженье лица. Так ничего я тогда и не понял, но я точно знал, что против своего желания стану мужем Мегары, и этот брак без любви будет все время порождать любовь без брака… Самая тяжкая мука для человека – знать все, что будет и не иметь никакой силы бороться с Судьбой.

Действительно, по воле могучего Рока, под страстные флейт переливы, под звуки брачного гимна, который фиванцы громко пели, в дом отчий Креонта наутро после посещения Мойры привел прекраснокудрую Мегару приемный сын славного Амфитриона.