Читать книгу Преодоление. Рассказы - Сергей Бойченко - Страница 11

Село с красивым названием Новокиевский Увал, где я родился и вырос, окончил школу, начал свою трудовую деятельность, а в дальнейшем и службу в прокуратуре – это районный центр с населением около пяти тысяч человек. Своей крайней улицей Киевской оно упиралось в молодую березовую рощицу рядом с глубоким оврагом, тянувшимся от реки Топтушки до реки со странным названием Кишка. Старожилы поясняли, что название это прижилось из-за того, что она петляла как… В общем, из названия понятно, как эта речка петляла. При этом те же старожилы затруднялись объяснить название Топтушки.

Река, да какая там река, – речушка – впадала в Новокиевскую протоку, а последняя, соединяя строгую и коварную Селемджу, впадала в Зею. И вот эта речка в дождливую погоду становилась полноводной, и в ней, в так называемых увальских ямах, купалась местная ребятня. Ну, а овраг практически наполнялся до краев прозрачной, как хрусталь водой, которая стремительно неслась в сторону Кишки.

Овраг отделял село от местного аэропорта, за которым начинались лесные околки, а уж за ними простиралась тайга.

Километрах в трёх от села, перед Становиком, прятались два небольших труднодоступных озера, куда прилетали утки да гуси и где по сезону за ними охотились местные мужики.

В селе располагался госпромхоз, считавшийся одним из лучших в области, в чем не было ничего удивительного: мазановские леса способны были прокормить население любой небольшой европейской страны: зверя, птицы, дикоросов здесь было великое множество, а контроль за добычей со стороны государства осуществлялся строжайший. Да и, выскажу своё мнение, не было так доступно, как сейчас, всевозможное оружие, – хорошими винтовками даже не все профессионалы-охотники обладали!

Кстати, большинство этих штатных охотников являлись передовиками в своём деле, многие носили почетное звание «Ударник коммунистического труда» и были награждены орденами и медалями за добычу соболя, лосей и косули, отстрел докучавших населению волков.

Понятно, что существовало у нас и районное общество охотников и рыболовов, в котором я и получил свой первый охотничий билет, вступив в него в 1975 году. Как говорится, жить в тайге да не быть охотником…

Ну, а до этого впервые вышел на охоту, когда было мне всего лишь девять лет, и я учился в третьем классе. Этот потешный эпизод в моей жизни, пожалуй, запомнился навсегда.

Однажды, ближе к осени, незадолго до начала школьных занятий, когда как обычно управлялся по домашнему хозяйству и мне надо было покормить кур, в кладовой, где нужно было набрать хранившееся там зерно, увидел оставленное старшим братом новенькое ружьё 20 калибра. Это сейчас сейфы да решетки, да постоянные полицейские проверки, а тогда и замков-то не вешали, бывало, палкой подпирали дверь, чтоб собаки не зашли, да и всё.

Решение созрело мгновенно: пока никого нет дома, попробую-ка сходить на охоту!

Сборы были недолги, в солдатский вещмешок положил кой-какой еды, гусиные и утиные манки, болотники, несколько патронов и разобранное ружье; затянул рюкзачок крепко на петлю и через забор в конце огорода, за которым начиналась молодая березовая рощица, выдвинулся на исходную позицию к упомянутым выше озеркам.

Обул болотники, и уже по воде добрался до небольшой возвышенности рядом с камышами. Разобрал-то я ружьё дома быстро, а вот собрать его оказалось гораздо сложнее. В конце концов, хоть и с трудом, мне это удалось, я зарядил оружие на гуся патроном с буквой «К» на пыже, что означало «картечь».

Затаившись в камышах, стал ждать прилета гусей или уток. Но, увы, никто не прилетал. Так, в засаде, просидел довольно много времени (часов-то у меня не было), и вдруг услышал шум с посвистом – это два крякаша как истребители пронеслись надо мной. От обиды, что прозевал их на подлете, не целясь, пальнул из ружья им вдогонку.

Не прижатый плотно к плечу приклад при отдаче так саданул в плечо, что от боли мне было уже не до уток. Но все же успел заметить, что одна птица, как машина на дороге, резко затормозила в воздухе и камнем рухнула вниз. Метрах в десяти от меня по воде раздался шлепок, словно в озеро кто-то кинул большой камень.

– Вот это да, – подумал я, – неужели сбил крякаша?!

К этому времени к озеру подошли порыбачить соседские ребята постарше меня. Они-то и помогли найти и достать первый в моей жизни трофей. Им оказалась кряковая утка селезень.

Я был несказанно рад, а пацаны говорили мне с завистью:

– Ну, Серега ты и даёшь! – И всё норовили подержаться за ружьё.

Впрочем, похвалив, тут же и испортили мне настроение, сказав, что меня обыскались отец и брат, и что, скорее всего, дома меня ожидает хорошая взбучка.

После таких слов моя охотничья удача стала мне не в радость, и, собрав амуницию и трофей, двинулся к своему дому, в предчувствии строгого родительского спроса.

Но мои опасения оказалось напрасным: как только я перебросил через забор огорода вначале болотники и следом рюкзак, а сам стал осторожно с ружьем перелезать через забор, меня подхватили крепкие руки отца и поставили на землю. Рядом с отцом стоял старший брат, и оба они – улыбались!

Оказалось, что они заметили, как я по-шпионски, стараясь не шебуршать кустами, приблизился к забору. Со стороны это выглядело смешно.

Поняв, что гроза миновала, я начал восторженно рассказывать о том, как караулил птицу, но был остановлен строгим голосом отца. Как бы ни было ему смешно, он всё-таки счёл своим долгом пожурить меня.

А пока папаня выговаривал мне за мой выход без спроса с ружьем на охоту, брат развязал вещмешок и с удивлением на лице достал из него селезня.

– Ну, братишка, и везучий же ты!

Только и вымолвил он в восхищении, а отец, увидев трофей, уже без смеха и иронии добавил:

– Ну что ж, уже мужик настоящий вырос, настоящий охотник! Добытчик!» – и потрепал меня по вихрам.

Наверное, именно в тот момент я и начал осознавать своё взросление.