Читать книгу Преодоление. Рассказы - Сергей Бойченко - Страница 4

Разве можно передать словами ту радость, которую испытывал, когда меня выписали из больницы?! Радость от того, что могу ходить, бегать, прыгать, – делать всё то, что было естественно для моих сверстников, и чего совершенно неожиданно и мгновенно на несколько месяцев лишился. Мое тело будто наверстывало упущенное, был постоянно в движении, казалось, я совсем-совсем не уставал!

Конечно же, после победы над смертельным недугом был окружен повышенным вниманием и заботой близких и знакомых. Несмотря на то, что жили мы небогато, как и все в округе, меня баловали подарками. Из них на долгие годы запомнился первый в моей жизни велосипед.

Этот транспорт в те шестидесятые годы считался чуть ли не роскошью. Не каждый взрослый мог позволить себе купить это немудреное средство передвижения, а чтобы позабавить им подростков – на такую покупку нужно было долго копить. Зарплаты были – смех один, деревня и выживала-то за счет своего подсобного хозяйства. А на «велике» умудрялись перевозить и сено, и даже дрова… Иной раз столько понавьючат на бедный велосипед – думаешь: верблюд-не верблюд по дороге движется.

У нас, хоть и изрядно потрепанный жизнью, велосипед был, латаный-перелатанный, но на ходу. На нем катались старшие братья, и иногда по делам ездил отец. Почти все мальчишки катались на родительских велосипедах «под рамкой», поскольку не доставали от седла до педалей. Такую же школу прошел и я. Чтобы цепь не зажевала шестерней штанину, ее подвертывали и скрепляли бельевой прищепкой. В нашем сельском хозяйственном магазине велосипеды продавались редко, а если они появлялись в продаже (как тогда говорили: «выбрасывали»), то раскупались мгновенно. Узнав, что велосипеды поступили в магазин, чуть ли не всей улицей бежали поглазеть на такой транспорт.

Родители, опасаясь, что могу на большом велосипеде разбиться или повредить ноги, пообещали купить детский велосипед, но при условии, что не буду корежиться на взрослом: после болезни кости мои были совсем слабыми. С каким нетерпением ожидал этого события! Но, скажу вам по секрету, всё равно, когда взрослых не было дома, украдкой все же брал велосипед и гонял по селу.

Бывало, к нам по праздникам, а то и просто по-приятельски в будний день, заходил в гости знакомый родителей дядя Филипп Паламарчук. Он работал в клубе киномехаником. Дядя Филипп воевал на фронте с фашистами. Его многие знали и уважали. Детей у него не было, и дядя Филипп как-то по-особому заботливо относился ко мне: то угощал конфеткой, то приносил ягоду. Жил он от нас через одну улицу и всегда летом приезжал на трофейном дамском велосипеде. Каким образом он смог привезти велосипед из Германии, неизвестно, но велосипед был – всем велосипедам велосипед! Усиленные никелированные обода с такими же блестящими спицами, на руле закреплены рукоятки ручного тормоза, а спереди – фара, которая во время движения давала свет от маленького генератора, закрепленного на вилке велосипеда. Генератор давал ток от трения привода о поверхность колеса. Коричневое кожаное сиденье опускалось так, что я мог доставать до педалей. Над крылом заднего колеса был прикреплен багажник и металлическое сиденье, предназначенное для пассажиров. Когда дядя Филипп гостил у нас, он один час разрешал мне покататься на своем чудо-транспорте. Но с условием: велосипед никому не давать.

Гордый оказанным доверием, я мчал в клубный сад, где рассекал на «велике» по аллеям. Клубный сад – это огражденная добротным забором березовая роща с красавицами-березами. Помимо ипподрома, стадиона, где предусматривалось почти всё для различных соревнований, на территории сада имелись площадки для игры в волейбол, баскетбол, для прыжков в длину и высоту, тир, качели и турники, ну и, ясно, танцплощадка. Песочницы с грибками для детей располагались на специально вырубленной от деревьев солнечной стороне. Имелись беговые дорожки и садовые аллеи. Сад был для сельчан и гостей любимым местом отдыха и проведения праздников. Клубным сад назывался лишь по той причине, что примыкал к районному Дому культуры, который привыкли просто называть клубом.

В один из дней из Райчихинска приехал на выходные мой брат Виктор – он жил там у тетки Насти. Виктор, ожидая призыва в армию, после школы уехал работать на Райчихинский стекольный завод.

Домой брат привез свой первый заработок и отдал его матери, но она сказала, чтобы своими деньгами он распоряжался сам, потратил на самое необходимое. Витёк дал двадцать рублей отцу и пояснил, что это Сережке на обещанный подарок. Родители добавили еще пятнадцать рублей и втайне от меня купили велосипед.

Утром, проснувшись, я вышел из дома во двор и обомлел: у крыльца стоял сверкающий краской новенький велосипед. На руле прикреплен звонок, к рамке – сумка для ключей с велоаптечкой и серебристый насос; на раме красовалось название: «Школьник».

– Вот, сынок, это подарок от нас с твоим братом. Береги его! – Сказал отец.

Растроганный, я бросился к Виктору и к родителям благодарить за полученный подарок. И тут же стал опробовать велосипед на ход. Пахнущий свежей смазкой, кожаным седлом, велосипед вел себя безукоризненно: работали тормоза, звенел звонок и легко крутились педали со встроенными светоотражателями из красного рифленого стекла.

Проехав под завистливые взгляды ребят с одного в другой конец улицы Киевской, я остановился у лавочки возле нашей калитки. К этому времени у дома собралось с десяток ребят не только с нашей, но и соседней улицы Луговой. Весть о моей обновке разнеслась по селу, каждый хотел взглянуть хоть глазком. Кто тренькал звонком, кто рассматривал насос. В общем, моих приятелей интересовало всё, и я охотно показывал свой подарок. Потом, освоившись, ребята поочередно стали просить дать им прокатиться. Пока дома не было родителей и брата, я согласился и отдал велосипед первому моему другу Юрке Лещенко. Вот тут всё и началось.

Не успеет слезть с велосипеда очередной ездок, как руль быстро выхватывался, на велосипед прыгал следующий очередник, и «велик», как маршрутный автобус, уходил в очередной заезд. И так этот «челнок» ходил туда-сюда до тех пор, пока Вовка Демидович не вернулся обратно, ведя велосипед в руках. Растерянно пожимая плечами, он сказал, что велосипед сломался.

Мы все стали смотреть, что же случилось, и можно ли починить, исправить поломку. Но поломка оказалось больно серьезной. Педали велосипеда крутились, а тормоза не работали. Вовремя прокручивания педалей большая и малая шестерни вместе крутились, а колесо стояло на месте без движения. Все сразу разбежались по домам, чтобы не попало. Оставшись один, я горько заплакал от обиды.

Узнав о происшедшем, отец и брат сильно меня не ругали, лишь бурчали, ссылаясь на плохое качество поломанной детали. На следующий день отец поехал на работу и забрал с собой заднее колесо. Вечером он принес колесо домой и сказал, что токарь выточил такую же деталь из какого-то особо прочного металла, и теперь сносу не будет. Закрепил колесо на раме, проверил, все ли работает, улыбнулся и сказал:

– Ну, вот и все, можешь ломать дальше.

К велосипеду с тех пор относился бережно, тщательно за ним ухаживал, смазывая цепь и подшипники в обоймах на втулках колес, поддерживал одинаковое давление в шинах. Несмотря на это, хлебнул с ним горя, да не один раз. Однажды наехал передним колесом на небольшой камень, от чего руль выбило из рук, по инерции я налетел на руль лицом, ударившись зубами о крепежный болт, да так, что полетели искры из глаз. Из рассеченных губ текла чуть ли не ручьем кровь, а во рту что-то было лишним. Как оказалось, это были кусочки обломанных наполовину двух передних зубов. О ЧП не стал никому из взрослых рассказывать, чтобы не поставили велосипед на прикол. Как какой-то собачонок зализал в прямом и переносном смысле слова свои раны и продолжал гонять своего «Школьника» до тех пор, пока со мной не произошло очередное происшествие.

К новому учебному году мне справили серые шерстяные брюки, пошили вельветовую курточку и купили новые ботинки и сандалии. Вот такой наряженный поехал в школу на торжественную линейку. Все было здорово, старшеклассники подарили воздушные шарики, и я довольный, прицепив шарики к рулю после линейки, покрутил педали к своему дому. Всегда перед поездкой на правую штанину цеплял прищепку, чтобы брюки не попали в цепь. И на этот раз поступил также, но доехав до школы прищепку снял, а вот, когда возвращался обратно, то забыл прицепить. Эта забывчивость могла стоить мне и жизни. Уже рядом с домом штанина попала в цепь, и её так затянуло, что я с велосипеда кубарем полетел на землю. Как голову не свернул – непонятно, а сверху на меня со всего маха обрушился мой железный друг. Когда я более-менее пришел в себя, то увидел, что край штанины на два зуба шестеренки зажат цепью. Решив, что можно освободиться без снятия цепи, приподнял велосипед и, удерживая, стал прокручивать правой рукой шестерню, а левой оттягивал штанину чтобы сильно не замарать о смазку. Шестерня вдруг легко подалась и большой палец моей левой руки, насквозь пробитый зубом шестерни, молниеносно оказался в шестерне зажатым цепью.

От дикой боли так взвыл, что из соседнего дома выбежали сосед Генка Пешкин и его мать тетя Мария. Генка быстро открутил колесо и ослабил цепь, освободил мой палец и штанину. Когда палец освободили, кровь как из брандспойта хлынула на одежду. Ёще больше корчась от боли, я продолжал завывать, обливаясь слезами. Родителей дома не было, и тетя Мария увела меня к себе домой, где вначале палец отмыла бензином от смазки, а потом сунула в какой-то раствор. Кровотечение уменьшилось, а потом, когда палец засыпали стрептоцидом, замотали в подорожник и обмотали бинтом, кровь и вовсе перестала течь. Мне дали какую-то таблетку, и боль немного утихла.

Тетя Маруся постирала в холодной воде брюки и курточку, и вывесила на ветер на улице. Одежда быстро высохла, она утюгом – ещё «доисторический», на углях, от него шел вкусный запах, как от костра – ловко все погладила и, как мне показалось, одежда ничем не отличалась от новой. Палец был похож на клубок шерстяных ниток или на красный нос клоуна, поскольку на марле красовалось пятно выступившей и засохшей крови. В таком виде я предстал перед отцом с матерью.

Батяня быстро отвез меня в больницу. Дежуривший хирург, осмотрев рану, промыл ее вновь в каком-то растворе и обмотал палец бинтом, сказав, что до свадьбы заживет. Палец стал еще больше, напоминал хорошее полено. Неделю ходил на перевязку, с опаской поглядывая на свой велосипед, и не прикасаясь к нему. Но когда рана затянулась, покрывшись коркой, и повязка больше не требовалась, я повеселел и вновь стал с упоением гонять на «Школьнике».

А шрам на пальце и выцветшая фотография, где я снят вместе со своим другом «Школьником», до сих пор напоминают о тех славных днях. Всё плохое и физическая боль быстро забываются. А в памяти даже всякие неудачи и несуразности всплывают так, что вызывают добрую улыбку и спокойное душевное тепло…