Читать книгу Миссия в пыли - Сергей Бушов - Страница 3

Мир – это пыль. Моя жизнь – это пыль. Сколько бы я ни пытался собрать её во что-то плотное, ощутимое, этого не выходит. Она разваливается, превращаясь в отдельные пылинки, которые почти нельзя потрогать рукой. Я слишком внимателен к деталям, наверное, но это происходит помимо моей воли. Я учусь видеть не детали, а целое, но я только в начале этого пути, поэтому всё так трудно.

Я парю. Меня окружают летающие белые точки. Они кучкуются, клубятся невесомыми облачками, поддерживают меня снизу, чтобы я пребывал в безмятежном приятном полёте. Почти всё вокруг -пустота. Даже я – лёгкий, полупрозрачный. Я и сам состою из мелких шариков, точечек, только не белых, а разноцветных. Я просто скопление яркой пыли, которая висит в облаке и наслаждается тем, что она есть.

Проходит несколько мгновений. Я вдруг понимаю, что полёт мой не такой уж бесплотный и спокойный, как мне казалось только что. Точки собираются в плотную завесу. Я – тело. Тело имеет вес, ощущения, а там, где должно быть колено, ещё и боль.

Тут же зрение моё фокусируется, переставая пронизывать потолок. Это сквозь него я проникал взглядом, будто сквозь облако частиц, но теперь понимаю, что он сплошной, гладкий, твёрдый.

Меня охватывает волна чувств. Страх, удивление, реакция на мельчайшие раздражители во всех клеточках моего тела. Здесь колет, там дёргает, тут чешется. Дыхание раздирает грудь. Я дышу. Я существую. Я вижу рядом с собой серую движущуюся тень, совершающую точные, механические движения. Видимо, она раскладывает инструменты по полочкам в шкафу.

– Доброе утро, доктор 239, – говорю я. – Как же я рад, что впервые за две недели могу с вами поздороваться.

Серый робот с вытянутой эллиптической головой вздрагивает, будто человек, вышедший из задумчивости.

– Доброе утро, господин шпион, – отвечает он, с жужжанием разворачиваясь на месте. – Однако вы меня удивили. В одной фразе вы выложили кучу информации, которую непонятно откуда могли взять. Во-первых, как вы догадались, что я 239? Во-вторых, откуда вы знаете, что сейчас утро и прошло две недели, как вы здесь лежите?

– Последнее понять легко, – говорю я, пытаясь приподняться. Сильно кружится голова. – В углу висит календарь, на котором отображается четырнадцатое пясца. А последнее, что я помню – как отключился на Рослине в двадцать восьмое четырсеца. О том, что сейчас утро, я догадался по направлению и оттенку солнечных лучей, которые падают сзади. А то, что вы именно доктор 239, читается в точности ваших движений. Когда вашим телом управляют другие личности, оно двигается иначе. Бирн подёргивает рукой, доктор Лавустри пытается свалиться на бок, и только вы…

– Я уже абсолютно освоилась с управлением этой железякой, – говорит вдруг робот женским голосом. – Это обидно, что вы до сих пор мне это припоминаете. Если вы будете продолжать в том же духе, я посчитаю вас сексистом.

– Простите, Люсиль, – говорю я. – Не хотел вас огорчить. Более того, я вам очень благодарен за ваши советы по концентрации. Они мне сильно помогли на Рослине, да и сейчас я только благодаря им чувствую себя относительно приемлемо. Кстати, когда меня отсюда выпустят?

– Если вы спрашиваете моего мнения, – вдруг голос робота меняется на низкий, вибрирующий, – то я бы на вашем месте не торопился. Во-первых, ваше колено только начало заживать. Мы провели операцию буквально позавчера, заменив сустав на искусственный. Для предотвращения процессов отторжения нам пришлось также удалить существенную часть мягких тканей, и теперь там выращиваются новые, биосинтетические. В ближайший месяц вряд ли вы сможете ходить.

– Месяц! – восклицаю я, и от потраченного на возглас усилия в глазах моих темнеет, а окружающий мир снова распадается на молекулы. – Эрдэпфель, да вы с ума сошли! Я же здесь со скуки помру…

– Я согласен с доктором Эрдэпфелем, – спокойно добавляет 239, и я понимаю, что меня уже совершенно не смущает, что вся эта толпа делит одно тело, я стал их легко различать. – Дело в том, что, кроме колена, в вашем организме ещё много других проблем. После повреждения инъектора вы некоторое время были беззащитны перед вирусом, и он успел заметно модифицировать ваше тело. Мы наблюдаем чужеродные структуры практически везде. Вот взгляните.

Робот протягивает руку, и из его ладони в потолок бьёт луч проектора, так что я вижу на белой поверхности достаточно чёткое изображение самого себя в разрезе.

– Это визуализация результатов вашего последнего сканирования, – поясняет 239. – Чёрным цветом показаны фрагменты, сильнее всего видоизменённые вирусом.

По всему изображению проходят тёмные линии, неровные, где толще, где тоньше, которые складываются в нечто похожее то ли на сеть сосудов, то ли на скелет. Как раз там, где эта структура утолщается и подходит близко к поверхности кожи, я вижу на своём реальном, не нарисованном, теле, бугры. Они стали заметнее, это точно.

– Но чувствую я себя довольно неплохо, – замечаю я. – Если не обращать внимания на мою сверхчувствительность и некоторую слабость, я бы сказал, что я в порядке.

– К сожалению, – говорит 239, – это не совсем так. Многие ткани разрушены настолько, что с трудом исполняют свои функции. Но мы успели вовремя. Как вы, должно быть, уже заметили, у вас новый инъектор.

Я только тут понимаю, что на моей шее больше нет надоевшей белой коробочки.

– Я вообще не вижу инъектора, – возражаю я.

– Он есть, – поясняет 239, – но под кожей и совсем крошечный. Технологии не стоят на месте. Теперь он не только подавляет развитие вируса, но и пытается с помощью наночастиц восстанавливать ваши ткани. Там, где это возможно. Не скрою, это достаточно рискованная процедура, мы опасаемся возможных мутаций, но в сложившейся ситуации мы не нашли другого способа сохранить вам жизнь.

– Спасибо, – искренне говорю я.

– Ваши жизненные показатели очень нестабильны, – продолжает робот. – Вам нужно будет довольно долго восстанавливаться до состояния, в котором мы сможете ходить и выполнять базовые функции. Месяц – это минимум, но я бы предположил, что времени понадобится больше.

– Что ж… – бормочу я. – Учитывая, что ещё две недели назад я думал, что умираю, это не такой уж плохой исход. Чем, однако, я смогу здесь столько времени заниматься?

– Я думаю, что вы можете поупражняться в концентрации… – говорит робот голосом доктора Лавустри, но её тут же перебивает другой голос, по-видимому, Бирна:

– Позвольте себе отдохнуть! Расслабьтесь. Жизнь даётся не только для того, чтобы выполнять ваши идиотские задания. Книжку почитайте, посмотрите фильм. Поспите, в конце концов. Если будет совсем скучно, можете позвать меня, и я развлеку вас разговорами. А уж 239 знает миллиарды анекдотов, причём несколько из них можно даже назвать смешными.

– Вот, кстати, – вмешивается 239. – Если вы пришли домой и не застали своего лопера, то существует три варианта. Первый – у вас не было лопера. Второй – лопер убежал. Третий – это не ваш дом. Ха-ха-ха…

– Нет, я не этот анекдот имел в виду, – возражает Бирн. – Но, во всяком случае, мы всегда рядом. В тумбочке ваши вещи, телефон и книга, которую вам оставил ваш коллега.

– Иблик? – спрашиваю я. – А где он сейчас, вы не знаете?

– Понятия не имею, – отвечает Бирн. – Разрешите откланяться. Зайдём к вам позже. В экстренных случаях жмите на красную кнопку возле изголовья. Хотя, если вдруг что случится, мы поймём это по вашим жизненным показателям, которые непрерывно мониторим.

– Хорошо, – говорю я, отмечая про себя, что отслеживаются тут явно не только жизненные показатели. По углам под потолком расположены аж четыре камеры наблюдения. Что ж, это госпиталь СБ.

– Отдыхайте, – робот разворачивается и с жужжанием выезжает из палаты.

Оставшись один, я вдруг понимаю, что короткий разговор меня утомил. Я и правда слаб. Укладываюсь поудобнее на подушку и пытаюсь заснуть. Веки пропускают слишком много света. Я вижу сквозь них потолок, а сквозь потолок комнату сверху, над ней небо, над ним звёзды. Я знаю, что не могу всего этого видеть, но вижу. А я ведь просто хочу поспать. Как там? Сосредоточиться на чём-то одном. На дыхании. Вдох, выдох. Ещё и ещё. И всё несущественное отступает, и я уже не замечаю света сквозь веки, и мои мысли словно бы уже не мои, и я понимаю, что сейчас отключусь.