Читать книгу Знаки-собаки. Знаки-собаки - Сергей Cупремов - Страница 17

Заведя машину, Лора уже была убеждена, что Дара поедет с ней домой. Причем сегодня, сейчас. Ни к чему ждать до завтра.

– Вот отец-то обрадуется! – вслух проговорила она.

Волна хорошего настроения омывала, как нежный прибой, каждый раз даривший еще одно подтверждение правильности ее решения.

«Возьму Дарку! Милая моя, как ты сможешь меня заменить? Куда мне направиться?» – подумав, она сказала вслух:

– Только не в армию!

Но не хотелось о плохом. В конце концов, муж – военный, и до сих пор их отношения не давали повода к жалобам. Она порою даже гордилась союзом «красоты и силы», в котором себе она приписывала как то, так и другое, а мужу, да чего таить, только частичку второго качества.

«Что же это было за лицо? Какое-то знакомое, – вновь завертелось в голове. – Ну вот, буду теперь себя мучить, вспоминать. У кого из моих знакомых черные волосы? Может, кто из дальней родни? Чернявой была племянница, певичка. Но у нее была светлая кожа. Где же, где?»

Возле дома отца она вспомнила, что хотела позвонить ему и предупредить о своем визите. Теперь поздно. Она уже стучала в дверь.

Отец улыбался самой широкой улыбкой. Дочь чмокнула его в щеку и с порога стала заглядывать через плечо, высматривая Дару. Та была тут как тут. Не успев поздороваться с собакой, Лора услышала папин вопрос:

– Почему тебя так волнует, что я подумаю? Как твои мысли могут знать, что будут делать мои мысли? Они что, знакомы?

– Опять ты в своем духе! Конечно, знакомы. Я твоя дочь. Мои мысли – это детки твоих мыслей. У меня не может быть заумных суждений, тяжелых и старых. Дай поцелуюсь с девочкой!

Старик довольно улыбнулся.

Дара была несказанно рада приходу «живой» Лоры. Ее чаяния и надежды, ее ожидания и мечты все сходились к образу живой души в женском обличии. Лора была по-нят-ной! Легко читаемой и знакомой. Можно без труда расположить к себе, и вообще с ней беззаботно! Не то что с Хозяином. Старик и его «каменная Лора» порядком натянули собаке нервы, и теперь ей хотелось расслабиться.

– Да не крути ты хвостом, оторвется. Ишь, пропеллер! – И, обращаясь к отцу, – Ты почему про мои мысли с порога зарядил? Я вообще не поняла, что ты такое сказал. Слишком мудрено. Повтори! Вообще, от чего заинтересовался моими мыслями?

– Я тут вообще не при чем. Это твоя собака, она догадалась, что ты идешь. Легла подле двери.

И, выждав паузу, добавил:

– Ты ведь за ней пришла?

– Да. Откуда… Ага, понятно! Знаешь, я как-то по ней заскучала, и знакомые много интересного про собак рассказали. Естественно, мне захотелось Дару взять назад. Надеюсь, она тебя не сильно донимала?

– Не шибко. Но активность свою показала. Она сама научилась мыться! Шторы теперь умеет снимать.

– Ты что-то говорил!..

Серафим только пересказал случай о том, как обнаружил Дару после принятия ванны.

– Скажи, пап, а еще что-нибудь необычное ты в ней замечал? Ну, что отличает Дарку от других собак?

Старик улыбнулся, но ничего не ответил. Только пожал плечами.

Дара, наблюдавшая эту сцену, внезапно поняла, о чем толкуют люди, и почувствовала, что Хозяин ее не выдал, не сказал дочери всего и таким образом защитил ее. Уважение к хозяину вспыхнуло с новой силой.

Когда Лора закрепила ошейник, до Дары дошло, что сейчас они отправятся к Лоре домой, и обрадовалась еще больше. Однако ей вспомнился недобрый Лорин муж, и она перестала вилять хвостом, загрустила. Она понимала, что не сможет себя контролировать с этим человеком.

Собаке становилось ясно, что для одних людей она старается быть лучше. Другие, неприятные ей, не позволяют контролировать эмоции.

«Буду лаять! Ругаться, – промчалось в ее голове. – Лорин мужчина. Р-р-р. Злой! Злой!»

Умная зверина посмотрела на Хозяина. Она ждала увидеть в нем сочувствие – ведь они расстаются. Собаке казалось, что, несмотря ни на что, хозяин будет о ней скучать.

Но нет! Серафим, казалось, был абсолютно безучастен к происходящему. Он улыбался, любовался на дочь и не глядел на вертихвостку. Дара обозлилась на него, не в силах подавить эту эмоцию. В этот самый миг старик подарил ей взгляд и тоже улыбнулся.

Эта улыбка была адресована именно собаке. Дара успела запомнить, как Хозяин улыбается своей воспитаннице – Анджали, как улыбается мужикам, которым открывает дверь. Она помнила улыбку, которую он дарил каменной Лоре, живой Лоре, улыбку как таковую. Но подобной улыбки он никого не благословлял. Никогда на ее памяти!

Однако эта сцена, помимо воли, подняла в ней необъяснимую злость. Шерсть на холке ощетинилась, вот-вот зарычит. Собака почувствовала, как Лора интуитивно натянула поводок – резко, не так, как старик. Ярость испарилась, как не бывало.

Старая реакция. Дара знала, что скоро такие вспышки будут появляться все реже. Ей опять сделалось хорошо – она нужна стольким людям! Теплая радость носилась по телу. Плутовка завиляла хвостом, готовая отправиться в новое путешествие. Ведь редко какая собака может гордиться столь удачным стечением обстоятельств. Каждый день в доме Серафима она жила новой жизнью – открытия шли одно за другим.

Последним, что она видела, выходя из дома, была улыбка Серафима и… еще перед глазами мерцала штора, прикрывающая каменную Лору. Эти два явления были связаны невероятным образом. Человеку это показалось бы абсурдной связью, несуразицей. Но только не собаке – все имеет значение, все спаяно с чувствами и инстинктами.

Лора в это время вспомнила о смуглом лице, пригрезившемся накануне. Она задержалась возле открытых ворот и обратилась к отцу:

– Пап, кто у нас из родни смугленький? Ну, там, может с юга или откуда с востока. Не могу сказать. Что-то вспомнилось? Может, из знакомых? Никак не могу припомнить. То ли у тебя дома видела чье-то фото?

– Не припомню, – наигранно почесал лоб Серафим, – может, ты мою статуэтку имеешь в виду? Других восточных в нашем роду не было.

– Каменный род?..

Лору озарило. Конечно, это была отцовская статуэтка, за которой он ездил в Индию. Но показывать старику заинтересованность в этой фигурке ей не хотелось. Можно было нарваться на лекцию, а это было бы совсем некстати. Вдобавок, статуэтка была напрямую связана со странным увлечением отца, о котором они не раз спорили, и Лора решительно не принимала воззрений родителя. Себя она считала состоявшимся человеком, превосходящим отца в житейских вопросах, и даже была в состоянии поучать других. Но объект увлечения папы заставлял чувствовать свою непосвященность в некой обширной и малодоступной пониманию теме, а в этом дочь сознаваться не хотела.

– Ха! Да, кажется, ее-то я и вспомнила. Наверное, что-то похожее увидела в магазине. Видишь, память какая у тебя! Ладно, пойду.

– Память – штука хорошая. Можно запоминать, а можно забывать. Порой забывать даже более важно! Сколько всего ненужного мы в голове носим. Тебе моя богиня правильно запомнилась. Чувствуется внутренняя потребность к свету… – папа завел свою пластинку, и на пороге было неудобно его прерывать. Ведь дочь так не хотела выходить на крайние темы. Думала взять Дару и побыстрее уйти.

– Прости, что прерываю, – ей вдруг подвернулся выход из ситуации, – может, я что-то должна за еду? За Дару? Ты ее кормил, там, может, не хватило?

– … а напряжение в мыслях и ухищрения ума тебе мешают забывать чепуху. Мне ты ничего не должна. Иди с миром. Я пока не знаю, кто кому должен. Может оказаться, что я тебе. Ступай!

– Не напрягайся! Жизнь прекрасна, – она обращалась к отцу, как к сверстнику. – Извини, что долго не забирала Дарку, – семейная дипломатия. Понимаешь?

Лора поспешила к воротам, где стояла ее машина.