Читать книгу Лик зверя. Цикл «Лицом к Солнцу» - Сергей Дмитрюк - Страница 7

* * *

Громадное зеркало Большого Водного Стадиона окаймлялось темными, почти черными от густых еловых лесов, холмами. С юга часть склона наиболее высокого холма была срезана под острым углом к воде и образовывала грандиозный амфитеатр. Внизу его начинался комплекс бассейнов и искусственных озер до десяти километров в поперечнике.

Парапет из плавленого белого камня, подходивший к самой воде, казался фарфоровым. Громадными кольцами он поднимался вверх, деля амфитеатр на ярусы и сектора. Далеко в воду вдавались разграничительные барьеры, образуя множество небольших бассейнов для купания и водных игр. Большое количество каналов расходилось от Стадиона радиусами, пересекая тенистые парки, окружавшие его, и исчезало из виду.

Мы с Таней стояли на обзорной площадке, разместившейся, точно ласточкино гнездо, на склоне одного из холмов, и смотрели вниз. Там по водной глади, почти не касаясь ее, парили разноцветные остроугольные паруса. Яхты кружились по воде, похожие на маленьких мотыльков. Отсюда, с высоты нескольких десятков метров, они выглядели совсем как игрушечные.

Гранитный диск площадки был окружен барьером из металлических трубок. Таня облокотилась на перила, наклонилась вперед, вглядываясь куда-то. Повернулась ко мне. Сверкая глазами, сказала:

– Пойдем искупаемся? А, Влад?

Я посмотрел вниз и вправо, где виднелись крохотные точки людей, плескавшихся в воде.

– Пойдем! – Таня потянула меня за руку.

Я не стал возражать. Мы спустились на нижний ярус и сразу же оказались в окружении цветущих деревьев. Зеленые лужайки здесь, окаймленные лириодендронами – тюльпанными деревьями – были залиты солнечным светом. Многочисленные пары бродили среди деревьев, вдыхая чудесный аромат крупных, похожих на чаши, красных цветов, яркими пятнами выделявшихся среди листвы.

Мы вышли на одну из таких лужаек и стали спускаться вдоль канала с многоступенчатыми водопадами. Склон холма здесь был наиболее пологим, разделенным на широкие площадки, образовывавшие гигантскую лестницу.

Таня шла рядом, прижавшись к моему плечу и задумчиво глядя себе под ноги. Мне показалось, что она чем-то озабочена.

– Что с тобой, маленькая? – Я наклонил голову, стараясь заглянуть ей в глаза. – Почему ты грустишь?

Она подняла голову, улыбнулась. Но глаза ее еще какое-то время оставались затуманенными печалью.

– Влад, может быть, глупо, что я постоянно таскаюсь с тобой? – начала она.

– О чем ты?

– Не перебивай меня, пожалуйста! Выслушай. Я знаю, что ты многого не говоришь мне, стараясь не причинять своей глупой жене лишнюю боль. Особенно после всего… всего, что произошло с тобой. Да, да! Не спорь со мной! Я знаю, я чувствую это. И ты зря стараешься обмануть меня.

– Обмануть? О чем ты, дорогая?

Она замолчала, печально глядя мне в глаза. Такое начало мне не понравилось. Я не хотел омрачать праздника, но раз она сама заговорила об этом, лгать было глупо.

– Любимая, ты должна меня понять…

– Я понимаю все. Ты ни в чем не виноват, Влад. Не расстраивайся. Сама не знаю, что со мной такое… После всего случившегося с тобой, у меня здесь (она приложила руку к груди около сердца) появилось что-то незнакомое. Оно мучает меня, и в то же время теперь все, что связано с тобой, я понимаю почти без слов… Скажи, твой начальник, Громов, он приезжал с каким-то поручением для тебя? Да?

О небо! Она все еще думает об этом! Мне казалось, что она давно забыла о визите Громова. Я покосился на нее.

– Только не лги мне, пожалуйста! – быстро сказала она. – Я все равно не поверю. Я понимаю, что у тебя могут быть причины… серьезные. Но если хочешь, чтобы… ну, видишь ли… в общем, не обманывай меня! Хорошо? Всю правду, несмотря ни на что!

Я остановился, взял ее за плечи, заглянул в глаза.

– Танечка, если ты думаешь, что… Таня, ведь ты знаешь, я люблю тебя!

– Я знаю, Влад, знаю. И все же? Ты обещал! Скажи. – Она жадно всматривалась в мое лицо, ища ответа на свой вопрос.

– Я сам еще толком ничего не знаю, – сказал я, отпуская ее.

Таня внимательно посмотрела на меня.

– Действительно, я почти ничего не знаю, – снова заговорил я, поняв ее взгляд. – Возможно, ты права.

– Это опасно? – спросила Таня. – Хотя, зачем я спрашиваю! Разве была твоя работа когда-нибудь неопасной? – Она с горечью посмотрела на меня.

– Танечка! Дорогая! Я ничего не скрываю от тебя. Поверь, в этом нет ничего страшного…

– Нет, нет! Замолчи, пожалуйста! – Таня отбежала от меня на несколько шагов, словно защищаясь от моих слов. Остановилась, вернулась снова.

– Идем купаться! – сказала она, протягивая мне руку и улыбаясь.

Я стоял в смятении, не узнавая ее. Сказал охрипшим голосом:

– Я всегда буду рядом с тобой!

– Вот и прекрасно! Идем.

Она взяла меня за руку и побежала вниз по дорожке. Через минуту мы оказались на песчаной площадке перед бассейном. Гребешки сверкающих на солнце волн набегали на розовый песок искусственного пляжа. Таня быстро скинула платье и, разбежавшись, бросилась в воду, подняв тучи брызг. Ее загорелая фигурка в ярко-малиновых плавках пронеслась стремительной призрачной тенью в глубине хрустально-прозрачной голубой жидкости. Через секунду она уже вынырнула метрах в двадцати от берега и, обернувшись, призывно замахала мне рукой.

Торопливо сняв с себя одежду, я кинулся навстречу прохладной воде, тут же оказавшись в жидком, горящем на солнце, хрустале. Сразу исчезли все звуки, и я очутился в безмолвном, таинственном мире, поддерживавшем мое тело, словно на заботливых руках. Мерцавшие на дне бассейна солнечные зайчики были похожи на звезды – я словно парил в бескрайних глубинах неведомой Вселенной! Душу наполнил восторг и радость. Казалось, мое тело способно вытворять любые, даже самые немыслимые вещи. В этот миг что-то мягкое слегка толкнуло меня в спину. Испугавшись, я быстро повернулся навстречу солнечным струям, пронизывавшим воду, и тут же вынырнул на поверхность.

Таня, весело смеясь, плескалась рядом, разбрасывая вокруг тучи брызг. Я был рад, что настроение у нее снова поднялось. Двумя короткими гребками я подплыл к ней, схватил ее за гладкие, скользкие плечи, переворачивая на спину. Она радостно вскрикнула, забилась в моих руках, точно рыба. Оттолкнувшись от моих плеч, устремилась к берегу. Весело смеясь, выбежала на песок и остановилась у самой воды, встряхивая волосы. Я вылез следом за ней; сел на песок у ее ног, отдуваясь и стирая с лица капли воды.

– Какой ты смешной! – воскликнула Таня, блестя глазами. – И хороший!

Она порывисто опустилась на колени и крепко поцеловала меня в губы. Я прижал ее к себе, опрокидываясь на песок. Ее мокрое от воды тело скользнуло по моему телу.

– Сумасшедший! Что ты делаешь? Влад!

Рядом, в бассейне весело плескалось множество людей, со смехом и гиканьем наслаждаясь приветливостью воды и солнечным теплом. Все они, как и мы с Таней, были полны радости и жизненных сил. Но я не замечал вокруг ничего. Я видел только огромные серые глаза Тани, сверкавшие на ее раскрасневшемся лице. Ощущение сияющей глубины этих глаз кружило мне голову, заставляя забыть обо всем.

В эту минуту со стороны трибун Стадиона донеслись призывные и торжественные звуки сотен фанфар.

– Влад! Что это? – Таня приподнялась на локте, вслушиваясь в доносимые ветром звуки.

– Праздник начинается! Идем скорее!

Я быстро поднялся, отряхивая песок и беря свою одежду. Потянул ее за руку. Она встала, подобрала платье, увлекаемая мною, торопливо зашагала в сторону главного амфитеатра.

Вместе с нами со всех уголков Стадиона спешили туда сотни людей. Через несколько минут здесь должны были развернуться главные события праздника. Взобравшись на шестой ярус амфитеатра, мы с Таней остановились, отыскивая свободное место.

Тысячи людей уже заполнили трибуны. Многие приехали сюда из других уголков планеты, чтобы воочию полюбоваться грандиозным представлением лучших артистов Трудового Братства. Над трибунами носился возбужденный, радостный гомон голосов, предвещавший начало действа.

Таня прошла вперед, осторожно пробираясь между зрителями, уже занявшими свои места. В этот момент я заметил, как по боковому проходу, навстречу мне спускается юная девушка. Что-то радостно-знакомое проскользнуло в ее облике: задумчивые, слегка раскосые, темные глаза; сужающийся к подбородку смуглый овал лица и масса развевающихся на ветру черных волос. Яркое воспоминание тоскливо стеснило мою грудь, но я усилием воли отбросил его, подумав, что память очень коварная вещь, особенно, когда речь идет о недавно прошедшем.

Девушка прошла мимо, оставив после себя в воздухе легкий, едва уловимый цветочный аромат. Она даже не взглянула на меня, спустившись на ярус ниже и затерявшись среди шумной группы молодежи. А я все еще стоял и глупо смотрел ей вслед, раздираемый противоречивыми чувствами.

– Влад! Ну что же ты?

Я обернулся. Таня стояла в десяти шагах от меня и призывно махала мне рукой. Стряхнув с себя назойливые воспоминания, словно остатки сна, я направился к ней.

– Что с тобой? – спросила Таня, когда я опустился на сидение рядом с ней.

Я почувствовал, как она осторожно берет меня за руку, и посмотрел в ее встревоженные глаза.

– Тебе плохо?

– Ничего… Это так… сейчас пройдет.

Я отвел взгляд в сторону, но Таня все так же испытующе смотрела на меня.

– Скажи мне правду. Ты совсем бледный! Ты неважно чувствуешь себя? Влад? Скажи… -допытывалась она.

– Да нет же, дорогая, это совсем другое. Просто… Понимаешь, я увидел сейчас девушку, похожую… В общем, мне показалось, что она похожа на одну мою знакомую из недавнего прошлого.

Таня опустила глаза.

– Я поняла, Влад. Ты имеешь в виду Кунти? Верно?

Я согласно кивнул. Таня снова взяла меня за руку.

– Я не требую от тебя забыть все, что было у тебя там, – тихо начала она. -Я понимаю, что одного моего желания для этого мало… Но, Влад, ты должен понять и меня – так дальше нельзя!

Я посмотрел ей в глаза, показавшиеся мне бездонными колодцами тайны.

– Ты не поняла меня, маленькая! Я совсем не то имел в виду. Ты же знаешь…

– Нет, Влад, это ты не понял меня, -прервала она мои излияния. Твердо сказала: -И хватит об этом! Смотри, как здесь замечательно красиво!

Она окинула взглядом заполненные ряды амфитеатра. Я хотел сказать ей еще что-то, но в эту секунду над трибунами вновь зазвучали призывные звуки фанфар. Над Стадионом воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая лишь шумом ветра и плеском волн в многочисленных озерах. И в этой торжественной тишине прозвучали разносимые громкоговорителями во все уголки Водного Стадиона слова диктора:

– Братья и сестры! Мы обращаемся сегодня ко всем вам, живущим на нашей прекрасной планете или волею судьбы заброшенным в далекие уголки космоса! Слушайте все Большой Водный Стадион! Сегодня наш общий праздник, радость которого достигает сейчас самых далеких звезд, где трудятся наши отважные земляне, оставшиеся душой здесь, с нами.

Все мы, плечом к плечу, прошли тот великий путь страданий, потерь и находок, великих открытий и великих разочарований, чтобы сейчас носить гордое имя могучей и единой семьи – Человечества! Перед всеми нами – будущее, полное светлых надежд, смелых устремлений и радостных ожиданий. И от каждого из нас в полной мере зависит, чтобы это будущее стало таким же счастливым для наших детей и внуков, как для нас наше настоящее. Мы стоим на пороге новой эры в истории человечества – Эры Полного Единения Людей! Сегодняшний день только предвестник этой эры, и потому мы отмечаем его, как великий общепланетный Праздник Братства. Мы желаем счастья вам, люди Земли, и пускай ничто не сможет омрачить его!..

С последними словами диктора, под радостные звуки фанфар, в небо взвились сотни трепещущих серебристых ромбов и тысячи чудесных разноцветных бабочек, на мгновение заслонивших небо сказочным пестрым ковром. Ромбы поднялись над Стадионом огромными птицами и, подхваченные ветром, унеслись на просторы городских проспектов и улиц. По людскому морю на трибунах амфитеатра пробежало оживление, сбегавшее волнами вниз, к подножию сцены, открытой водному простору и небу. Все взоры сейчас обратились туда, где начиналось представление.

Мощнейшие громкоговорители несли звуки величавой, удивительно красивой музыки над головами тысяч и тысяч людей, над лесистыми холмами, парками, над водной гладью озер и бассейнов. Громадные, стометровые экраны голографонов были выставлены на верхних ярусах амфитеатра и позволяли видеть происходящее на сцене из любой точки Стадиона. Такие же экраны были расставлены повсюду в окрестностях этого грандиозного спортивного сооружения, и любой желающий мог приобщиться к удивительному и сказочному действу.

Не отрываясь, я смотрел вниз, на сцену, где происходило невероятное. Удивительные по пластике и ритму танцы, превосходные мелодичные голоса, полное соответствие музыки и света – все это целиком захватывало зрителя, уводило его на край пропасти, где, казалось, должен был оборваться невозможно прекрасный сон.

Юные золотистые тела артистов жили на сцене пламенной, удивительно естественной жизнью, разворачивая перед зрителем длинный путь человеческой истории, начинавшийся от холодных первобытных пещер, где люди вели неустанную борьбу за свое существование, и постепенно восходящий по спирали, через тернии и препоны, к светлым векам современности. Миллиарды жизней вспыхивали и мгновенно угасали, подобно искрам костра на ветру, на этом бесконечно долгом пути, и в унисон им разгорался и затухал алый огонь в глубине сцены. Под тревожные аккорды мелодии гибкие тела артистов и танцоров вздымались и тут же опадали, неся печать смерти и разрушения, словно воздавая молитву слепым силам природы. Но тут же на смену им приходили другие – счастливые и полные радости жизни, и победное золотистое свечение лилось со сцены, возвещая о приходе нового времени, когда человек стал полноправным хозяином своей судьбы и уверенной ногой исследователя ступил на звездные тропы, уводящие его в глубины Вселенной.

Я был полностью зачарован и совершенно потрясен увиденным. Все это так не походило на невзрачные картины переполненных ночных клубов, виденные мною на Гивее, завсегдатаям которых наскучило смотреть, как над их кофейными чашечками мелькают пышные телеса полунагих танцовщиц. Здесь же передо мной была сама жизнь, во всех ее оттенках и полутонах.

Я посмотрел на Таню. Она плакала от восторга и счастья, щеки ее горели пламенным румянцем. Только тут я заметил, что по боковому проходу в направлении нашего сектора взбирается невысокий человек с эмблемой ОСО на рукаве куртки, и сердце мое тревожно заныло. Человек этот был, скорее всего, посыльным. Он все время сверялся со своим микропеленгатором связи по КЭО (каналы экстренного оповещения), пытаясь поймать сигнал моего личного датчика. Вот он остановился около нашего яруса, внимательно вглядываясь в сидящих на трибуне зрителей. Никто не замечал этого ничем не примечательного человека. Все были поглощены удивительным зрелищем, творившимся сейчас на хрустальной грани между водой и небом, а он, казалось, вовсе не замечал представления, сосредоточенно изучая лица сидящих вокруг людей.

Вот наши глаза встретились, и на сухом лице посыльного отразилась слабая улыбка. Он стал пробираться к нашим сидениям и через минуту опустился на свободное место подле меня. Таня, заметившая, что я больше не смотрю на сцену, тревожно следила за ним. Посыльный снова улыбнулся.

– Влад Стив?

– Да, это я.

– Извините, что беспокою вас во время отдыха, – торопливо и вполголоса заговорил он, – но с вами никак не могли связаться. Пришлось прибегнуть к микропеленгатору.

– Что-нибудь случилось?

– Вас просят срочно явиться в Совет ОСО, лично к начальнику Особого отдела Громову. – Он протянул мне карточку вызова.

– Почему такая срочность? – удивился я.

Посыльный только пожал плечами и, уважительно кивнув, стал пробираться обратно к проходу, стараясь никому не мешать. Я повернулся к Тане. Она взволнованно смотрела на меня. Попросила:

– Можно я пойду с тобой?

– Не думаю, что это хорошая мысль, малыш, – осторожно и нежно я сжал ее запястье. – Лучше ты оставайся на празднике. Тебе ведь здесь нравится? Верно? Ну, вот и хорошо! А я скоро вернусь. Не волнуйся. Думаю, это ненадолго.

Таня опустила глаза, кивнула. Я поцеловал ее в щеку и стал спускаться по проходу, заполненному людьми.