Читать книгу Траектория полета - Сергей Дубянский - Страница 3

Юра выехал в ночь, когда не было машин и светофоры сонно моргали желтыми глазами; лихо пролетел мимо безжизненного поста ГАИ, мимо нагромождения уродливых, вычурных монстров, возведенных «новыми русскими», обалдевшими от внезапно свалившегося на них богатства, и понесся дальше в направлении Курска. Он хорошо знал эту трассу – знал даже в каких кустах будут прятаться гаишники, выходящие с утра на заработки, поэтому спокойно держал сто тридцать, распугивая редкие встречные.

Путь предстоял не близкий – через всю Украину и дальше в Молдову, в ставшие почти родными Бендеры.

По обеим сторонам мелькали огоньки деревень – даже в темноте Юра мог перечислить их все до самой российско-украинской границы, поэтому ехать было скучно.

…Что ж могло случиться? Целый месяц – тишина. Не может же все, вот так внезапно, оборваться?.. – предварительно Юра оставил Григорию сообщение на автоответчике, чтоб ждал его в обычном месте в обычное время, – а если он все-таки не придет?.. Конец ищите в начале, – вспомнил он чье-то гениальное изречение, и поскольку голова была свободна, стал в подробностях восстанавливать ход странных событий, вылившихся в нечто похожее на пресловутую «американскую мечту», только на русский лад. А началось все еще во времена старого, доброго, хоть так и недостроенного социализма, когда слово «бизнес» считалось ругательным или, как тогда говорили, «чуждым нашему мировоззрению и образу жизни»; когда еще была жива пуско-наладка.

Юра прилетел откуда-то двадцатого декабря – дата осталась в памяти, потому что с двадцать восьмого он планировал уйти в отпуск. Родной отдел сидел без плана и, естественно, без годовой премии и тринадцатой зарплаты, поэтому срочно требовались деньги. Юра не помнил сколько именно, но при своем нынешнем положении мог бы запросто достать их из кармана и внести в заводскую кассу. Но это теперь, а тогда шеф уговорил-таки его на три дня слетать в Молдавию, чтоб вывести из распора пресс и устранить утечку воздуха – молдаване обещали оплатить эти пустяшные работы, как капитальный ремонт.

Погода в тот день даже отдаленно не напоминала конец декабря, навевая мысли, скорее, о пальме, чем о елке – небо сеяло мелким дождем, под ногами стояли лужи, и набухшие темно-коричневые почки прятались в прозрачные коконы капель; к тому же над аэропортом висел туман, прорезаемый лишь кинжалами прожекторов. Однако, как ни странно, самолеты, и взлетали, и садились, и билеты были. Юра даже удивился, что все складывается так гладко – обычно под праздники приходилось добираться, и в тамбурах, и вагонах-ресторанах, в товарняках и на третьих полках, летать на вертолетах и «почтарях»; как-то он даже бежал за самолетом, вырулившим на взлетную полосу…

…Значит, Кишинев закроют, – решил он, – не бывает, чтоб я, да без приключений… Тем не менее, самолет приземлился в аэропорту Кишинева точно по расписанию.

На автовокзале, когда Юра встал в хвост длиннющей очереди в кассу, из толпы вдруг вынырнул худенький паренек.

– Кому на Бендеры? Есть два места – вон, синий автобус «Кишинев – Каушаны».

Юра первым устремился к выходу и уже через полчаса ехал мимо зимних виноградников, раскинувшихся на склонах невысоких холмов. …Значит, в гостиницу не устроюсь, – он посмотрел на часы, – половина десятого. Темень, хоть глаз выколи… тут, не то, что гостиницу не найдешь, а как бы, вообще, мимо этих Бендер не проехать… Он повернулся к сидящему рядом толстому, сонному молдаванину, обнимавшему, стоящую на коленях, пухлую сумку.

– Скажите, Бендеры – это скоро?

Тот открыл глаза, покрутил головой, пытаясь сориентироваться, и выдохнул вместе с легким перегаром:

– Я тоже там схожу, – и снова закрыл глаза.

Ехали долго, и Юра тоже начал дремать, когда сосед наконец зашевелился, заерзал, тря руками лицо.

– Въезжаем, – он слегка толкнул Юру, – тебе куда надо-то?

– Для начала в гостиницу.

– «Нистру» у нас гостиница. Я покажу, а то заблудишься. Темновато тут по вечерам.

За окном Юра с трудом разглядел маленькие домики, узкие улочки и даже колодцы с журавлями.

– Пора, – молдаванин встал, загородив весь проход, – у поворота останови, Назар, – сказал он шоферу.

– Конечно, дядя Гриша!

Дверь открылась; вышли только они двое, и автобус, взревев, пополз дальше – туда, куда указывала голубая светящаяся стрелка «Каушаны».

– Отсюда до гостиницы полчаса пешком. Пошли. Кстати, меня Григорием зовут.

– Юрий. Слушай, Григорий, механический завод у вас есть, да? – Юра решил до конца использовать добровольного гида, – завтра с утра как мне его найти? Пресс им делать буду.

– Стоп! – Григорий остановился, – а тогда зачем нам в гостиницу через весь город топать? Вон, – он показал рукой на светящиеся огни девятиэтажки, – это общежитие механического завода; там же их гостиница, а слева сам завод. Идем.

По мере приближения к большим домам, навстречу стали попадаться люди, и с каждым Григорий останавливался, жал руку, перебрасывался ничего не значащими фразами – это жутко раздражало, потому что Юре хотелось поскорее устроиться, принять горячий душ, поужинать…

– По-моему, тебя в этом городе все знают, – заметил он безо всякого любопытства, а чтоб напомнить о себе, ведь Григорий шел впереди и, казалось, вовсе забыл о нем.

– Знают. И я всех знаю. Один раз выпивши шел, и забрали меня, – Григорий засмеялся, – привозят в отделение, а там Семен сидит, начальник. Вы кого, говорит, идиоты, привезли? Это же мэр города Бендеры! А они, пацаны эти, которые забирали, стоят, глазами хлопают. А Семен встает – это ж, Гриша Чабан! Еще раз увидите, берите и немедленно домой его. Во, как!..

– Так ты что, правда, мэр?

– Я – учитель труда! Городишко-то маленький – сто тысяч всего; вот и считай: треть города – бывшие ученики, еще треть – родители нынешних, а еще треть – те, кому я телевизоры чинил. Я ж электронщик по образованию, правда, давно это было…. Стой! – он схватил Юру за руку, – а, вот, этого Бармалея мы сейчас заберем с собой. Сашуля, ну-ка иди сюда! Ну, смелее…

– Здорово, Гриш, – вблизи «Сашуля» оказался большим, нескладным и улыбающимся, – тебе чего?

– Мне ничего, а, вот, тебе «чего». Человека к тебе веду. Какой-то пресс, говорит, будет делать, – он повернулся к Юре, – а это, знаешь, кто? Главный механик твоего механического завода. Во, встреча! – Гриша потер руки, – Сашуль, магарыч готовь.

– За мной не задержится, – он протянул Юре руку – Саша. Мужики, а пойдемте ко мне. Сейчас жене позвоню. Пока дойдем, она стол организует.

– Мне б сначала в гостиницу устроиться.

– Чудак, вот же она, – Саша засмеялся, – сейчас зайдем, и никаких вопросов не будет.

Поселили Юру, и правда, мгновенно, даже без заполнения анкеты; и номер дали шикарный – двухкомнатный, с цветным телевизором и душем, из которого сразу потекла горячая вода. Только, вот, близкое знакомство с главным механиком, конечно, было важнее водных процедур, поэтому, вздохнув, Юра бросил сумку и спустился вниз.

За это время, «Сашуля» успел позвонить жене, и они, все вместе, отправились в соседний дом. Жена, которую звали Зоей, была маленькой кругленькой и улыбчивой; когда Юра сказал, откуда приехал, она даже всплеснула руками.

– У меня ж дядя в Воронеже! Я адрес найду – обязательно привет передайте!

– Передам, – Юра решил, что с этим заводом стоит дружить – оборудования здесь должно быть много, денег тоже, а при таких, почти родственных отношениях, любые вопросы можно будет решать не напрягаясь.

Потом все уселись за стол, и Гриша достал из сумки пятилитровую канистру вина, которую вез «от кума». Юра попробовал его и понял – все, что, бутилировано в Москве, не имеет к Молдавии никакого отношения. Стоило ему сказать об этом, как Гриша немедленно затребовал адрес, чтоб самолетом «перебросить канистрочку к праздничку».

Собственно, с этого адреса все и началось. Кто б мог тогда подумать, что клочку бумаги с рваными краями, Юра будет обязан своим нынешним положением!..

Из «распора» вывести пресс ему удалось уже к обеду следующего дня, но с утечкой воздуха дело обстояло хуже – полетела манжета, а в ЗИПе оказался сплошной брак. Впрочем, Юру это не удивило – сборщики обычно бросали туда, что не попадя, лишь бы совпадало количество.

Вечером Юра с Сашей сидели за остатками канистры, обдумывая ситуацию.

– Как я понял, вашей конторе срочно нужны деньги, – сказал Саша, – а мне через четыре дня нужна манжета – на четыре дня деталей для сборки хватит. Предлагаю вариант: я подписываю акты, и ты завтра летишь домой; ваши снимают с нас деньги, но чтоб до двадцать шестого ты привез манжету.

– Вообще-то, я в отпуск собираюсь, – Юра вздохнул, – два года не был, а тут жена путевки на турбазу достала; я ж рыбак…

– Пусть не ты, – перебил Саша, – неужто у вас никто больше манжету не поставит?.. Скажи честно, можно так сделать?

– Честно. Можно, – Юра смотрел в ясные Сашины глаза – он был совсем не похож на привычных главных механиков, и слова говорил какие-то «неправильные»:

– Юр, – сказал он, – я тебе верю, но ты уж не подведи – у нас ведь тоже годовой план горит.

– Кровью расписываться не буду, но слово даю.

– Вот и договорились, – Саша наполнил стаканы, – давай помогать друг другу. Кстати, если надумаешь, приезжай к нам в августе-сентябре, не пожалеешь; тут тебе, и виноград, и погода, и море теплое – до Одессы-то ехать, всего – ничего…

Акт они подписали уже утром, и Юра сразу рванул в Кишинев. В аэропорт он приехал за полтора часа до воронежского рейса, но билеты снова были!

Сейчас Юра думал, что это какое-то провидение так четко расчищало перед ним путь к будущим успехам, а тогда просто сидел в салоне самолета, глядя на плывшие под крылом черные квадраты виноградников и прилепившиеся к ним деревни, словно сваленные в беспорядке спичечные коробки…

Утром Юра примчался в отдел и вручил шефу акты.

– Но пресс не работает, – добавил он, – надо, кровь из носа, до двадцать шестого поставить им манжету. Я им слово дал.

Услышав насчет «слова», Федор Николаевич хмыкнул.

– И кто ж к этим цыганам на Новый год поедет? Объясним, что праздники – билетов нет; подождут числа до десятого января – ничего с ними не случится.

Юра помнил, в каком был бешенстве, и впервые в жизни устроил настоящую матерную истерику, но понял, что стена непробиваема, когда шеф сказал:

– Во-первых, обещать специалистов ты права не имеешь, потому что начальник отдела все-таки я; а, во-вторых, пусть твои молдаване подают в арбитраж, – и многозначительно похлопал по папке с актами, – сегодня же дам им телеграмму, чтоб ждали специалистов после десятого января.

Юра тогда вышел, хлопнув дверью; за бутылку раздобыл на сборке комплект нормальных манжет и на свои деньги, безо всякой командировки, вместо отпуска полетел обратно в Бендеры. Там очень удивились, увидев именно его, но тогда они и подружились по-настоящему, причем, не столько с Сашей, воспринявшим все как элементарную порядочность, сколько с эмоциональным Гришей, который возвел Юру в ранг героев.

С тех пор каждое лето Юра вместе с семьей приезжал в Молдавию, а Гриша, пользуясь своими связями, организовывал им отдых, то на Черном море, то на Днестре в небольшом рыбацком поселке, а один раз даже возил в Румынию, где у него тоже оказалась куча друзей и троюродных родственников.

Потом все рухнуло, а всем понятное слово «спекуляция» обрело красивое и звучное импортное название – «бизнес».

Россия, только пережившая кошмар антиалкогольной компании, шок от развала Союза, от невиданной никогда свободы, сопровождавшейся потерей работы и обнищанием, нуждалась в средстве морального успокоения, а таким средством для русского человека могла являться только водка, которая стала снова свободно появляться на прилавках.

Юра долго искал выходы на Воронежскую ликерку, но сумел лишь завести контакт с двумя охранниками, таскавшими ворованный спирт. Это не приносило безумных барышей, но пока все метались в поисках своего места в новой экономической ситуации, позволяло существовать вполне сносно. Хотя сам процесс зарабатывания этих денег был ужасно противен: какие-то грязные квартиры и полуразвалившиеся частные дома, снимаемые максимум на пару месяца; запах разведенного в ванне спирта, от которого к вечеру начинала дико болеть голова; мешки и банановые ящики с готовой продукцией, которые, чтоб не привлекать внимания соседей, вывозились поздним вечером в багажнике «Жигулей»; постоянный страх, когда каждого милиционера приходилось объезжать за три квартала, а потом самому разгружать «водку» в ларьки к азербайджанцам, которые норовили, если не «кинуть», то всячески оттянуть расчет…

И вдруг в одночасье все изменилось. Юра прекрасно помнил тот день – прямо перед гаишником заглохла его «копейка», груженая водкой. Пока он судорожно думал, как достать инструменты, не показывая содержимое багажника, гаишник уже направился в его сторону, и тут, словно ниоткуда, возник темно-синий БМВ, из которого вышел Женька Глухов. Он подцепил «Жигули» на буксир, и те завелись; потом они вместе отвезли товар, и азеры почему-то решили расплатиться сразу, и за эту, и за предыдущую партию. (После Юра не раз размышлял, как он решился проделывать свои манипуляции при Женьке, которого не видел столько лет, и не знал, можно ли ему доверять, но в тот момент эта мысль даже не возникла).

А через три дня из Бендер прилетел Гриша с идеей гнать из независимой Молдовы спирт, и здесь делать из него водку. Это уже должны были быть не ванны, а самый настоящий завод. На его создание требовались деньги, и Юра, оценив Женин автомобиль, здраво рассудил, что лучшего спонсора не найти; Женька сказал «да», и тут начались настоящие чудеса.

Помещение нашлось совершенно невероятным образом – его предложил пьяный мужик – бывший завскладом, который приватизировал свой склад за только появившиеся ваучеры, но запил, и теперь отдавал его «за стакан портвейна». Оборудование втихаря сделали на родном заводе. Рабочие тоже возникли сами собой – три семьи из Украины, приехавшие, чтоб разбогатеть, но не нашедшие вообще никакой работы, согласились пахать в три смены и жить в том же складе.

Постепенно Юра обрастал связями – он ходил в баню с сотрудниками администрации, пил водку с представителем Президента; потом Женька организовал ему кредит, и появился еще один цех на территории разоренного завода «Каскад»…

Короче, пока таможня и пограничники блокировали перевалы на границе с Грузией, а ФСБ ловило «левый» спирт в Осетии, он лился по широкой украинской степи, просачиваясь через две границы по известным только водителям тропам. Именно, тогда Юра окончательно уверовал, что он самый везучий человек на свете – надо только сильно захотеть и все у него получится.

Чтоб легализировать свое положение, Юра открыл фирму, на которую стал официально получать из той же Молдавии вино; тогда возникла и розничная сеть. Он стал уважаемым коммерсантом – однажды ему даже пришла блажь принять участие в благотворительной акции, но, как назло, в этот день потребовалось срочно уехать.

Потом желание заниматься благотворительностью прошло – чем меньше высвечиваешь свои доходы, тем лучше. Даже крохи, которые он показывал в официальной декларации, вызывали раздражение безработного населения и зависть, уже прочно вставшего на ноги, рэкета. Поэтому он приобрел дом в Испании и отправил туда Галю с детьми, а сам остался – нет, в нем отсутствовало «ура-патриотическое» понятие Родины, но он твердо знал, что деньги можно добывать лишь в России – как полезные ископаемые добывают там, где есть месторождения.

И тут все оборвалось! Почти месяц, ни спирта, ни даже информации – это было совсем не похоже на Гришу…

Толстый, усатый хохол долго осматривал и простукивал джип с российскими номерами, в то время, как Юра курил в стороне. …Ведь сало ищет, гад. С таким брюхом его больше ничто интересовать не может…

Естественно, хохол ничего не нашел (там и искать было нечего), и Юра спокойно пересек российско-украинскую границу. Искусственно созданная, она ничего не изменила в мироощущении – это по-прежнему была та же страна, с такими же паршивыми дорогами и убогими деревушками.

…И зачем все это? – думал Юра, – почему нельзя просто жить, как живет весь остальной мир? «Империя зла» – это очень точное название, причем, зла в первую очередь для самих себя. А ведь мы талантливы, мы умеем работать, раз все еще продолжаем существовать. Ни один народ не смог бы выжить в таких условиях, а мы живем и даже улыбаемся, даже говорим при встрече «все хорошо», женимся, рожаем детей, как будто не знаем, на что обрекаем их в будущем.

Неужели мы сами, русские, виноваты в том, что живем такой лихой жизнью?.. Или это предначертано сверху, и поэтому бороться бессмысленно? Сколько ведь сменилось князей и царей, генеральных секретарей и премьер-министров; даже строй менялся не единожды (каждый раз от низшего к высшему, как нас учили на уроках истории), только в стране ничего не меняется – та же нищета, ложь и унижение. Будто действует здесь непреодолимый рок, создающий этот исторический беспредел, когда разумное воспринимается как бред, а самые нелепые идеи, не подлежащие ни научному, ни человеческому пониманию, торжествуют и возводятся в ранг государственной политики.

Страна, фактически уничтожавшая промышленность, чтоб купить то, что в состоянии производить сама; страна, где население, распродав последнее, вкладывает деньги не в производство или хотя бы в торговлю, а несет во «МММ», надеясь сделать состояние из ничего – это безумие; коллективный психоз!.. А в конечном итоге, все эти люди хотят лишь одного – много дешевой водки, и даже те, кто у власти – они ж избранники того же народа…

Юра приближался к Полтаве. Здесь он обычно ночевал, останавливаясь в одной и той же гостинице. Раньше она называлась «Южной», теперь, в связи с новыми политическими веяниями, сменили вывеску на «Пiвдена».

…Цирк, – занимая место на стоянке, Юра усмехнулся, – вроде, в игру какую-то играют; в оловянных солдатиков… но мы живые, черт возьми! Я не хочу быть солдатиком…

Время близилось к вечеру, поэтому получив ключ от номера, он сразу направился в ресторан и даже еще не успел сделать заказ, как к нему подошла совсем юная девушка с незажженной сигаретой в тонких пальчиках.

– Разрешите? – говор у нее был мягкий, чисто украинский.

Юра молча поднял зажигалку; она наклонилась к огоньку и тихо спросила:

– Отдохнуть не хотите? Можно в гостинице, можно поехать на квартиру. Всего пятьдесят баксов, это не дорого.

– Нет, спасибо. Мне завтра рано вставать и далеко ехать.

Девушка молча отошла, а Юре стало грустно.

…Пятьдесят баксов, – вздохнул он, – в пуско-наладке мы слов-то таких не знали – с нами девочки оставались, потому что им было весело и интересно. Нет, бутылка шампанского, букет цветов, естественно – не без этого, но радость какая-то чувствовалась во всем! Пятьдесят баксов… пошлятина… жаль, хорошее было времечко. И СПИД, слава богу, тогда еще не открыли, иначе, чем бы мы занимались в свободное время?..

Он поужинал в одиночестве, выпил сто пятьдесят водки и вышел в город. Все-таки девочка испортила ему настроение – было жаль, как теперь казалось, беззаботного времени с ясными, навсегда установленными целями и правилами; а, может, просто жаль собственной молодости, которая все-таки, как ни крути, прошла, и больше не повторится – голова теперь занята не девочками, а совсем другим.

…Что же случилось с Гришей?.. – он уже перестал размышлять над этим вопросом, а лишь мысленно повторял его, задавая ритм шагам. Не занимали его, ни проходившие мимо люди, ни пестрые витрины магазинов, ни шелест листвы – …Что ж случилось с Гришей?.. Что ж случилось с Гришей?.. Больше ни для чего места в сознании не оставалось.

В гостиницу Юра вернулся поздно и сразу лег. Телевизор включать не стал, потому что не хотел новостей – ему хватало своих проблем, но и спать не хотелось. Он лежал на спине, глядя в темный потолок. …Что же случилось? Таких перебоев не было со времен войны между Кишиневом и Тирасполем. Может, опять началась заваруха? Но тогда почему газеты молчат?.. Или прихлопнули Гришину лавочку? Не бесконечно ж шерстить тот несчастный Кавказ – там, наверху тоже не полные идиоты сидят. Гришу взяли, и теперь ждут меня…

Но страха не было. С того дня, как он встретил Женьку и ему стало везти, страх исчез совсем; иногда, так сказать, задним числом, Юра понимал, что ходит по лезвию, почти в открытую играя с властью, ФСБ, милицией, с бандитами, но уверенность в собственной удаче засела прочно и даже крепла с каждым днем. Он не понимал, откуда она берется; не понимал, чем защищен лучше других, но верил, что ему позволено все.

…Никто меня там не ждет! Но что же все-таки могло случиться?.. С этим безответным вопросом он наконец заснул и проснулся уже утром, когда яркое солнце пробивалось сквозь белые, почти прозрачные шторы.

Позавтракав, Юра двинул в сторону Кировограда. По Украине он всегда ехал медленно, ведь дорогая машина с российскими номерами была для украинских «DAIшников», как красная тряпка для быка – каждый пост – десять баксов, десять баксов, десять баксов… и так до самой границы.

В Молдову он въехал после обеда и, главное, как-то незаметно. Создавалось впечатление, что хохлы охраняли свою границу только от самых заклятых врагов – москалей, а здесь, вроде, и границы не существовало вовсе. Проверяли только фуры с грузом, а легковушки медленной вереницей просто переползали через КПП.

Без пяти семь он вошел в зал бендерского ресторана «Примавара»; сел за столик и заказал вина. Через пять минут к нему подошел незнакомый смуглый парень.

– Здравствуйте, Юрий, – он присел напротив.

– Здравствуйте, но боюсь, вы ошиблись. (Это вполне могла быть подстава, учитывая длительное Гришино молчание).

– Вы не бойтесь, – парень улыбнулся. Говорил он, с трудом подбирая русские слова, и с таким явным акцентом, что сразу угадывался житель молдавской глубинки, – я от Григория, – он подал этикетку вина «Лидия». Это было первое вино, которое начал поставлять Григорий, поэтому этикетка могла являться своеобразным паролем. Юра перевернул ее и прочел текст, написанный на обороте рукой Григория: «Юра, я тебя жду. Мальчика зовут Михай. Он покажет место».

– Ладно, Михай, показывай, – оставив деньги за не выпитое вино, Юра встал, и вместе они вышли на улицу; сели в забрызганные грязью синие «Жигули» с помятым крылом и поехали, оставляя за собой сизую пелену дыма.

Сразу за городом Михай остановился.

– Идите назад, а то в Приднестровье едем – в их суверенную республику, – он усмехнулся, – незачем им вас видеть.

Юра послушно пересел; сжался между сиденьями, и Михай накрыл его какой-то пыльной тряпкой, а сверху поставил пустые коробки, которые достал из багажника.

– Не бойтесь, – успокоил он, – здесь границы, как таковой, нет – они просто документы проверяют, но зачем рисковать? Я-то здешний, меня они знают. Я через день на рынок в Бендеры торговать езжу.

Юра лежал в темноте и думал, что ситуация ему совершенно не нравится – зачем Григория понесло в Приднестровье, если он всегда шарахался от «смирновцев», называя их бандитами; а тут вдруг…

Машина остановилась; хлопнула дверь. Еще Юра слышал голоса, смех; снова хлопнула дверь, и когда машина снова тронулась, вздохнул с облегчением.

Минут через десять Михай сказал:

– Вылезайте, больше постов не будет.

Отбросив тряпку, Юра вдохнул чистый воздух и зажмурился от заходящего солнца. Мимо проносились ровные ряды виноградников и такие знакомые поля кукурузы.

– Скажи, Михай, что тут у вас происходит? – спросил он.

– Я ничего не знаю, – парень пожал плечами, – Григорий две недели живет у нас в деревне – говорит, с женой у него разлад.

…Господи, при чем тут жена?.. – подумал Юра, но промолчал, а Михай, который, похоже, действительно ничего не знал, продолжал:

– Виноград в этом году хороший, так что вина будет много.

…Кто б его еще привез… – Юра вздохнул.

Не доезжая Кыцкани, они свернули на проселочную дорогу и запылили к видневшимся невдалеке белым домикам. Около третьего с краю Михай остановился.

– Приехали. Григорий здесь живет.

– Спасибо, – Юра вылез, отряхнулся, поднялся на крыльцо, но постучать он не успел – Григорий открыл сам, словно ждал под дверью все это время.

– Молодец, что приехал, – он оглядел Юру с головы до ног, и его глаза блестели, как всегда, весело. Это было хорошим знаком, поэтому Юра без опаски прошел в дом.

– Пугаешь ты меня сильно, – сказал он, усаживаясь в старое скрипучее кресло, – что у тебя стряслось?

– Сейчас, – Григорий вышел и тут же вернулся с баллоном прозрачного розового вина, – давай сначала выпьем.

Вино оказалось необычно резким, с пряным вкусом.

– Такого у нас не было, – заметил Юра, ставя пустой стакан.

– Так, то ж самопал! Ручная работа, – Григорий засмеялся, – то, кум мой делает… – вдруг он посерьезнел, придвинулся ближе, – понимаешь, три дня за мной ходил «хвост». Причем, не пойму, кто. У меня ж все Бендеры в друзьях, а этих не знаю! Машина с транзитными номерами – зеленый БМВ, достаточно свежий, из Германии. Причем, не угрожают, ничего не требуют, даже встретиться не предлагают, а просто пасут. Вот, я и решил здесь укрыться, пока не разнюхаю что-нибудь конкретное. А со спиртом, такая петрушка – хохлы к вам свой спирт погнали; вонючий, картофельный, но дешевый. Теперь нашим спиртовозам границу фактически перекрыли, и пришлось, вот, перебираться к Смирнову под крылышко. Тут же у него, вроде как армия казачья считается. Правда, казаков можно по пальцам пересчитать – больше уголовники, да какие-то непонятные контрактники, но нам так даже лучше: казаки, они, патриоты, а эти за деньги, хоть маму, хоть Президента своего сдадут, к тому же с хохлами они сами все вопросы берутся решать. Там ведь, на той стороне, такие же шкуры сидят, только к приднестровцам они почему-то относятся лучше, чем к молдаванам. И вот, пока мы новую цепочку выстроили, пришлось купить их всех, благо, все они продаются, – Григорий хитро улыбнулся.

– Кстати, о деньгах, – Юра достал листок, – вот суммы, которые уже ушли на твой счет.

Григорий мельком взглянул на бумажку.

– Вопросов нет – все, как в аптеке, – он театральным жестом сжег записку в пепельнице, – короче, создали мы новый коридор. Завтра первые две машины выходят.

– Может, я с ними пойду? Прослежу, что, да как.

– Зачем? – Григорий махнул рукой, – сначала казачьё стойку на тебя сделает; нас-то они знают – от нас деньгами пахнет. Потом хохлы будут на твой русский паспорт зенки свои тупые лупить и, чего доброго, еще машины начнут обнюхивать. Нет уж, лучше посиди здесь пару дней, если удостовериться хочешь; винца попей, отдохни. Девочку не обещаю – деревня тут, не Бендеры все-таки. Там, небось, Марика истосковалась, – он засмеялся, – тоже, небось, соскучился?

– Да черт с ней, с Марикой, машины б прошли!

– Пройдут. Я сам провожу и завтра к вечеру буду. Отвезем тебя обратно в Бендеры и галопом встречай груз на своей границе, – Григорий снова наполнил стаканы, – меня больше волнует БМВ. Если это бандиты, то, либо залетные, либо заказ – просто так меня пасти никто не будет; кому нужен учитель – пенсионер? Если это органы, то опять же не наши – копал бы Кишинев, так они б первым делом заводы шерстили, а там все тихо. Вот, я и не пойму, не от вас ли хвост тянется?..

– Вряд ли, – Юра задумчиво покачал головой.

– Я своих ребят уже натравил, но пока не могут выяснить, кто это такие.

– А какая ребятам разница? Пусть грохнут их, да и все.

– Грохнуть-то можно, – Григорий допил вино, – знать надо, кого грохаешь, а то последствия могут быть непредсказуемыми.

– Какие у вас последствия! То война, то казаки безобразят!..

– Не скажи, сейчас не девяносто первый год – тут еще с Лебедя кое-какой порядок остался.

– Не знаю. Смотри, конечно, тебе виднее.

Григорий поднял быстро пустевший баллон.

– Юр, у тебя не возникало желания бросить все?

– Как это?.. – Юрина рука, потянувшаяся к стакану, замерла.

– Как бросают умные люди – передать другому, если таковой найдется, а самому уехать подальше, и жариться на тропическом солнышке. У тебя что, денег мало?

Юра внимательно смотрел на партнера – его толстое лицо с капельками пота вдруг сделалось ему неприятным.

– Ты что, боишься? – спросил он.

– Боюсь, если честно. После этого БМВ особенно боюсь. У нас же много денег, и вот так, имея все, получить пулю или статью, что, в принципе, ничуть не лучше?.. Не хочу!

– Гриш, из системы просто так не выходят.

– Какая, к черту, система! Это мы с тобой система? Мафия крутая!.. Да, пришла мне когда-то мысль погонять спиртовозы, а ты согласился их принимать и сбывать груз, и что? Заработали, и разбежались. Где система, которой мы что-то должны?.. А я бояться стал, понимаешь? Я ж не контрабандист по натуре. Это озарение было какое-то – как вспышка; типа, указание свыше – ищи канал, езжай к Бородину!.. То есть, вечером я даже не помышлял об этом, а утром проснулся – готова схема, готовы люди… понимаешь, а теперь эйфория прошла. Огляделся я, и стало мне страшно. А уж после того БМВ!.. Юр, пойми меня…

– Нет, это ты пойми меня! – Юра сдвинул баллон, стоявший между ними, – система существует! Забудь, как ты учил труду своих мальчиков – это уже другие люди, и труд у них другой! Им нужны деньги! А за ними стоят другие мальчики, которым тоже нужны деньги – они незаметные такие, но они есть, смею тебя уверить, и если ты лишишь их кормушки, они вытрясут из тебя не только номера счетов, но и душу!.. И потом, куда ты собираешься бежать? У тебя есть какое-нибудь гражданство или хотя бы вид на жительство? Что ты буробишь? – Юра сам не понимал, откуда в нем взялась такая злость. Казалось, наоборот, они с Григорием были настолько близки, что надо бы говорить с ним мягко и разумно, успокоить, рассеять страхи, а не пугать еще больше, но он не мог с собой справиться. Видя, что Григорий молчит, он стал обзывать его «трусом», «недоделком», подставляющим под удар не только себя, но остальных, ломающих жизнь даже его жене и детям, и закончил зловеще:

– Все будет продолжаться, хочешь ты этого или нет; и уж я об этом позабочусь.

Гриша сидел пунцовый, даже нижняя губа у него подрагивала, и Юре стало смешно.

– Ладно, – подойдя, он похлопал его по плечу, – проехали. Надеюсь, я тебя убедил и продолжаем работать?

Вопрос был риторическим, потому что в душе Юра понимал – если мысль зародилась, недолго она будет впустую бродить в голове; рано или поздно она материализуется …но не сейчас, – подумал он, – сейчас важно, чтоб ушли машины…

– Хорошо, считай, что я просто спросил, – Гриша вздохнул, – вернемся к нашим баранам. Машины уходят завтра ночью. Я провожу их до Благодатного и к вечеру вернусь.

– А я уеду в ночь, – Юра сам наполнил стаканы, – за продолжение нашего сотрудничества, – но при этом решил: …Сбежит, сволочь. Не сегодня, так завтра или через месяц…

На следующее утро Григорий уехал рано, предварительно притащив откуда-то видеомагнитофон с десятком кассет. Разгоняя тревожные мысли, Юра смотрел их весь день – сначала, вроде, с интересом, но ближе к вечеру, запутавшись в названиях и героях, уже просто наблюдал за мельтешением фигур, за стрельбой, поцелуями, взрывающимися автомобилями… вот, чем ему нравилось американское кино, так это хэппи эндами – чем хуже все складывалось на протяжении фильма, тем счастливее была концовка. В жизни почему-то так получалось далеко не всегда, и черное шло к черному, а белое – к белому…

Вернулся Григорий ближе к вечеру, когда солнце сравнялось с горизонтом, и края облаков на потемневшем небе обрели зловещий, багровый цвет. Операция прошла успешно и оставалось встретить машины на границе Белгородской области.

– Как теперь связь держать будем? – спросил Юра, когда они уже вышли на крыльцо, а перед домом недовольно урчал «Жигуленок» Михая.

– Звони Сашуле, главному механику мехзавода, помнишь? Он не в «деле», но знает, где я. Кстати, для него, как и для всех, я поругался с женой и ушел из дома, так что можешь спросить, как там Зоя, например… а наш вчерашний разговор… просто страшно стало…

– Согласен, определенный риск есть, – Юра кивнул, – но пойми – рыбу надо ловить в мутной воде, и другой такой возможности уже не будет. Наведут везде порядок, тогда…

– Похоже, никогда его не наведут, – усмехнулся Григорий, – не нужно это никому – всем и так хорошо.

– Ну, так нам тогда еще лучше! Кстати, обрати внимание, даже те, кто из страны давно уехал, почти все вернулись – они сравнили и поняли, что большие деньги можно заработать только здесь, а там их надо тратить; мы же, по существу, еще ничего не выбрали из того, что можем – так, детишкам на молочишко. Подумай на досуге, сколько тебе надо, что коротать век где-нибудь на Лазурном берегу, и давай, активизируйся, активизируйся, – он отступил, внимательно глядя на партнера, словно пытался определить, дошли ли до него эти слова, но Григорий трагически вздохнул.

– Все ты правильно говоришь, только жизнь-то за деньги не купишь… ладно, не будем начинать все сначала.

Юра не стал спорить, но Григорию он больше не верил, только, вот, что предпринять, пока не знал.

Михай высадил его в нескольких кварталах от гостиницы и уехал. Было еще достаточно светло, и Юра подумал, что неплохо б в ночь добраться до Кировограда – ему почему-то хотелось быстрее покинуть Молдову.

Когда он подходил к стоянке, то на противоположной стороне увидел зеленый БМВ с транзитными номерами.

…Неужто тот самый?.. Медленно пошел мимо, заглянув внутрь. …Машина, и машина – ничего особенного. Интересно, где хозяева?.. На всякий случай зашел в гостиницу, но холл был пуст, а в ресторане ужинал один-единственный молдаванин, явно не тянувший на хозяина такой тачки. Юра покурил с охранником стоянки, наблюдая за улицей, и только после этого, не спеша уселся за руль и завел двигатель.

…А, может, это вовсе и не та машина. Мало ли на свете зеленых БМВух?.. Он свернул к выезду из города; пару раз оглянулся – никто его не преследовал.

Обратный путь прошел гладко; Юра успел переговорить со своим человеком на таможне и встретил машины уже под Грайвороном, глубоко на территории Белгородской области. В документах значилось, что через границу проследовало две бочки с живой рыбой, следующие на одну из белгородских баз.

Юра оглядел новенькие «СуперМАЗы» с десятитонными блестящими цистернами и усмехнулся – вообще, это походило на анекдот, но ведь почему-то прокатывало и не один раз! То ли на таможню специально набирали одних дебилов, то ли… Ну, везет мне по жизни!.. Юра поздоровался с водителями, которых знал – ребята эти работали на него уже не первый раз, передал не вызывавшие вопросов воронежские номера и документы.

– Проблемы были?

– Были б проблемы, мы б сюда не доехали, – ответил высокий худой парень с вечной сигаретой во рту (Юра постоянно забывал, как его зовут).

– Тогда жду вас на последнем посту перед Воронежем.

МАЗы взревели, выплюнув облака черной гари, и медленно поползли в давно «пристрелянное» место, где можно было спокойно провести «смену имиджа». Обогнав их, Юра умчался вперед. Молдавские проблемы остались позади, и теперь он думал: …Как там Лешка? Хотя за неделю, вроде, ничего наворочать он не должен при всем желании…

А Леша откровенно скучал. Через пару дней он втянулся в круг своих нехитрых обязанностей и новизна ощущений пропала. Вставая утром, он знал, куда надо ехать и что делать. Один раз ему даже пришлось встретиться с представителями СЭС, но все закончилось знакомством и милой беседой «за жизнь». Он уже отчаялся придумать какие-либо улучшения в существующей системе и считал достаточным, что она просто функционирует без сбоев. Отношения с девочками вошли в рутинное русло, и от них он тоже не ждал ничего нового. Два раза, правда, во внеурочное время он заезжал на Левый берег, поболтать с Юлей. Не то, чтоб она каким-то образом запала в душу, но с ней было легко и приятно. При Юре она, похоже, не входила в число «особ, приближенных к императору», и теперь, чувствуя благосклонность начальства, старалась не потерять ее. Общение с ней чем-то неуловимо напомнило Леше прежнюю мимолетную командировочную жизнь.

Разок он подвозил Марину и вернул ей долг. С одной стороны, она, конечно, обрадовалась его новому положению, но, с другой, все же надеялась на его помощь, поэтому выглядела задумчивой и немного расстроенной. Но расстались они по-прежнему друзьями, и девятнадцатого она укатила в Турцию.

Жизнь как-то сама собой вошла в колею, и покатилась ровно, плавно и скучно. Леша уже начинал ощущать себя как в сборочном цехе, откуда в свое время сбежал в наладку, но сейчас бежать было некуда – таких денег он не заработает нигде, да и Оля чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Юра появился внезапно – под вечер просто раздался звонок в дверь. Открывать пошла Оля, потому что Леша только вернулся и сел ужинать.

– Ой, Юрочка! – она обняла его, – сколько лет!..

– Много, – Юра улыбнулся, – можно войти?

– Что ты глупости спрашиваешь!

Юра прошел на кухню, и увидев его, Леша вскочил, не дожевав котлету.

– Да сиди ты! Что ты, как ефрейтор перед генералом? – Юра засмеялся. Настроение у него было превосходное, потому что спиртовозы уже стояли на «Каскаде».

– Оль, дай человеку тапки! – крикнул Леша.

– Ну да! А то благодетель босиком, на холодном полу! Поесть-то дадите?

– Конечно, – Оля засуетилась у плиты, а Юра уселся на табурет и закурил, – жизнь, смотрю, налаживается, – он кивнул на пачку «Marlboro», лежавшую на столе, – прогресс на лицо. Ну, а как дела производственные?

– Вроде, нормально. Все точки работают. Ирина Олеговна говорит, что выручка даже стала чуть больше. По моим наблюдениям, «леваком» Ольга не занимается. А что нужно еще сделать, я пока не придумал.

– Ничего и не надо придумывать. Главное, чтоб все работало, и у меня за спиной оставался надежный человек.

– Выпьешь? – потянувшись, Леша открыл шкафчик, являвшийся баром, – или ты за рулем? Хотя тебе это не помеха…

– Хватит рулей! Под три тысячи накрутил. Давай рюмки!

Оля быстро добавила на стол закусок и тоже села. Выпили за встречу, за Омск, за старую дружбу.

– Юр, – сказала Оля, – если не секрет, почему ты решил заняться, именно, спиртным? Мы с Лешкой обсуждали это, но так и не поняли.

– Ну… вообще-то, не секрет. Была у меня одна, скажем так, наработка, по этой теме, а потом встретил Женьку Глухова. Сели, поговорили; он мне денег на раскрутку дал, а дальше все само как-то стало получаться.

– Странно, – закурив, Леша отвернулся к окну, – а обо мне он с тобой никогда не говорил?

– Нет. Ну, пока вы не позвонили, насчет Олега.

– Понимаешь, когда мы с ним на кладбище встретились, он знал все, даже сколько денег у меня в кармане, хотя мы пять лет не виделись; а потом говорит: – Сейчас Бородину позвоним, и все у тебя устроится. Теперь, оказывается, он и тебя вытащил…

– Ну, маг и волшебник, – Юра развел руками, – не забивай себе голову. Ты что, Женьку не знаешь? Он всегда умел сначала тумана напустить, а потом так красиво обставить, что жареного таракана будешь жрать и благодарить. Спасибо ему, конечно, за все – это я так, ерничаю, – Юра снова наполнил рюмки, – давайте еще по одной и поеду я спать – устал, как собака, а завтра надо еще массу вопросов решить.

Леша вызвал для гостя такси и проводив его, вернулся.

– Да, Женька крутой… – сказал он, не обращаясь ни к кому.

– Ну и что? – Оля уже лежала в постели, – тебе что, завидно? Помог тебе – скажи «спасибо», – она ласково обхватила наклонившегося Лешу за шею, – иди лучше ко мне, любимый. Хватит о ерунде всякой думать…

Утром, подъезжая к «Каскаду», Юра еще в открытые ворота увидел, что спиртовозов на территории нет, а это означало, что все прошло нормально, и его тайна вновь скрыта за грязными серыми стенами, якобы, бесхозного цеха.

Он глянул в боковое зеркало и невольно ударил по тормозам – метрах в тридцати, около самого забора, стоял зеленый БМВ. Юра вылез из джипа, осторожно подошел; внутри никого не было, но он готов был поклясться, что это та же машина, что и в Бендерах – он запомнил обивку сидений и трещинку на лобовом стекле. Правда, номера оказались другими, но тоже транзитными; судя по ним, БМВ пересек границу вчера.

– Эй! – он окликнул охранника, – чья тачка?

Парень в камуфляже нехотя выглянул за ворота.

– Первый раз вижу. Правда, чья ж это?..

– Давно она тут стоит?

– Без понятия. Но вчера, вроде, не было.

От охранника разило перегаром, и Юра решил, что выяснять дальше не имеет смысла – все равно он, скорее всего, ничего не вспомнит. Не заезжая на завод, Юра развернулся и помчался к областной ГАИ – это был проверенный вариант.

Его друг, в неприметном чине майора, оказался на месте.

– О, привет! – он поднялся навстречу нежданному гостю, – проблемы? – в голосе слышалась откровенная радость, потому что «проблемы» означали дополнительное вознаграждение к тому, которое он получал ежемесячно.

– Проблемы, – Юра сел, – меня преследует какая-то БМВуха.

– «Хвост»? – озабоченно спросил майор.

– Не знаю. Она пустая, но все время стоит там, где появляюсь я. Я видел ее пару дней назад… в другом государстве. Она стояла возле гостиницы. Сегодня я видел ее у моих складов. Номера транзитные, из Германии. Но там… ну, в другом государстве на ней были другие номера; хотя, могу поклясться, тачка та же.

– Так, – майор забарабанил пальцами по столу, – значит, говоришь, машина не растаможена и номера липовые? Очень хорошо. Сейчас мы ее сюда притащим, и дальше будем выяснять хозяев и происхождение. Может, она в розыске числится.

– Давай, только быстрее.

– Поехали, – майор закрыл папку, – посмотрим на нее. Если она еще там, вызову эвакуатор, и дело с концом.

Ехали они молча.

– Да не переживай ты так, – майор закурил, вальяжно откинувшись на сиденье, – сейчас заберем ее, а дальше посмотрим, ху есть ху. Если хоть один болт неправильно прикручен, задержим этих ребят по подозрению в совершении чего-нибудь – у нас же, сам знаешь, сколько всего совершается. Каждого второго можно задерживать, так что не переживай.

Они подъехали к заводу. Справа около забора, точно на том же месте, где была БМВ, теперь стояли темно-зеленые «Жигули» с нормальными воронежскими номерами.

Юра вбежал в комнату охраны, но караул уже сменился.

– Здорово, мужики, – он запыхался и говорил сбивчиво, – «Жигуль» зеленый там чей стоит?

– «Жигуль»?.. Кисловский. Ты ж знаешь его; они в первом цехе помещения арендуют – мебель делают.

– И давно он там?

– Точно не скажу, но когда шел на смену, что-то зеленое там уже было.

– Черт! – Юра стукнул кулаком по столу.

– А что случилось?

– БМВ зеленый там с утра стоял!

– Может, и БМВ, – охранник пожал плечами, – это ж за проходной – что я приглядываюсь к ним, что ли?

– А сменщик твой где?

– Андрюха-то? Небось, уж дома спит. Он с ночи хороший был, а потом при мне «сотку» накатил. Но БМВ у него, точно, нет, – охранник рассмеялся.

Юра вышел, хлопнув дверью.

– Ну что? – спросил майор, – уехали?

– Похоже, уехали.

– А ты с «Жигулями», часом, не перепутал?

– Я что, похож на идиота? – огрызнулся Юра, но тут же решил, что майор ни в чем не виноват, – извини за хлопоты.

– Да ладно, – тот махнул рукой, – а ты номер не запомнил? А то сейчас бы объявили план «Перехват»…

– Да не запомнил, черт!.. – Юра в сердцах стукнул по баранке, – тот, который раньше был, помню, а этот…

– Юр, через Интерпол я ее искать не буду, – перебил майор. На том разговор закончился, и Юра отвез гаишника обратно.

…Но я ж не псих! И это не глюки!.. Меня пугают – все ведь, как у Гриши; на контакт не идут, суки, а просто мотают нервы. Интересно, если они здесь, значит, там должно быть тихо?.. – он набрал номер Саши в Бендерах.

– Привет. Это Бородин из Воронежа, помнишь такого?

– Здорово! Давненько ты у нас не был.

– Дела, – Юра вздохнул, – жизнь-то какая пошла – если сегодня не успел, завтра опоздал… Слушай, как бы мне с Гришей пообщаться? А то звоню ему, никто не отвечает…

– Трудно пообщаться. В больнице он – ДТП. Но ты не пугайся, ничего страшного – так, пара переломов; просто телефона в палате нет, а он висит на растяжке…

– Только не говори, что в него въехала зеленая БМВуха!

– А ты откуда знаешь? – чувствовалось, что Саша растерялся, – вчера; только она не въехала – Гришка успел увернуться и нырнул в кювет.

– Ясно, – Юра испуганно оглянулся, но вокруг не было ни одной зеленой машины, если не считать маршрутки на остановке, – пусть выздоравливает, – он бросил телефон на сиденье. …Мистика… два одинаковых БМВ… – снова оглянулся, – надо что-то делать, и гаишники, похоже, тут не помогут. Надо ехать к Женьке – только его могучие связи могут помочь вычислить этих гадов… Он нашел номер и после третьего гудка услышал женский голос:

– Приемная господина Глухова. Представьтесь, пожалуйста.

– Бородин, – при этом Юра подумал: …Совет Министров, твою мать!.. Женский голос сменился мужским:

– Юр, что случилось?

– Есть проблема. По телефону не расскажешь.

– Понял. Подъезжай сам, а то у меня сейчас люди.

Дома у Женьки Юра не был с того дня, когда они сдуру сняли двух малолеток; не то, чтоб после того случая они поссорились, но Юра зарекся с ним отдыхать, а если не отдыхать, то чего им ходить друг к другу в гости? Хотя мимо Юра проезжал довольно часто и видел, что наклонившийся облезлый забор сменила мощная стена из красного кирпича, а на месте ворот, подпертых колом, появились новые – черные, с острыми пиками наверху. Глядя на эти изменения, его все время занимал вопрос – каким же теперь стал дом, но в данный момент ему было как-то не до дома.

Выйдя из машины, он увидел справа панель домофона и нажав кнопку, представился. После секундной паузы замок щелкнул, и калитка открылась, а потом также сама захлопнулась.

…Как в капкане, – Юра даже оглянулся, но пошел вперед по выложенной плиткой дорожке, – похоже, домик он тоже перестроил… и даже пристроил!.. Блин, куда уж больше!..

Дом, действительно изменился – облицованный красным кирпичом, он стал походить на замок, да и старая парадная дверь исчезла, а дорожка уходила влево.

Новая дверь оказалась не заперта. Юра вошел и оказался в холле, представлявшем собой неправильный пятиугольник. На белых стенах висели картины; причем, сразу становилось ясно, что изображено на них одно и тоже место, только с разных ракурсов, в разное время суток. Это была излучина широкой реки; по берегам лес, а вода постепенно меняла цвет с грязно-желтого на переднем плане до почти черного у дальнего берега.

…Так не бывает, – решил Юра, – или я никогда не видел речек… У стен стояли кресла; возле каждого маленький столик и пепельница на длинной, замысловато изогнутой ножке. В одном из кресел сидел мужчина и терпеливо ждал, прижимая к коленям кейс. Поздоровавшись, Юра уселся рядом.

Из узкой двери появилась такая же узкая девушка с распущенными светлыми волосами. Она остановилась перед Юрой и уставилась на него своими огромными зелеными глазищами. Юре показалось, что под этим взглядом он будто уменьшился в размерах; она смотрела всего несколько секунд, но их оказалось достаточно, чтоб Юра даже забыл, зачем пришел. Потом девушка улыбнулась.

– Вы, Бородин? Вас сейчас примут.

– А я? – вскинулся мужчина.

– Вы, господин Федоров, подождите. Его дело займет ровно пятнадцать минут, – и девушка исчезла за дверью.

…Какой странный взгляд у секретарши – вроде, она выпила из меня все соки… Действительно, в теле ощущалась непонятная слабость, а в мыслях полная неразбериха. Но в это время дверь приоткрылась, и та же девушка показала, что можно войти.

Комната оказалась большой, и была разгорожена на отсеки непонятного назначения, поэтому вокруг царил полумрак. Зеленоватый свет лился из-под панелей на белый потолок, создавая иллюзию тумана. Юра не успел рассмотреть обстановку, потому что девушка развернула его туда, где сияло солнечным светом единственное окно – там, в кресле, предназначенном, скорее, для отдыха, нежели для работы, сидел Женя.

– Привет, – не вставая, он поднял руку, – садись.

Юра плюхнулся в такое же кресло, стоявшее напротив, и сходу начал рассказывать о зеленом БМВ.

– Не с того начинаешь, – остановил его Женя, – давай начнем с того, что нет у тебя никаких амбиций; я думал, ты будешь разрастаться в другие регионы, а ты засел в Воронеже и рубишь «капусту» – меня это категорически не устраивает.

– А причем здесь ты? – от возмущения Юра даже подался вперед, – по кредиту я с тобой рассчитался и дальше каждый пошел своим путем…

– Да? – Женя скептически кашлянул, – то есть, ты считаешь, что я так, из любви к искусству, отстроил твой бизнес, чтоб лучший друг Юра мог заработать себе немного бабла, да?

– Ты отстроил?!..

– Юр, давай в открытую, – Женя улыбнулся, но совсем недобро, – ты можешь представить школьного учителя, даже большого пройдоху, который, в пенсионном возрасте, решил бы гонять через две границы сотни тонн спирта?

…Действительно, – подумал Юра, – это ж какие надо иметь связи, а, главное, деньги! Как-то раньше я не предавал значения тому, откуда все это могло взяться у Гриши… Озарение… но ведь озарение нематериально…

– Молчишь, – Женя удовлетворенно кивнул, – едем дальше – все твои пограничные «коридоры», «крыши»… Ты никогда не задумывался, почему стоит тебе подойти к человеку, и он уже готов с тобой работать? Думаешь, чутье у тебя такое? Не бывает такого чутья! Подключи-ка его, и пусть твои люди найдут этот БМВ! Не могут ни фига, и ты опять пришел ко мне. Так вот, не думай, что все таможенники, менты и прочие, такие продажные – просто ты всегда подходил к тем людям, которых я подготовил к встрече с тобой…

– Как это возможно?..

– Да не буду я тебе объяснять технологию! Ты просто реально оценивай события.

– Нет, подожди… как ты мог это делать, если мы ни разу не говорили, ни о моих планах, ни, тем более, о конкретных шагах?

– Давай и в дальнейшем не будем говорить; слова – это пустое. Но я хочу, чтоб ты залил нашей водкой все Черноземье… пока только Черноземье. И я снова помогу тебе, но ты должен это делать; делать, а не тупо набивать карманы!

– А тебе какой прок от этого? Ты хочешь в долю?

– Естественно, я буду в доле, хотя до этого дал тебе возможность наживаться совершенно безвозмездно. Но ты не бойся, я не собираюсь тебя грабить.

– А БМВ нам на хвост не сядет? Эти люди…

– Какие люди? – Женя прищурился, – ты видел там людей?

– Нет, – растерялся Юра.

– Значит, считай, что их и не было.

– А как же Гриша? Его такой же БМВ столкнул в кювет; там-то должны были быть люди!

– Гриша – старый пердун, которого я когда-то выбрал, потому что в свое время вы, типа, подружились и доверяли друг другу – если б тебе сделал такое предложение человек с улицы, ты б вряд ли повелся, так?

– Наверное… – Юра неуверенно пожал плечами.

– Не наверное, а точно! Ты не дурак. А сейчас ему давно уже пора валить в свою Румынию или какой он там себе паспорт делает, дай бог памяти!.. Забудь о нем, и, вообще, забудь про Бендеры. Там будет работать совершенно другой человек, которого ты не знаешь, и ездить тебе туда, больше не нужно, а отдыхать надо не на Днестре, а на Канарах. Твое дело теперь только здесь! А БМВ… забудь и о нем – он больше не будет тебя беспокоить, если все пойдет, согласно моего плана, – он сделал паузу, – ну что, будем и дальше работать вместе?

– И сколько ты хочешь? – дело было даже не в деньгах – Юра чувствовал, что перестает понимать законы жизни, а это совсем плохо. Неужели Женя мог управлять его везением? …Хотя, если вспомнить с самого начала… ведь так не бывает!..

– Треть. Но твои две трети будут больше того целого, которое ты сейчас имеешь. К тому же, деньги я буду забирать по необходимости, а не по графику – пусть они крутятся у тебя. Что скажешь?.. Впрочем, что я спрашиваю – вариантов-то у тебя нет… или хочешь попробовать поиграть сам, без моей помощи?

– Да стрёмно как-то, если то, что ты сказал, правда…

– Можешь проверить эмпирически, но не советую, – Женя покачал головой, – сядешь и быстро. Короче, давай завтра утром созвонимся и обсудим детали. Мне тоже нужен хотя бы вечер, чтоб просчитать схему, – встав, Женя протянул руку; Юра машинально пожал ее и вышел в холл, где его ждала секретарша.

– Что-то вы бледный. Вы хорошо себя чувствуете?

– Нормально.

– Присядьте, – она указала в кресло, – сделать вам кофе?

– Да, – Юра тяжело опустился на мягкую поверхность.

Через минуту девушка вернулась с источавшей аромат дымящейся чашкой; присела рядом на подлокотник, и когда Юра брал чашку, глаза их встретились. Теперь он чувствовал обратный процесс – в него, будто вливалась энергия, пробуждая жажду деятельности, и вместе с тем, размывая, отбрасывая в туманное прошлое подробности их с Женей разговора.

Кофе было мало – всего на глоток, и когда Юра возвращал пустую чашку, девушка ласково погладила его по руке.

– Теперь вам лучше. Идите, – она проводила его и выпустила в сад, – до свиданья.

– До свиданья, – машинально повторил Юра, уже спускаясь с крыльца. Содержание беседы окончательно вылетело из головы, осталась только идея, четко сформулированная, ясная и неоспоримая – надо работать, надо двигаться в другие области. Нужен размах, тогда… что произойдет тогда, его совершенно не интересовало; он знал одно – теперь он свернет горы.

На следующее утро Женя позвонил ровно в десять.

– Значит, так – сказал он, – следующий шаг – Белгород. Покатайся по области, найди помещение и начинай строить завод; сметы привезешь – я дам тебе денег. Воронежем пусть командует Лешка. Хватит ему тупо заниматься инкассацией; он способен на большее, сам знаешь. Давай, не разочаровывай меня. До встречи, – и не дав Юре сказать ни слова, Женя отключился, и в трубке послышались короткие губки.