Читать книгу Поминуха в Кушмарии - Сергей Евстратьев - Страница 8

Поздоровавшись с вошедшим следом очкастым неуклюжим толстячком, пенсионером Куку, автомобильный ковбой получил укол:

– Да, Семен, дожил, от тебя уже девушки убегают, а хвастался: все пассажирки – твои поклонницы.

Гроссмейстер руля без труда отбился:

– Жизнь не остановилась. В детстве девочек интересуют куклы, мальчиков – машины, а сейчас девушек – машины, мужчин – куклы. Засмотрелся я.

Приблизившийся Василий, довольный первой маленькой победой над Виорикой, встал на защиту таксиста:

– У него сейчас пост, для профилактики, перед техосмотром. Верно, сосед?

Таксист засмеялся:

– Рад тебя видеть. Что скажешь за вчерашний пенальти? Если бы играли у нас, лично задавил бы судью. И уверен, присяжные – мужчины меня бы оправдали.

Василий, пожал протянутую руку:

– Я не долго, попейте пока кваску, – и обратился к пенсионеру: – Тебе особо полезен квас, зрение укрепляет и язык расслабляет. Видите, как юристы под него спорят, – показал на прокурора с адвокатом и поспешил к машине.

Вернулся он действительно довольно быстро: спорщики еще не успели утвердить меру наказания футбольному судье.

Василий с водителем занесли в дом два ящика с вином. По пути Василий, указав водителю на крышку гроба, что-то сказал, тот кивнул.

Вскоре приехал священник в сопровождении диакона с кадилом и служки. Анна пригласила их в дом. Войдя, отец Николай спросил, где можно переодеться. Анна отвела его в свою спальню. Священник оглядел комнату:

– Иди, дочь моя, мы подготовимся и позовем. Перекрестившись покойница вышла. Священник облачился в белые епитрахиль и фелонь, диакон – в стихарь и орарь. Диакон вложил фимиам в кадильницу и позвал хозяйку. Отец Николай взял у диакона кадило:

– Кого отпевать будем? Как зовут?

Анна покраснела и тихо, почти шепотом, вымолвила:

«Анна». Батюшка удивления не выказал:

– И ты Анна, и покойница Анна, бывает. Где она лежит?

– Она не лежит. Это одна и та же Анна. Это – я. Отец Николай оторопел. Диакон открыл рот:

– Дочь моя, ты что, в двух лицах? Или перебрала вместо поминальщиков.

Анна продолжала краснеть:

– Прости, батюшка, меня отпевать прошу.

– Дочь моя, ты же живая.

Отец Николай отдал кадило диакону. Анна бросилась священнику в ноги.

– Прости, батюшка, грешницу, Христом Богом прошу: прости! Никого у меня нет. Одна-одинешенька. И поминки будет некому справить. А уйти по-людски хочу.

– Дочь моя, добровольно уйти – это самоубийство. Грех большой. Если что не так в жизни, терпи. Господь терпел и нам велел.

Дочь внешне покорная, с детства отличалась упрямством:

– Батюшка, я терплю, но моя просьба – не смертный грех. В Библии в числе семи смертных грехов он не назван.

Священник с уважением посмотрел на чистенькую просительницу.

Анна Георгиевна продолжала:

– Считайте, батюшка, что это генеральная репетиция будущих поминок. Я слышала, такое можно. Прости, батюшка, и благослови грешную!

– На что благословлять? На смерть? Священник почесал бороду.

Анна запричитала:

– Когда на войну идут, на бой смертный, солдат же благословляют. Отпусти грехи, батюшка, отпусти! Жить буду на Земле, сколько душа выдержит. Господом Богом молю: отпусти грехи и благослови спокойно уйти в мир к Богу, когда он позовет. Какая разница, когда отпевать, сейчас или после? Главное, быть готовой. Поминальщики уже сидят в каса маре. Там даже гроб есть, голубцы наделала, маслины купила.

Священник снова почесал бороду. Дьявольская хитрость не понадобилась. Положил руку на голову плачущей:

– Ты когда родилась, дочь моя?

– Восьмого августа, батюшка.

– В день Анны по христианскому календарю. Это богоугодно. Ладно, раба Божия, не для честолюбия просишь, иди к своим поминальщикам. Мы сейчас придем.

Анна сквозь слезы улыбнулась, поцеловала батюшке руку и на цыпочках вышла.

В тот же момент во дворе появился полицейский. По походке было видно: идет представитель власти, шагал уверенно, не торопясь. Его обогнали две соседки. Власть сразу указала:

– Уважаемые, раз в дом идете, позовите хозяйку, а я пока двор осмотрю.

Женщины остановились:

– Не придет она.

– Это еще почему? Скажите, участковый зовет, пусть поторопится, если штрафа не хочет.

– Не может она. Ее отпевать сейчас будут. Уже и батюшка здесь.

– Кто разрешил?

Женщины с удивлением посмотрели на полицейского.

Одна из них возмутилась:

– Как кто? Создатель наш установил такой порядок, – и обе запрокинули головы.

Наконец полицейский заметил крышку гроба:

– Это для нее? – и, не дожидаясь ответа, повернулся, снял фуражку. Слава Богу! Легче будет отчитаться. Разбираться не придется, – надел фуражку и с достоинством направился к калитке.

Природа любит принцип четности. Он во многом предопределяет развитие мира. Белые и черные полосы жизни чередуются. Люди признают такой подход. «Везет – не везет», «со щитом или на щите», «из грязи – в князи», «робкая невеста – говорливая жена», «на коне или под конем», «атака – защита», «гроб – крышка», «добро – зло», «преступление – наказание», «погулял на украденное – посиди, отдохни». На автодорогах полицейский с полосатой палочкой, как тигр в прериях. Девушка, сорвав ромашку, выясняет: «любит – не любит, плюнет – поцелует», и т. д.

Два физика – китайского происхождения, европейского образования, американского проживания – в 60-е годы прошлого века с удивлением, но научно доказали, что в природе принцип четности не всегда соблюдается. Однако ещё сто лет до них Владимир Даль в своём великом словаре заметил: «Четать – так нечета держаться». В российском городе Иваново на это явление чуть позже обратили внимание и запели: «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят». Тем не менее Нобелевскую премию присудили ученым-физикам. В Иваново же взамен премии построили еще одну ткацкую фабрику.

Однако принцип чётности легко без китайцев опровергает многоликое число «7». Его секрет таинственен, тайна за семью печатями.

Видимо, потому что оно любимое число Бога, который нечетку любит. Официально считается, что за семь дней Бог сотворил мир. Хотя, если глубже капнуть, оказывается за шесть дней, ибо седьмой он сделал выходным. Потому и любимым. Но цифра «7» в бытие пошла. В неделе семь дней, на свете семь чудес, в жизни семь смертных грехов, семь планид, в сказках – семь гномов, Гомер и Вергилий воспели Фивы семивратные. Были и семибоярщина, и семибанкирщина. Признали бы Рим столицей священной империи, если бы он не стоял на семи холмах?

Евангельских чинов сколько? Семь. Рай где? На седьмом небе. 7 праведных планет, 7 нот гаммы, цветик-семицветик, 7 крестовых походов совершили христиане. Мусульмане, совершающие хадж в Мекку, обходят 7 раз вокруг храма и 7 раз целуют черный камень. Даже лист бумаги нельзя согнуть более семи раз.

У мусульман во время похорон 7 шагов с саваном покойника обеспечивают попадание в рай. Обрезание крайней плоти у евреев не делают, пока не пройдет семи дней, только на восьмой. Как и женский праздник – на восьмой день марта. Проверено: каждая седьмая кружка пива идет в пользу бармена.

В пословицах и поговорках народных число семь четко отмечено: в умном лбу семь пядей, семеро одного не ждут, семь пятниц на неделе, семерым просторно – двоим тесно, семь бед – один ответ, седьмая вода на киселе, если уже шагать, то семимильными шагами, если мерить, то семь раз, а отрезать один, за семь верст киселя хлебать, семижильный, семеро по лавкам, семицветная радуга. В кино: у японцев – семь самураев, у американцев – великолепная семёрка, у евреев – семисвечник. И семья возникла не сразу. Лишь после того, как женщина, на вопросы жениха: «Кто будет стирать, готовить, рожать, воспитывать детей и т. д., и т. п.?», – семь раз ответила «я», сложилась семья.

В каса маре[1] возле стола стояли семь человек. Вошли Отец Николай, диакон и служка. Кадило дымило. Анна с умиротворенным видом стояла на коленях возле гроба, установленного на табуретах в углу комнаты. Диакон начал: «Благослови, Владыка!». Обычно многословный батюшка на этот раз был краток: «Благословен наш Бог всегда, ныне, присно, и во веки веков! Раба Божия Анна – достойная прихожанка. Своими добрыми делами, верой и любовью к Отцу и благодетелю нашему Всевышнему заслужила небесного рая. Чего ей и желаем. Отпускаю твои грехи, Анна. Жди, когда позовет Отец наш рабу свою. Господи, упокой душу, – батюшка запнулся, – рабы твоей Анны! Аминь!»

На том необычное богослужение закончилось.

Отец Николай перекрестил Анну кадилом и удалился, отказавшись от платы и трапезы за свой труд праведный. Диакон с тоской посмотрел на поминальный стол, глубоко вздохнул и покорно двинулся следом, отдав кадило служке. Оба удалились, не поднимая головы.