Читать книгу Аист. Абсолютно правдивый роман в стихах - Сергей Филиппов (Серж Фил) - Страница 11

Яма вышла глубиною до подмышек,

В яме аист, рядом пятеро мальчишек,

Непривычно успокоены и кротки,

У Серёжки – на щеках кривые тропки.

Всё по древним ритуалам совершали:

Горсть земли поочерёдно вниз бросали,

Над могилкой холмик сделав неумело,

Помолчали, в думы впав оцепенело.

Первым Лёвка разорвал молчанья плёнку:

– Хватит, ребя, слёзы лить по аистёнку,

Да какой бы ни была прекрасной птица,

С человеком никогда ей не сравниться!

И ещё: ведь вечной жизни нет на свете!

Или вы о том не слыхивали, дети?

Так послушайте меня, авторитета, —

Все мы будем там, где нынче птичка эта!

– Пацаны, а правда, – Лёнька встрепенулся, —

Что мы плачем, будто свет перевернулся?

Мы о птичке все потом повспоминаем,

А сейчас пойдёмте, мячик попинаем!

– Точно, парни, – Жорка шумно потянулся,

Интерес в его глазах тотчас проснулся, —

Ну, пойдём играть, а то чего-то тошно,

Я и мячик подкачал с утра нарочно.

Мы уже почти неделю не играли:

То в лесочке голубику собирали,

То – по Утру или с вечера – рыбалка,

А футбол всё мимо. Мне так очень жалко!

Сашка тоже оживился: – Слышь, Серёга,

Может, правда, поиграем хоть немного?

Позабудешь ты в игре свои печали,

Да и мы уже порядком поскучали!

Но Серёжка будто слов друзей не слышит,

На его лице узор из скорби вышит,

Взгляд упёрт в неровный холм могилки свежей,

И наивности во взгляде нету прежней.

– Слушай, Лёвка, вы идите, мы же – после,

Я побуду здесь чуток, Серёжки возле,

Ведь ему сейчас тоскливо, тяжко, плохо, —

Сашка горького не сдерживает вздоха.

Лёвка бросил лишь: – Ну, я офигеваю!

Из-за птички горю, право, нету краю!

Ладно, всё, мы за мячом и на поляну,

Ну а ты уж помогай тут истукану!..

Сашка прутики бросал в поток теченья

И искал слова для друга утешенья,

Только мысли в голове в ком ватный сбились,

И слова, те, что нужнЫ, не находились.

И себя он вдруг почувствовал ребёнком

Перед возрастом одним с ним пацанёнком.

Сашка понял: утешать того не надо,

Но втекла в него обидная досада.

На ребят, что мяч пинать умчались дружно,

На сочувствие своё, что и не нужно,

На Серёжку, не сказавшего ни слова,

И на птиц дурацких рода аистОва!

Сашка сплюнул в речку горькую обиду

И сказал, зла не показывая виду:

– Я тебя, Серёжка, очень понимаю,

Твоё горе к сердцу близко принимаю…

– Помолчи, Сашок, пожалуйста, немножко, —

Неожиданно прервал его Серёжка,

Наконец-то от могилки отвернулся

И легко, но грустно другу улыбнулся:

– Лишь тебе скажу, другие пусть не знают,

Ведь они меня совсем не понимают,

Не от дурости и злобности сознанья,

Нет, ещё не доросли до пониманья.

Сашка, слыша это всё, обалдевает,

И уж кто-кто, ну а он соображает,

Что ровесник и друган его Серёга

Стал взрослей его сегодня и – намного!

– Помнишь, Саня, мы фантастику читали

О разумных существах, что обитали

Не в глуби Вселенной, где-то в дальнем далье,

Нет, здесь, с нами, на земле, в иной реальи?

И они являлись людям постоянно,

Но в обличьи не своём, что было б странно,

А могли стать человеком, зверем, птицей,

Насекомым, даже маковой крупицей.

Сашка рот раскрыл, глаза – два синих блюда:

– Это что же, Серый, аист, он… оттуда?!

Но Серёжка лишь пожал плечами вяло,

Улыбнулся снова, но теперь устало:

– Я с ним много говорил не вслух, беззвучно,

Может, это абсолютно ненаучно,

Но я видел те слова, они сверкали

И как дивные растенья расцветали!

И понятны были мне цвета и блики,

Даже запах их – как запах земляники!

Не могу пересказать тебе за день я

Эти красочные чудные виденья!

Но поведал аист мне о светлом мире,

Где мы будем жить и где мы прежде жили,

Но не всякий там окажется, ведь это —

Мир покоя, вечной радости и света!

Сашка слушает Серёжку без дыханья,

Всё, что тот твердит, за гранью пониманья,

Но сейчас то пониманье и не надо,

Знает Сашка твёрдо, что всё это – правда!