Читать книгу Эра Водолея, или Каждый имеет право знать - Сергей Галихин - Страница 4

В отделении милиции, куда привезли Зубкова, было чисто и светло. Костя даже не сразу понял, куда попал. На стенах висели небольшие картины с миленькими пейзажами, дежурный восседал в кожаном кресле за роскошным офисным столом и очень вежливо отвечал на телефонные звонки. Каждый сотрудник отделения милиции имел отдельную комнату, четыре на пять метров, со стенами из непонятного прозрачного материала, с компьютером на столе и кондиционером под потолком. В некоторых комнатах сидели посетители.

Подошла очередь Зубкова. У него спросили фамилию, имя, отчество и зарегистрировали в журнале. После первичной регистрации его подвели к прозрачной стене с дверью посередине и надписью над ней «Зал ожидания».

– Проходите, – сказал сержант, открыв дверь зала. – Минут десять посидите, я оформлю задержание и передам дело следователю.

– Я что-нибудь нарушил? – удивленно спросил Зубков, перешагнув через порог.

– Административный раздел закона, – добродушно ответил сержант. – У вас есть адвокат?

– Нет.

– Вам предоставят общественного защитника.

Юшкин закрыл дверь и пошел оформлять задержание. Зубков окинул зал ожидания взглядом. В правом дальнем от входа углу стоял цветной телевизор с большим экраном и четверо «ожидавших» смотрели футбол. Левее стояли два стола с шахматными и шашечными досками, но за ними никого не было. Зато за соседним столом галдели человек десять. Из обрывков фраз Костя сделал вывод, что там играли в преферанс. За дверью в правой стене зашумела вода. Через несколько секунд дверь открылась, из нее вышел мужчина в роговых очках.

– Ни фи-га се-бе клет-ка, – выдохнул Зубков, сравнивая увиденное с тем местом, куда он попал два месяца назад, когда его забрали для выяснения личности с места аварии очистных сооружений одного загадочного завода. Тогда предъявленное Зубковым удостоверение журналиста не глядя объявили фальшивкой, а ему заломили руки за спину и, надавав подзатыльников, затолкали в «газик».

– С окраины? – добродушно спросил мужчина в роговых очках. – В рабочих кварталах любят называть вещи старыми именами.

– Смотря из какого центра смотреть, – ответил Костя, облизал сухие губы и сглотнул. – Все относительно…

– Хм-хм… Согласен с вами. Ну что же, будем знакомы. Николай Петрович Федотов.

– Зубков, – сказал Костя и добавил после паузы: – Константин.

Федотов нажал кнопку переговорного устройства.

– Василь Петрович, будь добр, принеси водички.

– Минералки или простой? – отозвался динамик.

– Тебе какой?

– Холодной.

– Просто холодной, Василь Петрович, – сказал Федотов и, отключив селектор, добавил: – Тезки мы. По отцу, правда, но тем не менее… Он хороший дядька. За что задержали?

– Питание без карточки.

– Забыл? Или в знак протеста? – спросил Федотов.

– Забыл.

– Ну, если первый раз, покапают на мозги и к вечеру отпустят, – махнул рукой Федотов и направился к столу, за которым играли в карты. – А если не первый, – добавил, обернувшись, – все равно вечером дома будешь.

Дверь открылась. В зал ожидания вошел седовласый капитан. Ему было около пятидесяти лет, но двигался он по-спортивному легко и выглядел достаточно свежим. В его лице было что-то… человеческое, то, что заставило Зубкова подумать: эх, капитан, жаль, не успеешь стать майором.

– Кому воды? – спросил капитан.

– Мне, – протянул руку Зубков. – Спасибо.

– Зубков? Давай-ка, сынок, пальчики прокатаем, – сказал капитан и поставил на маленький столик странную черную коробочку прямоугольной формы.

Костя открутил у пластиковой бутылки крышку, сделал четыре больших глотка, глубоко вздохнул и перевел дух. Вода была холодной и очень вкусной. Костя сделал еще два глотка, затем поставил бутылку на столик, достал из заднего кармана брюк носовой платок и протер им влажные от запотевшей бутылки руки. Пока он пил воду, капитан терпеливо ждал, сидя на стуле, откинув у черной коробочки крышку. Под ней оказалось стекло обычного сканера.

– Положи руки на экран, только сильно не дави. Немного разведи пальцы в стороны.

Костя выполнил все инструкции. Машинка тихо загудела, и голубая полоска света медленно проползла слева направо и обратно.

– Все, пока свободен.

Капитан закрыл крышку сканера и вышел из зала ожидания.

Зубков взял со стола бутылку воды, отхлебнул из нее, с минуту посмотрел на Федотова и, не торопясь, подошел к игрокам. За игровым столом сидели четверо. Остальные стояли рядом и наблюдали. На столе лежал лист бумаги, разлинованный под преферанс. Круглолицый крепыш со шкиперской бородкой и трубкой в зубах ловко тасовал колоду. Судя по тому, как непринужденно держались игроки, они были частыми гостями этого зала ожидания и ничего страшного для себя в происходящем не видели. Да и сами они вовсе не походили на забулдыг и дебоширов. Скорее наоборот. Шестеро из них были облачены в приличные костюмы, остальные одеты были просто, но со вкусом. Среди зрителей футбольного матча прощелыг тоже не наблюдалось. Два клетчатых пиджака висели на спинках стульев, а болельщики, ослабив узлы галстуков и расстегнув воротники, оживленно обсуждали между собой только что назначенный штрафной удар.

За карточным столом снова стасовали колоду.

– На прошлой неделе стою в банке, – рассказывал «шкипер», – открываю в карточке сына дебитную строчку…

– Твоему Сашке уже двенадцать? – перебил его второй игрок.

– А ты думал, – не то с гордостью, не то с грустью сказал «шкипер».

– Да, время бежит… – протянул второй.

– Так вот… Стою заполняю бланк заявления, а у соседнего окошка дедок разбирается со счетами за телефон. Что-то ему там напутали. То ли он в Африку звонил, то ли ему из Японии… Кассирша смотрит распечатку перемещения средств вклада и говорит деду: «У вас расходы все время небольшие были, а в прошлом месяце на счет Хацкевича вы три тысячи перевели. Прикупили что-нибудь?» – и улыбается. «Да, – говорит дед, – прикупил… Два туза на мизере».

Игроки дружно захихикали. Зубков знал этот анекдот. Правда, звучал он как-то иначе, но смысл от этого не изменился.

Магнитный замок на двери щелкнул, и она распахнулась. Играющие в карты и телезрители обернулись.

– Зубков, вас ждет следователь, – вежливо сказал стоявший в дверях сержант Юшкин.

Все, кто был в зале ожидания, посмотрели Зубкову в спину, но через пару секунд вернулись к своим занятиям: картам и футболу. Сержант посторонился, пропустил задержанного и закрыл дверь. Юшкин провел Костю по коридорам в кабинет следователя и, откозыряв, ушел.

Следователем оказалась симпатичная женщина. На вид ей было около тридцати лет. Светлые, коротко стриженные волосы усиливали то очарование, которое вызывали ее серые глаза. Зубков посмотрел на следователя очень внимательно. Она явно смутилась от столь пристального взгляда задержанного и чуть-чуть покраснела.

– Здравствуйте, присаживайтесь, – сказала следователь, показывая рукой на стул напротив своего стола.

– Здравствуйте, – сказал Зубков и сел на предложенный стул.

– Я буду вести ваше дело. Моя фамилия Ветрова, зовут Елена Николаевна.

– Очень приятно. Константин Зубков, – также вежливо ответил Костя.

– А отчество?

– Для отчества я еще молод.

– Хорошо, – сказала Елена Николаевна и раскрыла синюю папку. – Скажите, Константин, вы проходили регистрацию?

– Какую именно регистрацию вы имеете в виду?

– М-м-м… видите ли, Константин… Как известно, все граждане России при рождении проходят регистрацию, одним из пунктов которой является дактилоскопия. Ваших отпечатков пальцев в компьютере не обнаружено. Скажу больше, в компьютере не обнаружено ни вашей фамилии, ни имени. Вы просто не существуете. Как вы можете это объяснить?

– М-м-м… Я мыслю, значит, существую.

– То есть никакой вразумительной информации вы нам дать не можете? – скорее утверждала, чем спрашивала Елена Николаевна.

– Мне бы кто объяснил, что это еще за регистрация.

– Обычная регистрация, – снисходительно улыбаясь, сказала Елена Николаевна. – При рождении ребенка ему выдается свидетельство о рождении, снимаются отпечатки пальцев, а через три месяца в левое плечо вживляется маяк розыска.

– Это еще зачем? – удивился Костя.

Сколько всего удивительного за сегодня увидел и услышал Константин, но маяк… это уже ни в какие ворота не лезет.

– Чтобы облегчить розыск потерянных детей, для получения информации о местонахождении родственников, для опознания сильно обгоревших или изуродованных тел при катастрофах…

То, что Елена Николаевна сказала последнюю фразу все с той же приветливой улыбкой, что и раньше, Зубкова просто убило. У него появилось ощущение, что у этой женщины отсутствуют все чувства. Хотя нет. В начале разговора она немного покраснела.

– Ну что же, – подвела черту в разговоре Елена Николаевна. – Поскольку вы не можете дать разъяснения, моя миссия на этом заканчивается. Вас отправят в другую службу.

– Минуточку, – сказал Константин. – Мне обещали общественного защитника. Я его настойчиво не наблюдаю.

– Наша беседа была предварительной и ознакомительной, – ответила Елена Николаевна все с той же улыбкой. – Уголовный кодекс на этот случай не предусматривает присутствия адвоката, ведь это не допрос.

– А какой службе меня собираются передать?

– Медицинской.

Зубков приоткрыл рот, чтобы выразить протест, но от удивления так и замер. Следователь Ветрова заметила это и поспешила дать разъяснение.

– Возможно, вы пережили стрессовую ситуацию и получили психологическую травму. Постарайтесь припомнить: в последнее время у вас не было чувства, что вы не узнаете окружающий мир, не понимаете предназначения вещей, не помните, как оказались в каком-либо месте?

– М-м-м… возможно, вы и правы… – задумчиво ответил Зубков, услышав из чужих уст подтверждение своей версии о сума-сшествии.

– Вот видите. Очень тяжело поверить, что в стране живет человек, не имеющий маяка и вообще не имеющий о себе информации в центральном компьютере.

Елена Николаевна сняла трубку и набрала номер. Ей ответили почти сразу.

– Я закончила, – сказала Елена Николаевна.

Через минуту пришел Юшкин.

– Следуйте за мной, – сказал сержант.

Юшкин вывел Зубкова на улицу. Здесь их ждали те же двое рядовых, что сопровождали Юшкина раньше. Зубков и милиционеры сели в такой же микроавтобус, на котором его привезли из столовой, только теперь он был серого цвета. Как только двери захлопнулись, микроавтобус плавно тронулся с места и через минуту выехал на шоссе. Стражи порядка, как и прежде, вели себя предельно корректно.

Через тридцать минут он остановился у ворот психиатрической клиники номер четырнадцать и подал два длинных гудка. Ворота со скрипом отворились, микроавтобус въехал на территорию больницы. Через минуту машина остановилась перед шестым корпусом, и водитель заглушил двигатель. Первым вышел сержант, за ним Зубков. Увидев вывеску, он только теперь до конца осознал, что это за медицинская служба. Юшкин проводил нового пациента в приемный покой. Рядовые остались стоять на улице.

В приемном покое Зубкова ждали два санитара и доктор. Санитарами, как и в любом уважающем себя сумасшедшем доме, были два амбала ростом под два метра и весом за сто килограммов. Доктором оказалась женщина лет сорока пяти. У нее было сухое вытянутое лицо, глубоко посаженные глаза и черные, как смоль, волосы, слегка тронутые сединой. Она расписалась в сопроводительных документах, Юшкин козырнул, пожелал Косте скорейшего выздоровления и ушел. У нового пациента забрали все ценные вещи и убрали в сейф. Затем его переодели. Цивильную одежду поместили в персональный шкафчик и попросили Зубкова закрыть кодовый замок. В шлепанцах и пижаме и в сопровождении санитара Костя пошел в девятое отделение.

Отделение располагалось на четвертом, последнем этаже шестого корпуса четырнадцатой психиатрической больницы. Внешний вид корпусов больницы, приемного покоя, лестницы уже не удивлял Зубкова. Он много успел увидеть за этот день, поэтому больница, скорее похожая на хороший отель, воспринималась как само собой разумеющееся. Остановившись на верхней лестничной площадке возле двери, санитар нажал кнопку звонка. Вот этот факт никак не вписывался в очертания отеля. Но черт его знает, какие здесь, или теперь, бывают отели.

Через минуту в коридоре за дверью послышались быстрые легкие шаги. Дверь открыла молоденькая санитарка. Та самая девушка, что ехала в автобусе. Только теперь ее красивая головка с волшебного цвета волосами была забрана под белую шапочку и одета она была не в голубое ситцевое платье, а в коротенький белый халатик.

– Здравствуйте, – поздоровалась девушка с пациентом и перевела взгляд на санитара.

– Наташа, получай новенького, – сказал санитар и передал ей папку с бумагами.

– Мария Федоровна звонила, предупреждала, что сегодня должны привезти нового пациента, – сказала Наташа, чуть качнула головкой и, взяв бумаги Зубкова, перевела взгляд на него.

Костя продолжал стоять с чуть приоткрытым ртом и смотрел на ту самую девушку, которую однажды увидел в автобусе или ему приснилось, что он ее видел… Теперь эта девушка стояла перед ним во всем своем очаровании. От нескромного взгляда нового пациента Наташа немного смутилась, и через несколько секунд ее прелестные щечки тронулись розовой краской.

– Проходите, – сказала Наташа, улыбнувшись и чуть наклонив набок голову.

Костя очнулся и сделал шаг вперед. Дверь за его спиной захлопнулась.

– Пойдемте, я покажу вам палату, – сказала Наташа и, все еще сдерживая улыбку, пошла по коридору.

Костя пошел следом. У нее была совершенная по формам фигура, а коротенький белый халатик как минимум вдвое усиливал эротизм этого зрелища. И как Костя ни старался смотреть по сторонам, время от времени маленькая попка чаровницы все-таки попадала в поле его зрения.

– А вы правда ничего не помните? – вдруг спросила Наташа, пропуская вперед Зубкова.

– Что? А-а-а… да. Практически ничего, – растерянно ответил Костя.

– Удивительно, в медицинской практике похожие случаи встречаются, я читала об этом, частичная амнезия или полная… Но вот чтобы человек не был зарегистрирован… я впервые слышу.

– Может, сбой в компьютере, файл и потерялся?

– Исключено. Информация дублируется несколько раз. Плюс мировой банк данных… нет, это в принципе невозможно.

– Значит, амнезия. А это лечится?

– Ну конечно, – улыбнулась Наташа. – Сейчас почти все лечится, даже рак. Завтра с утра вас осмотрит профессор Яншин и проведет сеанс гипноза. В подсознании обязательно должна остаться информация. Узнаем причину заболевания – можно будет подобрать оптимальный метод лечения.

– Наташа, если вы лично будете принимать участие в лечении, то я точно скоро поправлюсь.

– Нет, я всего лишь медсестра, – улыбнулась Наташа, остановившись у входа в палату.

– Но хотя бы присутствовать вы будете?

– Тоже нет. Завтра у меня выходной. Вот ваша палата. Свободная кровать у правого окна.

Только теперь Зубков отвлекся от медсестры и заметил, что вход в палату не закрывается дверью. Ее просто нет. Во всех палатах отделения не было дверей. Зубков медленно прошел на середину просторной светлой комнаты и посмотрел на кровать, которая на неопределенное время должна была стать его. Стены палаты были обтянуты клетчатой тканью темно-синего оттенка. Вдоль стен стояли кровати, по четыре в ряд. Слева от каждой кровати была тумбочка. У противоположной от входа стены между двух окон стоял круглый стол. На нем лежали шахматная доска и коробка с домино.

Зубков прошел к своей кровати и присел на нее. Пружины под ним мягко прогнулись и тихо скрипнули.

– Жить можно, – сказал Костя и улыбнулся Наташе.

– Я рада, что вам понравилось, – улыбнулась в ответ Наташа. – Скоро будет ужин.

Сказав это, она ушла. Костя посидел на кровати минут пять, затем поднялся и подошел к окну. На улице, на скамейке под березами, рядом с женщиной сидел пациент в сером халате. Очевидно, жена пришла навестить мужа.

В коридоре послышался шум. Зубков обернулся. Через минуту в палату шумной гурьбой вошли постояльцы. На Костю они обратили внимания не больше, чем на соседа в трамвае. Некоторые из них легли на кровати, другие сели и открыли тумбочки. Зубков с некоторым волнением наблюдал за ними.

«Приглашаем всех на ужин», – сказал по радио приятный женский голос.

Больные поднялись и, продолжая обсуждать что-то свое, направились к выходу.

– Ты что, есть не идешь? – спросил молодой парнишка.

– Иду, – ответил Костя и улыбнулся.

В каждом отделении была своя столовая – просторная светлая комната со столами и телевизором под потолком. За стойкой-раздачей была небольшая кухня с двумя раковинами, электрической плитой и тремя шкафчиками на стене. На ужин в этот раз давали гречневую кашу с молоком, стакан какао и сдобную булочку. Зубков поставил ужин на поднос и, развернувшись, увидел за ближним столом двух пациентов, с аппетитом поедающих кашу.

– У вас не занято? – спросил Костя.

– Садись, – ответил толстячок в очках и, освобождая Зубкову место, передвинул ближе к себе стакан с какао.

– Новенький? – спросил второй. Он был постарше и тощий.

– Да. Час назад привезли.

– Чего такой грустный, первый раз, что ли? – спросил толстячок.

– Умгу… первый.

– Не переживай, – подмигнул второй. – И здесь жить можно.

Я вот, например, уже почти двадцать лет сюда ложусь каждый год. Тихо, спокойно. Контингент в основном смирный, кормежка хорошая. Опять-таки законный повод ничего не делать. Отдохнуть месячишко. Плюс к отпуску.

Тощий и толстый допили какао и, пожелав Зубкову приятного аппетита, встали из-за стола. Костя проводил их взглядом и вернулся к тарелке с гречневой кашей. Ел он медленно и без аппетита. Когда пришла очередь какао и булочки, столовая была уже пуста. Няня протирала столы влажной тряпкой и ставила на них перевернутые ножками вверх стулья. Зубкова никто не подгонял. Он спокойно допил какао и, поставив тарелки к мойке, сказал нянечке «спасибо».

Напротив столовой располагался небольшой зимний сад с диванами, креслами, журнальным столиком, заваленным прессой, столами для игры в шахматы и бильярд. Зубков не торопясь подошел к своей палате. Как только он появился в дверном проеме, его тут же усадили играть в домино. Костя любил домино и играл довольно сносно. Из разговоров он понял, что пациенты достаточно хорошо знают друг друга и относятся к пребыванию в клинике как к ежегодному медосмотру.

В домино играли шумно. Костяшки весело колотили по столу, и время от времени кто-нибудь выкрикивал волшебное слово «рыба». Веселье продолжалось до тех пор, пока не пришла медсестра Галя. Она сегодня дежурила по отделению, и пациенты отзывались о ней как о генерале в юбке.

– Господа больные, игра окончена, – с расстановкой провозгласила Галя. – Отбой.

Доиграв партию, пациенты оставили неубранное домино лежать на столе, разошлись каждый к своей койке и начали раздеваться. Когда Галя шла назад по коридору, все уже лежали в кроватях. Она окинула палату взглядом, пожелала всем спокойной ночи и выключила свет. Пациенты заерзали, почти хором глубоко вздохнули и, укутавшись в одеяла, сделали вид, что заснули. Галя постояла у входа в палату почти минуту и ушла. Через пять минут входная дверь в отделение щелкнула замком и скрипнула петлями.

– Хахали пришли, – сказал Вася.

– Я бы тоже к ней сходил, – вздохнул Витя.

Палата захихикала, скоро хихиканье переросло в дружный гогот. Зубков не знал причины всеобщего веселья, но психи смеялись так заразительно, что и он улыбнулся.

– Куда бы ты сходил? – сказал кто-то из дальнего угла. – Ты же вчера рассказывал, что у тебя уже пять лет как не стоит.

– Ну и что, – ответил Витя и добавил мечтательно: – Хоть подержался бы…

Палату захлестнула новая волна смеха.

– Права Мария Федоровна, шизик ты, – сказал Вася.

– А сам-то, а сам-то, – огрызнулся Витя, – четвертый месяц лежишь.

– Зато у меня не лежит, – заметил сквозь гомерический смех Вася. – Кто же тебе даст подержаться, если ты импотент? Ты же… не отработаешь…

– А откуда она об этом узнает? – оживился Витя, сел на кровати и продолжил мечтательно: – Это же потом только ясно станет…

– Нет, Витя, если сейчас не стоит, потом уже не встанет, – сказал все тот же голос из дальнего угла палаты.

Палата уже не смеялась, а откровенно ржала. Честно говоря, Зубков пару раз задавался вопросом, о чем разговаривают психи в дурдоме, но как-то не предполагал, что их интересуют все те же житейские вопросы, что и остальных людей.

– Ну-ка быстро все спать! – раздалась от двери команда.

Психи мгновенно притихли и засопели. От неожиданности Зубков сделал то же, что и все, но прежде чем закрыть глаза, он заметил вошедшего в палату громадного мужика, под два метра ростом. Зубков натянул одеяло до глаз и сквозь неплотно закрытые веки наблюдал происходящее. Здоровяк неторопливо обошел палату, проверяя сон пациентов, методично раздавая подзатыльники и щелбаны. Пациент у правого окна, очевидно, не понравился ему больше всех. Он подошел к кровати Зубкова, склонился над ней и прорычал:

– Ты чего, не понял? Спать!

Зубков медленно стянул с лица одеяло и, смотря прямо в глаза громиле, тихо, но выразительно прошептал:

– Хочешь, нос откушу?

Громила отдернул голову и задумался над услышанным. Молодой парнишка с соседней кровати дернул громилу за штанину. Тот резко обернулся.

– Этот может, – кивнув головой, доверительно сообщил парнишка.

– Это… тихо чтоб было, – сказал громила и, выйдя из палаты, добавил уже из коридора: – Смотрите у меня.