Читать книгу Колыбель качается над бездной - Сергей Георгиевич Михайлов - Страница 46

Городок с прилегающими окрестностями изобиловал десятками фонарей. Обычными уличными фонарями, примерно двух с половиной – трёх метров в высоту, увенчанными большими белыми стеклянными шарами. Их вереницы выстроились вдоль всех тротуаров, всех гравиевых дорожек на набережной, вдоль границы красных скал, словно бы очерчивая зону обжитой территории, вокруг лабораторных корпусов, столовой, гостиницы. Они были повсюду, эти белоголовые чудеса садово-паркового дизайна, и если бы не отсутствие растительности, их присутствие весьма гармонично вплеталось бы в окружающий пейзаж. Однако гармонии не получилось: чахлые деревца и куцый кустарник полностью терялись в однородной массе десятков (а может и сотен) декоративных уличных головастиков.

В долгие периоды томительного безделья я сидел на берегу и ломал голову: зачем их здесь установили? Ни один из них не горел, что было вполне естественно: смешно было бы включать их там, где на землю никогда не опускается ночь! Но они стояли, являя собой образец абсурда, бессмысленности и дурного вкуса.

Однажды у меня мелькнула мысль: а что если в этих фонарях скрывается какая-нибудь хитроумная аппаратура, типа сверхчувствительных микрофонов, камер слежения и прочая шпионско-диверсионная начинка? И что через эти фонари некто наблюдает за каждым нашим шагом? Случилось так, что в тот период я был подвержен депрессии более чем когда-либо, и это состояние требовало незамедлительного выхода. Чтобы окончательно не свихнуться от одолевавших меня мрачных мыслей, а заодно внести дисгармонию в этот идеальный мир сытого благоденствия и слащаво-фальшивых улыбок, я набрал на берегу камней покрупнее и перебил в городке все фонари. Все до единого. Но никакой аппаратуры я там не обнаружил, как не нашёл я и лампочек – обязательного атрибута любого электроосветительного прибора. Стеклянные шары-плафоны внутри оказались совершенно пусты. Обычная бутафория, не несущая никакой смысловой, практической и эстетической нагрузки. Абсолютная бессмыслица, как, впрочем, и весь этот мир.

Совершив невиданный по местным меркам акт вандализма и переполошив тем самым всё население городка, я озаботился уже иной мыслью. Интересно, злорадно вопрошал я себя, а кто будет убирать всё это дерьмо, что я здесь натворил? Все эти стёкла с тротуаров, все те осколки плафонов, рваные края которых в изобилии венчали теперь фонарные столбы? Ведь не оставят же они всё это так! И я решил во что бы то ни стало улучить момент, когда ремонтная бригада электриков (или как они там у них называются) устранит разрушительные последствия моего варварского поступка. С этой целью я разлёгся на газоне вблизи одной из групп фонарей и принялся ждать.

Ждать пришлось долго, очень долго. И за всё то время, пока я валялся на лысом газоне, изображая из себя тунеядца-дебила, которому не хрена делать, ни одна зараза не появилась в поле моего зрения. Я уже начал терять терпение, когда…

Когда я проснулся, ничего в мире не изменилось. Небожители всё так же безмятежно прохаживались по гравиевым дорожкам и предавались обсуждению научных проблем, а белые стеклянные шары всё так же венчали фонарные столбы. Злой и раздосадованный, я вскочил с газона и зашагал в гостиницу. Эти уроды вновь обошли меня! Только не говорите мне, что я заснул случайно – они наверняка усыпили меня! Направили на меня какой-нибудь сверхмощный электронный усыпитель, или незаметно распылили вокруг хлороформ – вот я и отключился. А что? Сейчас я готов был поверить в любую пакость с их стороны.

Всё! Довольно этого бреда! Пора серьёзно задуматься о будущем. И о том, как выбраться отсюда…

В следующую встречу с Дмитрием я демонстративно протянул ему руки.

– Ну как? Впечатляет? Покрылись мои руки язвами? Разъела их кислота? То-то же. А ты – «говорят, говорят»! – Я усмехнулся и хитро подмигнул ему. – А теперь гляди! Смертельный аттракцион! Глядите все! – крикнул я, заметив невдалеке несколько гуляющих парочек.

Я снова склонился к воде, сложил ладони лодочкой и зачерпнул в них порцию безобидной влаги. Припал к ладоням губами и демонстративно, громко причмокивая, выпил всё до капли. Вода оказалась совершенно безвкусной и пресной – чистейший дистиллят. Кто-то за моей спиной вскрикнул.

Я оглянулся. Девушка, оказавшаяся на тот момент ближе всего к нам, вылупила на меня свои круглые глазёнки и в ужасе пятилась назад, прижав к груди какую-то книжку.

– Ой! – повторила она, ожидая, наверное, что я сейчас грохнусь на землю и забьюсь в предсмертных конвульсиях, сжигаемый изнутри дьявольским пламенем.

А меня вдруг обуяло неудержимое веселье. Смеясь, я зачерпнул в ладони очередную порцию воды и неожиданно брызнул на неё. Она побледнела, зажмурилась, сморщив свою симпатичную мордашку, уронила книгу – и бросилась бежать. Краем глаза я видел, как опустела и вся набережная. Такого жуткого зрелища не смог вынести ни один из небожителей.

Дмитрий стоял рядом со мной и улыбался. Кажется, и он, наконец, понял, что легенда о страшных свойствах здешней воды – чистейшей воды обман (вот и скаламбурил!)

– Неплохо, – одобрительно кивнул он. – Красиво выступил. Впечатляет.

– Ну что, теперь ты со мной? – Я кивнул на остров. – В смысле, на тот берег? Или всё ещё дрейфишь?

В его глазах появилось отсутствующее выражение.

– Ты уж лучше сам, брат, – прошептал он, глядя сквозь меня. – Не смогу я…

Я пожал плечами.

– Ну, как знаешь. Ладно, пока. Пойду в столовку заскочу. Жрать охота. От этой озёрной водицы аппетит что-то зверский проснулся…