Читать книгу Фугас (сборник) - Сергей Герман - Страница 3

Мы, невыспавшиеся и раздраженные, грузим свое барахло в грузовики. Везде стоит удушливый запах солярки и выхлопных газов.

Часа два разбираем и таскаем палатки, десятки ящиков с патронами и гранатами, тушенкой и рыбными консервами, мешки макарон, крупы, сахара. Какие-то бидоны. Печки-буржуйки… Фу-ууу, слава богу, загрузились.

Потные и усталые, лезем на броню, пристегиваем магазины, кто-то крестится.

Мы идем колонной. Рыжая чеченская степь, побитые пулями редкие столбы. Дорога в ухабах и колдобинах. Везде тяжелая бронетехника и вооруженные люди в военной форме. Вдалеке в небе висит громадное облако дыма.

Это Грозный. Он горит.

Чувство тревоги не покидает ни на мгновение. Ощущение, что мы оказались в эпицентре боевых действий. На броне БМП холодно, сидим на подушках и казенных матрасах. Рядом со мной Степаныч:

– Ты запомни, Алоша, большинство потерь на этой войне от подрывов. В прямом боестолкновении сейчас потерь почти нет. Это я к тому, что в атаку сейчас «героические повстанцы» не ходят. И все эти рассказы об отважных сынах гор, не прекращающих освободительную борьбу против оккупантов, просто сказки дядюшки Римуса.

На самом деле все обстоит иначе. Темной ночью злой чечен заложил радиоуправляемый фугас, потом с безопасного места нажал кнопочку и подорвал БТР или грузовой борт с живой силой. Погиб один федерал, пятеро получили ранения. Отважные мухаджиры потерь не понесли. Поэтому передвигаться желательно на броне, при подрыве больше шансов остаться в живых.

Странно, но я не боюсь подрыва, я боюсь одиночества. Зачем она забрала Машку?

Сквозь гул мотора слышу голос Прибного:

– При движении по городу другая головная боль – снайперы.

Наловчились, суки бородатые, за пять лет нашего брата на мушку подлавливать.

Работают обычно из полуразрушенных домов. Садят метров с пятисот-шестисот. Отстрелялся, винтовочку спрятал, отошел. И не прикопаешься к нему, мирный чеченец, у него такой же паспорт, как у тебя, прописка, семья.

Я подаю голос:

– А что делать, Степаныч?

– Сложный вопрос, Алоша, но я бы сделал так. Прежде всего назвал бы весь этот бардак так, как он этого заслуживает, – войной. Потом в соответствии с законами военного времени отселил бы из прифронтовой полосы мирное население. Ну, а с теми, кто остался, работал бы как с потенциальным противником.

Я уточняю:

– Мочил бы в сортирах?

Степаныч соглашается:

– Да, и в сортирах тоже.

Я потуже запахиваю бушлат. Значит, будем мочить. Дрожите, супостаты.

Через пару часов колонна остановилась в чеченском селе. Степаныч уходит к ротному. Оглядываюсь по сторонам. Свинцовое небо, серые дома. Окна заклеены газетами. Почему-то нигде нет занавесок. Под ногами раскатанная колесами, липкая чеченская грязь. На перекрестке черными воронами торчат несколько стариков в каракулевых папахах.

Нам отводят двухэтажное здание Дома быта. В нем разбиты все окна, на двери надпись мелом: «Минировано». Под окнами – россыпь стреляных гильз.

Двор напоминает свалку, везде валяются ящики, стулья, прошитый очередью холодильник с оторванной дверцей, тряпье, консервные банки, котелки. Вдоль забора располагаются огневые точки.

Пока личный состав тусуется во дворе, собирая мусор и устанавливая полевые кухни, саперы ищут в здании растяжки. Растяжка – это, как правило, ручная граната, у которой уже разогнуты или отломаны кончики усиков, а к колечку привязана тонкая, но прочная лесочка. Или проводок. Это непринципиально. Главное, чтобы он был прочный и не блестел. Второй конец провода крепится к чему-нибудь такому, что может сразу привлечь внимание.

Когда рычаг-предохранитель отлетает, ударник под действием боевой пружины накалывает капсюль-воспламенитель. Через три-четыре секунды по горючему составу замедлителя огонь доходит до капсюля-детонатора. И если щелчок воспламенителя еще слышен, то взрыв – уже нет.

Степаныч рассказывал, что в первую войну чехи любили минировать кастрюли с едой, подкладывать растяжки под тела погибших или под оружие.

Есть, нашли. Черноусый сапер держит в руках две эфки в зеленых ребристых рубашках. Вот, твари бородатые. Не-е-ет! Только мочить.

Подъезжает «уазик» военного коменданта. Пока полковник Волошин о чем-то совещается с ротным, его водитель вытаскивает из какого-то шкафчика ковер и прячет его в машину. Наверное, увезет трофей домой в качестве репараций.

Точно такой же висел в детской у Машки. Я заплатил за него пять тысяч. Или семь?

На душе почему-то муторно.