Читать книгу То, что хотел сказать манкурт - Сергей Гордин - Страница 3

Вечер на темном полустанке играл звуками и красками запахов. Где-то вдали затянула песню иволга, видимо недалеко есть распадок с небольшим озерцом или ключ, который, как настоящий трудяга, день ото дня пробивался на поверхность, под- тачивая залежи известняка и лёссовидной глины, чтобы вынести на поверхность свои холодные спасительные воды.

Полустанок был обыкновенным. Когда-то давно по этой ветке ходил поезд, здесь была остановка для дозаправки водой и углем, но время шло, машины развивались и об этом полустанке стали забывать, как, впрочем, и обо всем, что здесь было. Вечер потихоньку уступал в правах ночи. В тишине ночи горит одинокий фонарь, мерно покачивающийся от дуновения ветра. И белый луч, также ритмично покачиваясь, освещал новое пространство. В его свете, словно купаясь, в такт кружила мошкара, также спеша за этим кусочком жизни. Степь жила своей жизнью, а полустанок

– своей. Самым главным был здесь луч этого света – желтый, те- плый, со старым плафоном, с давно несмазанными петлями, кото- рые ритмично скрипели сочленениями.

В течение ночи посетителями этого света становится не только мошкара, но и пролетающие мимо летучие мыши, которые на короткий миг выхватывают из света его маленький кусочек, унося с собой. Одна из них облюбовала арку крепления старого светильника с металлическим колпаком и повисла на нем, наблюдая за смешной возней мошкары. Это было ее излюбленное место охоты. Вот летит новая жертва – мотылек, ударившись об лампу «Ильича» и поломавшись, начинает падать на землю. Уви- дев это, ночной завсегдатай, спикировав, выхватывает из раструба света очередную жертву и, вернувшись на место, начинает упоенно нажёвывать мотылька, разгрызая его хитиновое тельце.

В его свете цикады поют любовные песни, привлекая противоположный пол к полночным романсам вдвоем. В этот миг жизнь замирает, и кажется, ничего здесь уже не изменится. Отсюда ушел человек, оставив оборудование, место, материалы, запчасти для текущего содержания. Иногда, когда со степи дует порывистый

ветер, раскачивая старый плафон, круг света успевает лишь на мгновенье выхватить случайно или нарочно брошенный костыль путевого обходчика, которого время уже не помнит. Инструмент уже начал врастать в траву, становясь незамысловатым пейзажем брошенного полустанка. Трава, поедая полотно за полотном, становится здесь полноправным хозяином, осваивая владения и посылая свои семена все дальше, как разведчиков, иногда инспектируя своими бутонами – головами: как идут дела с захватом новой территории. Да, люди ушли отсюда. Перестали ходить поезда на этот запасной путь, поэтому работника этого инженерного сооружения просто отправили на пенсию. Его домик отдыха – наливная станция с ручной помпой – остался ждать следующего хозяина.

Эта ночь не была обычной. Этой ночью произошло горе – электромонтёр, проводя работы на старой подстанции, обнаружил неучтенное подключение и, согласно производственных инструкций, сделал отключение с разбором управляющей цепи.

Погас свет. Мошкара, играющая с ним, потеряв инте- рес к происходящему, улетела по своим важным мошкариным делам. Цикады перестали петь любовные романсы, непрерывно размашисто хлопая перепончатыми крыльями, взлетели с полустанка и, невзирая на законы Дарвина, сместились дальше в степь. Мотылек, непривлекаемый светом от лампы, стал здесь нечастым гостем, а летучая мышь начала охотиться у распадка, где иволга поет грустную песню, прощаясь с солнцем.