Читать книгу Хронометр-3. Издание группы авторов под редакцией Сергея Ходосевича - Сергей Ходосевич - Страница 14

Угрюма ночь. Просвета – близко нет.

Луна глядит с небес вороньим глазом,

И даже звёзды погасили свет —

Упали где-то рядом, за лабазом.

Так и лежит в лесном овраге схрон —

Копейки звёзд, блестящее монисто…

И тихо так, как после похорон,

И ночь темна, как гребень Василиска.

Летучей мышью ветер прошуршал

Над головой, и в чаще растворился,

И рядом кто-то громко задышал,

И жар зловонный надо мной разлился.

Я оглянулась: пялилось дупло

Пустой глазницей прямо в область сердца…

Но где тот свет, душевное тепло,

Где тот очаг, чтоб я могла согреться?

Бреду впотьмах, на ощупь, наугад,

Ищу в лесу заветную дорогу,

И светлячков летящий звездопад

Ниспослан кем-то в этот час в подмогу.

Блуждая, вышла, наконец, к жилью —

О, сколько здесь и радости, и света!

И солнца луч подобен янтарю…

Чем гуще ночь, тем ярче час рассвета.

Тихое наше с тобой захолустье,

Хмель – по забору, кусты бузины…

Только полшага от счастья до грусти,

Только чуть-чуть – от зимы до зимы.

Царство полыни и жгучей крапивы,

Всей-то забавы – на звёзды смотреть…

Мы почему-то с тобой ещё живы,

Мы почему-то с тобой ещё есть!

Ты – этот клён, пожелтевший до дрожи,

Я – эта липа у самых ворот,

Дни нашей жизни бывали погожи,

Но были и вовсе – наоборот.

Тикают ходики – тем и счастлИвы,

Сад облетает до сущности, весь;

Звёзды над нами – огромнее сливы,

Падают в руки – и хочется съесть!

Щурится дом слеповато окошком,

Пепел забвенья на крыше лежит,

Здесь одиночество – ласковой кошкой,

Здесь тишина громким эхом звенит.

Эй, захолустье!.. На клумбах – петуньи,

В доме на окнах клубится герань…

Счастье в – простом, это тихие будни,

В коих меж днями стирается грань.

На автобусной остановке —

Туфли, ботинки, кроссовки,

Сумки, портфели, авоськи,

Реклама изделий «Сваровски»,

Афиша спектакля «Лилит»,

Егор под никнеймом «Крид»…

Холодно, сыро и зябко,

И небо – как мокрая тряпка;

Читаю просто от скуки:

«Отдам в надёжные руки…

Куплю… исцелю… продам…

На стройку нужен прораб,

А также чернорабочие»;

И прочее,

Прочее,

Прочее…

Жду. Остываю. И – вот!

Автобус – большой бегемот,

Урча голодным нутром,

Раззявил огромную пасть,

Народу – ни сесть и ни встать;

Обдав перегаром газа,

Подрезав водителя МАЗа,

Скрывается за углом.

Как тихо на остановке…

А буквально вчера —

Туфли, сланцы, кроссовки,

Сегодня – зонты и береты,

Перчатки, колготы, жакеты,

Куртки, плащи и ветровки…

Осень на остановке,

И листья к ногам слетаются,

Словно они – синички;

Новой жизни страничка…

На плечи свалилась внезапная грусть,

Вы уезжаете,

Я – остаюсь.

Лес и долы влаги полны,

Небеса осиротели,

Невесомых листьев стаи

В тёплый край не улетели —

Остаются,

Ждут метели.

Где-то рядом бродит стужа,

Разметав стекло по лужам,

И седеющий туман

Обволакивает травы…

Засыпающей дубравы —

Терракотовый обман.

Чист и свеж осенний ветер,

Нагоняющий ненастье,

Летом шелестел игриво,

А теперь клин журавлиный

Гонит гордый пилигрим

В тёплый Крым.

Иногда, сквозь бездну туч,

Запоздалый солнца луч

Просочится до земли…

В прядях высохшей травы

Рыжим зайчиком метнётся…

Уж недолго остаётся

Ждать зимы.

Когда придут ко мне ученики,

Я двери непременно им открою —

Так русло высыхающей реки

Наполнится вдруг вешнею водою;

Так солнце вдруг проглянет между туч,

И трудный день застынет в шумном беге…

Пойму я, что не зря был пройден путь

От Альфы до аккордовой Омеги.

Когда придут мои ученики,

Я вскипячу на кухне старый чайник.

И смех, и гвалт!.. Как будто бы с руки

Клюёт печенье стая резвых чаек.

Они придут – нескладны и смешны,

Успешные по жизни и не очень,

Но в каждом есть чуть-чуть моей души,

Моей любви – безмерной и бессрочной.

Я улыбнусь… Остынет в блюдцах чай —

Нам есть, что рассказать сейчас друг другу,

И на душе – как будто месяц май,

А не зима с её январской вьюгой.

Когда придут ко мне ученики?

Наверное, случится это вскоре,

Ведь лёгкие, как ветер, челноки

Однажды прибивает к пирсу морем.

Он падал – новогодний снег,

Я шла под покрывалом ночи,

А шедший встречный человек

Как будто был знакомым очень.

А тот, что рядом шёл со мной,

Скрывал лицо от снегопада;

И лился свет над головой

От фонарей, идущих рядом.

Он падал – новогодний снег,

Из прошлых зим и зим грядущих,

Казался близкий человек

Мне встречного ничуть не лучше.

Прохожий поднял воротник,

Ускорил шаг – спешил куда-то…

Он наступил – короткий миг

И сожаленья, и утраты.

А не чужой мне человек,

Он рядом шёл, сутуля плечи,

И падал новогодний снег,

И нам укрыться было нечем.

Ах, Серёжа, подари мне бусы —

Солнечные брызги янтаря!

Помнишь, целовал меня безусым

В парке, на скамье, у фонаря?

То слова любви шептал на ушко,

То склонялся к девичьим губам…

А теперь ты даришь побрякушки

Старой обеспеченной мадам.

Ах, Серёжа, молодость не купишь,

Ни за рубль, ни за медный грош;

Знаю я, что ты мадам не любишь,

Пропадёшь ты с нею, пропадёшь!

Мне любви, Серёженька, не жалко,

Я любовь кладу к твоим ногам…

Стала я дешёвой содержанкой

С той поры, как ты ушёл к мадам.

У неё – дубовый пол в сортире

И французский, кажется, прононс;

И судачит каждый хлюст в трактире,

Дескать, ты – повеса и альфонс!

Я храню свои воспоминанья,

Нанизав, как бусины на нить…

Тяжелее нету наказанья —

Подлеца красивого любить.

И вот Октябрь…

Солнце в Скорпионе

Последнее тепло на землю шлёт,

И каждый, охрой выкрашенный лист,

Танцует для тебя

Дорожный твист.

Предвосхитив восторг и сантименты,

Им дарят дерева аплодисменты,

И свежий ветер, мчась над головой,

Гудит как будто праздничный гобой…

Какое над землёй коловращенье —

Ведь у тебя сегодня День рожденья!

Но как же рдяны, как они ранимы —

Кусты объятой Октябрём рябины…

Октябрь меняет

Трости…

Шляпы…

Платья…

И примеряет белые манжеты,

Он мог бы заключить тебя в объятья,

Но даже не мечтал вчера об этом;

Недолго плакал семенящий дождь,

Нарушив тёмный мир зеркальных луж,

Октябрь снял промокший макинтош,

Он видел, как беспечно ты идёшь,

А рядом – сын и твой любимый муж…

Октябрь, ничуть к ним даже не ревнуя,

Несёт тебе отраду поцелуя!

Тридцатое… Октябрь… Восхищенье…

Ведь у тебя сегодня день рожденья!

Вычеркни имя

из списка живых,

память закрой на засов —

мало ли в жизни было таких,

сколько их будет потом?

Жизнь расползается…

Больше не сшить

из лоскутов одеяло,

ты без него —

и не то, чтобы жить,

даже дышать перестала!

Вытрави, выжги

до пепла, дотла,

сможешь – переиначь;

рубишь живое легко,

сгоряча;

время – судья и палач…

Острая,

жгучая ярость пройдёт,

станет бесчувственней боль;

сердце не терпит

ни лжи,

ни пустот —

имя однажды его зарастёт

сорной травой

лебедой.

Имя любимого —

словно гранит,

больше

в тебе

не болит.

Он приходит в одиннадцать ночи,

Разливает холодный коньяк,

И «три звездочки, сделано в Сочи»

Обещают любовь натощак.

Он ломает судьбу шоколадки

И в колечки свивает табак,

Он – ухоженный, выбритый гладко,

А в глазах – ледяной полумрак.

Он на время глядит между прочим,

Поедая остывший форшмак…

А ей хочется в солнечный Сочи —

Там все пьют натуральный коньяк!

Голубые атласные шторы,

А за шторами – лунный медяк…

Проводив до дверей ухажёра,

Не забыть бы ей вылить коньяк;

Не проспать бы с утра на работу

И захлопнуть калитку – сквозняк!

А на зеркале, с грустной зевотой,

Написать:" Разлюбила коньяк.»

Я уеду в Италию,

Без истерик и плача;

В майке «топ» и сандалиях

Встречу знойного мачо.

Он покажет мне Пизу

И неапольский вид,

И шенгенскую визу

Непременно продлит!

Будет помнить сердечко

Этот ласковый взгляд…

Он мне купит колечко

В сорок восемь карат.

Вдалеке от Италии,

Где зима – без конца,

Вспомню эти сандалии,

Но не вспомню лица…

Снова ною и плачу

День который подряд:

– Где ты, милый мой, мачо

В сорок восемь карат?

А колечко с опалом

(Все вокруг говорят),

Оказалось обманом

Без желанных карат.

Ох, уж эти сандалии,

Итальянский круиз!

Не поеду в Италию,

А поеду в Тунис…

– Эй, извозчик, пьяная каналья,

Торопи каурку! Вот те крест —

В кабаке на Пятницкой свиданье,

Чёрт не выдаст, а свинья не съест.

– Эй, извозчик, мелкая душонка,

Чёсанки да ломаный картуз!

У меня в кисете есть махорка,

А в кармане – забубённый туз.

– Эй, гони, родимый, по Арбату,

Краля ждёт! Не краля, а заря;

Я купил ей серебро да злато

И кольцо купил из янтаря…

– Друг- товарищ, экая досада!

Конь устал, а я – пьяней свиньи,

Мне целковых от тебя не надо

И проклятья тоже не сули.

– Не гневись, молодчик, на пьянчужку,

Был я молод, знатный был купец,

А моя красавица-подружка

С лучшим другом – в храм да под венец.

– Потерял любимую и друга,

Спился за год, вот те крест – не вру!

Всё, что есть – каурая подруга,

С ней в конюшне, видит Бог, помру.