Читать книгу Трип - Сергей Игнотус - Страница 4

Следующим утром, я впервые за долгое и мучительное для себя время, почувствовал на своем лице теплоту солнечных лучей. Взглянув сквозь широкое окно спальни, я увидел, что вся округа утопала в янтарном свете дня, будто некий маленький отрезок времени, навеки заключенный в оболочку вечности. Ничего не изменилось: утро все такое же холодное, чувство оторванности от города, цивилизации и дома, неизменно постукивает зубами, где-то в темном углу, а груз предстоящих дней, как и раньше, выдавливает из сердца панику, от которой бросает в неприятную дрожь. А еще этот сон. Я испытал нечто подобное впервые – чтобы кто-то еще, помимо меня, присутствовал в этом сакральном процессе. Я знаю, что этот голос не был частью сна, я это почувствовал и от этого теперь мне стало страшно неуютно. Возможно, это просто побочные действия моих таблеток, но в таком случае мне придется от них отказаться, а такой исход не добавит светлых красок в мой отпуск. Впрочем, не стоит себя накручивать, лучше забыть про все плохое и просто попробовать получить удовольствие – так ведь говорят во всех этих одинаково бесполезных и пресных книгах о мотивации и счастливой жизни?

Первый этаж дома, в который меня и заселил брат, содержал в себе по бокам кухню и спальню, а посередине залу, из которой вела дверь на улицу. Спальня была единственным местом, которое можно было назвать полноценной комнатой, потому как была отграничена от всего другого пространства стеной. Это придавало то самое чувство личного уединения, которое довольно сложно найти в чужом доме. Только сейчас мне удалось рассмотреть эти восемь квадратных метров убежища, что, впрочем, ничего мне не дало, поскольку не только это место, но и все жилище было настолько бедно в предметном наполнении, что любой взгляд, любого человека, попросту бы не нашел за что зацепиться, и метался бы от одного угла в другой. В эту же ловушку пустоты попался и я. Извечная проблема всех этих поездок заключается в одном единственном и оттого не менее важном вопросе: «Что, черт возьми, делать дальше?» Вот ты приехал, вот ты заселился, поспал, позавтракал, а чем заниматься дальше? Как показал многолетний опыт – у тебя не получится свести весь отдых к загару на пляже и отельному номеру. В моей голове стали возникать самые различные возможные места для интересного время проведения, но буквально в эту же секунду я опешил, потому как вспомнил о вреде такого рода размышлений утром на голодный желудок. Судя по храпу, доносившемуся со второго этажа, Вадим еще долго не собирался вставать с постели и поэтому, дабы не тратить время на глупые размышления, я отправился в сложное путешествие на кухню, в поисках самого важного, невероятного романтического, удивительно действенного и просто приятного на вкус и аромат напитка. Всю свою сознательную жизнь, конечно же начиная с того момента, когда это официально позволила медицина и родители, я каждое утро начинаю с кофе и сигареты. Это прекрасный способ чтобы запустить желудок, голову и сердце, а также заменить пепельный вкус сигарет, на приятный кофейно-табачный. Но несмотря на то, что я так боготворю это арабское изобретение, я так и не дошел до той кондиции, когда бы мог читать целые лекции о происхождении, способах приготовления и всевозможных видах зерен из которых делают этот живительный эликсир. Такова моя природа – пять лет подряд слушать одно и то же музыкальное произведение и при этом ни разу не поинтересоваться ни автором, ни его биографией, ни процессом создания, а просто получать удовольствие, следуя всем правилам современного постмодернистского времени.

Мне пришлось методично обыскать каждый закоулок на кухне, попутно натыкаясь на вещи совершенно неожиданные, чтобы в конце концов найти то, что мне нужно. Банка кофе открыта, гуща высыпана в сосуд вместе с водой, а электричество подано в спираль накаливания на футуристичной электрической плите. «О этот аромат!» – подумал я, достаточно лишь почуять его, что бы настроение тут же возвысилось до необозримых высот, а ясность мысли превысила прозрачность самого чистого озера. Найдя подходящее место, примеченное мной еще вчера в полутьме, я вышел на веранду, сел в плетеное кресло, сделал первый глоток кофе, вдохнул утренний солнечный воздух и тут же вспомнил сон. Такое иногда случается, зачастую, когда я один, меня посещают сны, которые я видел неделю, две, месяц или год назад совершенно случайно и не осмысленно. Но этот сон, который сейчас мне вспомнился уже не казался мне безосновательным с учетом того, что произошло со мной этой ночью. Мне тогда было около четырнадцати лет, и я только начинал свое недолгое восхождение к счастью, после которого последовало долгое падение, в котором я нахожусь до сих пор. В те дни мне приснилось вот что: «Я шел по улице, солнце находилось в зените, вокруг весенние деревья и ни одной живой души. Вдалеке что-то монотонно гудело и судя по всему я стремился к источнику звука. Неожиданно, небо стало серым, а потом и вовсе черным от туч, сверкнула молния, поднялся сильнейший ветер, гудящий звук усилился в разы и, прямиком с небес, словно божественный взор, раздались слова: „Ты родился один, проживешь один и умрешь в одиночестве. Не трать время зря.“ Раздался громовой раскат, земля содрогнулась, и я стал куда-то падать и пока я падал, я слышал голос моей матери, которая пела мне колыбельную. Затем мрак, тишина и сон закончился.» Мне казалось, что прямая речь, возникшая из пустоты во сне, была только один раз и этот раз был сегодня, но оказалось нет. История повторяется? Ужасно, что я так много забываю, но еще ужаснее то, что я совершенно ничего не понимаю. Благо у меня есть материальный кусочек прошлого, который позволит мне приоткрыть завесу забытых тайн и, возможно, поможет мне разобраться с тем, что происходит в настоящем. Мой дорогой дневник…

03.10.1998

Сегодня в школе получил две пятерки и одну четверку. Когда я говорил, что ненавижу детский сад и хочу в школу, мне все вокруг говорили, что в школе будет тяжелее. Я так не считаю. Тут намного интереснее, если бы, конечно не некоторые предметы. В последнее время мама с папой стали какими-то странными, они стали меньше общаться и смотрят друг на друга с серьезными лицами. Может это связано с тем, что я взрослею и по-другому смотрю на мир или же они готовят какой-то сюрприз и просто пытаются скрыть это от меня. Надеюсь, что все-таки это сюрприз.

В остальном все как обычно, утром завтрак в постели родителей и просмотр мультфильмов по телевизору, потом долгое и мучительное вставание с постели и потом поход в школу. А там все еще более обычно: уроки, домашние задания, оценки, столовая. Ах да, чуть не забыл, наконец-то я перестану ходить на карате. Нас там ничему не учат, кроме одного и того же удара ногой и беганью по кругу с разминкой. Вот там, действительно, скучно и я рад что мне не придется больше отказываться от просьб учителей украсить зал к какому-нибудь празднику и таскать тяжелую сумку со спортивной одеждой в дождь и снег.

Была выпита еще не одна чашка кофе и выкурено около четырех сигареты, прежде чем мой брат изволил осчастливить этот день своим присутствием. Глухой стук и деревянный скрип лестниц по началу неплохо так меня напугали, но возникшее вскоре после этого помятое лицо Вадима с матерыми синяками вокруг глаз меня успокоило и даже слегка рассмешило. Сколько я его помню, у него всегда была эта своеобразная медвежья походка по утрам, которая исчезла к середине дня и возвращалась лишь на следующий день. Не обратив на меня никакого внимания, он стал искать пачку кофе.

– Доброе утро, – решил я объявить о своем присутствии.

– Доброе, – сказал он, посмотрев сначала на меня, потом на мою чашку кофе, после чего, нагло отобрав ее, он уселся, напротив. Сделав пару глотков и помолчав, он поморщился, а потом заговорил:

– И так, план таков. Сейчас не спеша собираемся и идем на пляж, там лежим до двенадцати, возвращаемся сюда, обедаем, потом пойдем в центр города, а уже на месте решим, чем себя занять. Так как это первый день и ты, наверное, не все еще вспомнил, я буду твоим проводником, покажу всякие интересные места и помогу тебе адаптироваться. Завтра же я буду занят поиском домов на продажу, а вечером пойду в клуб, так что ты меня весь день не увидишь, а остальные дни как получится. Тебя это устраивает?

И вот в очередной раз, как это было всегда, без возражений и без всякой инициативы я согласился. Опустошив чашку, он отдал ее мне, а сам пошел собираться и принимать душ, оставив меня наедине с моей слабостью.

У братьев всегда бывает что-то общее, особенно если они росли в одном и том же окружении. Конечно же, тот факт, что мы двоюродные, а не родные братья, позволяет выходить за рамки семейного сродства намного дальше, но, все же, в этом случае – это не играет никакой роли, ведь мы говорим о нашей медлительности и непунктуальности. Это у нас в роду – если можно куда-то опоздать, то мы обязательно туда опоздаем, а если мы запланируем собраться за полчаса, то соберемся за час. Какое-то время я себе объяснял это тем, что первопричина кроется в работе мозга – он активизируется поздно вечером, а до обеда спит и именно поэтому я всегда не высыпаюсь, а, следовательно, опаздываю; что в итоге приводит к систематической ненависти всего вокруг и жалкой продуктивности на работе. Но самообман длился недолго, в конечном счете, я сказал себе: «Ладно, говорите, что нужно засыпать вовремя? Хорошо, давайте попробуем». Поначалу все шло удивительно гладко: я засыпал в десять, а просыпался в полседьмого бодрый, энергичный и наполненный смыслом. Я уже было подумал, что все это время ошибался и зря ссорился со всеми подряд, но, как это обычно бывает, первое впечатления оказалось ошибочным. Постепенно, отрезок времени, между тем как я ложился в постель и засыпал стал удлиняться, каждое утро все меньше радовало и все больше утомляло, и так длилось около года, пока однажды ночью, посмотрев на часы, я понял, что лежу в сознании уже четыре часа. Это было настоящим фиаско, дальше все стало ухудшаться, бывали дни, когда я засыпал быстро, но сон становился настолько чуткий, что за одну ночь я мог проснуться шесть раз; но также и были дни, когда сон мой был крепким и ничто не могло его нарушить, за исключением того, что для достижения этого мне приходилось проводить около двух-трех часов лежа с закрытыми глазами и не совсем ясной головой, как если бы меня ударили по затылку чем-то очень тяжелым. Но возвращаясь к нашей семейной медлительности – нельзя точно сказать у кого из нас какая проблема, или точнее какое оправдание, но тот факт, что на сборы у нас с братом ушло три часа, думаю говорит сам за себя.

Как я уже говорил, пляж находится буквально под окнами дома, если не считать крутой спуск, заполненный сухими зарослями и человеческим мусором. Проходя сквозь это, твое романтическое представление о чистом песке, голубом небе и темно-синем море тут же куда-то сбегает и вместо него остается лишь разочарование и толика отвращения к которой, на удивление, быстро привыкаешь. Так как в свое время я уже прочувствовал это, то особого негатива после того как мы с братом вышли к воде – я не испытал. Осмотревшись, я понял, что погода была совершенно ничем не примечательной, настолько, что все вокруг казалось каким-то сверх, даже до тошноты, обыденным. Мы расстелили полотенца, Вадим, сразу же сбросив с себя все лишнее побежал в ледяное и грязно-серое море, а я улегся поудобнее, надел солнцезащитные очки и открыл книгу. «Что за странность? Как можно прийти на пляж и не искупаться в море?» -, сказали бы некоторые, но поверьте мне – это неописуемо убогое, грязное и замшелое место может привлекать только совершенно отчаянных, которых, к слову, здесь было приблизительно тридцать человек. Разбросанные по всему периметру, кто один, кто в паре, толстые и худые, старые и молодые – все разные по внешности, но все как один неприятны. «Социофоб, асоциальный одиночка, мизантроп, посмотрите на него – стоит в стороне ото всех, пока весь класс разбирает конфеты в честь праздника.» Таково мое отношение к обществу, таковым оно было всегда, и поэтому, в данной обстановке, мне намного удобнее сесть в укромном месте и сквозь черные очки от солнца наблюдать за всеми вокруг, чем участвовать в этом омерзительном спектакле человеческого уродства. Просто посмотрите на это, вон там, где людей совсем мало, бордово-синий мужчина стоит по колено в воде и растирает свою шею и плечи водой, а немного правее разыгрывают сценку мать и сын: она без конца дает ему подзатыльники, а он, с трясущимися ногами и болезненно-подобным худым телом рыдает и, не смотря на жестокость своей кормилицы, все равно лезет ей в ноги только больше раздражая ее этим. По другую сторону пляжа – парень и девушка ласкают друг друга, иногда отвлекаясь на бутылку пива, а между ними и береговой линией – парочка пенсионеров, она – тучная женщина, перетянутая словно колбаса купальным костюмом, размахивает большим веером и читает дешевый детектив, а он, в горделивой позе, расставив широко ноги и положив руки на живот, который по объему не меньше чем у его жены, смотрит в горизонт, будто бы царь, осматривающий свои владения. В море же ничего интересного, кроме чаек, танцующих вальс возле маленького скалистого островка, возможно туда причалил труп или просто мусор, выкинутый с берега. Если отбросить из этой всей романтической картины бычки от сигарет, головы сухих рыб и полиэтиленовые пакеты, то может быть, где-нибудь в Париже на выставке «андеграундного» искусства эту картину купили бы за десять тысяч евро. Но, к сожалению, это не выдумка художника-наркомана, а реальность, в которой живут миллионы людей.

Ветер свистел в ушах, шум волн, горячий песок, тусклое солнце, время от времени уходящее в тучи и я, держащий в руках историю своего детства, заключенную в твердый переплет – сплетались воедино, образуя нечто до боли знакомое, но давно забытое. Вадим, искупавшись, вернулся ко мне только лишь на пару минут, после чего моментально растворился в обществе двух девушек, и явно неместных. Он наслаждается жизнью, а я, раз за разом отматываю пленку назад, желая увидеть что-то новое, но вместо этого заключаю себя в нескончаемое кольцо повторений одного и того же, ни на шаг, не приближаясь к разгадке. Но может в этот раз все будет иначе?

10.10.1998

Сегодня я у бабушки и дедушки, обычно я ночую у них по воскресеньям, но мама с папой настояли, чтобы в этот раз я пробыл с ними еще и в субботу. Я уверен, что родители что-то замышляют. Но я-то не против побыть подольше в гостях, ведь как обычно дедушка будет мне рассказывать про космос, а бабушка петь старые песни и читать сказки, которые скорее всего она же и придумала. Надеюсь сегодня выучить все планеты солнечной системы и нарисовать рисунок, который вместит в себя всю сказку бабушки. А еще я недавно познакомился с новым другом, точнее это меня бабушка с ним познакомила и у него почти такая же хорошая фантазия как у меня. Завтра мы будем планировать постройку халабуды на дереве. На этом пока все.

Спустя некоторое время мне было велено отнести все вещи в дом и ждать пока Вадим не вернется. Песок, ветер и шум волн не хотели отпускать меня, но лежание на пляже никогда не было моим излюбленным занятием, а потому я не стал задерживаться и не спеша побрел обратно. Песок забился под сандали и никак не хотел выбираться оттуда, и это заставило меня остановиться посреди зарослей мертвого кустарника. Какое-то странное чувство возникло в моей голове в этот момент, по своей силе схожее с болью, но ею не являющейся. Те надежды о целительном отдыхе на природе, с которыми я прибыл сюда, превратились в страх полной отчужденности. «Мне срочно нужно вернуться в дом», – подумал я, когда мир вокруг стал давить на меня с пугающей настойчивостью, – «Хорошо, что я уже рядом.»

Кофе. Я пью его слишком много и часто, я знаю это, и иногда так бывает, что я страдаю от своей ненасытности, но ничего с этим поделать не могу, и именно поэтому, сидя на балконе и наблюдая за умиротворяющей игрой солнечных лучей, я держал в своих руках уже пятую чашку кофе за день и понимал, что больше не чувствую его вкус. Настенные часы с тонюсенькими стрелочками утверждали, что уже двенадцать часов, а моя голова убеждала меня в том, что сейчас еще только раннее утро. Может это связано с тем, что я поздно уснул, а может это все сила природы, но в любом случае, голова моя была одурманена настолько, что бесконтрольный поток мыслей уносил меня все дальше и дальше от этой тишины в царство, где живут воспоминания о прожитых днях, о стыде и ненависти к самому себе, и те моменты счастья, количество которых было столь мало, что постоянные реверсии к ним, понемногу обесценили их значимость и теперь они слились с тысячами обыденных дней и потеряли всякое отличие. Чтение дневника оказалось не такой уж и бессмысленной идеей, ибо с каждой новой прочитанной записью, я нахожу маленький осколок прошлого и с помощью него понемногу восстанавливаю свою память. К примеру, весенний день и поход на рынок, многоэтажка со сквозной пешеходной дорогой, закрывающая собой утренний свет впереди меня и рука матери, крепко держащая меня. Дети моего возраста, охотятся на кузнечиков. Вдруг, один из них резко вскочил и побежал в мою сторону, но дорога была вся покрыта выбоинами, он споткнулся и упал, проехавшись полметра на своих коленях, после чего последовали крик, плач и кровь. Я помню, как смотрел на его мокрое от слез и грязное от пыли лицо и то, как на моем лице тоже стали наворачиваться слезы. В тот момент мне стало так больно, как будто бы это не он, а я упал и разодрал себе колени. Заметив это, моя мать посмотрела на меня недоумевающим взглядом и спросила, что случилось, получив ответ ее лицо сделалось еще более непонимающим и она сказала, что это глупо так реагировать и пора бы мне перестать жалеть всех подряд. Удивительное свойство воспоминаний, заключается в том, что за одним обязательно следует другое. Так оно и произошло, потому что это, напомнило мне и о другом. Действительно, стоило мне увидеть бомжей, беспомощных старушек или птицу со сломанным крылом, и я тут же заливался слезами. Когда это еще не считалось странным, никто особо и не обращал на это внимание, но такая невероятная чуткость и эмпатия к чужим страданиям длилась так долго, что постепенно, я все чаще и чаще стал слышать упреки и видеть непонимание в лицах других. Довольно долго я не мог избавиться от этого, но, когда трагедия, превосходящая по трагичности все остальные трагедии, которые я наблюдал со стороны, и которые испытывал сам, произошла со мной, вот тогда я уже перестал обращать внимание на слезы других, да и вообще перестал замечать все вокруг. Кто знает, может я вспомнил бы больше, но судьба распорядилась иначе и скрип двери, означавший прибытие брата, оторвал меня от глупых чувств и воспоминаний детства. Вадим молча, игнорируя мое присутствие прошел мимо меня и поднялся к себе в комнату. Уже через пару минут оттуда доносился храп. «А как же план, как же наш поход в город?» – спросил я пустоту. «Никак», – ответила она. Я не собираюсь ждать пока он отоспится и соизволит уделить мне время. Решив, что без сигареты здесь не разобраться, я вышел на балкон. Передо мной открылась панорама двух берегов плывущих друг к другу и море между ними. Сверкающая дорожка на воде больно слепила в глаза, а тепло исходившее с небес обжигало мою бледную кожу. Сделав глубокий вдох сигаретного дыма, я решил, что отправлюсь один, немного погуляю по городу, а потом, может быть, пойду в парк.

С каждым шагом, чувство жжения в спине становилось все сильнее и неприятнее, к середине дня на небе не осталось ни одного облака, а потому ничто не защищало меня от зноя. По обе стороны щебневой дороги я наблюдал те же домики, которые видел вчера ночью. Единственное изменение, которое я в них заметил заключалось в их более сильном отторжении всего инородного. Стены теперь виделись мне намного толще и выше, кипарисы еще тщательнее скрывали окна домов, а надежда на то, что тебя там кто-нибудь ждет даже не появлялась. Моими спутниками были вездесущие городские паразиты с крыльями, неисчислимые банды голубей расхаживали то тут, то там, и ни капельки не боялись возможности быть раздавленными моими ногами, а скорее даже наоборот, брали меня на слабо. А еще говорят божья птица, птица, снующая возле помоек и уничтожающая памятники культуры своим пометом. Казалось бы, десятки раз переписанная история, куча людей, якобы умных, собиралась вместе в огромных залах, чтобы скорректировать и придать наилучший ей вид, но как назло им, сказка про праведную месть, детское жертвоприношение и Аристотеля, горящего в аду вместе с другими неверными, не стала лучше. Со временем я стал понимать, что большинство верующих, которыми просто переполнена моя страна, на самом деле ни капельки не разбираются в том, во что они верят. Некоторые ни разу не читали библии, другие так и не запомнили все заповеди, третьи верят в некий аморфный разум вселенной, который обязательно должен сочетаться с их европейским образом мысли и веропонимания, а значит быть именно христианским. Столько лет прошло, столько Лютеров подвергло сомнению официальную доктрину, столько Гольбахов и Фейербахов успели высказать тысячи умных и красивых фраз, но страх перед необъяснимым и непробиваемая тупая лень, как стояли глыбой, преграждающей путь перед человечеством к светлому будущему, так непоколебимо и стоят. Я не радикал, я множество раз сомневался в своих убеждениях, еще большее число раз старался смотреть на мир через призму первопричинности духа, но все же, убедить себя в обоснованности страха перед послесмертием, просто потому, что доказать или опровергнуть загробный мир невозможно, а значит самым оптимальным решением будет игра на упреждение, так и не смог. Весь развитый мир уже страдает от бессмысленности постмодерна, а мы все еще не можем попрощаться с премодерном, наивно полагая, что таким образом у нас получиться остановить неизбежное. Жалкий мир, жалкие людишки, а я один среди них. Совсем один…

Чем сильнее я отдалялся от берега, тем слабее становился ветер, а жара беспощадно давила мне на виски. Незаметно для себя, я стал слышать гул, нескончаемый, монотонный гул в моей голове, но это не было для меня в новинку, где-то с четырнадцати лет, я слышу его постоянно если долгое время нахожусь в тишине и не слышу никакой человеческой речи кроме своей собственной. Тишина в нескончаемом звуке и нескончаемый гул в пустом пространстве. Поднимаясь наверх и подходя к неофициальному центру города в виде кольцевой дороги на моем пути становилось все меньше голубей и все больше людей, в основном туристов. Местные редко появлялись на улицах, даже тогда, когда это место еще не успели заполонить инвесторы туристических услуг и бары, где в любой коктейль обязательно пихают зонтик с зубочисткой. Время было безжалостно к этому месту. Когда я был мал, то тут полным-полно хватало места для дикой молодости ребенка, улицы всегда были полупустые, птицы пели днем, а сверчки оглушали ночью. Полная свобода действий и направлений. Звон в ушах уже заглушал звуки шагов, вокруг был штиль и несмотря на наличие людей я резко почувствовал оторванность от реальности, будто бы меня отодвинули от экрана и я оказался в пустой, непроглядной темноте, а мое тело теперь подчинялось не мне. Знакомое, но давно забытое чувство.

– Боже, ты только посмотри на себя, сбежал из одного стресса в другой, ты вообще в своем уме? – сказал кто-то из ниоткуда.

Это он. Вернулся спустя столько лет, старый друг и добрый враг. Как я мог забыть, что вся эта депрессия, деперсонализация и шум в голове являются лишь его вступительной речью?

– Давай только без этого, не делай вид, что не слышишь меня. Раз я здесь, значит я тебе нужен.

– Но я тебя не звал.

– Ха! Тут ты глубоко ошибаешься мой друг. В тот первый раз ты тоже меня не звал, во всяком случае, словами, но я все же пришел.

– В какой такой первый раз?

– Батюшки! Неужто ты забыл, дорогой мой? Разве не помнишь ты тот пасмурный осенний день, когда мать твоя вела тебя с детского сада, а ты за все время ни с кем там так и не заговорил? Или ты забыл, то сжимающее чувство оттого, что ты совсем один и не можешь ни с кем поговорить?

– Это было давно, и я почти ничего не помню.

– Что ж, ну тогда придется сделать краткий экскурс в историю, дабы напомнить тебе о моей невероятной важности. Как я уже сказал, ты возвращался с того проклятого места, переполненного дурачьем, жующим свои сопли и облизывающих игрушки. Шел ты себе, и вдруг, увидел девушку в белой курточке. Тебе настолько не хватало общения, что ты решил придумать себе друга, с которым бы мог пообсуждать ее. Этим другом стал я. Мы обсудили не только ее, мы говорили не переставая, целыми днями обо всем на свете. Почему ты выбрал мне образ микроба из того советского мультика я понять до сих пор не могу, но ты быстро перестал меня представлять, как отдельную субстанцию, шагающую с тобой по мокрой от дождя дороге. Спустя дни, я уже прочно поселился у тебя в голове, ну а дальше, я надеюсь, ты помнишь, как развивались наши с тобой приключения.

– Да, это, конечно, все хорошо, но почему ты появился именно сейчас?

– Просто захотелось.

– Прекрасно…

– Так какие у нас планы? – спросил он так, будто бы имел к этому какое-то отношение.

– Точно не знаю, сейчас я просто разведываю обстановку.

– Что тут разведывать? Ищи место где продают алкоголь и иди получать удовольствие от отдыха. Вот твой брат молодец, не прошло и дня, а он уже нашел себе веселую девочку и ночью сегодня ты вряд ли выспишься.

– Мне такой отдых не по душе.

– Та кому ты рассказываешь? Ты свое двадцатилетие вспомни, ты в алкогольном отделе как родной был.

– Это уже в прошлом.

– Прошлое никуда не девается, ты просто его не видишь, пока оно незаметно продолжает влиять на твою жизнь.

– Ты в философы заделался? Или просто решил красивой фразой переубедить?

– Не будь таким серьезным. Кстати говоря, а куда нам идти дальше?

Центр города, дорога кольцом, повсюду расставлены маленькие киоски и лавочки, концентрация людей на квадратный метр зашкаливает. Если тебе что-нибудь нужно: купить, выпить, уехать, поболтать – ты в правильном и единственном месте. Только здесь ты и перестаешь себя ощущать в пустынном и заброшенном городишке, что, как по мне, не совсем приятно. Вокруг, все куда-то спешили и мельтешили, зазывалы кричали во все горло про свободные места в автобусах, под ногами все время шуршал всякий мусор, а вместо гудения в ушах, я слышал гудение людей.

– Думаю стоит пройти по кругу, может что-нибудь и найдем, – сказал я своему старому другу.

– Прекрасная идея, я кажется вижу вывеску. Погоди, что там написано?

– Алкомаркет…

– Да, точно! Меняй свой вектор развития и направляйся в его сторону. На юг быстрым шагом, марш!

– Я тебе еще раз повторяю, я не собираюсь здесь топить свои проблемы на дне бутылки, я просто ищу интересные места.

Но это оказалось сложнее, чем я думал. По левую сторону от меня, где заканчивался тротуар и начинались стены строений я беглым взглядом, искал все что угодно, лишь бы не упоминание про спиртное. Кроме продуктовых магазинов и бабушек, сидящих на маленьких табуретках и торгующих всякой всячиной, на этой четверти колеса центровой жизни города я нашел лишь кафе. Красиво обставленная область со столиками на свежем воздухе тут же запала мне в душу, возможно, потому что сверкающие на столах пепельницы, напомнили мне про тот вечер. А, впрочем, это сейчас не важно.

– Что, неужели так больно вспоминать про тот прекрасный, солнечный день в Крыму?

– Даже не заикайся про это, а то заставлю молчать, не больно ты мне и нужен.

– Здрасьте, приехали. Дорогой мой, я вижу, что морской воздух тебе напрочь разъел мозги. Позволь-ка узнать, неужели у тебя есть кто-нибудь другой, кто готов выслушивать твои жалобы? Ха! Я так и думал. А знаешь в чем проблема? Нет? У тебя никого нет, все твои друзья, которые у тебя, между прочим, когда-то были, ушли. Ты их всех растерял. Кто-то уехал в другой город, кто-то поступил в другой университет, у кого-то началась бурная личная жизнь, а от остальных ты отгородил себя сам. Друг мой, ты совсем один, у тебя никого нет, никто не сможет тебя выслушать и похлопать по плечу. И в какой-то степени ты сам в этом виноват.

– Хватит! Ты прекрасно знаешь через что я прошел, ты прекрасно помнишь, как ко мне относились. Это был не мой выбор.

– Обманывай себя дальше, если тебе так хочется, но знай, те крохи, что остались и могли бы тебя спасти, ты бросил на пол сам.

«Нужно будет обязательно сходить в то кафе, питаться ведь все равно чем-то надо, а пока стоит не отвлекаться и продолжать путь», – подумал я, пытаясь не вникать в слова моего собеседника. Следующим, что привлекло мое внимание было здание в стиле советского модерна, надпись на котором гласила, что это краеведческий музей, сооруженный в 1971 году. Надо будет и туда сходить, но точно не сегодня.

– Позволь спросить.

– Не позволяю.

– А что ты надеешься там увидеть?

– То, чему надлежит находится в подобных местах.

– Это-то я понимаю, но и ты пойми, это тебе не британский музей, а краеведческий, максимум что ты сможешь увидеть, так это какую-нибудь местную «Стахановскую лопату», пару скифских «глечиков» и, возможно, старую карту здешних мест, датированную XVII веком и исполненную никому не известным французом.

– Что ты мне предлагаешь? Все дни просиживать дома, держа в одной руке пульт от телевизора, а в другой бутылку пива?

– А что, неплохая идея.

– Не говори глупостей. Я не позволю тебе и себе запереть себя в доме.

– Ну да, лучше всего шляться как бездомный по городу, дрожа от взглядов других людей и давиться местным искусством.

– Я не дрожу.

– Дрожишь. С подросткового возраста дрожишь.

– Смотри! Видишь те здоровые автобусы? Может там продают билеты на экскурсии, как думаешь?

– Ловко ты, конечно, меняешь темы… Да, вижу. Да, может быть. И что с того? Ты же не собираешься…

– Пошли туда и узнаем, что там!

Я стал пробираться сквозь толщу потных и орущих людей, в надежде на спасение от «него» и от скуки. Приблизившись, я увидел, как в огромный автобус, с надписью «экскурсионный», поочередно влезали люди. До них это делали другие и после них это сделают следующие, но каждый из них воспринимал этот момент, как собственный, неповторимый и удивительный поход в неизведанное. Примерно в центре всех этих автобусов, десятки случайных прохожих толпились вокруг деревянного столика с потрескавшейся краской и помятыми рекламными листовками. Толстая женщина в запотевшей футболке, иногда отвлекаясь на вытирание потного лба помятым и пожелтевшим платком, отвечала на все вопросы окружающих.

– На сегодня осталось последнее место в Лазурное путешествие, билет стоит четыреста гривен, – кричала она.

– Беру, женщина, беру! Кому платить? – кричала другая.

– А на завтра у вас что? – спрашивал мужчина.

– Уникальнейшая поездка к генуэзской крепости, – отвечали ему.

На одной из листовок написано то же самое, слово в слово: «Уникальная. Старая крепость. Ощутите и потрогайте историю руками.» Смешно до жути. Чем же она уникальна? Таких крепостей, в свое время генуэзцы понатыкали по всему побережью десятками. И они не задумывались о индивидуальности и красоте, их интересовала лишь функциональность. Но кого это волнует? Точно не бюргерство, прибывшие сюда из своих темных, дремучих мирков. Зачем я только я сюда пошел?

– Мужчина, а вы, что стоите? Вам что-то подсказать? – ее хищный взгляд поймал меня жесткой хваткой.

– Эм. А какие вы экскурсии будете проводить послезавтра? – неуверенно спросил я голосом травоядного, попавшего в ловушку.

– Смотрите, утром в девять часов у нас автобус на изумрудный лес и самый высокий водопад на полуострове, потом в двенадцать дня экскурс по древним античным крепостям на побережье, и вечером в шесть часов поездка по самым красивым храмам и поход в горы.

Что лучше: зеленые насаждения, обломки былого величия или паломничество вместе с фанатиками? Честно говоря, мне перехотелось отдавать деньги этим шарлатанам и тратить свое бесценное время на убогие покатушки автобусом по невзрачным местам, но, к сожалению, я вспомнил что ничего другого в этом городе я делать не смогу.

– Давайте изумрудный лес.

Грабеж средь бела дня был позади, но у меня еще оставалось слишком много времени, чтобы сейчас возвращаться домой.

– До сих пор понять не могу, ты или совсем не понимаешь, что ты тут делаешь или тебе просто нравится заниматься ерундой, – ошарашив меня своим неожиданным комментарием, сказал «он».

– На что ты намекаешь и почему ты до сих пор здесь?

– Во-первых я не уйду, можешь не надеяться, а во-вторых я намекаю на то, что ты совсем забыл причину и цель своего прибытия сюда.

Не дай бог он заговорит про больницу.

– Не хочешь, как хочешь, говорить не буду, но тебе от этого не убежать. К тому же, тебе представилась прекрасная возможность вспомнить утраченное детство, а вместо этого ты шляешься по улицам и разбрасываешься деньгами.

– Экскурсия, хоть и не несет никакой образовательной ценности, мне все равно необходима, а дневник я не читаю, потому что негде.

– Да… С оправданиями у тебя все гладко получилось, снимаю шляпу.

– Я слушаю твои предложения, если тебе конечно есть что сказать.

– Все очень просто, хватаешь себя руками и несешь в парк, а там читаешь дневник, потом идешь в магазин и покупаешь бухло.

– Да сколько можно?! Чего ты добиваешься? Я не собираюсь поддаваться слабостям. Еще раз скажешь про алкоголь, и я тебя удалю.

– Мне кажется или ты это уже говорил? Бесхребетное животное, я же вижу, у тебя слюни текут, всякий раз как я упоминаю про выпивку.

– Все! Ты доигрался. Прощай.

Сложно объяснить словами, что такое борьба с собственным демоном, у которого есть свое сознание, мнение и голос. Однажды он превратил мою жизнь в сущий ад, а теперь он снова вернулся и что-то говорит мне про мое спасение. Такой наглости надо поучиться, но, к счастью, я в свое время научился избавлять свой разум от его токсичного влияния. Хотя не все, что он говорит – зло. Единственная здравая мысль, озвученная им за сегодня, мне, все-таки, понравилась. Пойду-ка я лучше в парк.

Белый шум первых весенних листьев, скачущих на солнечном ветерке, свежий воздух, пропитанный новой жизнью, пришедшей на смену стерильно мертвой зимы, пустой мир, где вместо гудящих людей, гуляют по тропинке твои фантазии – это священное место, мой парк. Таким он был когда-то в моем детстве, но сейчас, под палящим летним зноем, я брел по заросшей травою тропинке и не верил своим глазам. Все пришло в упадок. Никого вокруг не было, пустые скамейки и пустой я. Звук волн, бьющихся о берег, сливался с пением птиц в странную мелодию. Я осмотрел каждую скамью, прежде чем нашел идеальное место, где бы я мог комфортно почитать свои истории. Я сел там, где от солнца скрывали ветви старинных дубов и откуда было видно весь остальной парк, на скамью подле старого склепа, на стене которого была выбита, едва читаемая фраза, «Memento mori». Проведя рукой по изношенной обложке дневника, я на секунду замер, будто бы чего-то ожидая. Но ничего не произошло, и я открыл свою книгу жизни.

20.10.1998

Я чувствую, что что-то изменилось. Мама и папа совсем другие, каждый раз как они оказываются вместе в одной комнате, то начинают спорить о какой-то мелочи. Я стараюсь их помирить, но они меня не слышат, а просто говорят: «Да, хорошо сынок», а через пять минут опять ссорятся. Но хотя бы в школе все немного лучше. На уроке природоведения, я поспорил с учительницей, что смогу наизусть рассказать в правильной последовательности все планеты солнечной системы. Я выиграл. Но потом, она стала нам рассказывать откуда берется песок и из чего он состоит, а я это и так знал, и знал, что смог бы рассказать лучше нее, но она даже не спросила, знает ли кто-нибудь правильный ответ. Я просто закрыл уши и перестал на нее смотреть, я думал, что так она обратит на меня внимание и тогда я ей покажу, что все знаю. Она так и не заметила. Меня бесит, что на меня учителя смотрят как на ребенка, я так много знаю, что могу легко их заменить, а они этого не видят. И это не только учителя. Например, когда я с мамой ехал в автобусе, рядом с нами сидела женщина с рыжими волосами и она рассказывала про индуизм и переселение души, своей подруге. Я спросил у нее, если все души всех людей, заключены в бесконечном круге перерождений, пока не окажутся частью «великого сознания», то откуда все время берутся новые люди, ведь за столько лет население земли увеличилось до семи миллиардов. Она только сказала какой я умный, но ничего так и не ответила. Я непонятным образом оказался в их с подругой разговоре и под конец, когда мне с мамой нужно было выходить, эта рыжая женщина сказала обо мне: «Устами ребенка глаголет истину». Она странная, но мне понравилась. Я знаю, что я особенный, я знаю, что я знаю больше других детей, но никто не хочет этого замечать, и мне от этого грустно.

Жара, плохой сон и тонны кофе наконец дали о себе знать. Я пытался соображать максимально соответствуя логике, но все в моей голове растекалось, как расплавленное масло, бесформенное и бесполезное. Я думал, но думал не так, как надо. Страница за страницей, дни, сменяющие друг друга, этот странный ребенок, эта комическая ситуация – «сам себе, о себе.» А все потому, что не помню. А не помню потому что, что? А вот сам себе и ответь, взглянув в свои глаза, которые на двадцать лет старше, посмотри в них и скажи. Страх. Я боялся неизвестного, я видел сгущающиеся тучи и знал, что будет буря, но не знал какая, вот и сейчас, читая эту иронически смешную историю, я вижу тучи, я чувствую страх, но не знаю причины. Не слишком ли много параллелей? Или это все оттого, что я ничуть не изменился, но если так, то почему я сейчас сижу на скамье, совсем один, дрожу, читаю сам себя и ничего не понимаю? Он ведь тоже ничего не понимал. Это дежавю, самое настоящее. Я знаю, что, то, о чем я сейчас читаю, со мной происходило, но пока я не прочитаю следующую строчку, я не в силах сказать, чем все закончится. Я принимаю какие-то таблетки? Снотворное, да, а что еще? Я псих? Нет. Но я явно не в порядке. Это то, чего мне не хватало всю жизнь – порядка. В голове энтропия и по жизни энтропия, разлетелся сквозь годы на неделимые частички, а теперь пытаюсь собрать, как конструктор. Лишние детали, их оказалось так много. Может и я лишний? Опять этот гул. В ушах звенит и в уши давит. Ужасно неприятное чувство. Кто это там? Девушка? Она все время тут была? Почему я ее не заметил? Осторожно, она идет сюда. Белые волосы, белое платье, белая кожа. Она ангел, так легко идет по земле, словно парит. А ее лицо, боже, я давно не встречал такое спокойное и радостное лицо. Но что она делает? С ума сойти, она улыбается солнцу, скорее всего верующая, от них только это и… О, нет. Она меня увидела. Так, сохраняй невозмутимый вид, главное не двигаться и не смотреть ей в глаза. Господи, она мне улыбнулась! Нужно ответить тем же. Отлично, она прошла мимо. В последнее время я такой невнимательный, как я мог ее не заметить? Это все мой дневник виноват, с ним я перестаю видеть, что происходит вокруг. Она так красива в лучах заката. Может, стоило к ней подойти? Нет, не глупи, это было бы странно. Я странный? Если человек одиночка, он ведь считается чудаком, неправильным, ненормальным? Нормальность преувеличивают, как там говорили? Что норма для паука, то хаос для мухи. Так? Вроде да. Смешно, но я ведь не другого вида, таксономически я ей идентичен. Причем здесь она? У нее на вид приятная кожа. Я влюбился? Нет, опять глупость. Пора заканчивать и идти домой, я больше не хочу смотреть назад.

Сумерки дня, темнеют глаза, мир вокруг потихоньку затухает, я плетусь словно призрак, цепляясь обувью об осколки разбитой дороги, по пустому тротуару. «Никого рядом нет,» – эта мысль не дает мне покоя. Говорят, что большинство современных людей одиноки и причина их страданий кроется в современных технологиях. Ложь. Во всяком случае для меня. Даже когда у меня не было, ни интернета, ни смартфона, я ощущал тоже болезненное чувство, что и сейчас. Возможно, стоило обратится к специалисту намного раньше, чем я это сделал. Но я терпел. Иногда так сложно понять, преувеличиваешь ли ты свои проблемы или тебе действительно необходима помощь. С одной стороны, у меня была глубокая депрессия, но у кого ее не было в подростковом возрасте? Да она длилась годами, но может я просто меланхолик? Да, у меня бывали панические атаки и моменты деперсонализации, да, я путал сон и реальность, но это было не регулярно. Откуда я знаю, может и другие испытывали все это. Я мог бы спросить у них, но спрашивать было некого. Хотя, почему «было»? В итоге, есть три варианта дальнейших событий. Первый, все проходит так же неожиданно, как и начиналось, второй, все прогрессирует и уже не ты раздумываешь о серьезном лечении, а твои родственники и, наконец, третий вариант, мой. Ты выстраиваешь невероятно запутанную структуру самообмана, сублимации и рефлексии, которая запутывается сама в себя, и ты уже не способен рассуждать трезво, но зато привыкаешь к боли, как бы это не звучало, и она становится твоим обычным состоянием, а в моменты, когда ты чувствуешь дыхание радости у себя на затылке, то тут же запускается защитный механизм и она пропадает с радаров на долгое время. «Не драматизируй», когда часто такое слышишь, хочешь, не хочешь, а все же задумаешься, и вот, когда я подхожу к этому этапу самоанализа, мне становится так тошно от своей сущности и своих слов, что ни о какой жалости говорить не приходится. Поэтому хватит о грустном. Я уже подходил к дому, когда заметил, что в окнах не горит свет. Странно, Вадим решил уехать и погулять с теми девушками с пляжа? Где можно гулять в такое время, в таком городе? Надеюсь он не очутился опять в той же ситуации, что пять лет назад, когда на своей свадьбе попросту исчез, и все восемьдесят родственников и их друзья искали его с фонариками по кустам. Волноваться еще рано, но вот если он и на утро не появится, вот тогда может быть и стоит, но опять же, он человек, который ценит свободу перемещения и всегда с радостью этой свободой пользуется. Найдет себе собутыльников или интересных девушек и все, как минимум на день исчез. Я и родители уже свыклись с этим, но вот Женя, его жена, до сих пор места себе не находит, когда такое случается. Да, вроде бы как родственники, а общее только внешность и нестабильность характера. Ну вот, дверь опять заклинило, ремонт капитальный он сделал, а замок поменять не смог, ну что за человек. Темные комнаты встретили меня душным и пыльным воздухом, я закрыл за собой дверь и на минуту остановился, чтобы подумать. Ложится спать еще рано, может дневник почитать и чай сделать? Нет, я устал от него, внутри все сжимается, стоит мне открыть его, да и чай это слишком пресно для первого дня в отпуске. Вроде я видел пару бутылок вина в верхнем шкафчике, можно было бы прикинуться богемой и нарезать себе итальянского сыра, который по неизвестным причинам оказался в таком захолустном домишке, но пить в одиночестве, да еще и просто пить, как-то не совсем приятно. Читать я не смогу, это однозначно, а вот посмотреть фильм, но главное только не по телевизору, а то как затянут, да еще и с рекламой на самом напряженном моменте. Ужас! Как я мог забыть, Вадим же свез сюда всю свою коллекцию дисков, после того как обнаружил, что фильмы можно смотреть через интернет. Проблемой будет найти их, а еще плеер. Ну вот почему, получать наслаждение так сложно?