Читать книгу Пожниночь - Сергей Иннер - Страница 7

Вас когда-нибудь пытались изнасиловать сразу две женщины?

[– Да уж, Иннер, хорошенькое начало рассказа с таким-то названием, – комментирует редактор Ульяна. – Совсем больше нечем привлечь внимание читателя, да?

– А вот сама посуди. Начнёшь со светлой мысли – рассказ тут же начинает походить на бессюжетную солнечную кашу, с тёмной – смотрится как жалобная пубертатная нудятина. Матом теперь привлекать внимание запрещено (да и хуй с ним, впрочем). А секс всем одинаково близок.

– Так что теперь – начинать с него рассказ, даже если тема не имеет к сексу никакого отношения?

– Вот просто интересно, как ты это поняла по одной фразе?

– Ладно, читаю дальше.]

Автобус, полный работников культуры. Едем в Финляндию с коллегой Владой. Осенние луга да сосновые рощицы перемежаются АЗС и кафе. Природа за границей та же, но обжита совсем иначе. Всё смотрится как-то аккуратнее. В отличие от меня. Порвалась моя резинка для волос, и теперь я похож на Аттилу с флягой виски из дьюти-фри.

[– Теперь ясно, почему ты начал с той фразы, – снова комментирует Ульяна. – Автобус, полный работников культуры, и описания природы в самом начале отпугнули бы всех читателей, кроме ищущих в тебе нового Пришвина.

– Читай давай, Пришвин, комменты после.

– Спасибо, хоть одну фразу про бухлишко вставил.

– Читай!] Прибываем в Тампере. Отель Torni, что значит «Башня».

Организаторы русско-финской культурной ассамблеи расселяют участников по двухместным номерам. Мы с Владой записывались отдельно друг от друга и жить будем отдельно. Мой сожитель почему-то не объявился, и я в своём номере один. Тепло, удобно, всё сделано так, что у тебя нет вопросов. 23-й этаж. Из окна видна добрая половина Тампере.

Ужин в ресторане отеля. На стенах рок-артефакты: гитары, микрофоны, сценические костюмы. Первый, кто бросается мне в глаза среди участников ассамблеи, – человек, похожий на сумасшедшего православного священника. На полторы головы выше меня и втрое шире. Волосы собраны в хвост, на массивном лице редкая длинная борода. Оранжевая с красными и фиолетовыми вышивками ряса ниже колен. Под ней толстые волосатые ноги в ботинках.

Шведский стол: лазанья и салат. Есть версия лазаньи без животных продуктов – беру её, подсаживаюсь к Владе. Весной она нашла птенца стрижа, выпавшего из гнезда. Взяла домой, выходила и отпустила. В сети нашлось великое множество форумов и сообществ, посвящённых уходу за стрижами. Оказалось, стрижи не приспособлены к современному миру и к тому же прихотливы в кормёжке: едят только насекомых, и то не всех и не просто так. Например, сверчков нужно сперва заморозить… [Ульяна: Это очень мило. Правда. Но, может, сократим эту часть, Михаил Михайлович?] [Сергей: Ладно]

Голос откуда-то сверху:

– Excuse me! Do you speak English?

Поднимаем глаза, видим того великана в оранжевой рясе с тарелкой еды.

– Yep.

– Is this free?

– Please take a seat.

Большого зовут Моно. Он с севера Финляндии. Он главный редактор журнала о культуре и искусстве Kestävyys – «Стойкость». Моно выглядит как безумный русский поп, так как одежды его размера не бывает в продаже. Оранжевая ряса – это платье, которое Моно сшили под заказ согласно его ничем не сдерживаемому вкусу. Дикий главный редактор в платье на культурной ассамблее.

Восхитительно. Не так уж я похож на Аттилу.

Наутро открытие ассамблеи. Конференц-зал. Женщина с диковинным струнным инструментом, усач с перкуссией и несколько очаровательных детей исполняют песню на финском.

– Влада, о чём поют?

– О тех, кого можно встретить в лесу.

Влада раньше жила в Финляндии.

На трибуне скромная, но сексапильная лапушка – бургомистр Тампере. Рассказала о том, как важна ассамблея для города, показала видео о новых развивающих программах в школах, отчиталась о проведённой работе.

Следом выступает одна из топовых чиновниц российского Минкульта Гала Малинова в золотых серьгах размером с глазные яблоки и пиджаке цвета фуксии. Её улыбка походит на ту, что носят ведущие церемоний в ЗАГСе, но в ней грезится что-то фатальное.

Малинова читает письмо за подписью главнокомандующего страны и повествует о том, как блестяще в России идут дела культуры и искусства. «…Я коренная петербурженка, – упоминает она между делом, – я объездила пол-Европы, Я, Я, Я…» Мы с Владой горим от стыда.

От неё мы узнаём, что в России есть конкурс рисунка, где определяют лучших юных художников в каждом населённом пункте, и работы победителей отправляются на выставку в Санкт-Петербург, где получают оценку заслуженных мастеров, и мастера эти становятся наставниками молодых, а выставка едет на гастроли в тьму стран мира.

Мы с Владой давно работаем в культуре, но про этот конкурс не слыхивали. Гуглю – тщетно. По запросу «государственный конкурс рисунка» первой ссылкой выходит конкурс детского ПАТРИОТИЧЕСКОГО рисунка «Я рисую МИР!», посвящённый «главному ГОСУДАРСТВЕННОМУ празднику СТРАНЫ – Дню РОССИИ»

Малинова увлекает зал в красочную пятнадцатиминутную демагогию, чьих подробностей не помню. Помню только – она много говорила не то про «глубину конкретики», не то про «конкретику глубины»…

После обеда выступаем мы с Владой. Рассказываем о мультимедийных аудиогидах на русском, подле стоит переводчик и транслирует на финский.

– Здравствуйте! Я Сергей, это Влада, мы из студии «Аудиогиды.ру», Санкт-Петербург.

Следует перевод. Откидываю волосы назад и говорю:

– Обычно я не выгляжу как Тарзан, но моя резинка для волос порвалась. А где купить новую в этом чудесном городе, я пока не нашёл.

Переводчик без промедления транслирует. В зале смешки.

– Это шутка. Я всегда выгляжу как Тарзан.

Перевод. В зале уверенный смех. Можно начинать презентацию. И вот мы с Владой раскрыли свою тему. Слушателям предлагают задать вопросы.

Руку тянет хрупкая девушка в чёрном. Пышные волосы цвета ржаного хлеба. Нежно румяные щёки. Талия работы опытного гитарного мастера. Женщина – струйка дыма.

– Алёна Лебедь, «Москосмос». Верно ли я поняла, что вы забираете работу экскурсоводов? [Ульяна: Я бы придумала имечко получше, откуда лебедь в космосе?][Сергей: Отстань]

– Напротив. Мы делаем туры для тех, кто не может себе позволить гидов. Для студентов, например.

– Тем не менее при массовом спросе какой-то процент гидов потеряет работу.

– У них есть возможность сотрудничать с нами, это перспективно. И потом, Алёна, скоро будут вакансии гидов по Космосу, не так ли?

Позже Алёна показывает свою презентацию о связях «Москосмоса» с общественностью. NASA довольно открыты в этих вопросах, «Москосмос» тоже стремится к людям, что радует.

После мы с Владой хотели побеседовать с космо-Алёной, но к ней было не подступиться. Большинству интересующихся она отвечала быстро, давала визитки и отправляла восвояси, но от одного, самого последнего, оказалось не так-то просто отделаться.

Евграф, сотрудник одного из Козьмодемьянских музеев, нёс идею превратить свой город в космическую столицу России – КОСМОдемьянск. [Ульяна: Как толсто][Сергей: Да если б я шутил] Но мне показалось, он просто хотел запустить свой шаттл в Алёнин внутренний космос. Так или иначе, конца его вопросам не предвиделось. [Ульяна: А я вот уже предвижу шутки про чёрную дыру][Сергей: Ульяна! Всему есть предел! Я ищу нового редактора!] В общем, мы с Владой не стали дожидаться Алёну и пошли гулять по Тампере.

Вечером в программе симфонический концерт. В Тампере живут 213 000 человек – меньше, чем в Таганроге. Однако концертный зал тут размером с петербургский мюзик-холл и по высшему разряду. Стены и потолок обиты деревянными панелями, образующими поверхность неправильной формы для естественного распространения звука.

Оркестр под управлением гибкого кудрявого дирижёра исполняет произведения Мусоргского, Дворжака, Моцарта. Следом фуршет. Мы с Владой пьём с весёлой дамой из какого-то омского музея. Она говорит:

– А вы не похожи на музейных сотрудников.

– Раскусили. Мы только маскируемся под музейщиков. На самом деле мы рок-н-ролльщики.

– Вот оно что! – ухохатывается она.

Фиксирую Космическую Алёну в вечернем платье цвета марсала. Торопливо взмахнув локонами, она исчезает в толпе. Через секунду является Евграф.

– Вы тут Алёну не видели?

– Какую такую?

– «Москосмос», ну!

– Ах, эту Алёну! Видели! Выглядит эксплицитно!

Евграф исчезает. А вот здоровяк Моно.

– Hey Mono! How are you?

– Fine! Great orchestra! Did you like it?

– Very much! And how do you like our Malinova?

– Oh, – Моно хмурится. – She’s a money lover!

Моно собирается уйти в бар, где играют какие-то панки. Мы с Владой падаем ему на хвост. Бар называется Vanhurskas Viha.

– Влада, как это переводится?

– Праведный гнев!

Неухоженный двор огорожен деревянным забором. Веранда не работает, но тут всякие лавки, ящики, стулья. Меж них тусуют вечно молодые. В здании из бурого кирпича повсюду финские двойники моих друзей. Финская Янина Гжель с волосами цвета сельди под шубой. Финский Александр Гумбарг, только не с виолончелью, а с саксофоном. Финская Эмилия в неизменной чёрной шапочке. А вот какой-то бородяга хватает её за грудь – это, по всей вероятности, финский я. [Ульяна: Погоди-ка, ты не забыл изменить имя Гумбарга?][Сергей: Не все имена нужно менять. Кое-кого надо вводить в историю как есть. У Довлатова, например, всюду Бродский собственной персоной. Чем Гумбарг хуже?][Ульяна: К сожалению, сравнить их у меня нет возможности][Сергей: Конечно, есть. Стихи их почитай][Ульяна: Много ты понимаешь в критериях]

Мы с Владой и Моно берём по ягермейстеру и морошковому пиву. На маленькую сцену выходит группа Sokea Piste.

– Влада, как это переводится?

– Чёрная точка в нигде!

– Неплошенечко.

Музыка входит в меня как родная. Грязный рок в стиле «Экс-ударника». Сквозь кирпичи в бар втягивается что-то, что не постичь, хоть пересеки ты всю майю. Парни рубят, как шизофреники на последних каникулах перед концом света. Орут, как старые младенцы. Язык, покрытый язвами, змеёй вьётся вокруг стального члена на стойке.

Сквозь ряды двойников протискиваюсь к сцене.

Восхитительно пьян. Чувствую, как меня покидает страх смерти. К концу третьей песни я уже совсем не боюсь. Они избавили меня от страха распада и теперь дрочат своей музыкой мой разум. Я просто эякулирую мыслями. Направляю поток сознания в заметки смартфона:

«Возможно, знай я, о чём они поют, они бы не избавили меня от страха смерти. Но я не знаю. Божья грязь. Прелюдии ангелов. Дьявол кончает в твоей постели. Святой Николай не смог испечь блины, но открыл Америку под чужим именем. Демоны притаились в недрах твоего тостера. Брось его в священный водопад! Не переставай записывать. Никогда не переключайся. Вареники кожа кобра ясень мера мекра кребла залок марол дадос калор бадум каториноларебостикаропиттамиерфан Достаточно».

Фронтмен сверлил гитарой пол. Да, он сверлил гитарой пол. Кудрявого дирижёра разорвало бы в тряпки. Они закончили, я подошёл к фронтмену и сказал:

– Thanks! Your music freed me from the fear of death!

– Ok dude, – мне в ответ.

Думаю, он просто сам не понял, что они сделали. С другой стороны, чего ждать от человека, который умеет избавлять от страха смерти? Что он запрыгает от радости и бросится тебе на шею? Бог с ним.

Беру ещё морошкового пива, иду во двор. Идеально пьян. Эволюция взяла передышку. Снаружи несколько травокуров, целующаяся парочка и группа бритоголовых. Никто не дерётся. Никто не глядит на меня со злобой. Что там со злобой, даже с элементарным презрением не глядит. Сажусь на стул посреди этого раздрая. Ночь манит к своим звёздам чрез тернии. На её фоне громоздится отель «Башня». Возможно, прямо в эту секунду у перил ресторана на крыше стоит Гала Малинова, потягивает мартини с водкой и с высоты плюёт косточками олив в сброд вроде меня. Пусть. Ещё никто не вернулся из политики живым. К чёрту это дерьмо.

Из бара выходит пьяная финская Эмилия. Неудержимая и статная, немного путается в своих длиннющих ногах и светлых косах, с личика не сходит выражение милого удивления. Несколько минут она делала вид, что говорит по телефону. Потом запнулась о мой стул и грохнулась ко мне на колени.

– Имей в виду, – говорю, – я не тот финский Сергей. Я Сергей из башни.

Киваю на отель. Она, конечно, ничего не понимает, но жмёт плечиками и говорит:

– Why not? Let’s go!

– Да я не это… Впрочем, к чёрту. [Ульяна: Иннер!] [Сергей: А?]

Оставляю Владу с Моно, иду в отель с финской Эмилией.

– What’s your name?

– Inkeri.

Иду в отель с Инкери. В лобби-баре живой огонь и джаз, а за стойкой рдеет Космо-Алёна в своём платье цвета марсала и – в полном одиночестве. Идём к ней. [Ульяна: Иннер!] [Сергей: Да что?]

– Алёна! Выглядишь эксплицитно.

– Странно, – улыбается она. – Мне это сегодня уже говорили.

– Вот как. А где Евграф?

– Понятия не имею. И, что куда важнее, он не знает, где я.

– Alyona meet Inkeri.

– Hi Inkeri!

Торфяной виски. Я безупречно пьян. Кристально пьян. Эксплицитно пьян. Инкери рассказывает нам, как встречалась с близнецами. Не могу понять, по очереди или вместе. И не уверен, что речь именно о братьях… [Ульяна: Остановись][Сергей:

Поздно]

Мы трое вваливаемся в мой номер. Отсутствующий сожитель в самый неподходящий момент, вопреки законам жанра, не явился. А ведь он был моей последней надеждой. [Ульяна: Да что за чёрт?][Сергей: По существу, пожалуйста]

Усаживаю Инкери с Космо-Алёной на кровать сожителя. Удаляюсь в ванную. Возвратившись, обнаруживаю девушек целующимися. Гашу свет, раздеваюсь, ложусь в свою кровать. Голос из тьмы:

– Hey, why don’t you join us?

Инкери включает настольную лампу. Она лежит на смеющейся Космо-Алёне, задрав её платье, обхваченная её ногами, лоснящимися чёрным шёлком.

– Too drunk. Better to don’t try.

– Come on! It would be nice even if you don’t make it. Tell him, Alyona!

Космо-Алёна молвит по-русски с беспощадной серьёзностью:

– Я шла сюда не ради этой языкастой. Я взрослая женщина. Мне ТРЕБУЕТСЯ член!

– Алёна, у меня в мошонке прямо сейчас резвятся миллионы новых Цветаевых и Чингисханов, Айвазовских и Берий, Рерихов и Тимати. Даже Корней Чуковский наверняка хоть один да отыщется. Но когда я пьян, я безответственен. Не хочу подвергать их риску появления на свет. [Ульяна: А Пришвин? Пришвин есть?][Сергей: Есть]

– Я тебя насквозь вижу, – щурится Алёна. – Ты в любой кондиции сообразишь, когда надо вытащить и спустить на сиськи финской сучке. Тут дело в другом. У тебя кто-то есть? [Ульяна: Ну да! Пришвин!]

– What’s going on guys? – не выдерживает Инкери.

Она слезает с Алёны и пытается залезть мне под одеяло, попутно снимая маечку. Алёна следом.

– You better back off, – очень строго говорю я.

Не слушаются. Отталкиваю их ногами, веселюсь. Наконец леди отваливают к себе на кровать.

– You’ve got someone, huh? – спрашивает теперь уже Инкери. – She’ll never know!

– Firstly, that’s not true. Female intuition works against women in such matters.

– And secondly?

– Secondly, I work in Culture. Do you know what that means?

– What?

– That means I can go and listen to a band called ’Black Dot In Nowhere’ after the symphonic orchestra. I can get wasted on jagermeister and cloudberry beer and then polish it off with peaty whiskey, of which only 200 liters exists, which is a lie. I can take a couple of bombshells like you to my suite. I can do whatever I want to, unless I’m harming someone. But I can’t bang women if mine is not among them. This is… Damn! Why doesn’t English have the word «Бескультурие»?!.. This is a lack of culture!

– And… what’s thirdly?

– That’s all, two points!

– Alright daddy! – смеются девчонки, гася свет.

На соседней кровати происходит межнациональное культурное слияние. Я засыпаю в предвкушении того, что утром буду чувствовать себя потрясающе. [Ульяна: Вот ты сука!] [Сергей: Ух ты. У меня, кажется, есть идея насчет твоих комментариев]

21 ноября 2016