Читать книгу Ветер сквозь стены - Сергей Каменчук - Страница 2

Ветер выискивал самые маленькие отверстия, любые, самые узкие щели меж досками и умудрялся проникать внутрь. Иногда по ночам свист ветра за стенами слишком напоминал вой, и тогда просыпались собаки, чтобы поддержать полный боли голос, возникающий благодаря природе и заунывной ветхости сарая.

В этом темном, защищенном прямоугольнике не было даже пола – лишь голая земля, которую хозяин заботливо покрыл сеном. Возле двери под стенкой стояли четыре глубокие керамические тарелки и небольшая кастрюля с водой. Подальше от входа располагался ни на что не годный матрас, на котором спал и отдыхал после работы Добряк – высокий, широкий в плечах мужчина, с каштановыми волосами по плечи и бритым лицом. Рядом с ним теснился еще один: большой и не такой грязный, почти без пятен на обивке, вата внутри не сбилась в комки – он предназначался для собак. Перед сном Добряк показывал на него и говорил: “Вот тут вы должны спать”, а собаки смотрели понимающими глазами, начинали крутиться, устраиваться поудобнее. Когда возня заканчивалась, он тушил свечу и желал каждому спокойной ночи, хоть она и, скорее всего, будет холодной. А просыпался всегда в тепле, улыбался, видя, что собаки жмутся к нему, и никогда их не ругал за непослушание.

Добряк не любил, когда ветер пробивался сквозь стены, не любил, потому что в хижине становилось неуютно, а собаки начинали волноваться и не находили себе места. Он им много раз объяснял, что это всего лишь ветер, а на улице никого нет. Но они не верили ему на слово, им сначала нужно было обследовать каждый сантиметр хижины. И только потыкавшись носами по всем углам, они наконец-то успокаивались и с виноватыми мордами возвращались к хозяину. Он говорил “можно”, и тогда эти проказники радостно устраивались возле него. Иногда возникали драки за лучшее место – возле его груди, но он быстро пресекал подобное.

Сегодня как раз и выдалась одна из таких ночей. У его груди спал Малыш: самый мелкий, светло-коричневый окрас, черные глаза, всегда радостная морда, и сам он всегда суетится и не находит себе места, пока не устанет; выражение морды слегка напоминает шипперке – только слегка жизнерадостней. Возле него, в ногах Добряка разместился Жук: черный с коричневой грудью, типичный дворняга, немного больше Малыша, но не такой веселый; в его взгляде и выражении морды всегда читается надежда, чуть ли не мольба. Пират: полностью черный с коричневыми глазами и длинной мордой, с выражением полной растерянности; отдаленно похож на бельгийскую овчарку, только уши не стоят, и шерсть не такая густая и длинная – ютился за спиной хозяина. А подле него умостился самый огромный из псов – Туман. Этот громила мог похвастаться светло серой (чуть ли не белой) шерстью и темными кончиками ушей; он никогда особо не получал выговор от хозяина, потому что был спокойным псом, о чем еще говорила его морда с добрым выражением – прижатые уши и добродушная псовая улыбка, – он даже мышей не ловил, в отличие от растерянного Пирата.

Добряк почти уснул, когда от сильного порыва ветра задрожали стены и что-то ударило по крыше. Собаки подняли головы и завыли.

– Хватит вам, говорю, ну. Хватит. Мне спать пора. Вы-то, псовые, завтра будете вылеживать свои бока, а мне на работу. Да, – ругал он их по-доброму.

Малыш начал ворочаться, вывернул голову и лизнул его в лицо.

– Вот, ты понимаешь. И вы берите пример. Заладили тут. На улице уже луна, а вам бы все только выть волками.

За спиной завертелся Пират, перепрыгнул через Добряка, наткнулся на Жука. Жук мгновенно отреагировал. Началась драка. Проснулись Малыш и Туман и тоже подключились, не желая оставаться в стороне. Хижина наполнилась лаем. Главное – подраться, а из-за чего – второстепенный вопрос.

Он вскочил на ноги и прикрикнул, а потом зажег спичками свечу. Собаки враз затихли, уставились на него, виновато завиляли хвостами, начали тереться о ноги, полаивая, когда натыкались друг на друга – но не больше.

Он потушил свечу и лег обратно. Собаки заняли свои места, и в этот раз прошло все тихо. Лежали молча. Слышно было только сопение псов и шум деревьев.

– А вот возьму и уйду в дом к хозяйке жить, – вдруг сказал Добряк. – Буду спать на кровати, и постель у меня будет чистая. И в комнате окно будет. А вы тут делайте, что хотите, хоть шеи друг другу грызите. Вот так. А то заведутся посреди ночи, а мне на работу завтра. Думаете, топором махать целый день легко? Вот возьму и уйду в дом жить.

Жук заскулил, прижался к ногам хозяина, словно понимал каждое его слово. Другие собаки тоже стали жаться к нему, и тогда он улыбнулся.

– Хотя, как же вы тут без меня будете? Совсем передеретесь.