Читать книгу Артисты и клоуны. Роман - Сергей Курган - Страница 4

Ясный зимний день, легкий морозец. Снег искрится на солнце тысячами мелких искорок – словно кто-то рассыпал неисчислимое множество крохотных осколков стекла, так что глазам больно.

Дед и Сережа гуляют. На Деде зимняя шапка- «пирожок», на носу – очки. Из-за пазухи виднеется белая головка «чекушки», засунутой во внутренний карман старого заношенного пальто с меховым воротником, давно «полысевшим» и потерявшим вид. Это пальто он привез еще из Самары. Тьфу ты! Из Куйбышева. Дед вздохнул: как давно он уже не был дома! И побывает ли еще? Это под большим вопросом – здоровье что-то в последнее время стало сдавать.

Сын приходского священника из села Кременки Симбирской губернии, он в свое время учился в духовной семинарии, собираясь пойти по стопам отца – и почти закончил ее. Но тут – 1917 год, большевики… Э-эх, да что говорить! Семинарию закрыли. Дед хотел было поступить в университет – на любимую математику, но он был сыном священника – как там? «Чуждое социальное происхождение» – надо же как завернули! Так и пришлось поступить на курсы бухгалтеров. Бухгалтеры – они всем нужны. -Что-то меня потянуло на воспоминания – расклеиваюсь я, – думает он и усмехается. – Чай, не мемуары писать…

– Дед, а что такое «сутырь»? – неожиданно спрашивает Сережа.

Ну и вопросы он всегда задает! Но настроение сразу поднимается – Дед улыбается, ему становится смешно, и он смеется сиплым прокуренным хохотком.

– А ты где это слыхал-то?

– Это ты говорил: Мария, ты мне сутырь сделай!

– А она чего?

– Кто?

– Мария, – Дед спохватывается: – Тьфу ты! Бабка твоя!

– Она сказала: «Да ну тя, дурень старый! Кто ж его будет есть? Разве ты с Ильей? Нормальны люди такое не едят». Почему она так сказала? Вы что, ненормальные?

Дед смущен, чтобы выиграть время для ответа, закуривает «Беломорину». Молчит. Да и что тут ответишь? Ох Мария! И что за человек? Она не всегда была такая. Или всегда? Да нет, она была лучше. Это от старости, от нездоровья. Сердце у Марии начало серьезно барахлить… Вот в чем дело, – верный себе, Дед старается не думать ни о ком плохо. Но что парню-то сказать?

– Так почему она так говорит? – Сережа упрямо повторяет вопрос.

– Вот и всегда он так, – думает Дед. – Любознательный, – так Дед это трактует.

Родители же считают, что он занудный – ни за что не откажется от вопроса, будет повторять его до бесконечности, пока не добьется хоть какого-то ответа. Не понимает, что раз не отвечают, значит, надо отстать. Или делает вид, что не понимает.

Но сам Сережа это занудством не считает. Он резонно полагает, что если знаешь ответ на вопрос, то и ответь. Если не уверен, то скажи, что не уверен – и ответь неуверенно. А если не знаешь, тогда так и скажи – «не знаю». А так – ни то, ни сё – это неправильно! Вот Дед лучше – он всегда старается ответить.

Дед прерывает, наконец, свое молчание – надо же что-то отвечать!

– Да мало ли чего она болтат? – говорит он. – Ты ее больно-то не слушай. Шутит она так.

– По-моему, она не шутила. Она вообще всегда говорит серьезно.

– Дурь всяку тоже можно говорить серьезно. Язык-то без костей, прости Господи!

– А у других есть кости в языке?

– У других есть, только у нее нету.

Дед смеется.

Сережа смотрит на него недоверчиво, о чем-то думает.

– А все-таки, что такое «сутырь»? – упрямо возвращается он к первоначальному вопросу.

– Ну, это когда все подряд в миску побросать, а потом перемешать, – Дед делает руками вращательные движения, «перемешивает».

– А что «все подряд»?

– Ну, чего под руку попадется.

– Это салат?

Ну вот еще! Салат… Дед смущен – как это объяснить?

– Да нет, не салат, – отвечает он. – Это вроде как…

Он задумывается.

– И это едят ненормальные? – задает Сережа следующий вопрос – просто спрашивающая машинка! Ну что на это можно ответить..?

– Санкта симплицитас! – вырывается у Деда.

– Это по-латыни, да? Что это значит?

Ох и сообразителен внук! Дед одобрительно гладит его по голове, на которую надета зимняя меховая шапка с завязанными «ушами».

– По-латыни, – подтверждает он. – Умный ты, Сережка. Языки учить будешь. Это значит «святая простота».

– Это ты про меня?

Дед улыбается и вновь гладит внука по голове.

– А Мария? – опять спрашивает Сережа.

– Ну кака она тебе Мария? – смеется Дед. – Бабка она твоя. Это мне она Мария.

– А бабка? Она тоже «санкта симплицитас»?

Ох, ну и вопрос!

– Давай лучше о чем другом спроси.

О другом? Ну хорошо… Сережа думает. А, ну да!

– А что такое «гутта кават лапидем»? – спрашивает он.

– Ну и память у тебя!

– Да ты же все время это повторяешь. И в школе в гардеробе, когда меня забирал, тоже это говорил. На тебя еще все так странно посмотрели.

О да! Можно себе представить. Таких слов школьный гардероб тысяча девятьсот семидесятых наверняка еще не слыхал…

– Gutta cavat lapidem – это по-латыни, – объясняет Дед. – «Вода камень точит». А полностью так: «Вода камень точит не силой, но частым падением». Это значит: понемножку, понемножку, не силой, но упорством всего можно добиться, и даже камень источить.

– А какой еще язык ты знаешь?

– Еще греческий.

– А ты где их учил? Разве их в школе учат?

– Я учил в духовной семинарии.

– А где есть духовные семинарии?

– Теперь уже почти нигде…, – вздыхает Дед.

И решительно договаривает:

– Да ладно об этом!

В самом деле, сколько их еще осталось? Наверняка кот наплакал…

Но Сережа вновь отвлекает его от грустных мыслей, задав очередной вопрос:

– А что такое «смасть вселенская»? – спрашивает он.

– Все-то ты запоминаешь! – хохочет Дед.

Он проводит Сереже пятерней по лицу и по носу снизу вверх, растрепав при этом волосы.

– А вот это – «смасть всеобщая»! – добавляет он и проводит рукой теперь уже сверху вниз.

Оба смеются. Затем Сережа замолкает на какое-то время и, глядя на Деда, задумчиво замечает:

– А, по-моему, вы с Ильей вроде нормальные.

Дед, который в этот момент делал затяжку, поперхнувшись папиросой, начинает кашлять.

– Дед много курит, и поэтому он так кашляет, – думает Сережа.

И тут он решается, наконец, задать вопрос, который ужасно интересует его и который давно не дает ему покоя:

– Дед, – спрашивает он, – а как ты зенки наливаешь?