Читать книгу Сначала будет страшно. 7 жизней, которые мне пришлось прожить, чтобы стать настоящим предпринимателем - Сергей Лекторович - Страница 13

Были ли мы настоящими скинхедами?

Может быть, несколько первых месяцев, когда только начали впитывать всю эту атмосферу. Но довольно быстро спрогрессировали. Нам хотелось чего-то большего. Я скрупулезно изучал теперь уже запрещенные книжки, которые тогда можно было легко купить. Мы думали о том, как нести свои идеи в массы, создали рок-группу «White Storm», проводили собственные концерты, пытались выступать на разных фестивалях, ребята печатали листовки, оставаясь в офисах после работы, записывали музыкальные диски, делились видеофильмами.

Мы собирались сначала в одной и той же беседке и без конца обсуждали, как спасать страну. Потом «штаб-квартира» сменилась на гамбургерную возле института сервиса, а через год у «Белых волков» появился первый офис, который нам безвозмездно предоставил один из наших сторонников.

В своей небольшой пока команде мы насаждали жесткую дисциплину, формировали свои правила, которые отражали наши представления об идеальном обществе и государстве. Неформалы, панки, альтернативщики – все это осталось в прошлом, мы не признавали их тяги к анархии, пьянству, демонстративному разгильдяйству.

Однажды мы играли концерт в одном училище. Администрация предоставила нам актовый зал, оказав столь важное на тот момент доверие. И вдруг после окончания концерта к нам подошел худрук и сказал: «Ребят, из зала пропали шторы».

Я был в бешенстве. Мы так долго добивались доверия взрослых, а тут вся наша репутация ставится под сомнение. Из-за того, что какие-то придурки из фойе украли шторы.

Я приказал закрыть все входы, ребята тут же всё заблокировали. Мы построили всех в шеренгу – шторы были найдены и немедленно возвращены. А воров, из числа случайно попавшей к нам публики, мы наказали.

Но так или иначе, мы были частью уличной жизни, поэтому без драк не обходилось. Мы проверяли, на что способны. Учились рассчитывать свои силы. Удивительно, но многие из тех, кто не прятался тогда от драк и конфликтов, сегодня выросли в неплохих предпринимателей. Впрочем, это закономерно, ведь внутренне они не сильно изменились. Были адреналиновыми наркоманами – ими же и остались. Просто эволюционировало их отношение к риску. Раньше они рисковали своим и чужим здоровьем, а теперь научились идти на осмысленный риск развивать бизнес, достигать поставленных целей.

Дрались мы регулярно. Стычки происходили по разным причинами. Вариант первый – в ответ на внешний вызов. После нападения на нас или наших знакомых. В это время ко мне уже довольно часто стали обращаться мои прежние, менее боевые товарищи из рокеров и неформалов с просьбой заступиться за них. Вариант второй – по собственной инициативе. Это были так называемые «рейды» после концертов или футбольных матчей. По рынкам или недружественным кварталам, где обитали «оппоненты». Вариант третий – просто случайные драки, случавшиеся в ходе пьяных конфликтов на улицах или в кафешках.

В отдельную категорию попадали наркоманы и распространители наркотиков, которыми чаще всего являлись цыгане.

Бывало, что мы заступались за девчонок, к которым приставали кавказцы в парках или на дискотеках. В случае победы это был внутренний триумф. Но нередко выплески агрессии сопровождались и приступами стыда. За один такой случай мне стыдно до сих пор. Однажды вечером мы шли с ребятами по кварталу, и какая-то цыганка стала просить у меня денег, а я жестко ударил ее и отбросил от себя.

Гнев, стыд, вина, ненависть, страх, боль – ядерный коктейль в подростковой голове, который на время превратил когда-то спокойного и правильного мальчишку в отвязного и жесткого придурка.

Особенно люто мы ненавидели наркоманов и наркоторговцев. Ненавидели, независимо от их национальности и цвета кожи. Мы воспринимали их как угрозу нации, негодяев, которые подрывают и без того ослабленный иммунитет народа. Но каждая ненависть рождает ответную силу. Однажды она настигла и меня.

– Дерек, Дерек, там твою машину вскрывают чернокожие! – закричал его младший брат.

Дерек быстро поднялся, взял в руки ствол и выбежал из дома.

Около его машины с разбитыми стеклами стояло несколько афроамериканцев. Увидев его, они бросились врассыпную. Один не успел.

Дерек схватил его за шею и положил голову на бордюр. Размахнувшись, изо всей силы он нанес ему сверху вниз смертельный удар.

Это эпизод, с которого начинается фильм «Американская история Х». Про раскаявшегося лидера ультраправых.

– Зубы на бордюр, мразь, зубы на бордюр, – тащил я извивавшегося подростка. Вокруг все было в крови – автобусная остановка, столбы, асфальт, бордюры – уже не кино, а реальность.

– Зубы на бордюр! – Вдруг откуда-то справа я ощутил резкий толчок, который на мгновение сбил меня с ног. Этого мгновения противнику хватило на то, чтобы…

Но начнем сначала.

Тольятти – город небольшой, «колхоз-переросток», тут от идейного конфликта до личного один шаг. На моей лестничной площадке наркозависимые держали притон. И был у них пацан на побегушках – старше меня года на три. Подсадил на иглу сестру моего товарища. Родители девчонку спрятали в деревне, а тот красавец все приходил искать ее к ним домой.

В один из таких вечеров мы сидели дома у нашего друга.

– Парни, нужна ваша помощь, я не знаю, как мне быть. Совсем сестру стравливают. На иглу подсадили и не отпускают. Мама ее в деревню увезла, но вечно она там жить не сможет. А они все ходят и ходят каждый день сюда, собираются толпой около дома. Я один сделать ничего не могу.

Тут раздался звонок в дверь.

– Стой, я открою. – Я бросился в носках на лестничную площадку. Там стоял мой старый знакомый – наркоман из притона в моем квартале.

– Ты чего сюда пришел? – Он не воспринял меня всерьез.

– Где Эля, салага?

– Это не важно. Чтобы больше никто из вас здесь не появлялся. Иначе я вас всех порешаю. Ты понял?

– Охренел? Ты с кем разговариваешь?

В общем, назад на лифте он ехал на первый этаж без сознания. Но на этом все не закончилось.

В тот вечер я возвращался домой с подругами, и вдруг сзади крик:

– Эй, баклан, это ты тут наркоманов не любишь?

Я понял, что начинается заварушка.

– Настя, иди за Антоном. Марин, а ты давай за нашими: если найдешь, скажи, чтобы быстро рвали сюда.

Девчонки побежали за подмогой. Я повернулся. Их было человек десять. Они быстро взяли меня в плотное кольцо. Для тех, кто никогда не имел дело с наркоманами, поясню, что это вовсе не обязательно заколотые доходяги, которых плевком перешибешь. Передо мной стояли обычные дворовые парни с не самыми слабыми руками и ногами.

– За базар отвечать надо!

Это был тот случай, когда ждать не имело смысла и нужно было бить первым. Я и ударил.

Исход драки мог бы быть другим, если бы мне не помешал алкоголь. Точнее, если бы он не помог. Все произошло очень стремительно, почти моментально. Секунда – и мы с противниками уже на земле. Подо мной кто-то из парней. Я бью его по лицу об асфальт, он еще пытается сопротивляться. Его друзья лупят меня ногами по телу, но этих ударов я уже не чувствую. Желание подавить сопротивление противника, разорвать его и броситься на следующего – сильнее боли.

Вдруг что-то произошло. Вспышка в глазах. Темнота.

Я на мгновение теряю сознание. Встаю. Кружится голова. Я смотрю на людей вокруг, но ничего не понимаю. Они как будто в страхе отодвигаются от меня.

Опускаю глаза вниз и вижу кровь. Чувствую жжение где-то слева.

Прикасаюсь к лицу – на моей руке моя щека.

– Кто меня порезал? – зарычал я. – Ты тварь? – Я схватил первого попавшегося.

– Не я.

– Ты? – Они бросились врассыпную. Я увидел фигуру пацана, который был в моей крови больше всех.

Тут я потерял над собой контроль.

Я несколько раз ударил его о павильон остановки. И продолжал наносить удары.

Я потащил его к обочине. В голове пронеслись кадры из фильма. – Зубы на бордюр, сука, зубы на бордюр!

Под ударами он почти перестал сопротивляться. Я схватил его за шею и прижал к асфальту.

Кто-то кричит сбоку и сбивает меня с ног.

Я отлетаю в сторону. Это что еще за мудак?

– Отойди, мужик. Не вмешивайся. – Я снова хватаю парня и тащу его.

Мужик врезается в меня с разбегу. Толчок. Я теряю хватку. Парень успевает убежать. Я теряю его из виду. Рядом продолжается драка. На дороге лежит кто-то из парней со стороны наркоманов. Все в дымке, тумане. Беру шарф, складываю его в несколько слоев и зажимаю лицо. Что-то вспоминаю о том, что от кровопотери можно умереть. Мозг подсказывает: надо в травмпункт. Торможу машины. Все пролетают мимо.

Вдруг мужской голос зовет меня: «Садись быстро, поехали!»

Это тот самый мужик, который сбил меня с ног, В травмпункте я сидел и ждал очереди. Позвонил отцу: «Пап, меня немного порезали, ты только маме не говори». Конечно, они приехали вдвоем, мама в слезах. А мой спаситель, дождавшись, пока приедут родители, так же неожиданно исчез, как и появился.

Щеку зашили, но шрам, как видите, остался на всю жизнь.

История на этом не закончилась. Я же говорю, Тольятти – маленькая деревня, каждый хоть раз в жизни пересекался с каждым.

Мой отец работал следователем. Через пару лет после той драки он допрашивал очередного подозреваемого. Светило тому порядочно, уже не помню за что. А у меня отец – человек душевный, с преступниками всегда общался на равных. Они разговорились, и подозреваемый разоткровенничался:

– Много я, конечно, в жизни зла натворил, но были и добрые дела. Как-то раз двух пацанов спас – одного от смерти, другого от тюрьмы. Один со щекой отрезанной, я его из драки вытащил, а то без трупа точно бы не обошлось. Жизнь бы себе сломал, дурак. Надеюсь, на том свете зачтется.

Я теперь вспоминаю этого мужика, когда начинаю осуждать кого-либо. Я говорю себе: «Стоп. Перед тобой просто человек, который совершил глупый поступок. Но откуда ты знаешь, на что он еще способен? Может быть, случись война, этот парень тебя из-под обстрела раненого вытащит. А кто-нибудь другой, с безупречной репутацией – оставит умирать на поле боя».

Ненависть всегда держится на мифе. Мы в своем воображении превращаем неудобного человека в символ зла и начинаем его ненавидеть. По сути, эта подмена и есть корень всякой войны.

«Белые волки» просуществовали меньше полугода. Однажды, находясь на чужой территории в Самаре, один из лидеров самарских фанов по кличке Чудо вызвал меня на разговор. Нас обступили 10 человек из его основы.

– До меня дошли слухи, что у тольяттинских главный теперь ты. Когда будут драки между нашими городами?

Я не знаю, с чего он взял, что я главный, но в тот момент мое самолюбие возликовало. Я почувствовал, что еще одна цель, к которой я интуитивно стремился, достигнута. И, как это всегда бывало, тут же потерял к ней интерес.

– Драк больше не будет никогда.

– То есть как? Всегда были, а теперь не будет?

– Потому что это бесполезная трата времени. У вас есть бойцы, и у нас есть. Силы нужно объединять для борьбы за общие интересы, а не расходовать на драки друг с другом.

– Да? А полтора года назад в Доме пионеров на сейшене не ты ли прыгал на меня с кулаками в футболке Screwdriver?

Я чуть было не покраснел, но не подал виду.

– Я. Был таким же дураком тогда. Но теперь поумнел немного.

Сила скинхедов была в известном смысле иллюзией. На меня дважды заводили уголовные дела, в них не было никакого состава преступления, но, если бы мой отец не работал в органах, нашли бы. Однажды он попросил своих коллег провести со мной беседу. Опера говорили: «Серега, не занимайся фигней, в этом вашем движении полно стукачей. Вы крайние. Вас сольют в ту же минуту, как только понадобится пугнуть народ националистами, или прикроют вами чужой косяк».

Я всерьез не задумывался над их словами, но определенные ростки в моем сознании они посеяли. В каждой культуре есть люди, которые ее потребляют, и люди, которые ее создают. Применительно к праворадикальному движению того времени 90 % его участников – оголтелая массовка. Крики, лозунги, концерты, пиво, драки. Мы тоже какое-то время кричали «Слава России!», пили водку, занюхивали хлебом и закуривали «Беломором». Но это быстро прошло – буквально за пару месяцев. А потом мы быстро эволюционировали из потребителей праворадикальной культуры в ее создателей. Я читал Ильина, Столыпина, историю Колчака, основателей Белого движения и других великих русских деятелей и мыслителей. Из единомышленников мы теперь ориентировались на московских националистов – таких, как Белов-Поткин из ДПНИ. Людей, которые, как нам тогда казалось, уже масштабно мыслили, управляли серьезными проектами.

В определенном смысле мы стали более опасны для системы.

Я помню, как однажды нас задержала полиция. Меня начали обыскивать. Нашли документы из Академии госслужбы при президенте: тогда я уже снова взялся за ум (хотя бы в вопросе получения высшего образования) и поступил в этот вуз. Опер удивился: «О как! Ну, и какие у тебя там оценки? Двоек много?» – «Одни пятерки». – «Ну, надо же. Лидер группировки, Академия госслужбы… Опасный ты парень». Я эту формулировку запомнил.