Читать книгу После взрыва - Сергей Леонтьевич Швец - Страница 2

– Мне вдруг вспомнился демотиватор один. Вот он как нельзя лучше описывает нашу нынешнюю жизнь.

– Что это вообще такое?

– Раньше, когда еще было электричество, работали компьютеры и интернет, в сеть выкладывались юмористические видеоролики и фотографии. Были даже специальные интернет-сайты, где можно было найти все это, а еще кучу анекдотов и веселых историй из жизни. Демотиватор – это, по сути, какая-нибудь забавная фотография с такой же забавной подписью.

– Хм, я как-то с Интернетом не очень дружил… Ну и?

– Так вот тот демотиватор был из серии “жизнь после апокалипсиса”. Он состоял из нескольких картинок. На одной были представлены наши ожидания от наступления конца света, а на второй – реальное положение дел. В ожиданиях персонаж мечтательно думал о том, что после наступления апокалипсиса появятся новые технологии, люди создадут супермашины, супероружие…

– Ага, и мы на супергалактических кораблях полетим на другие планеты, где найдем более развитую жизнь, и нам откроют все тайны вселенной.

– Да, что-то в этом духе. А на второй был изображен грязный, одетый в лохмотья мужик, который кричал: “Б…, где бы помыться?”

– Вот это уж точно про нас. А еще, где бы взять пожрать и какой-нибудь одежды, – оба собеседника тяжело вздохнули и уставились на тусклый огонек свечи.

Обычно с наступлением ночи жизнь в поселении замирала. Лишь горел небольшой костерок в центре лагеря. Возле него сидели двое караульных и о чем-то оживленно спорили. Они не прислушивались к тишине и не вглядывались в темноту. Потому как острой необходимости в охране почти и не было – в радиусе тридцати километров ни одной живой души.

Однако дежурства устраивались каждую ночь. Так жителям было спокойнее. Иллюзия безопасности, которую они создали для себя, обнеся лагерь изгородью из всякого металлолома и устраивая еженощные дежурства, позволяла им засыпать крепким сном. Хотя каждый понимал, что если и случится набег, то ничего из перечисленного не сможет их защитить.

С другой стороны, все поселения малочисленны. В отдельных и вовсе проживает не более тридцати семей. А потому вряд ли кому придет в голову нападать на своих соседей. Ведь чаша весов может склониться не в ту сторону. Люди итак истощены. Еды, ровно, как и воды, очень мало. В таких условиях воевать с кем-либо – это заведомо обрекать все племя на смерть. Если не на мгновенную, то от полученных ран. Или, еще хуже, если противники разграбят лагерь. Тогда его жители умрут от голода.

По этой причине поселения и держаться обособленно. Со своим уставом и правилами. С другими племенами дел стараются не иметь, либо проявляют повышенную осторожность.

Одни выстраивают внутренний порядок таким образом, что во главе угла стоит железная дисциплина и безоговорочное подчинение приказам старосты. Другие предпочитают более свободные взаимоотношения с соплеменниками. В третьих и вовсе процветает анархия, когда один житель может отобрать что-то у другого и даже избить его, если тот начнет сопротивляться. Наверное, из-за этих различий племена и не пытались объединиться и создать, если не города, то хотя бы подобие цивилизованных поселков. Анархисты бы никогда не потерпели командования над собой, а сторонники железного порядка не признают хаос.

В отдельных лагерях жители старались сохранить хотя бы часть потерянной культуры. Своих детей они учили читать и писать, совершать элементарные арифметические действия. Кое-где даже имелись книги по истории, географии. Старожилы старались устно передать подрастающему поколению знания о том, как жили люди раньше, до взрыва.

В других поселениях, напротив, все это считалось ненужным для современных условий. Там дети не учились читать, зато сызмальства постигали суровую науку выживания в мире, где запасы еды и воды ограничены. Они были лучше приспособлены к жизни в пустошах.

Еще ходили слухи о воинствующих племенах. Как-то жители соседнего поселка рассказывали, что лет пять назад столкнулись с таким. Оно промышляло грабежом, было многочисленным и просто в лоб нападало на всех, кто встречался им на пути. Эти люди постоянно кочевали в поисках добычи.

Отчасти на фоне этих слухов староста и приказал организовать ночные дежурства, хоть и понимая, что никакой защиты они не дают. Но зато, в случае тревоги, будет возможность встретить смерть с оружием в руках. Всяко лучше, чем быть зарезанным во сне.

– Помню, когда был молодым, – наконец прервал затянувшуюся паузу Сергей. – Частенько игрался в компьютерные игры и нет-нет да почитывал литературу в жанре фантастики. С детства притягивала эта тема. Так вот и разработчики игр, и писатели, и уж тем более сценаристы фильмов, почему-то всегда изображали мир после ядерной войны таким, что в нем жили какие-то невероятные существа, мутанты. Мол, появились они под воздействием радиации. А в отдельных лентах эта нежить и вовсе представлялась как результат тайных экспериментов правительств некоторых сверхдержав. И вот все человечество борется с ними. Уже нет ни государств, ни тех самых правительств. Остались люди. Они разбросаны в разных уголках планеты, построили себе укрепления и в них держат оборону. Обычно там не шла речь о том, что у них есть какое-то супероружие. Обычные автоматы, да дробовики. Но всегда меня терзал один вопрос – где они берут патроны? Производства давно нет, запасы растащили. Ну, вот откуда?

– Ты лучше спроси, откуда у них свет? – ответил Саша. – Ни одна электростанция не работает. А еще где они берут бензин для машин, на которых рассекают в таких фильмах? Сами добывают нефть и производят из нее горючее? – Саша чуть слышно хохотнул и продолжил изгаляться. – А ты вспомни, как они одеты. У всех новенькая военная форма, хорошие ботинки, рации. Да и не просто рации. Есть даже станции связи, с помощью которых группы таких вот героев, разбросанные по разным частям света, общаются между собой. Если кого-то вдруг ранят, то ему тут же оказывают медпомощь. Стерильные бинты, лекарства и даже капельницы ставят. Правда, в таких фильмах я ни разу не видел сцен, где кто-то теряет сознание от того, что не ел несколько дней. Долго ли протянет такой боец, пусть даже будет у него автомат, патроны и новенькая форма?

– Ну, вот я и говорю. Вроде конец света, а есть все, что необходимо. Интересно, хоть один такой сценарист или писатель сейчас жив? Сравнил бы свою постапокалиптическую фантастику с реальным концом света.

– На днях группа ходила к источнику, – неожиданно перевел тему Саша. – И на обратном пути Олежке приспичило по нужде отойти в сторону от тропы. Ну, он присел, дела свои делает и разглядывает землю вокруг себя. Говорит, вижу, в одном месте грунт просел ровным таким квадратом. Ну, он штаны натянул и пошел посмотреть. А это люк в погреб, раньше такие в частных домах делали. Видать на том месте чья-то хибарка стояла, еще до взрыва. Ну, Олежек и полез внутрь. Стеллажи все сгнили, труха осыпалась. Он рукой в ней пошурудил и вытащил оттуда чехол, наполовину уже съеденный сыростью. А внутри двустволка лежит. И как новенькая, потому что в смазке. Приклад деревянный только подпорчен, а все железо в хорошем состоянии. Видать хозяин дома туда ее прятал. Ну, Олег ее в лагерь и притащил.

– Да толку-то? Стрелять он, чем будет? Или патроны тоже нашел? – Сергей оживился.

– Нет, больше ничего не было, – вздохнул Саша.

– Ну и прекрасно. Для охоты штука бесполезная. Да и если набег случится, тоже не спасет…

– Да причем тут это? Просто вещь хорошая. Может, когда-нибудь найдем склад с припасами, и тогда она пригодится.

– Саша, нет никаких складов с припасами. Все уже давно разграблено. Впрочем, в городах, наверняка, еще что-то осталось. Да только многие из них бомбили ядерными зарядами. И фон там, наверное, такой, что яйца вкрутую сварятся еще километров за пятьдесят. Может сейчас он снизился, но я еще не видел ни одного человека, который бы рискнул это проверить. Все племена стараются держаться от мегаполисов подальше.

– Но не все же ядерными боеголовками обкладывали. Какие-то простыми ракетами и бомбами накрывали. Может там уцелело что.

– И лишь ты один на всем земном шаре это знаешь, а другие не в курсе? Все магазины, склады, ларьки, да вообще все, к чему можно было добраться, не нахватавшись лишних микрорентген, разграблено еще в первые годы после взрыва!

– Ладно, хорош орать. Своих разбудишь, – примирительно сказал Саша и, шумно выдохнув, приложился к алюминиевой кружке. – И все-таки забавно – мира, как такового, уже нет, а вот самогон есть. Васька, гад, рукастый все-таки, собрал же аппарат. Мне вот только интересно, из чего он это пойло делает?

– Ну, раньше из сахара перегоняли, или из ягод и фруктов.

– Ты когда последний раз сахар видел? А фрукты?

– Саня, давай не будем об этом. Если сейчас начнем гадать, из чего этот алкаш самогон делает, то пить явно расхочется, – сказал Сергей и оба мужчины громко рассмеялись.

Палатка Сергея, если так ее можно было назвать, состояла из двух комнат, разделенных тряпочной перегородкой. В соседней комнате спали жена Лена и два сына – старший Олег и младший Денис. Олегу недавно исполнилось пятнадцать, а младшему было десять лет.

От громкого смеха Лена проснулась и вышла в первую комнату, где сидели Сергей с Сашей.

– Голубки, вы бы потише смеялись. Детей разбудите, – обратилась к ним женщина.

– Прости, случайно получилось… А чего это мы голубки? – Сергей насупился.

– Ну как же. Сидите при свечах, выпиваете, воркуете. Прям романтический ужин у вас, – улыбнулась супруга.

– Лен, ну у меня день рожденья вообще-то. Могу я чуть-чуть с другом посидеть? – Сергей сделал вид, что обиделся.

– Да сидите, конечно, только не шумите, – женщина скрылась за ширмой.

– Мда, дружище, 47 стукнуло. По нынешним временам ты хорошо пожил. Давай, за тебя! – Саша поднял руку с кружкой.

Мужчины негромко чокнулись и выпили до дна.

– Знаешь, брат, я часто свою прежнюю жизнь вспоминаю. Наверное, как и все мы. И вот часто вижу свой семнадцатый день рожденья. За пару недель до него умер отец. Тяжело умер. Болел несколько месяцев до этого. Настроение было, сам понимаешь какое. Я в ту пору в училище учился, а мама работала в цехе по производству мороженого. Работа тяжелая, низкооплачиваемая, денег катастрофически не хватало. Но она тогда сказала, пусть много проблем у нас, но праздник есть праздник. Купила в магазине килограмм пельменей и оставила денег на торт и бутылку “Кока-Колы”, а сама ушла на смену. В гости ко мне пришел друг, мы поели, разрезали торт… и настроение упало. Он был старый и сухой внутри. Не пропавший, потому что пропадать там было нечему, крема кот наплакал. Именно сухой. Друг понимающе промолчал и начал есть. А у меня слезы на глаза навернулись. Я считал, что это мой худший день рожденья в жизни. Знал бы я тогда, как обернется, наверное, сожрал бы тот торт за милую душу.

Снова в комнате повисла напряженная тишина. Каждый думал о своем. Сергей мысленно перенесся в тот далекий день. Какой же это был год? А, две тысячи первый. Или две тысячи второй? Нет, точно две тысячи первый. И ведь не торт был причиной тогдашних слез, и не бедный стол. Не было отца. Не было человека, которого Сергей очень сильно любил. Человека, с уходом которого жизнь словно оборвалась. И он, семнадцатилетний пацан, остался один на один с этим суровым миром. У него еще не выросли клыки, но он должен был защищать себя сам, учится всему на ходу, подстраиваться под обстоятельства. Он должен был стать надежной опорой для своей матери, которая горбатилась ради него днями и ночами. Да, в конце концов, ради памяти своего отца, который хотел бы, чтобы из него вырос настоящий мужчина.

Мало кому он рассказывал о своем папе, но он всегда жил в его сердце. И Сергей зарекся, что если вдруг у него когда-нибудь родиться сын, то он непременно назовет его в честь деда – Олег.

Правда, сейчас нужно было думать о другом. О том, отчего Сергей в этот вечер попытался спрятаться за кружкой Васькиного пойла. Эта мысль уже давно сверлила голову, не давала покоя. И с каждым днем он все больше убеждался в ее правильности. Уже не раз он озвучивал ее на совете, но ни староста, ни командиры отрядов его не поддерживали.

Однако на днях появились новости, которые заставили многих людей в лагере изменить свое отношение к идее Сергея. И он понял, что нужно дожимать. Пока народ колеблется, есть шанс убедить его. Такую возможность нельзя упускать, иначе может быть поздно.

– Я завтра буду со старостой говорить, – помолчав, сказал Сергей. – Мы больше не можем ждать. Еще пара недель, месяц, и нам нечего будет пить. Лагерь итак уже в режиме жесткой экономии. Вода выдается только для питья и приготовления. Даже лицо умыть нечем. Наши водовозы говорят, что запасов источника осталось мало. Если не уйти, то мы все погибнем.

– Куда уйти, брат? Ну, вот куда?

– Можно попробовать на юг, поближе к горам. По идее, там должна быть вода. Все-таки, ледники, хоть немного, но еще сохранились. Надеюсь.

– Так вода может быть радиоактивной…

– А сейчас ты какую пьешь? Очищенную? Мы даже не знаем, есть ли от нее фон. Я последний рабочий дозиметр видел лет десять назад.

– Ну, на вкус-то она вроде нормальная. И потом мне все же кажется, ты напрасно паникуешь. Вспомни, когда мы только сюда перебрались, пользовались одним источником. Ведь ради него, по сути, и переезжали. А через год он иссяк. Но нашли ведь другой. Ты же сам его и нашел. И опять целый год продержались. Я уверен, сможем найти и третий.

– А если нет, что тогда? К тому же нынешний от нас в пятнадцати километрах. Это неблизкий путь. Вдруг все эти слухи на счет существования варваров правда. Могут ведь напасть на водовозов. Или, еще хуже, проследить за ними и узнать местоположение поселения. Даже если все это отбросить, тащить фляги на такое расстояние тяжело. Люди устают, им требуется дополнительное питание. Может, мы и найдем третий источник. Но, представь, если он будет в двадцати или в тридцати километрах. Вода нужна рядом.

– Но ведь ты не был на юге дальше тридцати километров. Ты не знаешь, что там.

– Зато я знаю, что нас ждет здесь. Я понимаю, ты боишься. И староста боится, и люди. Поэтому я возьму несколько человек и пойду в разведку. На время похода вам хватит воды.

– А если главный не отпустит?

– У него нет права мне препятствовать. Я командир разведгруппы, мне не нужно его разрешение.

– Да тебя-то он держать не станет, но людей не даст. Одному идти опасно.

– Я возьму пару добровольцев, такие у меня есть. Личному желанию староста тоже не может препятствовать.

– Все-таки на юг?

– На юг. Попробую дойти до гор. Если ничего не найду, то перейду через них. Там есть огромная долина. Может, в ней что-нибудь найду.

– Серега, ты не знаешь те места. Это абсурд!

– Я знаю те места. Я тридцать лет прожил там до взрыва.

***

– Папа! Папа! Вставай! Тебя Николай Иваныч к себе зовет! Папа! – Сергей с трудом открыл глаза и увидел рядом с собой младшего сына. Денис изо всех сил тряс его за плечо и эти толчки словно ударами молота отдавались в его голове. Самогонка у Васьки была ядреная, но голова на утро от нее просто раскалывалась.

– Все, все. Встаю! – мужчина окончательно проснулся и сел на подстилке, которая служила кроватью. – Принеси мне стаканчик воды.

Мальчишка мигом скрылся за ширмой и тут же вернулся с кружкой холодной воды. Пить сразу Сергей не стал, сначала несколько минут держал кружку прислоненной ко лбу. Это немного помогло, боль притупилась. Потом выпил содержимое и попытался подняться на ноги. Это получилось не с первого раза, ноги отказывались слушаться.

– Хорошо вы вчера с дядь Сашей посидели, – мальчик попытался помочью отцу, поддерживая за руку.

– Если б знал, что будет так плохо, не пил бы вообще, – ответил Сергей.

Впрочем, он и не пил. Еще с детства выработалась стойкая неприязнь к алкоголю. Да и при нынешней жизни пить себе дороже. Самогонка не очищенная, по организму била нещадно. От обезвоживания тоже никуда не деться. А повышенный расход воды, дабы вывести кого-то из похмелья – трата ресурсов. Поэтому пить в лагере разрешалось в исключительных случаях. Вчера таковой был у Сергея. И староста разрешил выдать им с Сашкой по кружке пойла.

– Все, беги.

– Может, я тебя провожу до палатки Николая Ивановича?

– Не надо, сынок. Я сам, – нетвердой походкой Сергей направился к выходу.

На улице было уже светло. Возле нескольких костров, расположенных в центре лагеря суетились женщины, готовя еду.

Поселение было достаточно крупным. В нем проживало чуть более ста семей. Палатки располагались в несколько рядов. Причем каждый был удален от соседнего на пять метров. Получались улочки, у которых даже были названия. Например, та, на которой жил Сергей, называлась Центральной. Все палатки были пронумерованы. Таким образом, каждый житель проживал по определенному адресу.

Смысла это не имело никакого. Но так люди напоминали самим себе, что раньше жили в настоящих городах и селах, имели свои дома и квартиры, а в паспортах у них был штамп с пропиской.

Сейчас вместо домов у них были палатки, сооруженные из всего, что удалось найти. Листы железа, деревяшки, тряпки. Понятия «мусор» не существовало в принципе, ибо каждой вещи находилось применение. Причем, когда лагерь переезжал на другую территорию, все жилища аккуратно разбирались и погружались на самодельные тележки. Тащить их приходилось мужчинам. Поэтому переезд даже на незначительное расстояние в пятьдесят-шестьдесят километров, был делом невероятно сложным. Порой путь занимал неделю, а то и больше.

В центре лагеря палатки не устанавливались. Там была небольшая площадь, отведенная для тренировок охранников. Здесь соорудили несколько манекенов, в которые метались ножи, копья и стрелы. Не обходили стороной и рукопашный бой. В поселении жили несколько бывших спортсменов, которые и тренировали бойцов. Причем заниматься должны были все мужчины без исключения, не зависимо от рода деятельности. Только охранники тренировались ежедневно, а все остальные несколько раз в неделю.

В одной из ближайших к площади палаток располагался даже тренажерный зал. За 15 лет скитаний поселенцам удалось собрать небольшой арсенал гирь, несколько пар гантелей и даже две укороченные штанги. Постепенно были изготовлены скамьи для занятий. При переездах никто не возмущался, что приходиться таскать все это железо. Такие вещи, как и номера домов, названия улиц, лишний раз напоминали людям, как хорошо жилось раньше.

Физической подготовке неспроста уделялось большое внимание. Огнестрельное оружие в лагере, конечно, было. Несколько старых автоматов Калашникова, да пара пистолетов Макарова. В принципе, этого вполне бы хватило, чтобы отразить атаку или даже для нападения. Да вот отсутствовали патроны. Поэтому жители использовали подручные материалы, мастерили копья, луки и стрелы. У многих были старые ножи, изготовленные в заводских условиях еще до взрыва.

За полтора десятилетия поселенцы научились очень хорошо обращаться с холодным оружием – отлично метали копья и стреляли из лука. Во время рукопашного боя ловко орудовали ножами и применяли различные приемы.

Вообще в лагере была железная дисциплина. Сложилась она благодаря старосте, который был кадровым военным и дослужился до звания полковника. Он был отнюдь не спецназовцем, служил в артиллерии. Но именно его знания помогли наладить в поселении такую систему, при которой каждому, начиная с пятнадцатилетнего возраста, отводилась определенная работа. Помимо охранников было подразделение разведки и инженерная служба, занимавшаяся поиском воды. Источники сначала обнаруживались, затем выкапывались и оборудовались колодцы. Также инженеры занимались изготовлением оружия. Друг Сергея Саша был инженером. В прошлой жизни он работал в нефтяной компании.

Среди гражданской части лагеря особое место занимала группа водовозов. Они выполняли самую тяжелую работу. На самодельных повозках возили воду из источника. С караваном всегда шли несколько человек охраны. Однако и сами водовозы были вооружены ножами и копьями, и могли в любой момент дать отпор каждому, кто решит напасть.

Были в лагере и свои охотники. В первые годы после взрыва они добывали мясо диких зверей. Но со временем живности становилось все меньше и они начали собирать все съестное, что попадалось им на пути. То, чем они занимались сейчас, назвать охотой было никак нельзя. Ибо им попадались в основном ящерицы, крупные насекомые, иногда птицы, реже грызуны, и совсем редко животные. Причем неважно было дикая собака это или шакал. Поселенцы не брезговали ничем. Мясо вялили и старались сохранить подольше.

Однако сейчас основной добычей охотников были коренья, редкие растенья, из которых поселенцы научились варить супы. На вкус – дерьмо редкостное. Но со временем все привыкли. Особой радостью было найти грибы, которые и в лучшие-то годы в пустошах практически не встречались. Повара даже на глаз умели определять ядовитые они или нет.

Бывали и счастливые дни, когда удавалось найти сохранившиеся погреба частных домов. Иной раз в них находили зерно и некоторые крупы, а также консервированные овощи. Правда, последняя такая находка была два года назад. Обычно же подвалы были либо разграбленными, либо их содержимое подверглось воздействию сильно изменившейся природы. В последнем случае содержимое в них просто сгнивало.

Все найденное охотники приносили на склад, откуда и шло распределение между семьями. Там же хранился неприкосновенный запас, которого, по уставу, должно хватать на две недели. И даже в самые тяжелые времена его старались не трогать, урезая и без того не богатый рацион.

Женщины преимущественно занимались бытовыми делами, большую часть времени проводя за приготовлением пищи. Некоторые были назначены учителями и в светлое время суток обучали детей грамоте и арифметике. В темное время все занятия прекращались. Можно было лишь посидеть возле караульного костра – единственного освещенного места в поселении. Свечи на складе были, но использовались крайне редко, в случае острой необходимости. Последний раз их зажигали, когда один из охотников упал в овраг и поранил ногу. В поселок его принесли уже затемно. Порез сильно кровоточил, поэтому Лене, жене Сергея, в прошлом хирургу и единственному врачу в поселении, пришлось зашивать рану. А свечка, которую вчера они жгли во время посиделок с Сашей, была втайне подарена Сергею на день рожденья старостой. Старик всегда относился к нему с особой теплотой. Говорил, что Сергей напоминает ему погибшего сына.

Отдельной кастой стояла разведгруппа. Именно она приносила новости с окрестностей, наблюдая за жизнью других поселений. Иногда разведчикам удавалось находить нетронутые запасы и тогда жители снаряжали караван, чтобы доставить их в лагерь. Сергей сразу стал командиром группы, когда было решено ее создать. Свою роль сыграло то, что в прошлом он профессионально занимался спортом и имел хорошую физподготовку. А еще в университетские годы проходил военную кафедру, умел читать карты и ориентироваться на местности.

В разведгруппе он был старшим не только по должности, но и по возрасту. Остальные ребята были от двадцати восьми до тридцати пяти лет. Крепкие, хорошо обученные для выживания в пустошах и отлично владеющие приемами рукопашного боя. Для разведчиков физподготовка являлась такой же обязательной, как и для охранников.

Одним словом, поселение, которое сами жители гордо называли поселком Солнечным, было вполне благополучным. По крайней мере, насколько это могло быть возможным в условиях ограниченных запасов пищи и воды. Не говоря уже о полном отсутствии медикаментов.

Нынешний староста возглавлял Солнечный с момента его образования десять лет назад. Затем шли командиры всех военных и гражданских подразделений. Вместе со старостой они входили в совет поселка, на котором решались основные вопросы жизнедеятельности. А наиболее сложные выносились на всеобщее голосование жителей. Такая вот получалась демократия.

Сергей шел по Центральной улице к площади, возле которой располагалась палатка с табличкой «Штаб». Раз Николай Иванович срочно затребовал его к себе, значит, намечалось собрание командиров всех подразделений. И это было не на руку Сергею. Сначала он хотел поговорить со старостой с глазу на глаз и убедить его в своей правоте. А уговорить всех остальных при поддержке полковника не составило бы никакого труда.

Отдернув ширму, которая имитировала дверь, командир разведгруппы вошел в палатку. Она состояла из одной большой комнаты. На дальней от входа стене висела огромная карта мира. Ее нашли в одном из сохранившихся домов лет пять назад. И с тех пор она хранилась как зеница ока. Разными цветами на ней были выделены страны, которых уже пятнадцать лет как не существовало. Однако все жители продолжали употреблять их названия в разговорах, когда вспоминали о своей прошлой жизни.

Возле карты с задумчивым видом стоял староста. Кроме него в палатке никого не было. «Надо успеть, пока не пришли остальные», – подумал Сергей, но не успел открыть рот, Николай Иванович резко обернулся.

– Ну и вид у тебя, – голос у полковника был грубоватым. – Хотя Саня тоже с утра хреново выглядел.

– Да мы вчера…

– Да знаю я.

– А где остальные?

– Какие остальные?

– Я думал, ты меня на совещание вызвал.

– Так и есть. Но совещаться будем вдвоем. Я хочу, чтобы ты детально мне рассказал, куда ты двинешься, если я дам тебе добро на поиски нового источника.

Сергей напрягся, подбирая нужные слова.

– На юг пойду.

– Ты конкретнее говори, – полковник подошел к карте и ткнул в нее пальцем. – Мы вот здесь. По идее на этом месте раньше был поселок Аксу, южнее города Караганда на 130 километров. Ты ведь помнишь, что мы находимся на территории Казахстана. Бывшего Казахстана…

– Помню, конечно.

– Примерно в двухстах пятидесяти километрах от нас есть городок Балхаш и огромное одноименное водохранилище. Но ты знаешь, что оно сухое. Уже неоднократно об этом говорили жители других поселений, с которыми мы пересекались. Что ты там хочешь найти?

– А Балхаш и не является моей целью. Я пойду дальше.

– Куда?

– К Алмате.

Николай Иванович достал из кармана небольшую пластмассовую линейку, которую неизменно носил с собой, что-то померил на карте, потом посчитал в уме, бормоча себе под нос цифры.

– Ты сбрендил что ли? Это еще примерно пятьсот километров от Балхаша. И это если напрямик. А вдруг дно озера пока еще не проходимо. Воды-то нет, но ил и песок остались. Мы же не знаем, когда оно высохло и почему. Представь, если придется делать крюк. Это еще километров сто, если не больше. И потом, объясни, почему именно на юг? Почему не на восток, или на запад? Что ты там хочешь найти в этой Алмате? Ее ведь тоже могли ядерными боеголовками накрыть. Там может быть радиация.

– Да не Алмата мне нужна.

– Слушай, ты меня вконец запутал… Ты можешь конкретно сказать, куда ты хочешь пойти?

– Могу! Но ты же мне рта не даешь раскрыть! Постоянно перебиваешь!

– Извини, сынок. Нервы сдают. Эта ситуация с водой… Я ведь не зря тебя позвал. Водовозы говорят запаса мало, скоро иссякнет источник. Это же конец. Люди шепчутся между собой. Скоро открыто начнут меня спрашивать, что делать. А я что им скажу? Что воды нет и взять негде? Это не ответ. Поэтому и вспомнил я про то, что ты мне говорил. Надежда забрезжила. Давай, излагай, не буду перебивать.

– Смотри, – Сергей подошел к карте. – Вокруг Алматы много озер. Самое крупное Капчыгайское водохранилище. Вполне возможно, что там вода будет. Это догадки, но в любом случае проверить стоит. Но и это не основная цель, просто по пути.

За южной границей Алматы практически сразу начинаются горы. Если их пересечь, то выходишь аккурат к озеру Иссык-Куль. Это территория Киргизии. Там раньше даже дорога была, которая вела из Алматы к побережью. Просто карта политическая, поэтому она не указана. Само озеро соленое, но реки, которые его питают, пресные. Не знаю как сейчас, но раньше в него впадало более ста рек. Даже если полвоина из них пересохла, оставшихся нам за глаза хватит. Котловина со всех сторон огорожена горами. Есть большая вероятность, что радиоактивная пыль по большей части была ими задержана. Они достаточно высокие. Я предполагаю, что почва там может быть не отравленной и пригодной для сельского хозяйства. По крайней мере, раньше жители побережья выращивали фруктовые сады.

– Постой-постой. Мы же вроде как поиском воды заняты. Причем здесь почва?

– Ты так ничего и не понял, старик? – разведчик перешел на повышенный тон. – Мы живем как звери какие-то – жрем то, что находим. После ядерной войны прошло пятнадцать лет. Вполне возможно, что даже разбомбленные города больше не опасны в плане радиации. Но в них нам не надо. Даже если радиации нет, то почва вокруг них еще долго будет заражена. Нам нужно уходить туда, где есть не только вода, но и возможность выращивать урожай.

– Тебя, по-моему, понесло.

– Хорошо, найду я вам воду. Что дальше? Перейдем к новому источнику и будем делать вид, что все нормально? Так и будем закрывать глаза на то, что охотники все чаще возвращаются с пустыми руками или с парочкой кореньев, которыми даже пять человек не накормишь? Вода – не единственное, что нам нужно для жизни. Еще жрать что-то надо.

– И ты думаешь, там все это будет?

– Я хочу это выяснить. Понимаешь, вокруг Иссык-Куля никогда не было крупных населенных пунктов и тем более каких-то стратегических военных баз. А потому и бомбить там нечего. Ближайшие к озеру города, которые могли подвергнуться ракетным ударам – это Алматы и Бишкек. На счет первого я не знаю, какие там были военные объекты и чем его утюжили. Но в Бишкеке никаких крупных гарнизонов, или складов с оружием, или стоянок боевой техники не было. Значит, его тоже могли пропустить. Либо простыми ракетами и бомбами накрыть. И опять же, озеро защищено горами. Туда даже если и принесло какую-нибудь дрянь, то не в большом количестве.

– Откуда знаешь, что в Бишкеке не было стратегических объектов?

– Да я родился там и прожил тридцать лет. До того, как в Новосибирск уехать. Там после развала СССР армии-то как таковой не осталось. Генералов было больше, чем солдат, да и те свадебные.

– Ну, хорошо, регион ты знаешь. Но надо предусмотреть все варианты. А если Иссык-Куль бомбили. Или те реки, которые его питали, перестали существовать, что тогда?

– Есть запасной вариант. Тогда я двину в сторону Бишкека. Он расположен в центре Чуйской долины. Она тоже вся огорожена горами. Причем с южной стороны они очень высокие и там всегда были ледники. Потому там тоже было много речек. И опять же, я считаю, что ядерных ударов по Бишкеку не было. Значит, почва может быть не отравленной.

– Что-то верится с трудом…

– В конце концов, в горах должно быть больше растительности, чем на равнинах. Там климат совсем другой. Значит, будут и животные. То есть, мы найдем, чем питаться, даже если не возобновим сельское хозяйство.

Оба собеседника замолчали. Староста в уме прикидывал все возможные варианты. Но предсказать что-то в подобной ситуации было просто нереально. Этот поход с одинаковой вероятностью мог быть и успешным, и провальным. Но опытный вояка больше склонялся к мысли, что его участники, скорее всего, просто сгинут по дороге. Ибо пустошь всегда была опасным местом и для длительных прогулок подходила едва ли.

– Сынок, ты только что обрисовал путь в девятьсот километров. И это только до Иссык-Куля. Если пойдешь до Бишкека, то километраж перевалит за тысячу. В одну сторону. А тебе ведь еще надо будет вернуться, рассказать, что нашел.

– Я все рассчитал. В день буду проходить примерно 30 километров. По равнине. По горам конечно меньше. Но основная часть пути лежит по ровной местности. Примерно за месяц доберусь до цели.

– Месяц…, – задумчиво сказал староста. – Еще столько же, чтобы вернуться обратно. И это при условии, что ты не умрешь с голоду.

– Не умру, в дороге что-нибудь найду. Возьму провианта на пару недель, а остальное сам добуду.

– Не нравится мне твоя идея, не нравится. Даже если она увенчается успехом. Представь, ты налегке пойдешь и то на месяц рассчитываешь. А с обозами? Да это месяца три, не меньше! И еще неизвестно, все ли доживут до конца пути. Мне кажется, люди на такое не пойдут.

– Если я найду то, ради чего иду, это будет наш последний переезд. И мы дадим людям право выбора. Захотят – пойдут с нами. Нет, пусть остаются здесь, чтобы, когда кончится жратва, перегрызть друг другу глотки и, в конечном счете, все равно сдохнуть от голода.

Снова повисла напряженная тишина. Сергей уже не хотел продолжать этот разговор. Впервые он видел, как у полковника, примера мужественности и отваги, бегают глаза. Он не просто сомневался, он боялся. И это было так очевидно, что командиру разведки даже захотелось отказаться от своей идеи, лишь бы успокоить старика.

– Черт с тобой! – неожиданно выдал староста. Глаза его больше не бегали, взгляд снова стал твердым, – Иди! В конце концов, ты прав. Мы словно падальщики какие-то. Это не жизнь, нужно что-то менять. Возможно, и вправду ты найдешь плодородную почву.

– По крайней мере, Иваныч, мы попробуем и точно узнаем, есть ли она там. А сейчас это просто гадание на кофейной гуще. Этот поход, каким абсурдным бы он не казался, является лучшим решением на данный момент.

– Сколько людей тебе надо?

– Я возьму троих своих, припасов на две недели и всем надо выдать оружие.

– Хорошо. Когда готов выдвигаться?

– Завтра утром.

– Через два часа соберу совет, приходи. Надо всем остальным сказать. С учетом известий об источнике, вряд ли кто будет сильно возражать. Правда, далековато это, но что поделать. А пока иди, приведи себя в порядок. Смотреть на твою опухшую рожу противно.

– Ты прям сама любезность…, – буркнул Сергей и вышел из палатки.

По дороге к своей палатке Сергею встречалось много поселенцев. Но он смотрел сквозь них, даже не слыша, как люди здороваются с ним. Голова была занята тяжелыми думами. Поход, который он затеял, это путь в неизвестность. Что их ждет там? И есть ли там вообще хоть что-то полезное? Стоит ли рисковать людьми ради своих надежд? Ведь вера в то, что в конце пути он найдет лучшую жизнь, это единственный аргумент, которым командир располагал.

Погруженный в свои мысли он не заметил, как добрел до жилища. Зайдя в комнату, крикнул Дениса.

– Где мама? – спросил он у мальчика.

– В медпункте. Позвать?

– Нет, пусть работает. Иди, позови Женю, Ашота и Андрея. Скажи, что очень срочно!

– Хорошо! – крикнул Денис уже с улицы.

Сергей достал свой походный рюкзак, положил в него подстилку, куртку и шапку. Огромный нож, больше похожий на мачете, всегда был при нем, а вот копье и лук надо было получить на складе. Разведчики брали их только перед выходом.

Через две минуты в палатку вошли трое высоких, крепких ребят. Они поздоровались и встали по стойке «смирно». Этим пацанам Сергей доверял также, как и самому себе. Именно поэтому он и выбрал их для совместного похода.

– Помните наш разговор на счет Иссык-Куля и Бишкека? Староста дал добро. Завтра утром можно выдвигаться. Вы готовы идти со мной? Это не приказ, только на добровольных началах. Поэтому хорошо подумайте!

– Командир, конечно, готовы! – первым ответил темноволосый Ашот, который был типичным представителем армянского народа. У него были темные, глубоко посаженные глаза, выступающий подбородок, ровный нос и средней высоты лоб.

Андрей был полной противоположностью своего товарища – короткие русые волосы, голубые глаза, нос картошкой и высокий лоб. На правой щеке у него был глубокий шрам – напоминание об их стычке десятилетней давности с одними поселенцами, пытавшимися их ограбить. При этом он был самым высоким и крупным из всех.

Женины черты лица больше походили на женские. Таких пацанов раньше называли слащавыми. Если сделать ему правильную прическу, то мог запросто сойти за голливудского актера. Карие глаза, заостренный нос, длинные ресницы – все это заставляло женский пол восхищаться его внешностью.

Однако, не смотря на это, парень еще в детстве попал в разведку и прошел суровую подготовку. В частности, он прекрасно владел приемами ближнего боя, легко управлялся с ножом и копьем, и отлично ориентировался на местности. Соперники, считавшие, что такой красавчик не в состоянии за себя постоять, впоследствии очень жалели о том, что недооценили его. К тому же, не смотря на повышенное внимание со стороны женщин, парень был очень скромным и до сих пор еще не был женат, в отличие от обоих своих друзей.

– Хорошо, тогда собирайтесь. Получите на складе оружие и припасы, Семеныч уже предупрежден. И отдыхайте. Выход в семь утра. Свободны! – разведчики молча вышли из палатки.

– Два часа до совета – есть время поспать, – сам себе сказал Сергей, укладываясь на подстилку.

***

Сон пошел на пользу – голова прояснилась и перестала кружиться, руки и ноги снова слушались. В штаб Сергей вошел уже твердой походкой. Все командиры были в сборе. Молча кивнув, главный разведчик занял место возле старосты.

– Все вы знаете ситуацию. Поэтому не буду пересказывать. У командира разведгруппы Калинина есть предложение разведать дальние территории?

– Насколько дальние? – уточнил командир охраны Виталий Писаренко.

– Киргизию.

Собравшиеся заметно напряглись, а староста, сделав вид, что не замечает этого, продолжил.

– Есть основания полагать, что там есть вода и… плодородная почва. Также есть основания полагать, что там есть растительность и животные.

– Почва? Это очень интересно, – оживился главный инженер Анатолий Смоляков.

– По словам главного разведчика, в Киргизии не было стратегически важных объектов. Потому не было необходимости наносить туда ядерные удары.

– Разве это основание? Радиоактивную пыль могло принести ветром. Как это в подавляющем большинстве и было на других территориях, – возразил Смоляков.

– Озеро Иссык-Куль и Чуйская долина, являющаяся запасным вариантом, окружены высокими горами. Они могли послужить естественным препятствием для распространения пыли. Даже если она и попала туда, то в меньшем количестве.

– В этом есть логика, – согласился главный инженер. – Но это лишь предположение.

– Безусловно, у нас нет достоверной информации, Толик. Все что мы можем сейчас, лишь предполагать и надеяться на лучшее.

В комнате повисло молчание. Каждый переваривал услышанное.

– Ваши предложения и замечания? – спросил полковник.

– Вы, наверняка, уже дали добро, – улыбнулся командир охраны. – Да и выбора у нас особо нет. Я желаю разведчикам удачи!

Остальные закивали.

– Хорошо. Завтра утром группа выдвигается. Им предстоит тяжелый путь. Все свободны!

Сергей и Виталий выходили из палатки последними. Оказавшись на улице, командир охраны повернулся к Калинину.

– Ну, ты отморозок, – с добротой в голосе сказал Писаренко. – Слишком это опасно, Серега. Даже для закаленных разведчиков.

– Оставаться не менее опасно.

– Будем надеяться, что у вас все получится. Во сколько выходите?

– В семь.

– Я приду проводить, – и зашагал в сторону своей палатки, расположенной на улице Северной.

Сергей постоял с минуту и нерешительным шагом двинулся к дому. Лена еще в медпункте, но скоро она узнает, о готовящейся кампании. Надо подобрать слова, успокоить. Наверняка, плакать начнет.

Дома никого не было. Младший был в школе, а старший уже проходил подготовку как будущий охранник. Он просился в разведку, но Сергей категорически запретил. Не хотел, чтобы мальчишка далеко уходил от поселения, в пустошах всякое могло случиться.

Жена пришла через несколько часов. По ее взгляду Сергей сразу понял, что она уже в курсе всего.

– Ты должна понять, – начал было он.

– Я все понимаю. Знаю, что не ради себя идешь. Только пообещай мне.

– Что угодно!

– Обещай, что вернешься живым.

– Обещаю!

– Детям скажешь?

– Нет. Завтра скажешь, что ушел на обычное задание. И народу скажи, чтобы поменьше при них трепались. Ни к чему им знать. Если повезет, то сами увидят, где их отец побывал.

– Хорошо. Кушать хочешь?

– Хочу.

Женщина взяла небольшой котелок и пошла к кострам в центре лагеря. Там как раз варили суп из кореньев. Она налила половину и вернулась домой.

– Держи. Горяченький.

Весь вечер Сергей старался больше говорить с женой и детьми. Как будто пытался наговориться впрок. Где-то внутри у него начала закрадываться мысль, что семью он видит в последний раз. Но он изо всех сил гнал ее прочь. Уже засыпая, он дал себе зарок, во что бы то ни стало вернуться за ними.

***

Утро выдалось на удивление ясным. На голубом небе не было ни одного облачка, а над горизонтом уже начинало подниматься солнце. По еще сонному лагерю шли к южному выходу с тяжелыми рюкзаками за плечами четверо разведчиков во главе с командиром, староста, начальник охраны, друг Сергея Сашка и Лена.

Выйдя за ворота, процессия остановилась. Сергей обернулся к сопровождающим.

– Все, идите по домам.

– Удачи вам, ребята! – сказал Писаренко.

– Сегодня 11 мая 2035 года. Запомни этот день сынок. Впоследствии он станет днем либо великой радости, либо великой печали. Благо, если случится второй вариант, то печалиться нам придется недолго, – староста сжал руку Сергея. Вместе с начальником охраны они развернулись и зашагали в лагерь.

– Мы ждем тебя обратно, дружище, – протянул руку Саша. – Будь осторожен!

– Ты береги себя, родной мой, – Лена обняла мужа и затряслась в рыданиях.

– Леночка, я обещаю, я вернусь. Ради тебя, ради наших детей. Я ведь только ради вас туда и иду! – Сергей пытался подобрать нужные слова.

– Я знаю. Знаю, но не хочу отпускать.

– Помолись за меня. И помни – я вернусь! – Сергей отпустил жену и резко развернувшись, зашагал прочь. Его группа уже успела отойти метров на пятьдесят. И только догнав ребят, он обернулся и поднял вверх руку. Жена помахала в ответ и скрылась за воротами лагеря.

– Я со своими дома попрощался, – сказал Ашот. – Говорю, не надо провожать меня, не люблю я этого. Как будто на кладбище отправляете…

– Типун тебе на язык! – сурово посмотрел на него Андрей.

– Да я же не в том смысле.

– Я, кстати, тоже соплей не люблю, – поддержал Ашота Женя. – Вон командир теперь смурной идет. Переживает видимо за жену и детей.

Сергей не обернулся на слова разведчика. Казалось, он их вообще не слышал. Он погрузился в свои мысли. Сейчас, когда они вышли за пределы лагеря и держали путь на юг, в его голове снова появилась туча сомнений. А что, если не получится? Если вдруг там, куда они идут, будет также безжизненно, как и здесь? Что он скажет людям? Что он скажет ей? Мысль о том, что в пути он может погибнуть от голода, или от нападения, его совершенно не пугала. Ведь в этом случае ни перед кем не придется оправдываться. Гораздо хуже, если вернется домой ни с чем.

Но домой ли? Неужели эти наспех сооруженные палатки являются его домом? Разве можно назвать домом пустошь, где водятся только ящерицы и насекомые? Разве о такой жизни он мечтал в молодости? Нет! Пусть ядерная война внесла свои коррективы, пусть изменились природа и климат, нужно найти свое место под солнцем. Хотя бы попробовать построить настоящий дом.

От этих мыслей стало светлее, и командир зашагал бодрой походкой.

– Прибавили шаг, дамочки. Мы не на променаде. Нам топать больше тысячи километров, а еда у нас ограничена. Поэтому шевелим ягодицами, – беззлобно пожурил через плечо своих разведчиков Сергей.

– О, проснулся, – заулыбался Ашот. И все трое прибавили шаг, догоняя старшего.