Читать книгу О чем шелестит девочка на море - Сергей Лысенко - Страница 4

– Крым начинается с симферопольского Макдональдса, – сказал Лжестепан Хатына, выдавливая себя из поезда, – им же и заканчивается.

Хатына располнел и растолстел без работы. Если бы не расследование, он продолжил бы расплываться.

Мы прошлись по платформе – под руку. Крыша защищала нас от дождя, но у меня все равно отсырели волосы.

– Я смотрел, – сказал Лжестепан, – смотрел в Интернете. Кругом дождь, даже в Судаке.

Я кивнула. Я не успела почистить зубы в нашем первом вагоне, который ночью стал последним.

Автовокзал встретил нас хором таксистов. Мисхор… Ялта… Партенит… И наконец: Алушта, Рыбачье… Лжестепан затолкнул меня в микроавтобус, а сам направился в бесплатный туалет, которым славится Макдональдс. Мой друг не считал нужным платить за это дело.

Он вернулся расстроенным – Альфу и Омегу полуострова закрыли. На ремонт или насовсем.

– Ладно, – сказал Хатына, – схожу на обратном пути.

И мы поехали – через дождь, через Крым.

***

– Я не ем мяса, – говорила кому-то девушка спереди. – Употребляю только растительную пищу. По крайней мере, она неодушевленна.

Мы со Лжестепаном пахли на неё колбасой и котлетами. Девушка боялась оборачиваться.

За окнами маршрутки лил дождь. Сверху – на горе – привидения под командованием трехглазого Суворова-Кутузова сражались с растениями, ведомыми Александром – гигантским черешневым дубом. Вся гора была зеленой, но духи брали свое умением. Они раздавали бой налево и направо. Грохотали пушками и поливали противника свинцовым дождем.

Тучи помогали как плохим, так и хорошим.

– Итак, что там у нас? – спросил Лжестепан, дожевав завтрак.

– Малореченское привидение, – сказала я.

Папка раскрылась на нужном месте.

***

Не успели они доехать до новоприобретенного замка, как небо затрещало от молний, а дождь лихо забарабанил по крыше минивэна, управляемого Алексеем Петровичем Портосом, потомственным русским и первым наследником всего.

– На русских уже не хватает хорошей погоды, – сказал с заднего сидения отец Алексея, владелец квартиры в Москве – Петр Иванович Портос.

– А ведь мы недавно слышали тюрюканье перепелок, воркование голубей и уканье маленьких жаб, – сказала Софья Ильинична Портос, родная жена и мать. – Мы видели хвостики белок и полевых кроликов, они беспечно прыгали прямо под наши колеса. Пряные запахи опьянили всех нас, мы перепили этого коктейля из хвои и меда, ничуть не разбавленного дождем.

В девичестве Софья Ильинична стеснялась фамилии Валуева. Она была весьма романтичной особой. На каждом углу ей мерещилась патока с имбирем, на стол она всегда ставила свечи, а завтракала исключительно в постели. Завтрак заряжал её энергией на весь день, молоко перемешивалось с кровью, она была готова жить и побеждать в стране Москва. Только язык выдавал в ней уроженку глубинки. В свои немолодые годы она обладала фантастической фигурой и глазами-блюдцами, напоминая героиню аниме, которое так любила несовершеннолетняя дочь Портосов – Меланья.

Будучи эмо-девушкой, Меланья отзывалась на кличку Мел. Она увлекалась яркими волосами и свитерами, скрывавшими роковой блеск её зеленых глаз и фигуру, не менее фантастическую, чем у матери. Как полагается представителям её субкультуры, в ушах она носила тоннели, а в губах лабреты. Кроме того, под одеждой у неё имелась коллекция татуировок. О них знал только князь Могилевич, но и того сослали в Оксфорд, подальше от скутеров и девчонок Тверской.

– Фу, ма, – сказала Мел, – твои приторные речи не смыть даже этому дождяре. Помолчи, или займись чем-то вроде этого.

Близнецы загоготали сзади. Они всегда были в синяках и ссадинах, поэтому их прозывали далматинцами. Больше всего на свете они любили аниме и призраков. Сейчас они ехали навстречу им, и были довольны, словно парочка депутатов, которые только что пролоббировали нужный закон.

В Малореченском замке давно было нечисто, но туристов и других ненормальных людей стали пускать туда относительно недавно. Согласно легенде, призраки появлялись исключительно перед смертью очередного владельца – представителя семейства Кучук-Озеновых, поэтому посетители могли посмотреть лишь на несмываемые кровавые пятна возле камина. Желающим предлагались тряпка и моющее средство – те работали в поте лица, но следы крови вновь появлялись на старом месте. Они были поистине несмываемыми.

– Петя, я хочу попробовать новое средство, – говорила госпожа Портос мужу. – Ещё до землетрясения японцы разработали новый «Суперпятновыводитель» и усовершенствовали старый «Мегаочиститель». Я просто обязана заняться этими пятнами в Малореченском замке.

– Но мы же не обязаны покупать сам замок, Сонечка, – отвечал Портос, переключая каналы. – Ты можешь съездить туда как туристка.

– А как же твой сын? – не унималась Софья Ильинична. – У Алеши группа на Вконтакте, посвященная привидениям. Ему кровь из носу нужно пожить в замке, чтобы почувствовать атмосферу.

Петр Иванович хотел сказать, что дружен с Кучук-Озеновыми, хоть они и скрестились с татарами. Тамерлан Кучук-Озенов пустит в замок не только сына, но и армию футбольных фанатов, с которыми Алеша недавно разгромил казино на Преображенской площади. Он потянулся за мобильным телефоном, чтобы позвонить в Малореченское.

– Сразу предупреждаю, – сказал Кучук-Озенов, – в моем замке водится привидение.

– Полноте, Тима. Если бы в Крыму завелись привидения, – сказал Портос, – их бы мигом переправили в музеи Москвы. Наши молодцы, которые исправно увозят от вас эстрадных звезд, не пожалеют ничего ради подобного товара. Поэтому я покупаю твоего призрака вместе с мебелью.

– Не знаю, почему привидение не соблазнили предложения ваших дельцов, – сказал Тамерлан, – но оно терроризирует наше семейство много веков подряд. Первой серьезно пострадала моя прабабка, когда поднималась на Демерджи. Её лошадь сиганула с обрыва. Библиотечные и коридорные шорохи не давали спать даже прислуге, и она вскоре ушла от нас. Сейчас в замке только пани Саломея, но ей не привыкать – она спит с духами. Если не веришь, спроси преподобного Вомпера из Малореченского храма-маяка. Он магистр экстрасенсорики – видит больше, чем полагается простому смертному.

– Даже духи подчиняются законам природы.

– Все, кроме русских, – напоследок сказал Тамерлан Кучук-Озенов.

– Что он имел в виду, Петя? – спросила Софья Ильинична, дослушав разговор. Портосы были чистокровными русскими, поэтому их все волновало. – Это явно какой-то намек.

– Это татарский юмор, – процедил Петр Иванович и даже не засмеялся.

Через пару недель Тамерлан Кучук-Озенов умыл руки, подписав купчую.

Семейство Портосов отправилось в замок на майские праздники. Алеша хотел на Ибицу, Мел – к другим эмо-кидам, но в руках Софьи Ильиничны были новый «Суперпятновыводитель» и усовершенствованный «Мегаочиститель», а за её спиной парочка близнецов-далматинцев, обожавших призраков.

Вечер сочился весенним нектаром, но за башнями замка притаились тучи, которые не преминули разразиться грозой. Кто-то наверху лил на минивэн Портосов ведро за ведром. Свет от фар едва пробивался сквозь стены дождя, освещая крыльцо, где куталась в дождевик неопознанная фигура.

– Это, наверное, старушка Саломея, – сказал Алеша. Его голос почему-то дрогнул и сердце забилось на всю машину.

– Офигеть! Братан западает на старушек, – засмеялась Мел, за что тотчас получила локтем в татуированное плечо.

– Она и впрямь должна быть в преклонном возрасте, – отозвался отец семейства. – Впрочем, для Крыма это нормально.

Между тем фигура пробилась сквозь дождь. Гриб зонта рос в её руках.

– Явились не запылились, – по-старинному промолвила она. – Вы в Малореченском, если ещё не догадались.

Даже дождевик не скрывал кацапской стройности и хохляцкой округлости тела. Длинные ноги торчали снизу, а шея – сверху. Ещё выше было лицо, сочное и молодое, как сыр.

– Вы кто? – сказали Портосы хором.

– Саломея, кто ж ещё! В замке всегда дубильник, все отлично хранится, но почти не годится к использованию.

– На самом деле она спит с призраками, – шепнул Алеша Меланье. – Я прочитал об этом в Интернете.

Несмотря на зонт, Портосы намокли и продрогли в мгновение ока. Дождь брызгал как сбоку, так и снизу, отскакивая от тротуарной плитки.

В холле Саломея сбросила свой дождевик, оголив ноги и грудь до самого передника. Под ним было короткое платье в обтяжку.

– Какого ребенка вы обокрали? – пошутил Петр Портос.

Саломея фыркнула и, виляя бедрами, отправилась за пледами.

– Богиня, – сказала Мел, посмотрев ей вслед. – Мы с Лёшей будем поклоняться ей.

Её локоть с размаху врезался в бицепс Алёши – девушка всегда давала сдачи.

Позже они расселись возле камина. Пётр Портос курил сигариллу с ванильным вкусом, Алексей и Меланья – огромный кальян, а Софья Ильинична наслаждалась зеленым чаем и видом своего кактуса, который безмолвно высился посреди зала. Крики близнецов доносились из соседней комнаты – они смотрели по спутниковому телевидению аниме без перевода.

– Старый Кучук-Озенов замочил свою супругу на этом месте, – сказала Саломея. – Вот знаменитое пятно, которое не смыть никем и ничем. А вон там другие. Хозяин был не сильно аккуратным.

В тот же миг в коридоре завыло, залязгало и загремело.

– Успокойся, Марат, это свои! – крикнула Саломея через плечо.

– Вы знали его? – поинтересовался Петр Иванович. – Марата Кучук-Озенова?

Саломея не успела ответить. Софья Ильинична, вооруженная «Мегаочистителем» и «Суперпятновыводителем», оттолкнула домоправительницу в сторону и склонилась над самым большим пятном. Через минуту от него осталось одно воспоминание.

– Эти японцы не зря едят свой рис, – сказала она. – А теперь следующее.

Она подошла к очередному пятну, не обращая внимания на протесты грозы и призрака в коридоре. Тот барабанил в дверь и поносил Портосов на чем свет стоит.

– Так, – сказала Мел, – моя балда сейчас треснет.

– У меня есть связи даже на том свете, – пригрозил призраку Петр Портос.

И стало тихо и чисто.

– Призрак – тоже человек, – сказал господин Портос перед сном, – только не обремененный трупом.

Утром появились новые пятна. Это была кровь Петра Ивановича. Стреляли из пистолета Алексея Петровича.

***

Собака лаяла как человек, который изображает лай собаки. Лжестепан приступил к допросу через забор.

– Вас зовут Алушта?

– Ыав!

– Будем знакомы. Я Лжестепан Хатына, а это моя Оксана Ножовка.

– Р-ры, ав!

– Где вы были с первого на второе?

– Ы-ы… На пляже. Я бегала по берегу. Я купаюсь, как и все собаки. По вечерам, когда никто не видит. Нагишом.

– И как водичка?

– Бывало теплее.

– Не заметили ничего подозрительного?

– Только преподобного Вомпера. Ав! Он мне не нравится, а я – ему. Вомпер шел в замок и пах убийством.

– Зачем ему убивать Портоса?

Собака пожала плечами.

– А зачем ему бросаться в меня камнями?

– Может, он безгрешен? – подсказала я.

Лжестепан посмотрел на меня, словно на врага.

– И часто вам доставалось от Вомпера?

– Ы-гы! Ни разу. Ы-гы-ы…

Алушта смеялась по-собачьи.

– То есть Вомпер мазила? Как же он попал в Портоса?

– А разве в него стреляли?

Алушта явно была не в курсе.

– Отойдите от нашей собаки.

– Да она сама, – сказал Хатына.

***

В Крыму все женщины одного возраста. Их волосы выгорают на солнце, лица пересыхают, шелушатся и обветриваются. Дочки и матери выглядят как сестры. А ягодки бабок и внучек не отличишь на вкус.

На вид Саломея была того же возраста. Она загорала в Малореченском всю жизнь. Плавала и бегала, как собака Алушта. И была фигуристее всех нас вместе взятых.

Когда она открыла ворота, Лжестепан закашлялся, словно подавился туберкулезом.

– Не кашляйте на меня, – сказала Саломея.

– Я не заразный, – сказал Лжестепан Хатына.

Я подтвердила, что мой друг ничем не болеет, но Саломея все равно не доверяла нам.

– У нас горе.

Алушта выглядывала из-за обнаженного плеча Саломеи.

– Они наверняка повесят убийство на Марата, – сказала домоправительница. – Он ведь умеет убивать. Одним больше, другим – меньше. Вот, полюбуйтесь.

Саломея развернула газету:

«МАЛОРЕЧЕНСКОЕ ПРИВИДЕНИЕ НАНОСИТ УДАР ПО МОСКВЕ».

– Какой удар? Разве Марат боксер?

«НАЧАЛО ГАЗОВОЙ ВОЙНЫ МЕЖДУ РОССИЕЙ И УКРАИНОЙ. ГАЗПРОМ ХОЧЕТ КРЫМ».

– Война идет давно, – успокоила я Саломею.

– У нас своих войн хватает. Нам новых не нужно.

Мы рассказали Саломее, что наблюдали на перевале сражение духов с растениями.

– Надеюсь, духи победили?

– Мы не досмотрели.

– Призраки – это бывшие люди. Россия должна помочь им. Да и Украина тоже. Хотя что это за государство?

Мы со Лжестепаном промолчали. В Крыму считается, что Украины не существует.

– Я слышала, что растения Никитки уже выбили русский дух из ботанического сада. Они сделали там столицу. Теперь хотят превратить Крым в зеленый лабиринт. Вот кто по-настоящему угрожает Москве.

Мы опять промолчали.

– Я все рассказала милиционерам. Но им наплевать. Они украинцы.

– А вы русская?

Саломея неуверенно кивнула. Когда она родилась, всех этих народов не существовало.

– Милиция знает, что вы были любовницей Петра Портоса?

– Кто вам сказал?

Даже в рукаве безрукавки у Лжестепана была козырная карта.

– Зайдете? – сказала Саломея, озираясь по сторонам.

Мы прошлись по дорожке к замку, слева и справа взгляд кололи кактусы.

– Когда-то я жила в Москве. С Портосом. Он хорошо содержал меня. Но потом проиграл в карты Тамерлану Кучук-Озенову. Мудак.

– О мертвых либо хорошо… – начал Лжестепан.

– Лучше ничего, – сказала Саломея.

– Сколько вам лет?

Домоправительница замялась.

– Вы не Саломея, правда?

Лжестепан Хатына наступал, нацелив указательный палец на девушку.

– Да. Я Лена.

Она отвернулась от нас и завыла.

Я хотела успокоить её, но Хатына остановил меня.

– Ей надо побыть одной. Хотя бы раз в жизни.

***

София Ильинична Портос размокла от слез. Её руки и волосы были похожи на ленты туалетной бумаги. Она могла развалиться от малейшего движения.

На свой страх и риск она помахала нам.

– Зачем они забрали Алёшу? Он не виноват, – сказала она.

София Ильинична рассказала, что в Малореченском замке была вся крымская милиция.

– Они расспрашивали, допрашивали и опрашивали. Даже Алушту. Даже близнецов. Потом взяли и заковали в наручники Алексея. И увезли в какое-то отделение.

Лжестепан изучал интерьер, поднимая взглядом вековую пыль.

– Это все я. Я заставила Петю купить этот проклятый замок.

София Ильинична разревелась.

– Надо было арестовывать меня!

Кусок штукатурки все-таки отвалился от её лица.

– Успокойтесь, – сказал Лжестепан. – Вы мать.

– Да, я нужна детям. Мне нельзя в тюрьму.

София Ильинична едва не стерла салфеткой свои глаза. Она попыталась подняться, однако ноги подвели её.

– Милиционеры сказали, что это не самоубийство. Тогда кто убил Петю?

– Это мы и пытаемся выяснить.

– Я хочу помочь вам. Однако я ничего не знаю… Я рано легла, потому что устала после дороги. Мы приехали издалека – из Москвы. Столько дней в пути… Поймите, я заснула сразу же, так крепко, что не слышала выстрелов.

– Вы обнаружили тело?

– Да, я встаю рано.

Софья Ильинична запустила пальцы в волосы.

– Петя лежал на полу и выглядел таким убитым…

Изо рта и носа вдовы потекли рыдания.

– Вам нужно обсохнуть.

– Это все из-за меня, – сказала София Ильинична. – Вы можете меня арестовать?