Читать книгу Сказка Ю. Роман-сказка - Сергей Магомет - Страница 8

И в самом деле, Чернега жила в деревне уже продолжительное время, но кроме соседей Драпеки и Марьи, ни с кем из местных в дружеские отношения не входила, ни к кому в гости по-соседски не наведывалась, визитов не делала.

Если с кем-то при встрече и раскланивалась, так только церемонно, и разве что с местными богатеями – купцом Монимухром, мельником Пупоцем и кулаком Епинохом. Но до разговора-беседы нисходила лишь с Монимухром, которому, хоть и по торговым делам, проездом, но случалось бывать в городе-столице, а значит, по ее мнению, Монимухр мог считаться не такой уж неотесанной деревенщиной и был достоин ее благосклонного внимания.

Заводя с ним беседу, Чернега томно закатывала глаза и рассуждала о том, что в наше время единственное стоящее дело, куда следует вкладывать деньги – это современное цветоводство-семеноводство. Она брала купца под руку, называла сильной личностью и умным человеком.

– В наше время цветочный бизнес, – уверяла она с приторной улыбкой, – чрезвычайно выгодный. И самый доходный. На нем вы в два счета заработаете тысячи и миллионы, а может быть, даже переедете в столицу!

Купец Монимухр изумленно таращил глаза, надувал щеки, неопределенно кивал, себе на уме. Видать, ему все же льстило, что его считают сильной личностью и умным. Но на мякине его не проведешь.

На общем собрании Чернега появилась всего один раз, но села сильно поодаль – со скучающим видом, как будто общественные печали-радости ее нисколько не трогают. Впрочем, когда деревенский староста Куть, скорее, из учтивости предложил ей высказаться, Чернега вдруг с готовностью вскочила с места и быстрыми, уверенным шагами вышла вперед и громко пропищала:

– Люди, друзья, соотечественники!

Народ удивленно потянул головы. Ну-ка, ну-ка, о чем речь?

Однако Чернега заговорила о таких странных вещах, о которых в деревне слыхом не слыхивали. О каких-то процентах, ставках, займах и прочих дебетах-кредитах. Да еще с неожиданным многословием. Словом, завела шарманку.

Мол, цветы не только интересное и благородное модное хобби, а еще и экономически перспективный бизнес.

Чернега убеждала, что деревенские жители должны поскорее собрать капитал – каждый хоть по грошику-копеечке – и таким коллективным способом, то есть вскладчину, построить агропромышленный комплекс по цветоводству-семеноводству и, как она, продавать семена в город.

Общество помалкивало, зевало и моргало ресницами. Обществу было невдомек. Темнота. Какой от них, от ее цветов, прок! Вон, если тебе пришла такая охота, иди себе на луг или в поле – рви их, цветов, сколько хошь, и гораздо красивее. Васильки, ромашки, лютики. Ставь букеты в вазы. Плети веселые венки. А у этой, к тому же, все цветы особые, тьфу! – черные-пречерные, какие-то зловещие. К тому же, и не пахнут совершенно. Даже наоборот, если понюхаешь, так вроде как дыхание перехватывает, будто пустоту понюхал. На кой шут они такие – разве что на кладбище-погосте могилки украшать. Если присмотреться, с едва заметными, радужными тонкими прожилками-каемочками: изумрудными, алыми, фиолетовыми.

Сколько Чернега ни горячилась, ни разливалась соловьем перед собранием, аж упарилась-вспотела, народ лишь пожимал плечами. Чудит барыня!.. Было ясно, что никого не трогают заманчивые предложения городской аристократки, которая всегда напоказ держится особняком, за общую правду глотку не дерет, пьяницам в долг не дает, да еще и принципиально, даже тогда, когда те не на шутку страдают жестоким похмельем. Словом, уж слишком всем заметно, что барыня, пожалуй, любит свои цветы куда больше, чем людей.

– Ну и дураки! – сказала Чернега, плюнув с досады, и, видя, что деревенские жители никак не поддаются и совершенно равнодушны к ее речи, вернулась на место.

И больше на собрания не приходила.

Как бы там ни было, односельчане тоже привыкли к несносному характеру высокоразвитой городской аристократки (вроде живой укоризны им, деревенским простофилям), ее самолюбивому, чванливому нраву. А на ее увлечение цветами смотрели снисходительно, как на чудачество. Своих забот полон рот. Она-то, городская, не пашет, не сеет, может, с жиру бесится, что ей от скуки не садить цветочки у себя на участке вместо огорода…

Кстати, кроме клумб на своем участке, Чернега сплошь засадила своими черными цветами также и сельское кладбище – после чего туда не то что ночью, но и днем-то стало страшно ходить.

Одна лишь Марья, да и то больше из вежливости, чтобы уважить подругу, а вовсе не ради денег, тоже разбила у себя перед окошком маленькую клумбу с черными цветами. Она согласилась добросовестно ухаживать за редким сортом, пропалывать-поливать, а все семена, до последнего зернышка, пообещала относить Чернеге. А та и довольна – хоть кого-то ей удалось увлечь благородным и полезным делом…