Читать книгу Кукловоды - Сергей Мартин - Страница 9

Россия, Н–ск. 1975г.

В один из тёплых майских вечеров Вадик, как обычно, вышел во двор прогуляться. Ему осточертело горбиться над учебниками, заучивая наизусть дурацкие теоремы и доказательства, но под неусыпным оком матери он не смел уйти, не выучив кое–как домашнего задания. Вадик не боялся матери, балующей единственного сына, он боялся отца – сурового и властного, привыкшего командовать и дома и на службе, и требующего даже от домочадцев безоговорочного подчинения и выполнения его указаний. Отец Вадика был милицейским генералом, и это обстоятельство имело для его тринадцатилетнего отпрыска, не наделенного от природы ни особыми способностями, ни силой, ни красивой внешностью, большое значение. В школе он учился неважно, но преподаватели не слишком мучили его на уроках и часто прощали ему то, за что другие ученики могли поплатиться двойкой или вызовом родителей к директору. Однако, эти привилегии имели и оборотную сторону. Многие одноклассники завидовали ему и заискивали, стараясь навязаться в приятели, другие по той же причине тихо ненавидели его, но опасались ввязываться в серьёзную ссору или драку, побаиваясь грозного отца–генерала, третьи просто презирали и сторонились его, не допуская в свой круг общения. Впрочем, Вадик не слишком огорчался по этому поводу, давно поняв всю выгоду своего положения. Его вполне устраивала компания таких же пацанов, отбывающих в школе повинность и не хватающих звёзд с неба, уверенных, что предки позаботятся об их будущем, пристроив в своё время на тёплые и сытные местечки "по блату". В этой компании Вадик не был заводилой, чему мешал безвольный и зависимый характер, да и по возрасту, он был не старшим. Вот и в этот вечер Вадик торопился к поджидавшим его приятелям, украдкой стащив из ящика стола трёшку на портвешок. Компания собралась за гаражами, тесно лепившимися между школьным двором и детским садиком. Здесь, среди густых полудиких зарослей акации и карагача, на маленьком вытоптанном и заплёванном пятачке, они давно устроили подобие скамеек, где и сидели допоздна, бренча на расстроенной гитаре и с надрывом напевая блатные песни, рассказывая сальные анекдоты и выдуманные истории и хвастаясь своими похождениями. Когда Вадик пришёл на место сбора, вся шайка уже была здесь. Он издали слышал голоса и смех приятелей, о чём–то увлечённо рассказывающих друг другу.

Подойдя к ним и нарочито небрежно поздоровавшись, Вадик сразу же внёс свою заначенную трёшку в общую кассу, которой заведовал самый старший, семнадцатилетний Валерка, и сел с краю на длинную доску, лежащую на ящиках. Его появление лишь на минуту отвлекло пацанов от излюбленной пикантной темы, и они вновь принялись обсуждать интимные подробности своих первых сексуальных опытов (в большинстве своём вымышленных).

Пытаясь выглядеть в глазах друзей бывалыми и знающими мужчинами, они по ходу сочиняли небывальщину, сами веря в свою ложь, и с пеной у рта спорили и доказывали истинность своих рассказов. Вадику нечем было похвастать. Все его познания в этой сфере сводились к самым общим визуальным образам, почерпнутым при подглядывании за моющимися в душе девочками, когда в прошлом году он был в пионерском лагере. Их голые тела пробудили в нём нечто необъяснимое и притягивали к себе, как магнит, заставляя томиться и мучиться от неудовлетворенного неясного желания. Вадик с жадностью впитывал в себя любую информацию о сексе, и ему всё больше хотелось попробовать "запретный плод". То ли дурманящий воздух весны, пронизанный флюидами любви, то ли просто излишек гормонов в созревающих организмах были повинны в этом, но пацаны так распалились от собственных фантазий, что никто не отказался от предложения Валерки "поразвлечься" с какой–нибудь девчонкой всей компанией.

После недолгих споров было решено купить портвейна, а потом заманить "самку" к старой заброшенной котельной, давно ожидающей сноса, что стояла неподалёку от школы на заросшем кустами пустыре. За спиртным отправился Валерка, как самый старший и опытный в таких делах, а шайка, словно стая голодных шакалов, разбрелась по окрестностям в поисках подходящей жертвы. Сумерки ещё только сгущались, и во дворах гуляло множество подростков. Девчонок было тоже немало, но ведь не каждая пойдет с малознакомыми пацанами на пустырь. Вадик вместе с одногодком Васькой из параллельного класса кружили по соседним дворам и всё больше злились от неудачных попыток "закадрить" насмешливых девчонок, стайками сидящих возле своих подъездов. Любопытство подружек мешало замыслу. Хотя пацаны и не отличались особым умом, но они понимали, что в таком деле свидетели нежелательны. Парочка уже решила вернуться к компании ни с чем, как вдруг Васька заметил идущую по тропинке стройную и высокую девушку со спортивной сумкой на плече.

–– Глянь, Вадим, вон Катька Сёмина идёт, – сказал он, пихнув приятеля локтем. – С тренировки канает… Ух, и сиськи у нееё. Давай попробуем, она одна.

–– Давай, – согласился с ним Вадик.

Катя была его одноклассницей, и Вадик давно заглядывался на её крепкие длинные ноги, едва прикрытые короткой юбочкой, и вожделенные бугорки грудей, вызывающе выпирающие под майкой горошинами сосков. Приятели воровато огляделись и нерешительно направились ей наперерез.

–– Слушай, а что мы ей скажем? – вдруг спросил Васька. – Она же с нами не пойдёт.

Катя была скромной и застенчивой девушкой и, конечно же, отвергла бы неприличное и наглое предложение заняться групповой "любовью", но Вадик вдруг вспомнил, как в школе на перемене она болтала с подругами и поделилась с ними о своем желании приобрести щенка. У него сразу же возник план, и он сказал дружку:

–– Я знаю, как привести её к котельной. Ты только поддакивай и не болтай лишнего.

Подойдя к однокласснице, Вадик сказал ей:

–– Катя, привет!

–– Виделись, – ответила она, не замедляя шаг.

–– Погоди, дело есть.

–– Какое дело?

–– Хочешь щенка?

–– Щенка? – удивленно спросила Катя и остановилась. – Хочу. А что, у тебя есть собака?

–– Нет, не у меня, – ответил Вадик. – Тут одна бродячая недавно ощенилась. Но ты не думай, она породистая. Кто–то выгнал, вот она и…

–– А какая порода? – заинтересовалась девочка.

–– Точно не знаю, но похожа на овчарку. Скажи, Васёк, классная псина, – обратился Вадик к приятелю.

–– Угу… Пацаны хотят разобрать щенков. Если надо, иди и выбирай, а то не будет.

–– А где она?

–– Да пойдём, покажем… Понравятся – возьмёшь, нам щенков хочется пристроить.

Вадик боялся, что она не поверит и не пойдет с ними, но Катя пошла. Они привели её к котельной, стараясь не попадаться на глаза посторонним, и открыли скрипучую стальную дверь. Когда они вошли в мрачное, грязное помещение, загроможденное котлами и переплетениями труб, их со всех сторон окружила стая подростков. Они криво усмехались, оценивающе рассматривая Катю, но она ещё не подозревала об истинной цели собравшихся здесь мальчишек.

–– А щенков больше нет? – наивно спросила она их.

–– Зашибись! Ещё одна рыбка попалась, – сказал кто–то из пацанов, и круг стал молча сжиматься.

Почувствовав неладное, Катя с тревогой спросила:

–– Вадик, ты зачем меня привел сюда? Щенков ведь нет?

–– Ты, вот что… раздевайся, – запинаясь от волнения, сказал тот. – Мы е… с тобой будем.

–– Дурак! Пусти меня, я домой пойду! – вспыхнув, крикнула Катя, но вдруг увидела за спиной Вадика незнакомого мужчину, преграждающего путь к двери, и осеклась от охватившего страха. – отпустите меня, пожалуйста… – жалобно и тихо попросила она и всхлипнула. – Я не хочу…

–– Чего ты не хочешь, рыбонька? – притворно ласково спросил незнакомец и, отодвинув Вадика, шагнул к ней. – Мы с тобой немножко поиграем. Тебе понравится. Вон здесь, сколько кавалеров, и все хотят твоей любви, принцесса. Не обижай ребят, отдайся и лови кайф.

Катя заплакала. Она не знала, что делать, и ей стало страшно. Вадик шёпотом спросил подошедшего ближе Валерку:

–– Что за мужик?

–– Да так, кореш… – уклончиво ответил тот. – С зоны недавно откинулся, предложил повеселиться вместе. Денег дал. Ну, что, Катька, дашь сама или расстелить тебя? – цинично спросил он девушку.

–– От–пус–ти–те ме–ня… – рыдая, умоляла она. – Я не ста–ну ни–ко–му гово–ить…

–– Ты что, целка? – спросил мужик. Катя непонимающе взглянула на него, и он повторил. – Я спрашиваю: ты кому–нибудь давала раньше?

–– Не–ет… – чуть слышно ответила она, вздрагивая от рыданий и страха

–– И чего ты, рыбонька, боишься? Все когда–то начинают, – мужик обнял девушку за плечи и настойчиво увлек её вглубь котельной, но Катя вдруг упёрлась и попыталась вырваться, метнувшись к двери и закричав, что есть сил. Но мужик оказался проворным и резко, с разворота, ударил её ногой. Крик оборвался каким–то громким кваканьем, и Катя рухнула на пол, как подкошенная, корчась от боли на грязном полу. – Сучка, не понимает своего счастья! Поучите её, пацаны.

Трое или четверо подростков с удовольствием принялись избивать девушку, пиная ногами и не давая ей подняться. Она вскрикивала и плакала, что ещё больше распаляло их.

–– Лицо не трогайте. Товарный вид попортите, – руководил экзекуцией мужик. Минут через пять, когда Катя уже не сопротивлялась, а только стонала, он резко приказал. – Хватит! Сломаете куклу, что за веселье будет? Кобылка теперь присмиреет. Дай–ка пойла, Валерик.

Валерка протянул ему откупоренную бутылку, и мужик, присев на корточки над Катей, перевернул её на спину. Взяв Катю за волосы, он приподнял ей голову и сказал, приложив горлышко к губам:

–– Пей, рыбонька, пей. Ты же больше не будешь брыкаться?

–– Не бу–ду… Не бей–те меня… – с мольбой прошептала она.

–– Хо–ро–шая девочка. Ну, выпей и расслабься.

От парализовавшего страха и абсолютной беззащитности Катя не сопротивлялась и выпила с полбутылки, давясь и кашляя. Потом мужик поднял её на ноги и стал снимать с неё сначала майку, потом юбчонку. Вадик стоял в столбняке, во все глаза следя за происходящим, и его сердце лихорадочно билось от возбуждения, когда незнакомец медленно, словно смакуя, стал стягивать с Кати трусики. Они соскользнули к её ногам, и она стояла перед мальчишками голая, даже не пытаясь прикрыть руками большие, не по возрасту созревшие, красивые груди и тёмный треугольник лобка. Мужик обхватил её сзади и стал ощупывать своими синими от татуировок волосатыми лапами груди и ягодицы девушки, довольно кривясь в похотливой ухмылке.

–– Вкусная девочка! Сиськи – просто персики! Ну–ка, милка, повернись, покажи нам свои сиси–писи.

Он подтолкнул её вперед, и Катя покорно стала поворачиваться на месте, дрожа от страха и краснея от стыда. По щекам текли слезы, и она судорожно всхлипывала. Несколько минут мальчишки пожирали её глазами, а кто–то, сгорая от нетерпения, спросил нервно:

–– Ну, чего ждем? Кто первым–то будет? Давайте вытянем на спичках?

–– Цыц, щенки! Я сам распечатаю эту п… – с ухмылкой сказал мужик, и его рука, ещё раз ощупав упругую грудь, скользнула по телу Кати вниз, ненадолго задержавшись на лобке. Потискав его, мужик сжал кулак и, демонстративно выставив указательный палец, стал вводить его внутрь влагалища. Катя дёрнулась и вскрикнула, но не посмела отстранить руку. Вадик заворожено смотрел, как по ноге Кати медленно потекла капелька крови, и в фирменных "вранглерах" ему стало тесно.

–– И впрямь – целка! – довольно и притворно удивленно крикнул мужик, вынув, наконец, свой окровавленный палец из девственного тела. – Пора запускать п… в эксплуатацию. Идём, рыбонька, тебя подружка заждалась.

–– Что за подружка? – удивленно спросил Вадик Валерку, шагая вслед за остальными пацанами, которые подхватили Катю и потащили куда–то за котлы.

–– Да мы тут затащили ещё одну сучару. На всех хватит, х… сотрёшь, – ответил тот и похотливо хохотнул.

Они вошли в какую–то подсобку, и Вадик увидел на большом грубо сколоченном из досок столе белеющее в полумраке голое тело ещё одной девочки. Её ноги свешивались с края и были широко разведены в стороны, привязанные к стойкам стола кусками веревок и проводов.

Руки девушки тоже были связаны за головой, а во рту белел кляп из трусиков. Шайка так же обманом заманила её сюда раньше, чем пришли Вадик с Васькой и Катей, и уже приготовила к употреблению, но ещё не тронула.

–– Эту оставим на десерт, – распорядился мужик по–хозяйски, указав на лежащую на столе жертву. – А с тобой, рыбонька, начнём показательный урок.

Он взял девочку за плечи и поставил её на колени, а потом, расстегнув штаны, весело сказал, обращаясь к пацанам:

–– Учитесь, щенки. Сейчас она сделает минет. Это – любовь по–французски. Ну–ка, рыбонька, открой ротик…

То, что увидел Вадик и другие "ученики", было отвратительно, и оттого ещё больше притягивало алчущие взгляды пацанов, кривящихся в презрительных гримасах. В их мозгах словно что–то закоротило, и теперь они видели в Кате не человека, а только лишь игрушку, с которой можно делать всё, что угодно, для удовлетворения самых низменных своих желаний.

Совершив оральный половой акт, бывший "зык" предложил сделать то же самое мальчишкам, которые уже мастурбировали, совершенно ошалев от происходящего. Когда настала очередь Вадика, он дрожащей рукой достал свой набрякший член и ткнул им в губы Кати. Но едва тот коснулся пухлых влажных губ девушки, покорно стоящей на коленях с закрытыми от стыда и ужаса глазами, как тут же сперма изверглась наружу, забрызгав их. Увидев это, он с отвращением содрогнулся, и внезапная ярость охватила мальчишку.

–– Соси, тварь! – закричал он и впихнул свой пенис в её приоткрытый рот. Схватив Катю за волосы, Вадик прижал её голову к себе и стал остервенело конвульсивно дёргаться, инстинктивно подражая своим дружкам. Он долго пытался достичь того первого, непередаваемого словами, ощущения торжества плоти над плотью, но удовлетворения так и не получил. Измучив себя и девушку и не добившись своего, он впал в истерику и стал бить её. Его оттащили от Кати, дали выпить портвейна, а её подняли с грязного пола и разложили на столе, крепко держа за руки и за ноги. Вся шайка облепила девушку со всех сторон, словно мухи сахар, грубо тиская груди, живот и ноги, а потом началось извращённое надругательство. Вадик злобно кривился, слыша крики и вопли насилуемой Кати, и злорадно шипел, сидя в углу на ящике и наблюдая за ее страданиями:

–– Так тебе и надо, сука… Так тебе и надо…

Дикая страшная оргия продолжалась до глубокой ночи. Юные насильники ненадолго прерывались, чтобы отдышаться и выпить вина, и снова принимались терзать девушек, насилуя их во всех мыслимых и немыслимых формах. Жертвы уже не кричали, а только глухо стонали, временами впадая в беспамятство, но их снова приводили в чувство и принимались за ещё более изощрённые издевательства. Незнакомый мужик, "кореш" Валерика, и в самом деле был специалистом по части обхождения с женским полом. За одну ночь пацаны получили столько познаний в сексе, сколько не знали никогда. Потеряв интерес к Кате, уже не реагирующую ни на какие мучения, вся шайка переключилась на более свежую жертву, перенеся её в другой угол на топчан.

Вадик всё ещё был раздосадован своей неудачей, и в нём кипела дикая ненависть к объекту своего фиаско. Воспользовавшись тем, что Катю оставили в покое, он подошёл к столу и долго разглядывал обнажённую, растерзанную девушку, лежащую на столе на боку и поджавшую колени к груди. Её крутые бёдра и соблазнительные ягодицы вновь пробудили в пацане первобытное желание обладать ею, но бесу, проснувшемуся в нем, простого совокупления было уже мало. Он отчетливо помнил, как она дёрнулась и скривилась от боли, когда палец мужика вошел в неё, помнил он и ту первую капельку крови, медленно стекающую по белой гладкой коже бедра…

Кровь! Вот что возбудило его по–настоящему! Вадик ухватился за стройные гладкие ноги и потянул Катю к краю стола, перевернув её на спину. Она не сопротивлялась, а только тихо стонала, и что–то бормотала в полубреду. Её глаза, выплакавшие все слезы, уже были сухими. Они с тоской и болью глядели на него, когда он грубо раздвинул её бёдра и с торжествующей ухмылкой стал разглядывать предмет своего дьявольского вожделения, перемазанный кровью и спермой. Руки у Вадика снова задрожали мелкой дрожью от возбуждения, когда пальцы коснулись горячей, влажной, липкой и скользкой от бесчисленных извержений кожи промежности. С перекошенным гримасой лицом, он с силой впихнул, собранные в щепоть, пальцы в тело девушки, и она, громко застонав, дёрнулась на столе.

–– Вадим, мне больно. Не надо… А–а–а!.. – с мольбой простонала Катя, но он всё сильнее и глубже погружал свою руку, желая ощутить, какая она изнутри. Боль становилась всё сильнее, и Катя завыла жалобно и тоскливо. – Не–е–ет!.. Не на–до так… Про–шу… не… на–до… У–у–а–а–а!

Но пацану её мучения доставляли удовольствие. Они возбуждали его даже больше, чем сам половой акт. Жаль, что Катя кричала не очень громко и как–то невпечатляюще, да и крови вытекло немного.

–– Сейчас, сейчас… – злобно шипел Вадик, глядя горящими глазами то на лицо девочки, то на её промежность, пытаясь определить тот болевой порог, который заставит её изойтись в крике. – Сейчас ты у меня получишь…

Войдя в раж, Вадик что есть сил впихнул руку глубже, погрузив её в горячую и влажную утробу девушки по запястье. Короткий страшный вопль Кати оглушил его, она дернулась и изогнулась на столе дугой, как выброшенная на лёд рыба, бёдра конвульсивно сжались, пытаясь остановить источник невыносимой боли, и тело обмякло… Юный садист так увлекся истязанием, что не заметил подошедшего к нему мужика.

–– Кровь любишь? – спросил он с кривой ухмылкой.

Вадик испуганно выдернул окровавленную руку и спрятал за спину. Мужик подошёл ближе, окинул оценивающим взглядом неподвижно лежащую Катю и, вынув изо рта горящую цигарку, затушил окурок на её лобке.

–– Я тоже… В этом самый кайф. Эй, пацаны! – окликнул он остальных. – Хотите поразвлечься по–настоящему? Трахнуть девочку каждый дурак сможет, а что потом?

–– Ты о чем, Синий? – спросил Валерка.

–– А ты дурак, Валерик. Пошевели мозгами… С тёлками поиграли, а за такие игры по головке не погладят. Если их оставим, заложат они нас.

–– Ты что предлагаешь?.. – испуганно прошептал Валерка. – Грохнуть что ли?..

–– Можно и отпустить, если хочешь на нарах париться. А там, дружок, уже с тобой будут в любовь играть. Петушком сделают.

–– Не–е, я на зону не хочу.

–– Тогда доиграем до конца?

Валерка хмуро кивнул. Остальные пацаны непонимающе молчали и ухмылялись, предчувствуя нечто зловещее, но невероятно интересное.

–– Ну что, пацаны, будете держать язык за зубами, тогда все будет клёво.

–– Не дураки, понимаем… – ответил кто–то.

–– Вот и чудненько. Куколок придётся кончить, иначе заложат. Но напоследок мы с ними круто позабавимся. Вам понравится… – сказал Синий и подобрал с пола пустую бутылку. – Держи, корешок, это покрепче твоего стручка. Поиграй с ней в бутылочку. Доставь себе и девочке удовольствие, –обратился он к Вадику.

Тот сразу же понял, что предложил Синий, и эта идея ему понравилась. Окатив девочку затхлой водой из ржавого бака, Катю привели в чувство. Открыв глаза, она попыталась подняться на локтях и сесть, но сил уже не было. Её колотило в ознобе, а замутненный взгляд скользил тоскливо по лицам мучителей в последней надежде на призрачное спасение. Но в глазах пацанов не было ни тени жалости. Вся стая обступила их в предвкушении зрелища, Катю схватили за руки и ноги, и она из последних сил забилась на столе, охваченная смертельным ужасом, что вызвало животный смех её мучителей. И снова жуткий долгий крик разнесся эхом по зловещим стенам котельной, оглушил насильников, заставив их содрогнуться, но все заворожено наблюдали, как корчится в муках их жертва. Девушка агонировала, истекая кровью, и Синий сказал пацанам:

–– Всё, хана куколке. Оттащите её к котлу. Там осталась соляра. Потом зажарим рыбоньку, и никаких следов.

–– А что с другой? – спросил Валерка.

–– С ней мы развлечемся по–другому. Не люблю однообразия…Ну, чего стоите пеньками? Или не хотите больше развлечений?

Пацаны нервно засмеялись и, подхватив Катю, понесли к котлу. Вадик держал её за ногу и всё больше возбуждался от вида крови. Бросив девушку на пол, словно мешок, насильники поспешили назад, но Вадик остался возле неё. Когда все ушли, он, задыхаясь от возбуждения, спустил джинсы и набросился на умирающую Катю, остервенело терзая соски и стараясь причинить ей как можно больше боли. Он видел её глаза, полные невыносимого страдания и ужаса, и её муки доставляли ему удовольствие. Такого удовольствия он не получал даже когда однажды выпотрошил перочинным ножом повешенную им кошку. Под ним хлюпала и чавкала тёплая лужица её крови, и он наслаждался этим неописуемым ощущением своей полной власти над девушкой, вернее, над её телом, ещё совсем недавно казавшимся ему недостижимой и непостижимой тайной, заставляющей его томиться и изнемогать от желания. Теперь он познал его полностью, и в нём не было ничего таинственного и загадочного. Когда по телу Кати пробежала предсмертная судорога, он кончил, получив, наконец, удовлетворение…