Читать книгу Вспомнить всё - Сергей Мартин - Страница 1

Глава 1. МЫТАРСТВА

Оглавление

«Я жив или уже мёртв?» – мелькнула почти равнодушная мысль. И с каким–то ледяным адским грохотом отозвалось и эхом заметалось между землей и небесами: «Мёртв… мёртв… мёртв…» Внезапно повыскакивали из темных углов безобразные монстры во главе с отвратительным чудовищем невероятных размеров – в длину и ширину, с витыми рогами и множеством раздвоенных лакированных копыт и тут же тысячей голосов глумливо подтвердили это жуткое известие. Главарь этой бесовской шайки, пошевеливая длинным хвостом с разнообразными орудиями пыток, укрепленными по всей длине этого омерзительного приспособления, уже смотрел на меня в упор. Кажется, я выдержал этот взгляд, напоминающий одновременно трясину, зыбучие пески и старое пепелище. Какофония омерзительного хохота, казалось, не закончится никогда. Но чудовищные голоса тут же умолкли, свернувшись в плоскость и стремительно провалившись во тьму. В пронзительной тишине послышались чьи–то тяжелые шаги. Я ждал чего–то еще более ужасного. Верно, сам Вельзевул вышел на профилактический обход, чтобы самолично со мной разобраться. Странно, что я в это время что–то вообще соображал. Кажется, я даже собрался схватиться за оружие. Но для Старшего Черта подошла бы только снайперская винтовка «Ковровец» с четырнадцатиграммовой пулей особенной формы. Винтовки, однако, не было.

Шаги приближались, становились все отчетливее, они уже громыхали, словно тяжелый товарный состав, с диким свистом проносящийся мимо перрона. Потом чьи–то исполинские руки подхватили мое тело, переместили из одной области пространства в другую, отстоящую, как я подумал, на миллиарды километров.

Я на какое–то мгновение увидел перед собой вместо очередной отвратительной рожи обычное человеческое лицо. Оно смотрело на меня глазами старика, и в них я прочел колоссальную тревогу и заботу. «Слава богу, это великий хирург… наверное Пирогов», – подумал я почему–то.

Он что–то беззвучно спросил, но я уже не слышал его, снова проваливаясь в совершенную пустоту. Её сменила, к несчастью, великая тьма. Непроницаемая, бесконечная и холодная, как космос… Её зловещее безмолвие и леденящее дыхание сводили с ума и сковывали волю. Несмотря на все мои неимоверные усилия. Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Движение, как таковое, оставило меня на произвол чуждых мне сил. Душа парила, наблюдая откуда–то сверху, с гигантской высоты, изгиб реки, дом и сад, чьё–то распростертое тело, больше напоминающее пустой кокон. В нём едва теплилась жизнь. Кажется, это был я.

И снова боль… Бесконечная, невыносимая, она была огромной, как материк, и успела укорениться в каждом мускуле и суставе. Наверное, это она вызывала из глубины сознания отвратительных ужасных монстров, чьи окровавленные клыкастые пасти щерились в дьявольских усмешках.

Ощущение реальности вернулось ко мне вместе с резким запахом нашатыря. Не удержавшись, я чихнул и едва не заорал от боли – сначала в голове, и сразу же эта боль как молния ударила вдоль позвоночника, превратив все тело в вязанку хвороста. Но сухие прутья, внезапно проявившиеся вместе со вспышкой пламени, вернули меня к жизни. Видать, я очень этого хотел. Должно быть, я скорчил ужасную гримасу, потому что услышал возле себя серебряный смех и вздох облегчения – отеческий.

–– Ну–ну, слава богу, выкарабкался.

Сквозь пелену слёз я увидел склонившегося надо мной старика. Его лицо, показавшееся мне знакомым, было озарено светом, падающим из квадратного окна, за которым было то ли утро, то ли вечер. Продрав глаза, я смог разглядеть старика намного лучше. Это было суровое лицо, изборожденное глубокими морщинами, но великолепные серые глаза не таили угрозы, наоборот – крайне внимательно, с заботой и участием и даже несколько хищно осматривали меня.

–– Кто вы? – как бы равнодушно спросил я, одновременно пытаясь понять, где нахожусь.

Старик, по виду действительно классный врач, оторвался от изучения моего бренного, тут уж не было никакого сомнения, тела и, непринужденно улыбнувшись, представился:

–– Василий Николаевич. Иванов.

Ударение он сделал, естественно, на первом слоге. Меня это почему–то обрадовало. Этот не отправит меня обратно на тот свет.

Не успел я задать нового вопроса, как получил на него ответ, словно он прочел мои мысли:

–– Вы у меня на даче. Я нашёл вас ровно два часа назад на берегу – без сознания. Похоже, вас кто–то здорово отделал, молодой человек, – он испытующе посмотрел мне в глаза и, помолчав, спросил: – Вы можете сказать, что случилось?

–– Не знаю… – растерялся я, почувствовав смутное беспокойство от того, что и самом деле не могу припомнить этого, несмотря на все усилия. – Не помню…

–– Гм–м… А как вас зовут? – прозвучал стильный профессорский голос.

«Как меня зовут? Имя!» Я внезапно испытал ни с чем несравнимый ужас. Ледяные щупальца, раскрывшиеся где–то в районе позвоночника, мгновенно добрались до сердца. Я вдруг сообразил, что совершенно ничего не помню. Я не помнил не только того, что произошло со мной, но не знаю, как будто не знал никогда, даже собственного имени! Это чудовищное открытие повергло меня в смятение, которое не осталось незамеченным.

–– Ну–ну, не хотите – не отвечайте, – нахмурившись, сказал он и, помолчав, в задумчивости добавил: – Хотя всё же я как–то должен вас называть…

–– Я… сейчас… не помню своего имени, – пробормотал я, буквально раздавленный абсурдностью ситуации.

–– В самом деле? – Василий Николаевич подозрительно посмотрел на меня. – Если у вас есть причины скрывать его, то можете придумать любое. Мне–то все равно.

–– Чёрт побери! Больше всего на свете я хотел бы сейчас знать, кто я. У меня нет причин скрывать, как меня зовут, – ответил я и уже не столь уверен но добавил: – Я так думаю… Василий Николаевич…

Хозяин дома всё так же пристально смотрел на меня, видимо пытаясь определить, не морочу ли я ему голову. Помолчав с минуту и, похоже, поверив мне, он, уже мягче, сказал:

–– Ну–ну, не расстраивайтесь. Скорее всего, у вас амнезия. Такое случается по разным причинам, а у вас она, судя по всему, от ранения головы.

–– Ранения? – удивился я, только теперь догадавшись о причине этой пульсирующей боли. Я лежал неподвижно, но меня просто мотало из стороны в сторону.

–– Да. И оно не единственное. У вас сломано как минимум три ребра, имеются несколько больших гематом в области грудной клетки и на спине, сильные ушибы рук и ног. Кости, к счастью, целы.

–– А что с головой?

Мой спаситель ободряюще улыбнулся:

–– Не волнуйтесь, ранение неопасное. Пуля прошла по касательной, вас просто контузило.

–– Пуля? – снова удивился я. – Вы уверены?

–– Еще бы! Я сорок лет проработал хирургом и знаю, что такое огнестрельное ранение.

–– Так вы – врач?

–– В прошлом, – добродушно улыбнулся Иванов, – Я давно на пенсии. Полгода живу на даче, полгода – в городе. Вот, пошел на рыбалку, а выловил вас.

–– Вы нашли меня на берегу?

–– Да. На зорьке вышел к своему любимому местечку, смотрю – вроде как бревно валяется. А бревно–то живое… Такие вот дела… Что мне с вами делать? Вас надо доставить в больницу, да и в милицию не мешало бы сообщить.

–– Не надо в милицию! – Надо мной точно вихрь прошумел. Не знаю почему, но слово «милиция» напрямую ассоциировалось со смертельной опасностью. Видать, инстинкт самосохранения у «бревна», каким я сейчас был, работал, как швейцарские часы. Откуда я знал, что такое швейцарские часы? – Не надо в милицию… – снова повторил я, с мольбой взглянув на Иванова. – И в больницу не надо. Можно, я отлежусь у вас на даче? Вы же сами сказали, что ранение неопасное. Я заплачу за все, господин Иванов.

–– Хм–м… – озадаченно произнес мой спаситель. Однако он говорил не о плате. Он был настоящий русский врач. – Не слишком опасное ранение, но требующее стационарного лечения… У меня здесь только аптечка. Я обработал рану и сделал перевязку, но не могу рисковать. Вы потеряли много крови и долго находились в довольно–таки прохладной, скажем так, воде, ведь сейчас – сентябрь… Переохлаждение может вызвать абсцесс. Пусть вы довольно молодой и крепкий мужчина, но нельзя недооценивать серьезности вашего состояния. И потом, я просто обязан сообщить о случившемся с вами в милицию. Это же не несчастный случай. Вас едва не убили.

–– Доктор, – прервал я его, – вы спасли мне жизнь. Я ваш вечный должник, но вспомните заповедь «не навреди».

–– К чему вы? – не понял Иванов и сурово нахмурил брови.

–– Не знаю, как вам объяснить… Я и сам ничего не понимаю, но у меня такое ощущение, что… Словом, я вас очень прошу не предпринимать ничего, пока я не буду в состоянии разобраться со всем этим сам. У меня какое–то дурное предчувствие. Милиция, полиция… Это может для меня плохо кончиться.

–– У вас проблемы с законом? – спросил хозяин дома.

–– Не знаю. Честное слово, не знаю. Но обещайте, что не станете сообщать обо мне ни в милицию, ни кому бы то ни было. Это очень важно.

–– Хорошо, – ответил Василий Николаевич после некоторых колебаний. – В конце концов, кем бы вы ни были, я обязан выполнить свой долг – поставить вас на ноги, а там уж видно будет. Справляйтесь, как говорится, сами…

–– Спасибо. – Я попытался улыбнуться. Улыбка получилась вымученной, мышцы лица работали на редкость скверно. Видать, я был в варварском плену. Не иначе.

Тогда Иванов сказал решительно:

–– Ну все, ещё успеем поговорить. А сейчас полечимся, и – спать. Вам нужно набираться сил.

Он поднялся с табурета и через минуту вернулся ко мне с пригоршней таблеток и кружкой горячего чая, пахнущего малиной и травами.

Мне все более симпатичен был этот пожилой человек, в котором чувствовалась внутренняя целостность и сила духа. Я ощутил, что ему можно доверять, и это внезапно стало твердой почвой. Я почувствовал' под собой материк. С тысячей городов и причудливыми ландшафтами, которые, как мне казалось, я отлично знал. Когда–то. Но только не сейчас. Ведь все это могло быть бредом. Не слишком тяжёлым, но оттого не менее опасным и обманчивым.

То ли лекарство начало действовать, то ли я был действительно очень слаб, но скоро мои веки стали наливаться свинцом.

Засыпая, я кое–как расслышал, что Иванов обратился ко мне с такими словами:

–– Думаю, что человек не может обходиться без имени. Не будете возражать, если я пока стану называть вас Сергеем? И давайте перейдем на «ты».

–– Принимается… – пробормотал я, и тут же сон, гигантский, как гора, надвинулся на меня. Я больше не летел в бездну, я просто замер в абсолютной неподвижности. Однако на этом материке у меня было место. Принадлежащее только мне. Спасибо старику. На все воля Божья.

Вспомнить всё

Подняться наверх