Читать книгу За флажки - Сергей Мартин - Страница 3

Жаркий августовский вечер душил город в своих объятиях. В полном безветрии улицы застилала сизая пелена выхлопных газов, извергаемых потоками автомобилей. Стараясь избегать шумных и многолюдных центральных магистралей, Андрей бродил по городу в раздумьях, и никак не мог решить, с чего начать поиск своего неведомого противника. Не имея ни денег, ни документов и находясь в розыске, его свобода действий приближалась к нулю, а без этой свободы ни о каком самостоятельном поиске истины не могло быть и речи. Прежде всего, ему необходимо было разрешить первостепенные проблемы: обзавестись всем необходимым для того, чтобы продержаться какое–то время, и, главное – отыскать надежное убежище, где его не могли бы найти ни милиция, ни наемные убийцы.

Ноги почему–то сами привели Макарова в давно обжитой и престижный район, и вот уже битый час Андрей кружил неподалеку от своего дома, но так и не решился войти во двор и уж тем более подняться на восьмой этаж к двери квартиры. Здравый смысл подсказывал, что после его побега там, вероятно, выставили засаду, и искать пристанища в собственном доме было, по меньшей мере, глупо. Андрей понимал так же и то, что ориентировки с его портретом и приметами уже разосланы всем патрулям и постам, а участковый, наверняка, начал работу со своим «активом» по поиску беглеца. Любой из соседей мог заметить его появление и исполнить свой гражданский долг, не говоря уже об осведомителях, о существовании которых Андрей знал по детективным сериалам и книгам и не считал это лишь вымыслом авторов. Ощущение реальной опасности заставило его внять доводам разума, и он перебрался в соседний квартал, подальше от зоны риска.

Сумерки быстро сгущались, и ему следовало позаботиться о ночлеге. Не имея ни малейшего опыта выживания в подобных обстоятельствах и зная лишь понаслышке об образе жизни бомжей, Андрей подавил в себе гордыню и решил, что теплотрассы и подвалы всё же менее предпочтительны чердаков.

Приняв решение и отправившись на поиски подходящего дома, Андрей не учел одного важного обстоятельства: большинство подъездов давно были оборудованы домофонами и кодовыми замками на входных дверях, а доступ к чердачным и подвальным помещениям для посторонних лиц был закрыт. Вскоре он убедился в этом, безуспешно пытаясь проникнуть за двери нескольких подъездов длинной многоэтажки, не желавших открываться перед ним. В соседних домах его так же ожидало разочарование. Присев на лавочку возле одного из них, он в растерянности стал озираться вокруг, не зная, что предпринять.

В окнах уже зажглись огни, надвигалась ночь, и перспектива провести её под открытым небом становилась реальной, хотя и нерадостной. К тому же, голод и жажда всё сильнее напоминали о себе противным урчанием в желудке и пересохшими потрескавшимися губами. С самого утра кроме скудного завтрака в изоляторе он ничего не ел и не пил, а злоключения отняли столько физической и эмоциональной энергии, что Андрей съел бы сейчас и дохлую кошку. Чтобы как–то отвлечься от становящихся навязчивыми мыслей о еде, он достал свою заначку и закурил. Во дворе, похожем на все другие, было ещё довольно людно. В основном, здесь тусовались подростки лет тринадцати–пятнадцати, а старшее поколение занималось своими делами, спеша сделать последние покупки в ближайших магазинах или, отправляясь развлекаться в ночные заведения.

Внимание Андрея привлекли трое пацанов возле соседнего подъезда. Они о чём–то болтали, и время от времени до его слуха доносился их хрипловатый смех. Было ясно, что ребята просто убивали время. Все трое курили и пили пиво из банок, отчего ему стало просто нестерпимо. Андрей хотел, было стрельнуть у них хотя бы сигарету, но тут к крыльцу подошла пышнотелая дама с огромным бюстом, подозрительно скосившая на него свой взгляд и что–то прошипевшая презрительно у самой двери. «Мадам Грицацуева» набрала на кнопках панели номер квартиры и, когда ей ответили, нежно проворковала: «Милый, это я». Потом она дождалась, когда замок разблокируется, и вошла в подъезд, сразу же прикрыв за собой дверь. Эта обыденная сценка, тысячи раз сыгранная им самим, натолкнула Андрея на интересную мысль. Оглядевшись и не заметив поблизости никого, кого бы смогли привлечь его манипуляции, он подошел к двери и набрал наугад номер одной из квартир. Ему не ответили, и он набрал другой номер. Наконец, Андрей услышал из щелей динамика вопрос молодой девушки: «Кто там?».

–– Я, – ответил Андрей, стараясь придать своему голосу нейтральный, но уверенный, тон.

–– Ты, папа? – Снова спросила девушка.

–– Да, – всё так же односложно ответил он.

Андрей не очень–то рассчитывал, что его маленькая хитрость сразу же удастся, но дверь всё же открылась, и он поспешил проскользнуть внутрь.

Подниматься пешком на девятый этаж не было сил, да и ушибленное колено болело всё сильнее, а нога плохо сгибалась, когда Андрей преодолел несколько ступенек к площадке первого этажа. Вызвав лифт, он с опаской покосился на двери квартир. Разумом он понимал, что ожидать неприятностей со стороны жильцов подъезда нет никаких оснований, ведь всем, в принципе, глубоко наплевать на всё, пока нечто неприятное не коснётся лично их, но страх всё ещё держал его в своих крепких объятиях. Когда створки лифта лязгнули за его спиной, и кабина заскользила вверх, Андрей, помимо своей воли, испытывал дискомфорт и напряжение, которые не исчезли даже тогда, когда он оказался на верхней площадке, встретившей его мирной тишиной. Лишь едва слышно доносилась музыка из–за одной из стальных дверей, да где–то ниже грохнула крышка люка мусоропровода, отчего сердце на секунду сжалось в комок. Более мерзостного состояния панического страха Андрей давно не испытывал. «Проклятые нервы! – Мысленно сказал он самому себе. – Совсем ни к чёрту! Надо взять себя в руки, иначе пропаду. Эх, до чего ты докатился, Андрюха…».

Вход на чердак он отыскал быстро. К обитой жестью двери вела стальная лестница за шахтой лифта. Осторожно поднявшись по ней, Андрей сначала разочарованно уставился на висящий замок, но, приглядевшись внимательнее, понял, что тот выполнял бутафорскую роль, поскольку дужка была просто вставлена в гнездо и едва держалась. Кто–то сбил замок, но придал видимость сохранения первоначальной функции. Интуитивно Андрей почувствовал в этом нечто нехорошее и угрожающее. Он не знал, кто и зачем приготовил этот лаз на чердак, но, видимо, никто из тех, кто должен был следить за нежилыми помещениями в доме, не проверял их давно. Ему было понятно и то, что сейчас чердак пуст. Немного поколебавшись, он снял замок и тихо открыл дверь.

В кромешной тьме Андрей вспомнил о спичках и зажёг одну, чтобы осмотреться. Слабый колышущийся свет огонька позволял разглядеть лишь небольшой пятачок пространства, совершенно пустого и грязного от многолетних залежей пыли. Под ногами что–то блеснуло. Андрей успел заметить, что это бутылка, и чертыхнулся, встряхнув обожжёнными пальцами. По–видимому, здесь вряд ли можно было сыскать более–менее сносное подобие ложа, и он уже пожалел, что забрался сюда, но выбирать ему не приходилось. Бормоча проклятья, Андрей осторожно двинулся вглубь чердачного помещения, освещая путь спичками. В каком–то закоулке возле кирпичной стены лифтовой шахты он заметил валявшиеся ящики и дверное полотно, прислонённое к стене. Вокруг валялись порожние бутылки, банки и прочий мусор, что красноречиво говорило о посещении этого несимпатичного места людьми. Возможно, он вторгся на чужую территорию, но теперь никто не мог заставить его уйти отсюда. И всё же, Андрей внутренним чутьём догадался, что лучше не занимать чужое место, ведь хозяин или хозяева этой лежанки могли прийти сюда и заявить на неё свои права, а конфликтовать с кем бы то ни было, ему очень не хотелось. Подобрав с бетонного пола пару довольно широких досок, он устроил подобие ложа у противоположной стены и, аккуратно свернув пиджак под голову, улегся спать.

«Боже, помоги мне!» – Глубоко вздохнув, подумал Андрей, распахнув двери зала и решительно шагнув навстречу всё еще продолжающейся вечеринки, встретившей его непринужденной атмосферой веселья и человеческого общения. Хотя число приглашённых значительно поредело, в зале всё еще оставалось немало людей, кто никуда не спешил и предавался приятному времяпрепровождению, танцуя под музыку оркестра, дегустируя блюда и напитки и просто увлечённо беседуя с новыми и старыми знакомыми и приятелями, которые собрались здесь по случаю презентации.

Андрей нацепил на себя маску гостеприимного хозяина, но смятение и волнение явно пробивалось сквозь его фальшивую улыбку, застывшую на лице гримасой клоуна. Его буквально трясло от напряжения, и ему не хватало душевных сил и хладнокровия выглядеть непринуждённым и беззаботным. Пробираясь через зал и отвечая невпопад гостям, он подошёл к столу и залпом осушил бокал вина, затем второй, третий, но алкоголь не помогал избавиться ни на секунду от нарастающего ощущения близости апокалипсиса.

Андрей поискал глазами Ирину, однако супруги в зале не было видно. Не заметил он и Игоря. «Он что же, всё ещё на переговорах? – подумал Макаров о своем партнёре. – Боже, что же я скажу ему?! А, может, ничего не надо говорить? Я отвёз Эллу домой и сразу вернулся… Нет, ещё заехал к себе, чтобы переодеться. Зачем?.. Ну, её могло стошнить в машине, вот и… Чушь! Всё равно мне никто не поверит. Чёрт возьми, я же – последний, кто видел её живой! Что же мне делать? Что?! Не знаю. Главное – не впадать в панику, иначе – конец. Это могло случиться и после моего отъезда. Ведь могло же?.. Могло, но.… О, чёрт! Не то, всё не то, не о том думаю… ».

Его панические размышления прервало внезапное появление Ирины. Она тихо подошла к нему сзади и мягко проворковала:

–– Андрей, ты уже вернулся?

Он вздрогнул и резко обернулся, на мгновение, потеряв дар речи. На лице Ирины промелькнуло удивление и что–то ещё, чего Андрей не успел осознать, словно она не ожидала увидеть его снова.

–– Всё в порядке? – Снова спросила жена, с недоумением и подозрительностью во взгляде разглядывая его.

–– Да, – бесцветно выдавил из себя Андрей.

–– А почему ты переоделся в другой костюм? Ты что, заезжал домой?

–– Да, – всё так же односложно ответил он.

–– Зачем?

– Потому что испачкался. Послушай, ты Игоря не видела?

–– Да где–то здесь… Что с тобой, Андрей? Ты какой–то сам не свой…

Как там Элла?

–– А что Элла? Нормально… Я отвёз её домой, дал лекарства, и она заснула. Сказала, что стало лучше, и я могу её оставить.

–– Правда?

–– Чёрт возьми, что ты от меня ещё хочешь?! Я и так сделал то, что должен был сделать её муж.

–– Успокойся, я просто поинтересовалась. Она заставила нас поволноваться. Игорь даже хотел отменить встречу, но я его убедила, что ты сам справишься, если что. В конце концов, есть телефон, и ты можешь вызвать «скорую» и сообщить ему.

– Отлично! Значит, спихнул на меня свою жену и успокоился?! Замечательно! А я что, нянька им что ли?

–– Да что с тобой? Ты такой взвинченный.

–– Взвинченный? С чего ты взяла? Просто я устал ужасно, а тут ещё это… Костюм испортил. Вот и разозлился.

–– А ты не злись. Костюм ведь можно почистить. Не так ли?

–– Возможно…

–– Вот и успокойся. А то гости подумают, бог знает что. Кое–кто уже поглядывает на нас… Кстати, вон и Игорь появился. Ты хотел с ним поговорить?

Андрей обернулся и, увидев Сорокина, идущего к ним, побледнел. Ирина обиженно отвернулась и отошла к столу, заставленному бокалами с напитками. Андрей почувствовал себя совсем одиноким и покинутым. Он не знал, что сказать партнёру. Он не мог найти в себе силы сказать ему страшную правду, а лгать было невыносимо мерзостно и ужасно.

–– Ну, с Эллой все в порядке? – Озабоченно спросил Игорь. – Я не могу дозвониться до неё.

–– Должно быть, спит, – бесцветно ответил Андрей, сделав над собой невероятное усилие. – Во всяком случае, она засыпала, когда я уходил.

–– Но как она себя чувствует?

Андрей пожал плечами и промолчал, стараясь не глядеть в лицо Сорокина. Тот хотел ещё о чем–то спросить его, но их разговор прервало появление у дверей неизвестных. Вошедшие мужчины явно не принадлежали к числу приглашенных гостей. Андрей сразу понял, кто они, и сердце забилось сильнее, когда трое мужчин, коротко расспросив о чём–то кого–то из гостей, решительно направились в их сторону.

–– Господин Сорокин? – Спросил один из незнакомцев и, достав из кармана пиджака удостоверение, представился: – Майор Строев, уголовный розыск.

–– Да. А в чём дело? – Настороженно спросил Игорь.

–– Простите, а вы кто? – Снова спросил следователь, обратившись к Андрею.

–– Макаров, президент фирмы и партнёр Игоря.

–– Понятно. Вы можете остаться.

–– Да в чём дело? Объясните, наконец, – сказал Сорокин, начиная волноваться.

–– Прошу прощения, что принёс вам печальное известие, но ваша жена погибла.

–– То есть как?.. Элла… умерла? – растерянно и подавленно спросил Игорь и с недоумением посмотрел на Андрея.

–– Она убита, – сухо ответил Строев. – У вас здесь что? Вечеринка?

–– Да, – глухо выдавил Сорокин, и его взгляд застыл на лице Андрея. Но теперь в этом взгляде читалось отнюдь не недоумение, а твёрдая уверенность и беспощадная ненависть.

Этот тяжёлый взгляд заметил и Строев. Однако опытный сыскарь ничем не выдал этого и бесстрастно сказал:

–– Придётся сказать вашим гостям, что веселье неуместно. Здесь найдется какой–нибудь кабинет, где можно спокойно поговорить?

–– Сколько угодно, – ответил Игорь.

–– Хорошо. Тогда прошу вас обоих пройти со мной. А вы, ребята, – обратился Строев к оперативникам, – перепишите все личные данные гостей и проследите, чтобы никто не покинул зал без разрешения. Ну, и начинайте опрос свидетелей. Работы у нас сегодня будет много.

–– Андрей, что здесь происходит? – обеспокоено спросила Ирина, вернувшаяся от стола.

–– Элла убита, – чужим голосом ответил он и пошёл вслед за майором и Сорокиным.

Дверь камеры за спиной Андрея грохнула оружейным выстрелом, отчего он непроизвольно вздрогнул и нерешительно сделал шаг вперёд, осматривая своё узилище потухшим взглядом. В камере следственного изолятора дурно пахло людским потом и непередаваемым словами букетом тюремных «ароматов», ударивших в нос, едва он переступил порог. Первое, что бросилось ему в глаза и отчего по сердцу резануло безнадёгой, было небольшое зарешёченное окно, как раз напротив двери, и два ряда «двухэтажных» коек по обе стороны узкого прохода, с которых на него уставились шесть пар глаз сидельцев. Они бесцеремонно рассматривали новичка, словно оценивали его, и губы некоторых сокамерников кривились в наглых ухмылках, от которых он почувствовал себя ещё более неуверенно.

–– Здравствуйте, – вежливо поздоровался со всеми Макаров.

–– Здорово, коль не шутишь, – ответил угрюмый пожилой мужик с нижней койки справа. – Ты кто будешь?

–– Андрей Макаров.

–– Что шьют?

–– Сто пятую, убийство. Но я не виноват.

–– А здесь все не виноватые, – сказал с ухмылкой какой–то крепкий парень в спортивном костюме, сидящий над первым, и спрыгнул с койки. – Ого, ну и прикид у тебя. Костюмчик клёвый. Не одолжишь?

–– Тебе зачем? На банкет собрался?

–– Хамишь? Ты чё, козел, порядков не знаешь? – парень угрожающе двинулся на Андрея.

Макаров попятился к двери и приготовился к худшему. Он умел постоять за себя, но силы явно не были равными, поскольку ещё один сокамерник тоже спрыгнул с койки и присоединился к первому с намерением проучить новичка.

–– Давай, Козырь, сделай его! – раздался чей–то возбуждённый голос, провоцирующий драку.

И без этого призыва парень по кличке Козырь был настроен агрессивно и решительно. Он атаковал внезапно, резко выбросив кулак и целя в лицо Андрея. От первого удара тот увернулся, но тут же другая рука противника вонзилась ему в живот, отбросив к двери и заставив согнуться от шокирующей боли. Выронив матрас и подушку, Андрей в первые секунды инстинктивно прикрылся руками, защищая голову от града ударов, сыплющихся с двух сторон. Его положение было тяжёлым, но в тесном пространстве меж нар напавшие мешали друг другу, и это позволило Андрею быстро прийти в себя, и теперь он отбивался от них стойко и осмысленно, отвечая ударом на удар.

–– Козырь! Шнырь! Отрыж! – раздался чей–то властный резкий окрик. – Я сказал: назад!

–– А пошёл ты, Лис! – огрызнулся кто–то из нападавших. – Не мешай развлекаться. Сейчас мы этого петушка поощиплем и поимеем.

–– Ну, вы сами напросились, – послышался ответ, и в ту же секунду неожиданный союзник открыл «второй фронт».

Андрей даже не понял, что произошло, но оба татуированных парня с ублюдочными рожами типичных «быков» вдруг оказались лежащими на полу и корчились от боли.

–– Я же вас предупреждал, что беспредела, не потерплю, – сказал поверженным «браткам» высокий крепкий мужчина лет тридцати пяти, стоящий в проходе в непринужденной позе. – Марш на насесты, и заткнулись!

–– Ну, Лис, ты и падла, – прошипел Козырь, поднимаясь с пола, но тут же снова упал на колени, получив молниеносный неуловимый удар в болевую точку.

–– Что с них возьмешь? Тяжёлое детство, недостаток витаминов… – с ироничной усмешкой сказал Лис, разглядывая Андрея. – А ты молодец, не раскис. Андрей, кажется?

–– Да. Андрей Макаров.

–– А я – Глеб. Глеб Лисовский. Эти, – он презрительно кивнул головой в сторону сокамерников, – прозвали меня Лисом, но кличек я не терплю. Так что зови меня просто Глебом.

–– Спасибо, Глеб.

–– Не за что. Здесь каждый сам за себя. Законы волчьи. А новичков всегда прессуют. Не сломаешься – останешься человеком, дашь слабину – превратишься в скотину. Но ты, кажется, не из слабаков. Ладно, Андрей, бери свои шмотки и топай за мной. Вот твоё место, – сказал Лисовский, указав на верхнюю койку у окна, на которой сидел какой–то мужик в майке–тельняшке. Не глядя на него, Глеб сказал тоном, не терпящим возражений: – А ты вали к двери.

Мужик без пререканий соскочил вниз, скатал постель и бочком протиснулся мимо Андрея к своему новому месту.

По всему было видно, что Лисовский пользовался авторитетом, но его внешность, манера говорить и держаться ничем не напоминали Макарову тех криминальных авторитетов, с которыми ему доводилось сталкиваться, и это вызывало в нём противоречивые чувства к своему новому знакомому. Лицо Глеба с мужественными и в то же время утончёнными чертами можно было назвать даже красивым, если бы не едва заметная асимметричность и шрам в углу правого глаза, которые, впрочем, почти не портили общего приятного впечатления. Было совершенно ясно, что он – весьма образованный человек, и круг его интересов несоизмеримо шире, чем у остальных обитателей камеры. Его густые и ухоженные тёмные волосы, уложенные в аккуратную прическу, красноречиво говорили о том, что он знал толк в моде и, должно быть, даже вёл светский образ жизни. Такие мужчины нравились женщинам и чувствовали себя свободно и непринужденно в любом обществе. И в то же время Глеб явно был знаком и с уголовным миром, знал его «понятия» и специфический жаргон.

Застелив постель, Андрей в нерешительности потоптался в проходе. Он не знал, как вести себя в новых и совершенно чуждых ему условиях. И снова Глеб помог ему освоиться, сказав с улыбкой:

–– Не дрейфь, Андрюха, ко всему привыкнешь. Здесь, конечно, не курорт, но жить можно. Главное – не борзей, но достоинства не теряй. Садись, познакомимся, и объясню тебе основные правила нашей милой общаги…

Лежать на твёрдых досках было подобно пытке. Тело затекло и начинало ныть, отчего и без того беспокойный и чуткий сон его прервался, и Андрей заворочался, настороженно прислушиваясь к слабым звукам, проникающим в пространство чердака. Кроме сонного курлыканья голубей, каким–то чудом проникших сюда на ночёвку, и тихого, тоскливого завывания ветра, он ничего не различил и, тяжело вздохнув, снова попробовал уснуть. Но вдруг ему послышались странные металлические звуки, будто кто–то осторожно поднимался по лестнице. Андрей аж привстал на своём ложе, и весь обратился в слух, до предела напрягая зрение и пытаясь разглядеть во тьме хоть какое–то движение. Но нет, прошло не меньше минуты, а всё оставалось тихим и неподвижным. «Должно быть, показалось, – подумал он. – Стреляный воробей куста боится. Проклятые нервы! Совсем расшалились». Устроившись поудобнее, он снова погрузился в дремоту.

Небольшой внутренний двор следственного изолятора не мог вместить разом всех подследственных, и потому их выводили на прогулку посменно. Гуманная администрация заботилась о здоровье своих подопечных, предоставляя час на активную разминку с мячом.

Андрей стоял в сторонке и только наблюдал исподлобья и без всякого интереса, как другие азартно гоняют мяч по площадке, стараясь поразить им импровизированные ворота из пары чьих–то ботинок. Настроение его день ото дня становилось всё мрачнее и мрачнее. Андрею было от чего впасть в уныние и отчаяние. Он чувствовал, как с каждым допросом всё туже затягивается петля на его шее. Все улики были против него, и с каждым разом их становилось всё больше. И ни одного мало–мальски значимого фактика, свидетельствующего в его защиту! Общие характеристики многих людей, кто его знал, рассказывающих об исключительной порядочности Андрея Макарова, следствием всерьез не принимались. Это и в самом деле не имело никакого отношения к существу выдвинутых против него обвинений, опровергнуть которые Андрей не мог. Загнанный в угол, он не видел ни малейшей щели в непробиваемой железобетонной стене неопровержимых свидетельств его вины, сквозь которую забрезжил бы лучик надежды, и эта стена, способная лишить свободы на многие годы, приобретала для него вполне зримые и осязаемые реальные формы. Но судьба готовила ему еще более трудное испытание.

Погружённый в свои невесёлые раздумья, Андрей не заметил, как к нему подошёл Глеб и, присев рядом на корточки, словно невзначай сказал, наблюдая за игрой:

–– Андрей, дело есть.

–– Что за дело?

–– Присядь–ка и делай вид, что болтаем о погоде. Понял меня?

–– Не совсем, – ответил Макаров искренне, но всё же тоже опустился на корточки, опершись спиной о стену.

– Я тебе сейчас скажу одну неприятную новость, а ты не вздумай запаниковать. За нами могут наблюдать.

Они переглянулись, и Глеб с улыбкой произнес:

–– Слушок пошёл, что тебя заказали, брат.

–– В смысле?..

–– В том самом, в том самом… Эй, ну кто же так бьёт?! – воскликнул Лис, внимательно наблюдая за футбольным мини–матчем. – Щёчкой надо, а не пыром! Мазила!

–– Откуда знаешь? – спросил Андрей, быстро справившись с потрясением, и даже попытался изобразить на лице подобие интереса к игре.

–– Мыши нашептали, – усмехнулся Глеб. – У меня свои источники, верные, и они сказали, что подсадной уже в СИЗО.

–– Что же делать? Заявить администрации?

–– Не смеши. Они палец о палец не ударят. Скажу больше: тот, кто тебя заказал – большой человек, если ты понимаешь, о чём я… Так вот, видимо, ты ему встал поперёк горла, раз ему приспичило убрать тебя, а не просто сгноить в тюряге. Просто так мокрушника за забор не засылают. Это стоит немалых бабулек, да и не каждый способен устроить подобное дельце. Хлопотно очень. Нужны влияние и связи.

–– Понимаю. Но, кому это нужно – ума не приложу.

–– В самом деле, не знаешь? – искренне удивился Глеб.

–– Нет. Я вообще не понимаю, что происходит. Меня подставили, чтобы отправить на зону. Это ясно. Но, если кому–то нужно было меня убить, почему не прикончили вместе с Эллой? Тогда это было проще сделать.

–– Ну, брат, здесь я – пас.

–– Что посоветуешь, Глеб?

–– А что я могу посоветовать?.. Хочешь жить, – рви отсюда когти, Андрюша. Альтернативы нет.

–– Сбежать из СИЗО? Разве это возможно?

–– Для такого лоха, как ты, навряд ли. Да и времени на подготовку нет. У тебя от силы пара дней.

–– И что потом?

–– Что потом? Ты хочешь знать, как все это произойдет?.. Элементарно, Ватсон! Например, на прогулке. Просто этот ублюдок подойдет к тебе и незаметно всадит в бок заточку. Или придушат прямо в камере. Да мало ли, как… Ты вот что, потребуй у своего следака проведения следственного эксперимента. Срочно. Пой соловьем, что вспомнил нечто очень важное, но добейся, чтобы тебя вывезли отсюда. Тогда у тебя будет хотя бы шанс.

Андрей вновь пробудился ото сна, ощутив присутствие посторонних. На этот раз звуки, донёсшиеся до его слуха, однозначно говорили о чьём–то вторжении на чердак. Во тьме он слышал возню и голоса нескольких человек, но не видел их и не понимал, зачем они явились сюда. Затаившись на своем ложе, Андрей прислушался и, протерев глаза, стал озираться по сторонам, пытаясь определить, откуда доносится шум. Там, где он обнаружил ящики и дверное полотно, метался луч фонаря, в свете которого двигались тени.

–– Я не хочу больше. Мне домой надо, – послышался жалобный плаксивый девичий голос. – Мамка будет ругаться.

–– Да ладно тебе, посидим, побалдеем, – ответил ей чуть хрипловатым баском какой–то парень. – Пей, давай. У нас ещё есть.

–– Не–е… Не хочу. Мне дурно. Меня тошнит.

–– Да пей, ты! Не пойдёт – поблюешь.

«Все понятно. Молодняк резвится, – подумал Андрей, окончательно прогнав сонливость и настороженно следя за происходящим. – Мне только этого не хватало. Похоже, они хотят споить девчонку…». Намерения пьяных подростков легко угадывались по их настойчивому и даже навязчивому «ухаживанию» за подружкой, которая была единственной девушкой в компании трёх или четырёх пацанов. Видимо, дурёха не понимала, что именно преследовали её кавалеры, стараясь напоить её до невменяемого состояния, к которому она быстро скатывалась. Вскоре ей действительно стало плохо, и кто–то из парней отвел её в сторону, за угол шахты, откуда несколько минут раздавались очень неприятные звуки и пьяная ругань. Потом они вернулись на место, где оставшиеся ожидали их возвращения, сидя на уложенной на ящики двери, над которой подвесили фонарь. Теперь Андрей, оставаясь в тени, мог хорошо рассмотреть их. Парням на вид было лет по шестнадцать, девчонке и того меньше. Она уже не стояла на ногах, и провожатый удерживал её в вертикальном положении, крепко обхватив одной рукой за тонкую талию, а другой вовсю тиская маленькие груди. Девочка не сопротивлялась и не возмущалась, лишь бормоча что–то бессмысленное и невразумительное. Подведя её к компании, провожатый сразу же бесцеремонно уложил девчонку на дверное полотно, и довольно сообщил дружкам:

–– Готова! В полном улёте.

Те давно ждали этого момента и быстро стянули с почти бесчувственной подружки платье и трусики.

«Вот, шакалы! Они же её оттрахают сейчас, – возмущенно подумал Андрей. – Может, конечно, с ней такое не впервой, но жаль дуру. А вдруг она не шалава? Тогда тем более нельзя допустить этого скотства. Эх, ё–моё, везёт мне на всякую мерзость». Ему очень не хотелось ввязываться сейчас в конфликт, который мог закончиться для него непредсказуемо, но и остаться посторонним зрителем группового изнасилования несовершеннолетней девочки Андрей тоже не мог. Он встал и, подняв одну из досок, шагнул к свету фонаря, где отмороженные юнцы в возбуждении спорили, кто будет первым, и расстегивали штаны.

–– Эй, вы! – Окликнул их Макаров. – А ну, убирайтесь отсюда, поганцы!

Его неожиданное появление из тьмы произвело эффект разорвавшейся бомбы. Парни тут же вскочили в испуге, и кто–то даже крикнул: «Атас!», метнувшись прочь от обнажённой девочки. Но паника подростков длилась лишь несколько секунд. Поняв, что перед ними только один Андрей, и приняв его за бомжа, юнцы осмелели. Еще бы, ведь их было четверо! Численное превосходство стаи было неоспоримо, а бомж – всего лишь никому не нужный бомж, которого и искать–то никто не будет. Досада от сорвавшегося «развлечения» и страх перед возможным разоблачением толкали их к агрессии.

–– Он один! – крикнул своим приятелям кто–то из парней, и Андрей заметил, как в его руке блеснуло узким жалом выскочившее лезвие ножа–лисички. – Замочим козла, а то заложит!

Андрей знал, чем всё может кончиться, и не стал ждать, когда они сомкнут свои ряды и набросятся на него. Он атаковал их первым, неожиданно взмахнув доской, спрятанной за спиной. Ему сразу же удалось нанести увесистый удар тому, кто угрожал ножом. Доска плашмя угодила юнцу по щеке и сбила с ног. Андрей тут же круто развернулся вокруг своей оси, и его орудие, словно лопасть пропеллера вертолёта, рубанула второго по плечу, отчего тот взвыл в темноте, и потерял всякую охоту к агрессии. Двое других, ещё не понимая, что ситуация круто изменилась не в их пользу, попытались нанести Андрею удары ногами, но лишь один из них достиг цели, как назло попав в и без того повреждённое колено. Резкая боль пробудила в Андрее ярость. Теперь он не сдерживал себя и не ограничивал силу ударов, которые обрушил на нападавших с такой быстротой, что те не успевали увернуться или защититься от них. Не прошло и трёх минут, как все они оказались лежащими на бетонном полу, и корчились в пыли, скуля и стеная, словно нашкодившие щенки, получившие хорошую трепку. Андрей, приволакивая ногу, заковылял к лежащей девчонке. Она была совершенно пьяна и лишь промычала что–то, когда он попытался растормошить её. Тихо выругавшись, Макаров потянул девочку за руки и, усадив её, принялся надевать платье. Затем он натянул на её длинные стройные ножки трусики и смущённо отвернулся, когда ему пришлось приподнять девочку за попку, чтобы водворить их на место.

Оставаться здесь на ночлег было теперь опасно, даже если выдворить несостоявшихся насильников вон. Ещё он подумал о том, что ему придётся весь остаток ночи шататься по городу, словно выгнанному из берлоги медведю, и эта мысль сильно разозлила Андрея. Оставив на время девчонку, он вернулся к парням, освещая место побоища фонарём. Все четверо всё ещё валялись на полу и не помышляли встать на ноги, а двое находились в глубокой отключке. Андрей присел на корточки возле парня, угрожавшего ему ножом, и, осмотревшись вокруг, нашёл блеснувшее на полу лезвие. Нож оказался довольно внушительным и вполне мог стать смертоносным оружием. Подобрав его, Андрей принялся бесцеремонно обыскивать парня, одетого в дорогой джинсовый костюм и кроссовки «Найк», и явно не испытывающего нужды ни в чём. В своей оценке он не ошибся, вытащив «навороченный» мобильный телефон, бумажник с изрядной суммой денег, пачку сигарет, зажигалку и разную мелочь, не представляющую для него интереса. Телефон, деньги и сигареты он забрал в качестве боевого трофея, затем обыскал дружков парня, не оказавших никакого сопротивления, но улов оказался скромнее.

Юнцы начинали приходить в себя. Травмы, нанесённые им, не были тяжёлыми, и Андрей не стал утруждать себя оказанием помощи «пострадавшим». Подняв девочку на руки и освещая путь фонарём, он направился к двери, осторожно открыл её и, убедившись, что на площадке никого нет, вышел на лестницу. Потом он вставил дужку замка в проушину и спустился к лифту. Что делать с девчонкой он не знал. Выяснить, кто она, и где живёт, не представлялось возможным, да и не мог он таскаться с ней ночью по дворам, привлекая к себе внимание и нарываясь на новые неприятности. Поразмыслив, Андрей осторожно усадил её на ступенях лестницы, а сам тихонько спустился вниз и выскользнул из подъезда.