Читать книгу Игры Бес правил. Сборник рассказов - Сергей Матросов - Страница 3

Щёлкнув выключателем, Наташа вошла в кухню. Яркий свет, лившийся из новой люстры, осветил большую комнату, наполовину заставленную мебелью. Ремонт был ещё не закончен, и потому эта комната, в которой стояла газовая печь и высокий холодильник, казалась огромной. Сдвинутые в угол собранные шкафы, ещё не были развешаны по своим местам и потому не добавляли кухне уюта. В который раз она обвела комнату взглядом, улыбнулась и подошла к холодильнику. Сколько времени она мечтала о такой кухне и вообще о большом, просторном доме, в котором будет жить её семья. Долгие годы скитаний по съёмным квартирам, наконец, закончились. Теперь у неё и у Виктора есть свой дом. Пусть он находится на самой окраине города, но при нынешних темпах застройки, их дом лет через десять будет гораздо ближе к центру, чем высокие башни домов – многоэтажек, растущих как грибы после тёплого дождя. Чёрная толстая полоса их жизни, кажется, закончилась. Наташа открыла холодильник и извлекла из него кусок свежей свинины. К приходу мужа нужно приготовить ужин. Виктор обещал сегодня быть ровно в восемь. Времени у неё было предостаточно и можно было не торопиться. Последнее время у Виктора наладилась работа. Из маленькой строительной артели его детище быстро превращалось в огромную корпорацию. Заказы росли как на дрожжах и это радовало. Слегка огорчало только то, что Виктор стал появляться дома поздно. Иногда пропадал по целым неделям в служебных командировках. Сначала, когда она оставалась одна, это раздражало её, но потом не без участия мужа осознав, наконец, что без этого ни как, постепенно смирилась. Но, как бы там ни было, скоро её одиночество закончится. Наташа погладила слегка выпирающий живот и улыбнулась. Вот кто наполнит смыслом её и Виктора жизнь. Скоро их будет трое. Разрезая мясо на большие куски, она до сих пор не верила своему счастью. Сколько раз Виктор, обнимая её и успокаивая, просил потерпеть ещё чуть-чуть. Сколько слёз было пролито от безысходности. Надо отдать должное мужу, что он сумел сберечь их отношения и крутился на своей работе, как белка в колесе. Теперь всё это позади. Впереди счастье и радость жизни. И ни чего страшного, что Виктор редко бывает дома. С рождением ребёнка, он будет находить время чаще оставаться со своей семьёй. Это будет. Нужно только потерпеть чуть – чуть.

Наташа порезала мясо и сложила готовые для жарки куски в глубокую тарелку. Ополаскивая под тёплой струёй воды нож, посмотрела в окно. Осеннее солнце давно скрылось за горизонтом и за окном серые вечерние сумерки быстро переходили в темноту. В такое время все предметы теряли чёткость, становясь расплывчатыми и какими-то не реальными. Заметить, что в сторону её дома, прячась за молодыми деревцами и кустарником, двигаются какие-то тени, было просто невозможно. Часы показывали семь часов вечера. Поставив сковороду на огонь и подождав пока она не раскалиться, вылила на неё из бутылки немного подсолнечного масла. Масло зашипело в тот момент, когда замок во входной двери тихо щёлкнул. Уложенное на раскалённое дно сковороды мясо, протяжно зашипело. Входная дверь тихо отворилась, пропуская в дом двух незнакомцев, и так же тихо захлопнулась.

Глава 1

– Встать! Суд идёт!

Около десятка человек в зале, где проходило заключительное слушание по делу о двойном убийстве, поднялись со своих кресел. В длинной чёрной мантии, олицетворяющей само правосудие и закон государства, с толстой папкой под мышкой, в зал вошёл судья. Небольшого роста, с залысинами на голове, он подошёл к своему месту и положил на стол перед собой эту папку. На мгновение, о чём-то задумавшись, он обвёл взглядом весь зал, затем открыл папку и начал читать приговор.

– Именем Российской Федерации…

Это были первые и последние слова, которые слышал Виктор. После этих слов в голове что-то щёлкнуло, и голос судьи пропал. Зал с присутствующими людьми медленно растворился в воздухе и исчез так же, как и голос зачитывающего приговор судьи. Единственной реальностью происходящего, была узкая клетка из сваренных толстых металлических прутьев, которые Виктор до боли сжимал своими руками. Перед его глазами возник образ Наташи. Она плавно водила перед собой руками, улыбалась, и как ему казалось, хотела что-то сказать. Виктор до боли в глазах всматривался в её шевелящиеся губы, но не мог ничего разобрать. Возможно, в этот момент это было для него самым главным. Как ни странно, но приговор его интересовал постольку поскольку. О том, какой срок ему назначит судья, ему не раз говорил прокурор, который вёл его дело. Этот срок его не интересовал. В этой жизни для него уже всё закончилось. Как странно – ещё вроде бы и жить не начинал, а уже финал. После смерти Наташи его жизнь то же подошла к концу. Ему всё стало неинтересно, скучно и противно. Для чего и для кого теперь жить? Он не раз задавал себе этот вопрос, и каждый раз получалось, что не для чего и не для кого. Всё к чему он шёл последние годы, оказалось не нужным, пустым. Сейчас он был один на один с самим с собой. Ни какой вины на нём не было. Он не убивал Наташу и не убивал того, кто на улице бросился на него с ножом. Так случилось и с этим ни чего не поделаешь. Прокурору нужен был убийца, и он его получил в лице Виктора. Разобраться самому в смерти жены, наверное, не имеет смысла, поскольку убийца мёртв. Эксперты доказали, что ножом с отпечатками пальцев Виктора, который в момент задержания, торчал из груди убитого, была убита и Наташа. Свидетелей происшедшего, тогда на улице не нашлось. Следователь выстроил такое изящное обвинение в его адрес, что даже опытный адвокат развёл руками.

Виктор всматривался в лицо своей любимой. Она явно что-то ему говорила и на что-то показывала. От напряжения из глаз потекли слёзы. Неожиданно, совсем рядом с его ухом кто-то кашлянул. Вздрогнув, Виктор повернул голову на резкий звук. Справа перед ним, на притороченном к полу стуле, чему-то улыбаясь и закинув ногу на ногу, сидел мужчина. В светлом костюме при бабочке, с тщательно уложенной на голове причёской, он был похож на завсегдатая, какого либо казино или игрового клуба. Его приклеенная к губам улыбка, как и ироничный взгляд, выражали в нём какую-то силу и уверенность в его действиях. Виктор несколько опешил от такого соседства и открыл было рот, что бы спросить у неожиданно появившегося мужчины, что он тут делает, но в это время слева от него раздался голос:

– Не поворачивайте так резко голову, шейные позвонки могут сместиться и боль в шее заставит вас обратиться к костоправу, а это, знаете ли вы, всегда чревато последствиями. Костоправы нынче зачастую не имеют даже понятия о медицине.

Не обращая внимания на эти предостережения, Виктор резко повернулся влево. Рядом с ним слева, так же закинув ногу на ногу, сидел ещё один мужчина. В отличие от первого, сидящего справа, тот был одет в тёмный костюм и белую сорочку. На его шее был небрежно повязан широкий в серую полоску галстук. Он не улыбался, как тот справа и его колючий взгляд был прикован к глазам Виктора и не предвещал ни чего хорошего. Сосед справа подал голос:

– Это точно. Недавно один мой приятель обратился к такому лекарю. И что вы думаете? Тот благополучно свернул ему шею. Больше он ни к кому не обращается.

Виктор оторопело переводил взгляд с одного на другого. Сосед справа продолжил:

– Вас, наверное, интересует кто мы?

Они оба одновременно поднялись со стульев и так же одновременно наклонили головы.

– Меня зовут Сэд.

Сказал сосед справа.

– А меня Сид.

Следом за ним представился левый и добавил:

– Прошу не путать. Нас часто путают, от чего потом возникает неразбериха.

Они опустились на свои стулья и приняли первоначальную позу.

– Вы кто? – Виктор? ничего пока не понимая, продолжал крутить головой. – Вас, то же судят?

Оба одновременно засмеялись.

– Нет, нас не судят.

Сказал левый.

– Мы сами судим.

Добавил правый.

Виктор осмотрелся по сторонам зала, потом опять вернул свой взгляд на своих соседей.

– То есть, как? Как вы вообще тут оказались? Вас кто-то позвал?

– Поистине дремучая тайга. – Левый иронично усмехнулся. – Нас ни кто не зовёт. Мы приходим сами.

– Приходим то, мы приходим, но не всегда и не ко всем. – Правый так же криво усмехнулся, как и левый. – Видите ли, времени на всех не хватает.

Левый добавил:

– Вы уж простите нас, горемычных. Порой просто зашиваемся, а штат нам ни как не увеличивают.

Правый кивнул головой.

– Это точно.

– Простите, а вы вообще откуда? – Виктор с трудом закрыл рот. – Вас же сейчас выведут из зала.

Сэд и Сид опять одновременно рассмеялись. Вообще, как приметил Виктор, они всё делали синхронно, как будто отрабатывали какой-то номер.

– Об этом не беспокойтесь. – Левый отмахнулся рукой. – Нас просто ни кто не видит кроме вас.

Правый добавил:

– И не слышит то же.

Виктор внимательно ещё раз осмотрел зал. Зрители в зале смотрели на что-то постоянно говорящего судью. Судья всё время смотрел в толстую кипу листов аккуратной стопкой, лежащих перед ним. Два охранника, как соляные столбы стояли по разным краям клетки и смотрели куда-то в потолок. Видимо подобные судебные разбирательства им порядком надоели. Гораздо приятнее было думать о целой сковороде жареной картошки с луком, чем слушать непонятно что быстро тараторящего судью. Несколько успокоившись, Виктор повернулся к правому.

– Простите…

Он сделал паузу.

– Сэд.

Напомнил ему обладатель светлого костюма.

– Простите, Сэд, но зачем вы здесь?

Обращаясь к одному из них, Виктору всё равно приходилось крутить головой, чтобы не терять из поля зрения другого.

– Кого вы собираетесь судить в этом зале? Здесь судья уже назначен.

Оба скривились, словно залпом выпили по стакану лимонного сока.

– Это не суд. – Сказал левый и тут же добавил: – Как можно судить человека по бумажкам, которые написал неизвестно кто и неизвестно зачем?

– Вот-вот. – Правый его поддержал. – Интересно у них это получается. Ведь ни кто из них ровным счётом ни чего не видел.

Виктору стало интересно, и он включился в разговор.

– Да, но существуют ещё и улики, которые меня с головой привязывают к этому убийству.

Левый в тёмном костюме горестно вздохнул.

– Что да, то, да. Ножичек этот кстати пришёлся.

Светлый слева возмутился:

– Но он-то не убивал им. Он вообще не убивал, ни кого. – Протянув руку к тёмному, он развернул её ладонью вверх. – Ты же сам всё видел.

– Видеть, то видел, но желание убить-то у него было!

– Конечно, было! Он защищался! Он защищал свою жизнь!

– Извини, но я не согласен. – Тёмный покачал указательным пальцем. – Зачем тогда ты подставил тому длинному с ножом подножку?

– Я хотел всего лишь дать возможность подсудимому убежать.

Тёмный с сомнением покачал теперь головой.

– Ты превысил свои полномочия. Сдаётся мне, что, когда этот длинный падал на землю, его как-то неестественно развернуло, и он сам напоролся на свой нож.

Светлый пожал плечами.

– Ну, развернуло и развернуло. Что с того? С каждым бывает. Зато наш подсудимый жив остался.

Тёмный опять покривился.

– Не честно это как-то.

Светлый не унимался:

– Согласен, что не честно, но зато справедливо.

Тёмный вздохнул.

– В принципе, да, но больше ни когда этого не делай. Узнают, что мухлюем – переведут на другую работу.

– Да и в мыслях у меня этого не было. Получилось как-то само собой. – Светлый приободрился и продолжил свою речь: – Ты посмотри Сид, кто перед нами сидит? Это же жертва грязного заговора. Виктор честнейший человек. Он любил свою жену. Смею заметить, даже не пытался ей изменять. Налоги и те платил вовремя. Какой же он преступник?

– Так-то оно так, но он сам спровоцировал эти убийства.

– Объясни.

– Да пожалуйста. Но вот, вопрос? Зачем было зарабатывать столько денег, если на жизнь им и так хватало? Большие суммы денег привлекают людей нечистоплотных, склонных к преступлению. Разве это не повод для того, что бы совершить убийство? Получается, что он сам и виноват во всём.

Виктор не перебивая, слушал своих соседей, пока не услышал этот вопрос.

– Позвольте, но это работа! Это работа, которую я люблю, и я не виноват в том, что мне за неё платят деньги! Это же получается абсурд!

На него ни кто не обратил внимания. Светлый пустился в полемику с тёмным.

– Но ведь нет ничего плохого в том, что бы честно зарабатывать деньги. Пусть даже и большие деньги. Деньги не бывают плохими или хорошими.

– Зато, они людей делят на плохих и хороших.

– Это как раз понятно. Зачем бы мы тогда нужны были?

Спор Сэда и Сида начал раздражать Виктора.

– Да погодите вы! О чём вообще речь? Причём здесь деньги?

Светлый и тёмный, как по команде замолчали и уставились на Виктора, как будто они его впервые видят. Тёмный махнул в его сторону рукой.

– Не мешайте подсудимый. Сейчас решается ваша судьба, а вы нас всё время перебиваете. Будете себя так вести и дальше – попрошу из зала.

Интересно, чего они себе позволяют? Вывести из зала. Будет занятно посмотреть, как это у них получится? Он только подумал об этом, как светлый дёрнул его за рукав рубашки.

– Замолчи, а то и в правду выведет. Такое уже было и не раз.

Виктор почему-то шёпотом у него спросил:

– Он что, то же судья?

Светлый, кивнул в ответ.

– А ты кто?

– Я твоя путёвка в жизнь. Новую жизнь.

– Зачем мне она?

– Молчи, дуралей. Не тебе решать, нужна она тебе или нет.

Тем не менее, их спор продолжился. Тёмный настаивал на виновности Виктора.

– Сами по себе деньги не зло, а всего лишь критерий оценки того, кто их имеет или не имеет.

– Так оценивают друг друга люди, но ведь тебе прекрасно известно, что деньги это неизбежность. Это атавизм, который можно удалить, только уничтожив всё человечество. Так вышло. Что-то проглядели, где-то недопоняли. Везде и у всех бывают ошибки. Что же теперь казнить всех тех, кто их допускает?

– Нет, казнить всех не надо. Однако, за ошибки нужно наказывать. Хватит фамильярничать! Какой век на дворе?

– Объясни тогда, какую ошибку совершил Виктор?

Тёмный на какое-то время замолчал, видимо взвешивая все «за» и «против», потом сказал:

– То, что он ни кого не убивал физически, это понятно. Понятно так же, что и, ни какой ответственности за несовершённое, он нести не будет. Как бы там ни было, есть такое понятие, как мера. Мера во всём: в отношениях, в деньгах, в чувствах. Желание работать, это его право. И право так же понимать, чего ты хочешь от жизни? Как правило, те, кто хочет очень многого, порой добиваются своего, но потом, вдруг, оказывается, что всё то, чего они достигли в этой жизни, им уже не нужно. Так случилось и в этот раз. Баланс был нарушен и мера не соблюдена. В результате два покойника. Кто ответит за это?

Тёмный пристально посмотрел на светлого. Светлый, в свою очередь, как будто ничего не случилось, сказал:

– Вот за что я тебя уважаю, так это за справедливость. Что ж, Виктор косвенно причастен к этим убийствам, но…

– Что ещё за но?

Светлый улыбнулся.

– Ты вероятно в силу своей занятости запамятовал, что все оставшиеся у него деньги, после смерти жены, он отнёс в местную церквушку, и передал их отцу Михаилу на восстановление оной. Собственно, его и караулили те, кто хотел их отнять у него.

Тёмный пожал плечами.

– Ну и что? Ну, отнёс он их. Ну, передал. Ну и что? Речь не о том. Ты зря стараешься увести меня от главного. Виктор будет наказан. Наказан за то, что позволил нарушить естественный баланс материальных сил, что повлекло за собой превышение меры ответственности и как следствие, гибель двух человек.

Светлый горестно вздохнул.

– С тобой трудно спорить. Я надеюсь, что наказание будет не самым суровым?

– Это, как посмотреть.

Тёмный только теперь обратил внимание на Виктора. Попытавшись поправить съехавший в сторону галстук, он обратился к нему:

– Ну, что, подозреваемый, у вас будет, что сказать суду в своё оправдание?

Виктор даже не посмотрел в его сторону. Апатия ко всему происходящему, накрыла его, словно одеялом. Ему сейчас было абсолютно всё равно, к чему его приговорят. Он, вдруг, почувствовал усталость. Дикую усталость от жизни. Хотелось только одного – лечь и спокойно умереть. Глядя перед собой, он тихо произнёс:

– Да пошли вы все… Делайте со мной, что хотите.

Светлый захлопал в ладоши.

– Молодец! Другого я от тебя и не ожидал.

Тёмный как-то покривился на сказанное Виктором и развёл руками.

– Ну, нет, так нет. – Посмотрев на наручные часы, он добавил: – Засиделись мы с тобой. Пора и честь знать.

Потом он как-то торжественно поднялся со своего стула и жёстким голосом произнёс:

– Подсудимый, за непредумышленные убийства, вы приговариваетесь к жизни в одиночестве, пока не осознаете меру своей ответственности перед другими людьми.

Светлый, видимо обрадовавшись такому приговору, почему-то опять захлопал в ладоши.

– Ну, вот, всё и закончилось. Приятно иметь дело с профессионалом.

Виктор посмотрел на него, как на душевнобольного.

– Чему вы радуетесь? Из всего вами здесь сказанного, я не понял ни чего.

Светлый улыбнулся в ответ.

– Придёт время, поймёшь. А радуюсь я за тебя, дурашка. Только что тебе подарили жизнь. Заметь, не самую плохую. – Он поднялся со стула. – И, правда, что-то засиделись мы. Радует, конечно, что ко всему этому, и я приложил свою руку.

Виктор усмехнулся.

– И что мне теперь делать со всем этим?

Светлый пожал плечами.

– Да делай что хочешь. – Вспомнив что-то важное, добавил: – Хочу тебя заранее предупредить, что после того, как мы с Сидом уйдём, ты забудешь о нас и о том, что тебя сегодня судил Высший суд. Так нужно. Чем-то ты мне понравился, парень. Теперь, что бы с тобой не происходило, ни чему не удивляйся. Всё будет хорошо. Ты ещё почувствуешь вкус к жизни.

На какое-то время он замолчал, потом горестно вздохнув, махнул рукой.

– Всё равно ведь, всё забудешь.

Они исчезли так же неожиданно, как и появились. Просто растворились в воздухе. Клетка Виктора стала наполняться новыми звуками и запахами. От нестерпимой духоты, пот градом катил по всему телу. Хотелось пить. Голос судьи с залысинами на голове, резал слух.

– …Суд постановил признать Котова Виктора Владимировича, виновным по статье 105, части первой Уголовного кодекса Российской Федерации и по совокупности преступлений назначить ему срок лишения свободы пятнадцать лет в исправительно – трудовой колонии общего режима.

Последнее, что услышал Виктор, был стук судейского молотка. От дикого напряжения и вонючей духоты зала, сознание его выключилось, и он стал оседать на пол железной клетки.

Глава 2

Романов Игорь Петрович кивнув на ходу головой своей секретарше, открыл дверь и вошёл в свой кабинет. Этот кабинет был его гордостью и маленьким островком счастья. Целый год ушёл на то, что бы переделать его по своему вкусу после обитавшего в нём предыдущего хозяина Виктора Котова. Опустившись в мягкое кресло за огромным дубовым столом, Игорь Петрович надавил на кнопку телефона внутренней связи. Ответили моментально:

– Слушаю вас Игорь Петрович.

– Оленька, сделай мне, пожалуйста, кофе. Только не добавляй молока.

– Одну минуту Игорь Петрович.

Ровно через минуту дверь отворилась, и Оленька внесла в кабинет на подносе большую чашку ароматного кофе и вазочку с печеньем.

Хозяин кабинета улыбнулся и погладил подошедшую к нему с подносом секретаршу по выпуклой упругой попе.

– Спасибо, зайчик. Только ты одна обо мне и думаешь.

Его рука стала медленно опускаться вниз. Смущенно улыбнувшись, Оленька слегка отстранилась от таких ухаживаний.

– К вам сейчас Спиридонов придёт, Игорь Петрович. Вы ему вчера назначили.

– К чёрту Спиридонова! – Игорь Петрович начал входить во вкус. Вместе с креслом развернувшись лицом к Оленьке, он обхватил её за бёдра обеими руками и притянул к себе. – К чёрту всех! Как же я давно тебя не целовал, моя девочка. Ну, иди же ко мне, моя радость.

Радость поупиралась для приличия и присела на колени своего шефа, рука которого сразу же оказалась за широким вырезом блузки. В этот момент в дверь настойчиво постучали. Оленька пулей соскочила с шефских колен и, одёрнув коротенькую юбочку, быстро поправила причёску. Начальник, ещё раз чертыхнувшись, нехотя бросил:

– Входи.

В кабинет вошёл толстенький мужчина с папкой под мышкой.

– Утро доброе, Игорь Петрович.

Покривившись и проводив взглядом Оленьку, Игорь Петрович обратил внимание и на посетителя.

– С тобой Спиридонов, утро ни когда добрым не будет. Показывай бумаги.

Спиридонов выложил на стол перед Романовым несколько листов, заполненных цифрами.

– Это за прошлый месяц.

Какое-то время Игорь Петрович внимательно изучал эти цифры. Спиридонов сидел молча, не мешая шефу.

– Мало Спиридонов. Мало. – Романов перевернул последний лист. – Почему здесь нет последней поставки?

– Так ещё за неё не проплачено.

– Как не проплачено?

Спиридонов откашлялся.

– Я имел в виду откат.

– Чего они тянут? Ты им скажи, если на этой неделе не будет денег, мы найдём другого поставщика. – Романов сложил листки стопкой и бросил их через стол Спиридонову. – Работай, Саша. Работай.

Спиридонов понял, что разговор закончен и быстро поднялся из-за стола.

– Я из них душу вытрясу.

– Вытряси, Саша. Вытряси. Если не вытрясешь из них, то я вытрясу её из тебя.

Спиридонов покивал головой, понимая, что так оно и будет. Открыл дверь и молнией выскочил в приёмную. Затворив её за собой, он мельком глянул на красящую губы Оленьку, что-то пробормотал про себя и быстро вышел в широкий коридор офиса.

Проводив взглядом своего главного бухгалтера, Игорь Петрович взял с принесённого Оленькой подноса чашку с налитым в неё кофе и сделал маленький глоток. Покривился, когда во рту почувствовал привкус половой тряпки.

– Что за стрихнин?

Про себя выругался и нажал на кнопку внешней связи. Подождал какое-то время, но ответа не было. Он сильнее вдавил кнопку и удерживал её пальцем, пока тот не занемел.

– Что за чёрт?

Настроение было напрочь испорчено. Романов схватился за подлокотники кресла, стараясь из него выбраться, но сделать этого не смог. Его тело словно онемело. При этом, не было ни какой боли. Он вытер выступивший на лбу пот и попытался опять подняться из кресла. Результат тот же. Холодная испарина покрыла всё его тело. Что происходит? Я парализован? Страшные мысли наперегонки кинулись в его голову. Из состояния паники его вывел неожиданно прозвучавший, откуда-то справа, голос:

– Я понимаю, утро не задалось. Кофе дрянь, бухгалтер дурак, да ещё полная неудовлетворённость из-за нерасторопной секретарши. Денёк начался, хоть плачь.

Романов резко повернул голову вправо. У высокого книжного шкафа в мягком кресле сидел, неизвестно как появившийся в кабинете мужчина. Его светлый вычурный костюм, да ещё чёрная бабочка на шее, делала его похожим на поиздержавшегося конферансье. С трудом проглотив огромный ком в горле, Игорь Петрович спросил:

– Вы кто? Как вы тут оказались?

На его вопрос ответили, но уже говорил кто-то слева от него. Романов быстро повернул голову на услышанный слева голос и почувствовал резкую боль в шее. Ощущение было такое, будто бы его укололи в шею толстой тупой иголкой.

– Сколько раз говоришь им, что бы резко не крутили головой – результат один. Придётся менять тактику знакомства.

Слова застряли в горле у Романова. Недвижимый, он сидел в кресле и, часто моргая глазами, переводил взгляд с одного гостя на другого. Тот, что расположился на стуле рядом с цветочной кадкой, был прямой противоположностью того, кто сидел у книжного шкафа. На нём был строгий тёмно-серый костюм, белая сорочка и небрежно повязанный широкий классический галстук в серую полоску. Тот, что был в светлом костюме, поддержал говорящего:

– А я давно говорил, что подобные знакомства до добра не доведут. Предлагаю перейти и сесть за стол, чтобы не причинять неудобства нашему клиенту.

– Ну, что ж, давай так и сделаем.

Незнакомцы одновременно поднялись со своих мест, и перешли ближе к хозяину кабинета, расположившись за рабочим столом, напротив друг друга. Игорь Петрович сделал очередную попытку подняться из своего кресла, но из этого ровным счётом, ни чего не получилось. Улыбнувшись, тот, что был справа в светлом костюме, произнёс:

– Вы уж простите, что мы столь бесцеремонно ворвались к вам в кабинет, да ещё и доставили вам некоторые неудобства, – светлый покосился на кресло, в котором сидел Романов – но поверьте, что это сделано для вашего же блага.

Такая нелепость вызвала в душе Игоря Петровича бурю негодования.

– Да что вы себе позволяете? Откуда вы, чёрт возьми, взялись и кто вы такие?

Романов непрерывно давил на кнопку внешней связи.

– Да будет вам, Игорь Петрович. Хватит вам, в конце концов, чертыхаться, а за то, что сразу не представились – извините нас олухов покорно. – Мужчина в тёмном костюме смущённо пожал плечами. – Меня зовут Сид.

– А меня Сэд. – Проговорил тот, что был справа. – Прошу не путать, чтобы не было неразберихи. А вот на кнопочку вы зря всё время давите. Эта кнопочка сейчас не работает, а Оленьку мы домой отпустили по причине затопления её квартиры соседями. Так что Игорь Петрович не надейтесь, что она потревожит нашу с вами беседу.

Спокойный и издевательский тон, действовал Романову на нервы.

– Да кто вы такие, чёрт вас подери?

Тёмный опять пожал плечами.

– Да что ж это такое? Может вывести его из зала? – Он посмотрел на светлого. – Как они все мне надоели.

– Погоди Сид. В самом деле, мы тут не по приглашению. Человек волнуется, переживает, что будет дальше, а мы сразу из зала. Не хорошо как-то. – После короткой паузы, он добавил. – Мы, Игорь Петрович оборотная сторона вашей жизни. Мы, если хотите, тёмная сторона Луны, которую ни кто, ни когда не увидит. Мы те, кто судит таких как вы, своим справедливым судом. Вы думаете, что все совершённые вами безобразия, останутся ни кому не известны? Ошибаетесь, Игорь Петрович. Есть те, кому всё видно и известно. А терпеть ваши художества ни кто не будет, да и не собирается. Таков Высший закон для всех живых существ и не мы его придумали.

Тёмный закивал головой в знак согласия.

– Ты прав Сэд. Ну, извини, погорячился. Давай, наконец, работать, а то заболтались мы с тобой.

Тот, кого звали Сэд, откашлялся в кулак после своей продолжительной речи и, не обращая внимания на удивлённого хозяина кабинета, начал говорить:

– Игорь Петрович, мы прекрасно понимаем ваше сейчас состояние, но и вы нас поймите, не по своей воле мы здесь сейчас находимся. Работа у нас такая. Сволочная работа, скажу я вам, но сделать мы её обязаны, хочется вам этого или нет.

Тёмный подхватил начинания светлого.

– Вот, вот. Здесь мы для того, что бы судить вас или оправдать за вашу деятельность в течение этого года, да и, в общем-то, за всю вашу нелёгкую жизнь.

У Романова округлились глаза.

– Что?! Судить?! Меня?! Вы?!

На смену гнева пришёл истерический хохот.

– Да кто вы такие, что бы судить меня? За что вы вообще собираетесь меня судить? Я сам вас по судам затаскаю!

– Успокойтесь подозреваемый. – Тёмный спокойным твёрдым голосом продолжил речь светлого. – Вы подозреваетесь в убийстве двух человек.

Светлый покачал головой.

– Трёх.

Тёмный смутился.

– Простите коллега, конечно же, трёх. Вы обвиняетесь так же в коррупции, прелюбодеянии и невоздержанности к материальным средствам.

– Что? – У Романова перехватило дыхание. – Какое убийство? Какая невоздержанность? Вы сами в своём уме? Вы что, судьи, что бы решать подобные вопросы?

– Простите. – Светлый улыбнулся. – На этот раз вы угадали. Сид действительно судья или имеющий на то полномочия, а я ваш адвокат и вам совершенно не обязательно мне грубить.

– Какой ещё адвокат? Мне не нужен ни какой адвокат!

Светлый посмотрел на тёмного и пожал плечами.

– Вас за язык ни кто не тянул. Ну не нужен вам адвокат, ну и ладно. Честно вам скажу, защищать вас всё равно дело безнадёжное.

Игорь Петрович ударил кулаком по столу.

– Прекратите этот балаган!

Тёмный покачал головой.

– Вот как раз это вы тут балаган устроили. Я бы попросил помолчать вас, пока будет идти разбирательство, а то попрошу из кабинета, не смотря на то, что он ваш!

Романов закрыл рот и посмотрел на светлого. Тот кивнул ему головой и приложил указательный палец к своим губам.

– Выведет, и не сомневайтесь.

Тем не менее, тёмный продолжил заседание.

– И так, Романов Игорь Петрович. Ровно год назад вы в корыстных целях совершили убийство некой Котовой Натальи Викторовны. Что вы можете сказать суду в своё оправдание.

Романов хихикнул.

– Вы с ума сошли. Я ни кого не убивал. У вас нет ни каких доказательств.

Тёмный опять пожал плечами.

– Обвиняемый, нам не нужны доказательства. Я вас спросил какие у вас могут быть оправдания по этому факту.

– То есть как это вам не нужны доказательства? – Было видно, что Игорь Петрович принял навязанную ему игру. – Любому суду нужны факты и доказательства.

– Это любому суду, но не нашему. Вижу, что сказать вам нечего.

Светлый поддержал обвинение, хотя по роду своей деятельности не должен был этого делать.

– Оно и так понятно. Убил своими руками. Какие тут могут быть оправдания?

– И то верно. Никакому убийству нет оправданий. Даже случайному. – Строгим голосом тёмный добавил. – Не вам решать, кому и когда умирать!

Успокоившись, он продолжил.

Романов округлив глаза, слушал своего непонятно откуда взявшегося прокурора. Светлый поддерживал коллегу:

– Смею заметить, что это убийство было совершено в корыстных целях. Уже тогда обвиняемый задумал подставить своего друга и начальника Котова Виктора Владимировича, что бы возглавить созданную им строительную фирму, а его самого упечь за решётку. С этой целью, он привлёк к своему тайному замыслу, Решетилова Ивана Николаевича, впоследствии убитого тем же ножом по неосторожности.

Тёмный кивнул головой.

– Всё так и было.

Романов ухмыльнулся.

– Как же это я мог его убить, если вы только сами сказали, что убит он по неосторожности.

– Ну, это совсем просто. – Тёмный, ухмыльнулся ему в ответ. – Не он же сам к вам пришёл, а вы его уговорили участвовать за деньги в этом деле. Если бы не дали ему денег и не уговорили его на преступление, он, остался бы жив. А случайность это или нет, уже не важно. Смерть Решетилова то же на вашей совести.

Романова стала забавлять эта игра.

– Ну, допустим, а кто же тогда третий? Кого я ещё убил?

Лицо тёмного посерело, а глаза стали жёсткими и пронзительными.

– Дело в том, когда вы ножом убивали Котову Наталью Викторовну, она была на шестом месяце беременности. Теперь, я надеюсь, с количеством убиенных вами, вопросов у вас нет?

Романов опустив голову, молчал, что-то обдумывая про себя.

– Вот оно как? Беременная говорите? На суде об этом не говорили.

– Это на вашем суде, смею вас поправить. Вы Романов убили ещё не родившегося человека. Это вдвойне усугубляет вашу вину.

– Даже так? – Игорь Петрович зло усмехался. – Это же надо, какой я изверг. Что же вы ещё собираетесь мне предъявить?

Светлый сменил тёмного, давая тому возможность несколько прийти в себя.

– Вы зря усмехаетесь Игорь Петрович. Вся ваша никчемная жизнь состоит только из пороков. По роду своей службы, я пытался отыскать в вашей жизни хоть щепотку праведности и добра, что бы попытаться вас как-то оправдать, но поверьте, не то, что щепотки, я не нашёл да же крупицы сделанного вами чего-то хорошего.

– Вот как? Может плохо искали?

– Поверьте, что искали достаточно хорошо.

Их разговор перебил тёмный.

– С этим всё понятно. Перейдём к моральным аспектам вашей жизни.

– Вы хотите пришить мне аморалку? – Романов рассмеявшись, схватился за живот. – Я вас умоляю. Интересно посмотреть, как вы будете копаться в моём белье, и грозить мне пальцем.

– Вы напрасно иронизируете Романов. Почему такие, как вы считают, что им в этом мире всё дозволено? Простите, а кто вам позволил заниматься распутством? Кто позволил обманывать своих рабочих, недоплачивая им зарплату? Кто, наконец, разрешил вам издеваться над людьми, унижая их достоинство только потому, что у них нет выбора, где зарабатывать деньги? Хочу напомнить вам, что заповеди, по которым должен жить любой нормальный человек, ещё ни кто не отменял. Смею вас, так же заверить в том, что за ваше отношение к этим заповедям с вас ещё спросят.

Романов скривил рот в ухмылке.

– Так все делают. Кто начальник, тот и прав. Я всего лишь маленькое звено в огромной цепочке. Разорвать эту цепь не под силу ни кому.

Светлый усмехнулся ему в ответ.

– Так уж и не кому?

– А вы попробуйте. Может что-то и получится.

– Мы, Романов не пробуем. Если государство ваше не может или не хочет вас наказывать, то мы обязательно накажем. Рано или поздно, всё равно накажем. Люди не должны так жить.

– Люди? Да эти люди нам спасибо говорят за то, что мы с ними делаем! Это жизнь!

– Это не жизнь Игорь Петрович, это всё ваши фантазии. Жизнь, как вы заметили для людей, а не для животных вроде вас. Вот мы по всему свету и отлавливаем таких животных и возвращаем их в клетки, что бы они другим жить не мешали.

Романов опять возмутился.

– Для чего это вы мне всё рассказываете? Хотите перевоспитать? Наверное, уже поздно. У меня в детстве другие воспитатели были. Как говорится: «что выросло, то выросло» и не вам меня учить, как жить.

– Тут вы ошибаетесь. – Тёмный опять подал голос. – Мы не собираемся вас перевоспитывать. Для всех вы уже испорченный продукт. Вас нужно просто утилизировать.

– Что?! Что вы себе позволяете?

– Мы имеем на это право.

– Да кто вам дал это право судить людей? На это есть законные суды.

– В этих судах, таких как вы, не судят. Им это не выгодно. Потому мы и взвалили на себя эту непосильную ношу. Но ведь, кто-то должен работать чистильщиком, не так ли? А что касается прав, то тут извините. Свои права и обязанности мы знаем хорошо. Тот, кто назначил нас на эту работу, поверьте, в ваших комментариях не нуждается.

– Значит, вы подменяете судебные институты, Высшим судом. Да вы сами мошенники!

– Отнюдь. Хотя вы правы только в одном – нельзя отдавать на откуп справедливости только Высший суд. У всех людей должна быть твёрдая уверенность в том, что их судят беспристрастные, честные и глубоко профессиональные, такие же, как и они, люди. Согласен, что в этом мире ни кто не застрахован от ошибок. Потому и должна быть надежда, что рано или поздно Высший суд всё же восторжествует и исправит эти ошибки. Высший суд умножает для всех уверенность в том, что их праведные земные дела не имеют отношения к грехам и порокам тех, кто взращивает их на крови других, прикрываясь личиной благочестия, и использует людскую наивность в угоду себе. Вот как раз по такому случаю, мы к вам и явились.

– И что вы теперь со мной сделаете? Поставите в угол?

– А вы ни когда не задумывались над тем, зачем напроказничавших детей, ставят именно в угол? Полагаю, что угол вас уже не спасёт.

Романов с гневом посмотрел на тёмного.

– Послушайте. Что вы мне всё время угрожаете? Я не намерен терпеть от вас ни каких запугиваний! Говорите, чего вы хотите, и проваливайте туда, откуда пришли!

Тёмный обменялся взглядом со светлым и кивнул головой. Оба одновременно поднялись из своих кресел, а тёмный сказал:

– Вы правы. Пора переходить к заключительной части нашей встречи.

Лицо говорящего, стало каким-то торжественным и строгим. Выговаривая каждую букву, медленно он произнёс:

– Романов Игорь Петрович. Высшему суду известно, что вы совершили три убийства в корыстных целях. Ваш образ жизни и отношение к себе подобным, делает невозможным ваше дальнейшее пребывание в живом социуме и прекращается. Будет ли вам предоставлена возможность, в каком либо виде ещё раз оказаться в живом или не живом социуме, вам сообщат дополнительно.

После этих слов они вышли из-за стола и направились к двери.

– Погодите. – Романов попытался подняться из своего кресла. – Что значит прекращается? Вы что, шутите так?

Подойдя к двери, тёмный и светлый, как по команде обернулись, а светлый удивлённо сказал:

– Помилуйте, с вами ни кто не шутит, и шутить не собирается. Разве вы не поняли с самого начала, что мы пришли к вам не шутки шутить?

– Пойдём. – Тёмный положил ему руку на плечо. – Мы и так здесь засиделись. Теперь им займутся другие службы.

– Да, конечно. Жаль только, что он сейчас всё забудет.

– Это не главное. – Тёмный пожал плечами. – Главное, что мы ему всё объяснили. Уже скоро об этом же ему скажут другие, но это уже не наша работа.

Они медленно вышли из кабинета и закрыли за собой дверь.

Романов сидел за столом и, не мигая смотрел на дверь, за которой скрылись странные гости. Неожиданно эта дверь опять отворилась и на пороге показалась Оленька.

– Вам что ни будь нужно, Игорь Петрович?

Романов смотрел на неё, как будто бы видел впервые. В его голове всё увеличиваясь, разгоралась боль. К горлу подкатил неприятный комок, а всё тело покрыла противная испарина. Нижнее бельё стало вохким и противным. Медленно поднявшись из своего кресла, он сделал несколько неуверенных шагов и остановился, вытирая рукавом пиджака, выступивший на лбу пот.

– Что-то мне Оленька нездоровится.

– Может вызвать врача?

Романов махнул рукой.

– Какого врача? Домой я поеду. Отлежусь сегодня, а ты все мои дела перенеси на завтра.

– Хорошо, Игорь Петрович.

Романов вышел из офиса и подошёл к своей машине. Сняв её с сигнализации, он открыл дверь и сел в салон. Тихо заурчал мощный мотор, и машина покинула служебную стоянку. Набрав большую скорость на свободной от транспорта полосе, он не увидел лежащий на его пути острый как бритва кусок железки. Из-за вспоротого переднего колеса, машина стала неуправляемой. Её слегка подбросило, потом выкинуло с трассы на обочину. Ударившись об ограничительный бетонный столб, который разорвал днище бензобака, машина несколько раз перевернувшись в воздухе, рухнула на землю. Бензин через образовавшуюся брешь, хлынул на работающий двигатель. Через секунду на месте упавшей машины, в воздух поднялся высокий столб огня и дыма.

Эпилог

Поплавок неуверенно качнулся и резко ушёл под воду. Виктор резко подсёк клюнувшую рыбу и медленно стал поднимать вверх удилище. Судя по сопротивлению, этот карп должен весить не меньше двух килограмм. Почувствовав добычу, крупная шотландская овчарка по кличке «Бакс», радостно взвизгнула и ткнулась острой мордой Виктору в спину.

– Не мешай Бакс. Её ещё нужно вытащить из воды.

Бакс послушно уселся на задние лапы, но скулить не перестал. Подведя пойманную рыбу ближе к берегу, Виктор резко выкинул её на берег. Бакс, тут же бросился к ней и, описывая вокруг неё круги, начал громко лаять.

– Мы с тобой сегодня молодцы. – Виктор снял рыбу с крючка и бросил её в садок. – Но одной нам на троих будет мало. Особенно тебе.

Он улыбнулся, глядя на собаку, сменил червя на крючке и снова забросил удочку. За спиной послышались шаркающие шаги. Так мог ходить только Макарыч. Обернувшись, Виктор увидел приближающегося к нему лесника. Если бы не этот дед, лежать бы ему сейчас в земле. После авиакатастрофы он был одним из не многих тогда спасшихся. Наполовину пустой самолёт перевозил зэков к удалённым местам их заключения. Где-то над самой тайгой, двигатели неожиданно стали. Самолёт резко начал терять высоту. Пилоты всё же сумели уже перед самой землёй выровнять самолёт, и он врезался в верхушки деревьев, погасив бешеную скорость. Однако, от резкого удара, его корпус разломился пополам. Что было дальше, Виктор не помнил. Помнил только пожар. Сразу после того, как его выкинуло из самолёта, он сильно ударился головой о ствол дерева и на какое-то время потерял сознание. Очнулся от того, что его арестантская роба горела. В голове была пустота. Видимо это был просто шок. Куда он шёл и как, то же не помнил. Как на нём оказался чужой пиджак, то же не помнил. Дед Макарыч нашёл его в тайге без признаков жизни, далеко от разбившегося самолёта и оттащил к себе в сторожку. Долго отпаивал какими-то травами и лечил ожоги. Вся правая сторона тела у него была обожжена. Только лишь через месяц Виктор стал приходить в себя и вспоминать кое-какие подробности. Как оказалось в надетом на нём пиджаке, был паспорт на имя Морозова Виктора Владимировича. Выжил этот Морозов или нет, Виктор так и не знал. Дед называл его привычным ему именем, написанном в паспорте, и лишних вопросов не задавал, за что Виктор был ему признателен. Однако рассказать ему всю свою историю, всё равно пришлось. Внимательно его выслушав, Макарыч покряхтел и сказал, что жизнь штука сложная. Кому в ней что суждено, одному Богу известно. Жив остался, значит так нужно. Участковому сказал, что Виктор его племянник и жить пока будет у него в лесничестве. Чужой паспорт подозрений у того не вызвал, а может и вызвал, только Виктор разговора Макарыча с участковым не слышал. Тот, когда прощался, лишь усмехнулся себе в усы, запрыгнул в машину и укатил в село. Его ни кто не искал и вопросов по поводу упавшего самолёта не задавал. Спустя какое-то время, Виктор пообвыкся в лесничестве. Помогал деду в его работе. Изучал лес и животных. Гонял браконьеров и ловил рыбу. Ему здесь было спокойно и хорошо. Кровоточащая рана, после гибели Наташи медленно затягивалась. Вновь пробуждалось тяга к жизни. Новой жизни.

17 февраля 2011 г.