Читать книгу Чемпион - Сергей Майоров - Страница 5

1

Я отправился в клуб, по пути решив завернуть в «Сказку». Мне очень не хотелось этого делать. Воображение рисовало разные картины, одна другой неприятнее. То опечатанные двери, то новенькую испуганную барменшу вместо Светки, то директрису Ольгу Васильевну, с презрением кривящую тонкие губы:

– Спасибо тебе, дорогой!

Заходить не хотелось, но именно поэтому я и решил зайти туда в первую очередь. Ожидание казни хуже, чем сама казнь. Лучше быстрее узнать, что я натворил, какими это обернулось последствиями и можно ли что-то исправить.

Ольгу Васильевну я встретил на улице. Она как раз спустилась с крыльца, когда я подходил. Высокая, красивая, всегда дорого и модно одетая. Ей бы «Пассажем» руководить, а не кабаком. Она была, наверное, вдвое старше меня, но я бы не посмотрел на разницу в возрасте, представься возможность лечь с ней в постель. Жаль, что об этом приходилось только мечтать…

Ольга Васильевна привычно кивнула мне и прошла мимо, еле заметно улыбнувшись и оставив после себя тонкий аромат французских духов. Я посмотрел, как она садится за руль белой «восьмерки» и уезжает, а потом, ободренный, поднялся в кафе.

Двери опечатаны не были. Швейцар дядя Вася, как всегда, бдил в вестибюле, а его жена-гардеробщица вязала очередные носки. Я даже подумал что Цыганков мне наврал про обыск, но дядя Вася, крепко пожав мою руку, наклонился и зашептал в ухо:

– Третьего дня приезжали… Культурные такие, все в галстуках. Про тебя спрашивали…

Как мне говорили, дядя Вася работал швейцаром уже добрых лет десять, а до этого был вертухаем на зоне под Карагандой. Его прошлое меня не волновало, разве что вызывало некоторое сочувствие: не хотел бы я заканчивать жизнь, стоя в дурацкой фуражке у дверей кабака. Сейчас, когда он принялся стучать мне на своих бывших коллег, я почувствовал сильное раздражение. Не дослушав, я выдернул свою руку из его влажной ладони и поднялся на второй этаж.

Зал был наполовину заполнен. Я машинально отметил, что конфликтных компаний и сомнительных личностей нет…

– Привет!

Я обернулся на голос. Со своего рабочего места мне улыбалась Светка. В ее взгляде не было ни капли недовольства. Чувствуя, как на душе становится легче, я направился к ней.

Светка была маленькой, и если б не высоченные каблуки – только нос бы над прилавком торчал. Чтобы дотянуться до меня, ей пришлось лечь грудью на стойку. Она погладила меня по щеке:

– Оброс… Ну и как там?

– Жить можно. – Я устроился на высоком табурете с мягким сиденьем.

– Они и к нам приходили.

– Я в курсе. Ты как?

– Отбрехалась.

– Что, вчистую?

– А то! – Она отбросила с бровей непослушную челку. – Я ж тебе говорила, с ментами надо дружить. Да и Ольга Васильевна, спасибо ей, помогла. А у нее, знаешь, какие связи? Она с генералами в бане парится!

– То есть с валютой ты выкрутилась? – все-таки  я; слишком легко все закончилось, чтобы я мог так просто в это поверить.

– Не впервой.

– На меня сердишься?

– Чего сердиться-то, это ж не ты их прислал! У них работа такая…

– Спасибо тебе, – я почувствовал, как у меня с души свалился камень. Еще бы и с клубом все обошлось…

– Погоди, – Светка отошла на другой конец стойки и налила несколько кружек пива двум офицерам в расстегнутых кителях.

Они сказали ей несколько комплиментов, на которые она игриво ответила, и вернулись к столу, за которым сидели человек пять, в гражданском и в форме. Один из гражданских, через плечо посмотрев на меня, взял стоявшую незаметно на полу поллитровку «Пшеничной» и разлил водку по пустым кружкам, на стенках которых еще оседала крупная пена.

Светка, вытирая руки вафельным полотенцем, вернулась ко мне. Забралась с коленями на стул, облокотилась на стойку.

– Ты голоден?

Я невольно скосил глаза на глубокий разрез ее блузки. Если бы не красный фартук с широкими лямками, было бы видна очень подробная панорама.

– Времени нет, надо бежать, – вздохнул я.

– Давай покормлю. Я ведь знаю, какие там порции. Да и кусок в горло не лезет… Котлету по-киевски с макаронами будешь? Все готово, так что иди, я сейчас принесу…

Подсобные помещения в «Сказке» напоминали катакомбы. Зайти в них можно было и с лестницы, и с первого этажа, и из зала, не говоря уже о двери за стойкой. Чтобы не привлекать внимания посетителей, я воспользовался входом с лестницы. Прошел длинным полутемным коридором, ощутил запах французских духов перед запертым кабинетом Ольги Васильевны, стукнулся коленом о какие-то ящики и, наконец, оказался в небольшой комнате, обстановку которой составляли стол, широкий диван, несколько стульев и телевизор «Садко» на самодельной подставке.

Через пару минут Светка принесла тарелку с едой, хлеб и бутылочку «пепси».

– А может, ты пива хочешь? – она смахнула со стола несуществующие крошки. – Или водки налить?

Выпить хотелось, но пришлось отказаться:

– У меня дела еще есть. Может, вечером загляну, если все будет нормально.

– Так уже вечер.

– После двенадцати.

Она убежала на рабочее место, но, не успел я покончить с едой, вернулась с двумя кружками чая и коробкой иностранных конфет. Села за стол напротив меня, отхлебнула из своей кружки:

– Я с тобой тоже попью. Там пока тишина, если что, Маринка свистнет…

– С тобой сегодня кто, Серый должен быть?

– Ольга Васильевна пока отказалась от вас, мало ли что… У нас теперь какие-то боксеры дежурят. Ты не обратил внимание? Он там с краю сидел…

Я видел, что ей очень хочется узнать подробности моего задержания, но расспрашивать она не решалась. Судимость и десяток лет в общепите – серьезная школа. Иногда мне казалось, что по жизненному опыту Светка старше меня не на восемь календарных лет, а в три раза. Хотя на внешности ее специфический опыт не отразился. Разве что четыре золотые коронки и выглядывающий из-под браслета шрам на запястье напоминали об извилинах в биографии, а так – обычная болтушка со смазливой физиономией, не видевшая в жизни большей беды, чем расползшиеся колготки.

Светка сбросила туфли:

– Уф, ноги гудят!

– Я вообще не понимаю, как ты в них целый день можешь ходить.

– Так ведь все для того, чтобы вам нравиться!

– Ты мне и так нравишься, без каблуков.

– Да? А еще без чего?

Я хотел ответить, но Светка меня перебила:

– Кстати, твоя девушка позапозавчера приходила тебя искать. Спрашивала у меня про тебя.

– Какая девушка? Инга?

– С которой ты у нас познакомился, я не знаю, Инга она или кто. Беленькая такая, высокая.

– И что ты сказала?

– Что тебя менты замели, дело шьют… Да ничего не сказала, конечно! Сказала, что ты у нас редко бываешь, может, только через неделю появишься, и как с тобой связаться, я не знаю. Когда она здесь была, менты завалились. Я уж думала, и ее загребут, но нет, пронесло, спокойно ушла. Они у нее даже документы не спрашивали. Кстати, она очень сильно за тебя волновалась. Ты ей хоть позвонил, когда вышел?

– Позвонил… – Я удивился: мы совсем недолго с Ингой знакомы, и не такие у нас еще отношения, чтобы она кидалась меня разыскивать только из-за того, что я в течение полутора дней не вышел на связь. Мне представлялось, что если я начну избегать встреч, то она из гордости не станет проявлять инициативу. Кажется, Инга сама во время второй нашей встречи мне говорила, что ее нужно покорить и завоевать… Может, и у нее что-то случилось?

Светка посмотрела на мое помрачневшее лицо, усмехнулась и, не обуваясь, вышла из комнаты. Вернулась через минуту, неся телефонный аппарат с длинным шнуром. Поставила его передо мной, вздохнула:

– Чтоб ты без меня делал. – И снова ушла, плотно затворив дверь. Я посмотрел на ее оставшиеся лежать под столом туфли и стал набирать номер.

Тетя Ингрид ответила после второго гудка:

– Алло.

– Здравствуйте, это снова Костя. А Инга пришла?

– Нет, молодой человек, она еще не пришла.

– А когда она будет?

– Позвоните попозже.

– Спасибо.

Я положил трубку и задумчиво потер лоб. Мне показалось, или перед тем, как ответить «Позвоните попозже», тетя Ингрид опять сделала непонятную паузу?

Светка вернулась. Села на диван, достала из нагрудного кармана красного фартука пачку «Салема» и закурила. Выпустила дым колечками, посмотрела в потолок и нейтральным тоном спросила:

– Ну как, объяснились?

– Ага.

– Быстро вы.

Я опять взялся за телефон и позвонил в клуб:

– Серый пришел?

– Был, уехал уже, – ответил мне младший тренер.

– Я же просил, чтоб дождался!

– Я передал, но у него времени не было. Он сказал, что вернется еще.

– Я скоро приду.

Светка сидела на диване, закинув ногу на ногу, и курила. Ее коленки, обтянутые черными колготками в сеточку, невольно притягивали мой взгляд. Заметив это, она поправила высоко задравшуюся короткую юбку. Потушила в пепельнице окурок, встала и слегка потянулась.

– Ну, ты побежал?

– Ага, – сказал я, продолжая сидеть.

– Где там мои калоши?

Светка стала обходить стол. Я взял ее за руку, и она послушно остановилась. Я посадил ее к себе на колени. Она прижалась плечом к моей груди и взъерошила волосы у меня на затылке. Я запустил руку под ее фартук и расстегнул несколько пуговиц блузки. Улыбаясь, как довольная кошка, Светка спросила:

– А как же твоя Инга?

Не отвечая, я продолжал действовать. Стресс, вызванный задержанием и пребыванием в КПЗ, обострил мои чувства до такой степени, что меня ничто не могло сейчас остановить. Даже если бы в комнату ворвались Цыганков, его краснорожий напарник и следователь, я закончил бы начатое.

Светка притворно вздохнула:

– Ну и наглый же ты парень! Тетенька, дайте попить, а то я так проголодался, что переночевать негде! Как я твоей девушке теперь в глаза буду смотреть?

– А как ты раньше смотрела?

Со Светкой я переспал в первый же день, когда пришел халтурить в кабаке. Тогда мы отправились к ней домой, благо она жила в доме через дорогу. Потом я как-то пригласил ее в гости, и мы все воскресенье не покидали кровати. И каждый раз, когда наши смены в кабаке совпадали, мы находили время, чтобы проверить диван в этой подсобке на прочность. Большинство из моих подружек дали бы, в плане внешности, Светке сто очков форы. Но по части техники она превосходила их всех, вместе взятых.

– Раньше я с ней не разговаривала… Ладно, так уж и быть! Освобожденный приравнивается к герою, а героям многое позволено. Только времени нет, давай я все по-быстрому сделаю…

2

Наш клуб представлял собой одноэтажный барак, одно крыло которого находилось в аварийном состоянии и не использовалось, а в другом размещались два зала, раздевалки, душевая и несколько комнатушек для тренеров, одну из которых я делил напополам с Серым.

Его машина стояла перед входом, а сам он оказался в нашем кабинетике. Сидел, задрав ноги на стол, и развлекался тем, что метал перочинный нож в деревянную стенку. К ручке ножа была привязана веревка, и после каждого броска Серый дергал ее, чтобы вернуть нож себе.

– Ты в стене скоро дырку пробьешь, – сказал я.

– О-о-о, привет! – чуть передвинув, но не снимая ног со стола, Серый протянул для пожатия руку, а потом, зажмурив один глаз, примерился и удачным броском вогнал нож в стену по самую рукоятку. – Ну ты, брат, и заставил нас поволноваться!

– Здесь обыск был?

– Кто б им позволил? – Серый ухмыльнулся и наконец сбросил ноги со стола. – Пошли перешепчемся.

Мы вышли в пустой борцовский зал. Серый сказал, что о моем задержании Мастеру стало известно в тот же день вечером, и он использовал все возможные рычаги, чтобы меня освободили. Подключил связи в Спорткомитете, горвоенкомате, милиции, и это принесло плоды. Якобы один генерал, с которым Мастер встречался, пообещал:

– Если подозрение в убийстве не подтвердится, на все остальное мы закроем глаза.

Подозрения не подтвердились, и генерал сдержал слово. Нунчаки не прошли экспертизу, а из журналов «Плэйбой» оказались вырезанными картинки с голыми бабами, остался только никому не нужный текст на английском. Книгу о Брюсе Ли пропагандой насилия не признали и отдали Мастеру, я теперь могу забрать ее у него. А вот охотничий нож не удалось выцарапать. Я не понял всех тонкостей, но теоретически мне за него могли накрутить срок. Не за хранение, а за перевозку – я ведь признался, что притащил его в Ленинград с Дальнего Востока, так что состав преступления, в общем-то, был налицо. Но не стали заводить дело, сославшись то ли на изменение какой-то там обстановки, то ли на истечение сроков давности – Серый сам толком не знал.

Я вообще поразился, как ему много известно. Если бы нас поменяли местами, я бы не смог узнать столько подробностей, сколько выведал он. А ведь со мной Мастер всегда бывал откровеннее. Впрочем, Серый славился пробивными способностями и осведомленностью в самых разных делах, так что ничего удивительно в общем-то нет.

По словам Серого, главным аргументом для Мастера в пользу моей невиновности послужил способ, которым был убит несчастный Добрынин. Ему нанесли несколько десятков ударов по телу и голове, потом связали по рукам и ногам и перерезали вены, ударили обухом топора по затылку и воткнули нож в сердце. Как только стали известны эти подробности, Мастер тотчас же категорически заявил, что я ни при чем.

– Мы даже в морг ездили, сами труп посмотрели, – сказал Серый с брезгливой гримасой. – Представляешь, меня чуть не вывернуло, а я ведь жмуриков разных видал! Не представляю, за что его так уделать могли… Говорят, он слишком правду любил. Мог сунуться, куда не зовут, и свои порядки попробовать навести. Он, кстати, «афганец», так что за него будут мстить. С другой стороны, вполне может быть, что его свои же, из тех, кто «за речкой» навоевался, и замочили. За какие-то свои дела. А то я что-то не слышал, чтобы наши грабители так лютовали. Разве что по пьянке? Так непохоже, что покойничек с кем-то набухался до зеленых чертей, и они стали бабу делить, или поспорили о новом курсе КПСС. У него в крови алкоголя вообще не нашли. Травку он покуривал, это да. Так этим многие балуются, кто оттуда вернулся… Топор, которым его по голове оприходовали, менты на помойке нашли около дома. Так вот, топор не из квартиры. Сечешь? Его с собой принесли.

– А нож?

– С ножом непонятно. Он ведь отдельно жил, не с родителями, так что всех его железяк они знать не могут. Раньше не видели, но нож этот заграничного производства, с какими-то мусульманскими иероглифами; может, он его из Афгана привез, как трофей? Ты, кстати, домой ходи поосторожнее, мало ли что. В принципе Мастер с «афганцами» разговаривал, они вроде поняли, что ты ни при чем, но у кого-нибудь может и перемкнуть в голове, люди там разные…

– Спасибо, учту. Мне в ментовке так толком и не сказали, там украли чего-то?

– Магнитолу японскую, фотоаппарат, кинокамеру. Денег рублей двести должно было быть – не нашли ничего, даже в карманах мелочи не осталось. И сберкнижка пропала. На предъявителя. Пять тысяч на сберкнижке лежало.

– Неслабо!

– У него родители упакованные. Папа из загранкомандировок не вылезает, мама в Политехе историю коммунизма преподает.

– Как же он с такими родаками в армии оказался? Еще и в Афгане?

– Я ж говорю, честный был.

– Я его один раз в кабаке видел. Мы даже не разговаривали. Не понимаю, чего они на меня-то накинулись? Так полгорода пересажать можно!

– Во-первых, никто тебя не сажал. Так, попугали немножко, посмотрели, что ты из себя представляешь. А во-вторых… Во-вторых, ты как сам думаешь? Они в тебя наугад пальцем ткнули и стали на убийство колоть? Авось признаешься?

– Да я уж все передумал, пока в камере парился!

– Короче, есть у них на тебя что-то. Как-то ты с Добрыниным связан был, и они знают об этом. Может, ты об этом забыл, может, просто не врубаешься в тему, но что-то вас связывает. Но пока про это ничего узнать не удалось. Мастеру только намекнули, что есть какие-то факты, которые против тебя, и их надо проверить.

– Бред какой-то!

– Бред не бред, но трое суток ты отсидел. Не меня посадили, тебя! Так что думай…

– У меня и так скоро мозги запузырятся.

– Ты помнишь Сашку Рожкова? Он тоже в Вологде выступал, полутяж, за «Динамо».

– Ну, помню немного.

– «Помню немного»! – передразнил Серый, сделав плаксивое лицо. – Такие знакомства надо поддерживать, а не «помнить немного». Ты знаешь, где он сейчас работает? В прокуратуре города. Соображаешь? Я до него пока не смог дозвониться, но мне обещали его адресок раздобыть, так завтра или послезавтра можно будет его повидать.

– Неудобно как-то…

– Неудобно спать на потолке. А поговорить надо. Тем более, что у меня к нему не только по твоей теме вопросы имеются.

Мы помолчали. Серый посмотрел на часы:

– Ладно, я полечу! Мастера до пятницы не будет, так что я пока за него. Эти тренировки пока не проводим, а в остальном занимайся по своему плану. Да, кстати, твоя мадам весь телефон оборвала, ты бы ее как-нибудь успокоил. И паренек тебя какой-то искал, заходил пару раз.

– Какой паренек?

– Я у него паспорт не спрашивал. Да вот он, легок на помине!

3

Паренек сильно нервничал, кажется, ожидая, что я без разговоров выставлю его за порог.

– Ладно, я поскакал. – Серый пожал мне руку, хлопнул по плечу и, насвистывая «На недельку, до второго, я уеду в Комарово…», вышел из зала.

– Меня Мишей зовут, – сказал паренек.

– Да я помню! – сказал я, мысленно добавив: «Только тебя мне сейчас не хватало!»

С Мишей Кушнером я виделся один раз, и тоже в «Сказке». Правда в отличие от Добрынина с Кушнером я разговаривал.

– Чего ты пришел?

– Заниматься! – ответил он решительным тоном и еще сильнее сжал ремень висевшей на плече спортивной сумки.

– Прямо сейчас?

– Я уже три дня вас искал. Мне говорили, вы в командировку уехали.

– Меня все искали. – Я попытался придумать предлог, чтобы выпроводить настырного ученика, но ничего толкового не пришло в голову. Наверное, меня смущали жалостливые и одновременно полные ожиданий глаза Миши Кушнера. Серый бы на моем месте таких проблем не испытывал и в два счета избавился от обузы. – Ладно, давай посмотрим, чего ты умеешь. Переодевайся и начинай разминаться, я сейчас подойду.

Я пошел в общую тренерскую и позвонил Инге. Ответила тетя Ингрид. Ее голос и манеру говорить перепутать было невозможно. Но она сделала вид, что не узнала меня:

– Молодой человек, набирайте правильно номер. Никакой Инги здесь нет и никогда не было. Не звоните больше.

Я тут же перезвонил, но она больше не сняла трубку.

Ну и что это за новости? Я видел только одно объяснение: Инга не хочет больше встречаться со мной, но объявить о разрыве стесняется или боится, вот и заставляет тетю говорить всякую ерунду в надежде, что я перестану звонить.

А я не перестану! Инга мне по-настоящему нравится. А если мне что-нибудь нравится, я от этого не отступлюсь.

Или с ней что-то случилось? Но что? Если она попала в больницу, то какой смысл это скрывать? Разве что она решила сделать аборт, причем сделать подпольно… Или ее тоже посадили на трое суток по подозрению?

Я переоделся и вышел в зал. Кушнер старательно, но бестолково разминался. Я постоял, наблюдая за ним. Я подумал, что его внешность не соответствует еврейской фамилии. Мягкие русые волосы, прямоугольный раздвоенный подбородок, который якобы должен свидетельствовать о большой силе воли, короткий, будто стесанный топором, нос. Разве что глаза, темные и маслянистые, подтверждали обоснованность отчества «Моисеевич».

А где он раскопал такое кимоно? Шелковое, черное с золотыми лампасами и вышитым на груди алым драконом. Я бы постеснялся его носить даже дома. В любой нормальной секции за подобный прикид Кушнера просто бы заклевали.

Я сделал несколько разминочных упражнений и крикнул:

– Хватит, достаточно! Проведем спарринг.

Я надел боксерские перчатки и самодельные накладки для ног. Кушнер жадно наблюдал за тем, как я все это затягиваю и шнурую. Было видно, что он хочет спросить: «А как же я?»

– Тебе пока это без надобности. Работай в полный контакт, показывай все, что умеешь. Понятно? Удары, броски – короче, все чему научили. Давай, начинаем!

Кушнер занял какую-то мудреную неустойчивую позицию и стал ждать моих действий. Я приблизился, сделал финт и опрокинул его на спину простым толчком раскрытой ладони. Едва он вскочил, я сделал подсечку и снова отправил Кушнера на ковер. Второй раз он поднимался значительно медленнее. Я отошел и опустил руки:

– Нападай сам. Если будешь стоять, о тренировках со мной можешь забыть. Я мебель не тренирую.

Он потоптался на месте, сжал зубы и пошел в атаку. Это было довольно жалкое зрелище. Он думал не о победе, а только о том, чтобы не прозевать мой удар, и пугался собственной тени. Я с легкостью отбил все его выпады и обозначил простую «двойку» по челюсти. Кушнер отскочил и замер как вкопанный.

– Работаем! – крикнул я, идя на него.

Я планировал провести два условных раунда. В первом использовать только технику спортивного самбо, во втором – ударный арсенал восточных единоборств, и посмотреть, как Кушнер на это отреагирует. Он ведь почти два года отзанимался в подпольной секции карате, чему-то его должны были там научить. Но, похоже, с него там только выкачивали деньги за тренировки, хоть и нарядили в шелковое кимоно. Хорошо, что Серый ушел. Он бы за такой претенциозный наряд вколотил Кушнера в землю по самую маковку.

Кушнер провел несколько высоких ударов ногами. Смех, да и только… Конечно, при его преимуществе в росте это имело некоторый смысл, но только в том случае, если удары поставлены правильно. У него же ни о какой технике речи не шло. Как сказал бы в таком случае Мастер, простой китайский крестьянин лучше дерется.

Выждав, когда атака потухла, я подпрыгнул и обозначил удар ногой с разворота, остановив пятку в сантиметре от лица Кушнера. Он шарахнулся от меня, как от вставшей на дыбы лошади. Приземлившись, я провел круговую подсечку, и Кушнер в очередной раз полетел на пол. Пожалуй, единственное, чему его научили – это грамотно падать. Он страховался коряво, но достаточно эффективно.

– Вставай!

Я подумал, что пора заканчивать спарринг. Все в принципе ясно. И тут Кушнер меня удивил. Оказалось, он умеет делать выводы и обращать собственные недостатки в свою пользу. Сократив расстояние, я обозначил несколько ударов руками по верхнему и среднему уровню. Как я и ожидал, Кушнер торопливо и косолапо попятился. И вдруг, отчаянно нырнув под руку, контратаковал меня в корпус, чего я никак не предполагал. Первый удар я пропустил, два других жестко блокировал, машинально провел захват и сделал подножку, обозначил добивание Кушнера и отошел.

Он быстро вскочил, гордый своим скромным успехом. Не торопясь продолжать, я с интересом смотрел на него. Паренек-то не прост… Ладно, посмотрим, как он держит удар.

– Начали!

Кушнер пошел в атаку, нанося суматошные удары выставленной вперед левой рукой. Согнутой в локте правой он прикрывал печень и солнечное сплетение. Я поиграл с ним немного, демонстрируя разные виды защиты, и вполсилы ударил сбоку по челюсти. У него подогнулись колени, но он устоял. Я сделал финт, и Кушнер вздернул обе руки, наглухо закрывая лицо. Я провел мощную серию, обрабатывая его корявый блок, как боксерский мешок. Прямо, справа, снизу, прямо… Кушнер не пытался уклониться, только пятился. А потом лягнул меня в живот. Я увернулся и ответил хлестким ударом по голени. Боль от такого удара могла свалить с ног, чего я, в общем-то, и ожидал. Но Кушнер остался стоять. Правда, недолго. Пользуясь тем, что он продолжал закрывать локтями физиономию, я провел «маваши»1 по печени. Кушнер со стоном упал на ковер и остался лежать, подергиваясь в позе эмбриона.

– Закончили.

Я сел на скамейку и зубами развязал шнуровку на перчатках.

Я вспомнил, как мы познакомились.

Это было две с половиной недели назад. Я халтурил в кабаке вместо Серого. За стойкой работала сменщица Светки, некая Рита, с которой у меня изначально сложились натянутые отношения. Она была замужем за каким-то фарцовщиком с Невского и слишком много о себе воображала. Мы даже здоровались молча, при этом она делала такое лицо, какое бывает, наверное, у принцессы, встретившей на прогулке оборванного бомжа.

Рита стояла за стойкой, я сидел в зале и присматривал за одной проблемной компанией. Кажется, это были какие-то дальние знакомые ее мужа или, во всяком случае, люди из той же среды. Три мужика, целиком упакованные в импортное шмотье, и две размалеванные девицы, после первой бутылки шампанского пересевшие на колени к своим кавалерам. Спиртное они, кстати, притащили с собой. Целый пакет разномастных бутылок с красивыми этикетками, и Ритка предпочла сделать вид, что у нас так и принято. Раз она промолчала, то и я не стал вмешиваться. В конце концов мое дело следить, чтобы они не буянили и расплатились по счету, а не заглядывать к ним в стаканы.

Кроме этой компании, посетителей не было. Ранний вечер среды – самое тихое в нашем кабаке время. Ольга Васильевна вышла в зал, поговорила с Риткой, сказала мне «До свиданья» и уехала. Тот мужик, который был без подруги – здоровенный бородач в свитере и кожаном пиджаке, – проводил ее масляным взглядом и сказал что-то такое, что вызвало одобрительный хохот. Пока его товарищи веселились, он обернулся и через плечо оценивающе посмотрел на меня.

Прикончив литровку экспортной водки, компания окончательно развеселилась. Бабы елозили на коленях своих мужиков, время от времени наклоняясь к одинокому бородачу и с двух сторон целуя его. Потом им захотелось танцевать, и они потребовали громкой музыки. Парни остались сидеть, попивая коньяк под бутерброды с икрой, девчонки покинули стол и принялись топтаться в проходе. Постепенно танцы становились все более заводными, а закончилось все скромным стриптизом: под последний аккорд девчонки скинули блузки, оставшись в бюстгальтерах, одна в белом, другая в зеленом. «Секс для нищих», – как говорили в моем городке пацаны, подглядывая за офицерскими женами в окна квартир первого этажа.

Тут и пришли эти студенты. Четыре девушки и два парня: низкорослый очкарик с нечесаными волосами и Кушнер, наряженный в костюм с красным «секретовским» галстуком. Я мысленно чертыхнулся, предчувствуя, что скандала не избежать. Таким фантикам в нашем кабаке делать нечего. Если не докопаются разгулявшиеся фарцовщики, то обидит кто-нибудь из крутых завсегдатаев, которые подтянутся позже. Слишком уж вызывающе это выглядело: два тщедушных салаги, один из которых, волосатый очкарик, был изрядно навеселе, и четыре высоких красавицы в парадной одежде. Как потом выяснилось, они слишком рано приехали на день рождения к однокурснику и прежде чем завалиться к нему домой, решили часик посидеть в каком-нибудь приличном заведении.

Они сделали скромный заказ и сели за столик. Нет чтобы выбрать место подальше от веселой компании – они сели к ним буквально вплотную, и при этом нечесаный маломерок воинственно сверкнул стеклами «джонленноновских» очков. Я сразу почувствовал возникшее напряжение. Разговор у фарцовщиков смолк. Бородатый, развернувшись на стуле, открыто пялился на соседей, и его взгляд сулил мало хорошего.

В плане внешности студентки превосходили раскрепощенных подружек фарцы, и те, очевидно, из зависти, принялись нашептывать что-то своим кавалерам. Бородатый тоже что-то сказал, и теперь все трое разглядывали чужаков, как пираты случайно подошедший к их борту торговый корабль.

А те ничего не замечали, продолжая беззаботно щебетать и хихикать! Я разозлился: нельзя же быть такими слепыми! Неужели парни не догоняют, что будут размазывать кровавые сопли и держать свечки, когда их девчонок станут насиловать?! Думали, если на вывеске написано «Сказка», то внутри – добрые гномы и Белоснежка?

Среди студенток выделялась одна, с гладко зачесанными светлыми волосами и удивительно правильными чертами лица. На первый взгляд, ее красота показалась мне холодноватой, но я так думал лишь до тех пор, пока мы случайно не встретились взглядами. Это длилось мгновение, но и его оказалось достаточно, чтоб у меня перехватило дыхание. Я вообще склонен влюбляться с первого взгляда, и таких «первых взглядов» у меня было немало, но тут я почувствовал, что на этот раз меня зацепило всерьез. Не сходя с места я готов был поспорить, что не утрачу к ней интереса после первой ночи, как это у меня обычно бывало: вечером переполняют чувства и на душе весна, а поутру я не знаю, как побыстрей распрощаться.

Я захотел, чтобы пираты скорее пошли на абордаж.

И они не заставили себя долго ждать.

Бородатый попросил Ритку включить медленную музыку и пригласил одну из студенток на танец. Не ту, которая мне понравилась, а другую, с короткими каштановыми волосами и в платье с высоким вырезом на боку. Немного поколебавшись, она согласилась и вышла из-за стола.

Бородатый обнял ее чуть ниже талии и прижал к себе немного сильнее, чем принято. Она безуспешно попробовала отодвинуться. Он что-то сказал, она натянуто улыбнулась. Студентки, по-моему, это заметили и примолкли. А парни не замечали. Или боялись заметить.

Бородатый запустил правую руку в высокий разрез платья девушки, а левую сжал на бедре. Девушка дернулась, но фарцовщик только сильнее притянул ее к себе, улыбаясь и царапая ее лицо своей бородой. Она ударила его по рукам, а потом влепила пощечину. Он покачал головой и отпустил ее, но отойти она не успела. Он сжал ее подбородок пальцами, наклонился, сочно поцеловал и оттолкнул с такой силой, что она чуть не упала на столик, за которым сидели ее друзья.

Кто-то, я не заметил, кто именно, вскрикнул. Парни вскочили. Улыбаясь, бородатый врезал очкарику в солнечное сплетение, и тот сложился пополам у его ног. Бородатый топнул ногой по слетевшим очкам, и осколки стекол брызнули из-под его каблука.

Кушнер не успел броситься на него. Один из приятелей бородатого подставил ногу, и Кушнер едва не растянулся между столиков, а второй, ловко выскочив из-за стола, схватил его за воротник пиджака и за галстук и швырнул в стенку. Кушнер припечатался лбом и замер. Его ударили ногой по спине, и он осел на пол, разинув рот в беззвучном крике.

Моего вмешательства студентки не ожидали и, когда я, подскочив к бородатому, одним ударом отправил его в глубокий нокаут, попросту ошалели. Приняли меня за принца из «Сказки».

Второго фарцовщика я успокоил броском через бедро, а с третьим пришлось повозиться. Он не умел бить руками, но довольно лихо отмахивался ногами, а приблизившись, пытался провести борцовский захват. Будь он килограммов на тридцать полегче, и я бы согласился перевести драку в борьбу, но солидная разница в росте и весе вынуждала меня держаться на расстоянии и ждать момента, чтобы нанести точный удар. По идее Ритка должна была позвонить в клуб, и мне на подмогу уже мчались Серый с кем-нибудь из тренеров, но я хотел завершить бой до появления помощи. Поторопившись, я пропустил плюху по правой скуле, но этим дело и кончилось. Несколькими тычками по корпусу я заставил противника открыть голову и провел два точных удара, в переносицу и по горлу, которые лишил его возможности сопротивляться. Он бухнулся на колени, и я засадил ему ребром ладони по шее, после чего мне пришлось отскочить, чтобы освободить место, куда он мог бы упасть.

Понравившуюся мне зеленоглазую блондинку со строгим лицом звали Ингой. Она была единственной среди подружек, не ударившейся в истерику. Три других рыдали навзрыд, и двум из них мне пришлось дать пощечины, чтобы немного привести в чувства. Очкарик, близоруко моргая и пуская кровавые слюни, выпил залпом три кружки пива и отрубился, сидя на стуле.

– Наверное, у него сотрясение мозга, – озабоченно сказал Кушнер, а я подобрал с пола и нацепил очкарику на нос его раздавленные очки. Это выглядело не слишком благородно, но было всеми воспринято с пониманием.

Воспользовавшись суматохой, подруги фарцовщиков тихо смылись. С самими мажорами тоже не возникло проблем. Когда они оклемались, подъехавший Серый очень внушительно провел воспитательную беседу, и они раскаялись в своем поведении. В знак примирения совали деньги и остатки свого спиртного запаса. Серый взял с них полторы тысячи, которые мы разделили пополам, и две бутылки канадского виски, после чего они удалились, вполне искренне говоря нам «Спасибо» неизвестно за что.

– Быть вышибалой – это значит не только махать кулаками, но и уметь делать так, чтобы все оставались довольны, – назидательно сказал Серый и, глядя на слегка успокоившихся студенток, вздохнул: – А ведь кто-то трахает эти сокровища!

Девушка, с которой танцевал бородатый, на день рождения не пошла. Она уехала с Серым. А я сумел поговорить с Ингой и взял у нее телефончик. После этого мы несколько раз встречались, и однажды она заговорила о Кушнере. Дескать, он хороший и верный товарищ, умница, отличник учебы, вот только слабенький и не может за себя постоять. Хотя все время пытается, отчего частенько и ходит побитым. Два года он занимался в какой-то секции карате, но, видать, результата это не принесло.

– В чем проблемы? Пусть приходит, я его поднатаскаю.

– Правда?

– Сделать из него чемпиона не обещаю, но отмахаться от гопников он сумеет. Если, конечно, не испугается.

Вот он и пришел…

Отдышавшись, он поднялся и теперь с понурым видом стоял передо мной.

Я снял защитные накладки и вытянул ноги.

– Ну как, желание тренироваться не пропало?

– У меня ничего не получится.

– Если так себя настраивать, то, конечно, ничего не получится. Надо работать. Пахать. А ты хотел, чтобы все с неба свалилось? Так не бывает! Знаешь, сколько лет я посвятил тренировкам? Каждый день по четыре, по шесть, по восемь часов! У меня на походы по дискотекам и барам времени не было… Короче, решай сам. Хочешь заниматься – бери медицинские справки, выбрось это дурацкое кимоно и приходи, я тебя запишу в группу самбо. И готовься к серьезной работе.

– Это… Это правда?

– Нет, блин, я вру! Ждать тебя?

Кушнер энергично закивал, и при этом глаза его как-то странно блестели.

Я подумал, не спросить ли его об Инге? Может, он знает, куда она подевалась. Подумал и не спросил. Не к лицу тренеру делиться с учеником своими личными неурядицами.