Читать книгу Противостояние России и Финляндии: истоки, факты, неизбежность Часть 2 (после 1918 г.) - Сергей Мишутин - Страница 3

Надо четко себе представлять, что государственные образования наподобие Финляндии, получившие самостоятельность относительно недавно, а перед этим десятилетиями тешившие свое уязвленное самолюбие древними легендами и предсказаниями будущего величия, просто не могут существовать без внешнего врага и без некой внешней цели для агрессии под благим предлогом. Только в этом случае им удается сплотить свое население и убедить его не обращать внимание на социальную несправедливость и разного рода экономические сложности. Часто указанная убежденность в величии собственной нации, несправедливо оттертой на задворки прогресса, высмеивается более зрелыми соседями и служит темой для анекдотов.

Высокомерная ирония в отношении финской государственности и финских национальных традиций никогда не исходили со стороны СССР, да и в имперский период до 1917 года именно в таком ключе шутить в России было не принято, совсем наоборот (см. предыдущие главы). Зато это было традиционной составляющей шведского и вообще скандинавского юмора – и тогда, и сейчас – см., например, карикатуру на иллюстрации ниже.

Автор неизвестен, но, судя по всему, он из Норвегии. Общественное достояние.

Для Финляндии тут особого выбора не было – Норвегия, Дания или Швеция на роль извечного врага не годились, несмотря на традиционно высокомерное отношение к финнам как к лесной деревенщине, оставалась только Россия. Из предыдущих глав читатель, по идее, уже должен был уяснить, насколько абсурдной являлась такая постановка вопроса, но именно в указанном варианте она и была необходима финской политической элите и представителям крупной буржуазии – для удержания населения от левых настроений, для отвлечения внимания от социальных и экономических проблем.

Поскольку вопрос с независимостью с повестки дня был снят еще в 1917 году, «образ врага» был густо замешан на «коммунистической угрозе» – поминали минувшую гражданскую войну, «порабощенных братьев-карел» и описанный в предыдущей главе бунт рабочих на лесозаготовках, презрительно именуемый «сальным».

Насколько данная угроза была реальной и насколько она исходила именно из СССР? Мы не будем сваливаться в крайности и утверждать, что никаких оснований для подобных опасений не было вовсе. Однако учтем, что Коминтерн, солидарность трудящихся, борьба их за свои права легальными и нелегальными способами в 20—30-х годах XX века были объективной реальностью для большинства европейских стран, революции или близкие к ним события, сопровождавшиеся массовыми вооруженными выступлениями, отгремели в Германии, Австрии, Венгрии и Болгарии, в меньшей степени «красная волна» затронула страны Антанты, но и им досталось.

Да, все началось с Октябрьской революции в России, да, опыт СССР вдохновлял многих, да, территория СССР служила часто базой для политической эмиграции левого толка (хотя и не только СССР36), да, СССР в значительной степени финансировал международное коммунистическое движение. Отметим только, что курс на «мировую революцию» окончательно был отменен с высылкой Троцкого и заменен ориентацией на установление торговых связей с капиталистическими странами и достижение официального признания СССР их правительствами. Это являлось необходимым условием проведения индустриализации в стране, выхода ее на новый производственно-технологический уровень, без чего выжить в капиталистическом окружении было решительно невозможно, раз уж не сложилось с всеобщим освобождением трудящихся одной сметающей старый мир волной.

Международно-правовое признание СССР европейскими странами преимущественно состоялось в 1924—1926 годах, а США – только в 1933. Таким образом, обострять ситуацию и провоцировать капиталистический мир на новую агрессию или экономическую изоляцию еще толком неокрепшей республики политическое руководство СССР совершенно не имело намерений, избавляясь от слишком рьяных революционеров и притормаживая искусственно некоторые процессы. Проще говоря, немедленно проводить в Финляндии социалистическую революцию, вводить следом войска и присоединять ее к СССР в тот период никто из имеющих вес в партийном или военном руководстве Страны Советов не собирался, за исключением, разве что, упомянутого ранее Троцкого и его последователей. Другое дело, что иметь «своих людей» не в виде агентуры, а в виде организованной и сплоченной политической силы на территории такого беспокойного и опасного соседа как Финляндия, было просто необходимо и вполне разумно.

«Красные финны» существовали бы и без участия СССР просто потому, что в этой стране были рабочие, были социальные проблемы рабочих и имелся перед глазами вариант их решения – советская власть в России. Именно рабочие, сосредоточенные преимущественно в городах, были социальной базой левых сил в Финляндии, а крестьяне – с точностью до наоборот, обеспечивали широкую поддержку консервативных сил. Так было в финскую гражданскую войну, так было и в период формирования финского коммунистического подполья в 1923—1928 годах.

В августе 1923 года была запрещена деятельность Социалистической рабочей партии Финляндии. Это решение финского правительства практически парализовало коммунистическое движение в стране, поскольку его нелегальные структуры были тесно связаны с запрещенной партией и тут же подверглись репрессиям. Финским коммунистам (КПФ) пришлось заново выстраивать свою организацию по совершенно иной схеме.

В этот период коммунисты начали постепенно создавать на территории Финляндии нелегальную сеть подпольных ячеек. При этом имелись и официально действующие организации левого толка – например, так называемые «Рабочие дома», профессиональные объединения и пр. Одни и те же люди могли участвовать в работе легальных структур и входить в состав коммунистического подполья.

Так сказать, скелетом структуры КПФ после 1923 года стала сеть тайных ячеек, количество членов в которых могло быть разным, конспиративный стандарт «троек» не всегда соблюдался. Члены ячеек, в свою очередь, контролировали публичные организации, в которые входили, главным образом, рабочие левых взглядов. Территориально ячейки должны были привязываться к фабрикам и заводам в промышленных районах, в соответствии с требованиями Коминтерна о переносе деятельности нелегальных организаций непосредственно на места производства. Левые идеи в Финляндии исповедовали по большей части городские и портовые рабочие, крестьянство же влиянию коммунистической агитации оказалось мало подвержено и всячески поддерживало консервативно-клерикальные круги, часто разделяя крайне националистические настроения. Этому, в частности, способствовала установившаяся в Финляндии еще с дореволюционных времен система образования.

В то время рабочее движение набирало стремительно силу во всем мире, к тому имелись объективные предпосылки, хотя многое зависело от численности пролетариата и его сплоченности. Финляндия же была скорее аграрной страной, и в 1927—1928 годах финское коммунистическое подполье было практически разгромлено. Прошли суды над его участниками, многих подпольщиков выдал полиции арестованный нелегал-коммунист Я. Расси. Так, например, в сентябре 1928 года прошел процесс над Адольфом Тайми37, прибывшим в Финляндию для нелегальной партийной работы в 1927 году. Он получил 15 лет тюрьмы, но был освобожден финнами в 1940 году по требованию советской стороны.

Проще говоря, именно «коммунистическая угроза» в виде потенциально подрывной подпольной структуры ячеек нелегалов на момент интересующих нас событий зарождения фашистского движения Лапуа ОТСУТСТВОВАЛА. Имелись лишь слухи в агрессивной, темной и страдающей от сухого закона крестьянской среде, усиленно поддерживаемые местными клерикал-националистами.

Возникновение движения Лапуа вполне закономерно. Желание буржуазии радикально и навсегда (или очень надолго) оградить себя от поползновений левых сил, как правило, в той или иной форме выливается в создание политических структур правого толка с опорой на какие-нибудь «традиционные ценности» и необразованные слои населения, которыми легко манипулировать, чтобы не бросалась так в глаза классовая направленность. Естественно, у носителей подобных настроений обязано было со временем возникнуть крайне правое крыло, которое должно было решить, что борьба с коммунизмом существующей властью ведется недостаточно активно и следует ее (власть) заменить. Проще говоря, финский национализм-антикоммунизм должен был породить (и породил) финский же фашизм.

В качестве символа такого движения был выбран в общем-то рядовой эпизод: в ноябре 1929 года учащиеся обшей школы в деревне Лапуа38 разогнали сходку местных левых и изгнали их со своей территории побоями и угрозами. Этот случай получил у властей неоднозначную оценку, более зрелые жители деревни даже опасались за судьбу разбушевавшейся молодежи. В декабре того же года возникла пока никому неизвестная и малочисленная радикальная организация «Дверной замок», которая взяла на себя функцию раскрутить вышеприведенный деревенский конфликт до уровня национальной идеи, ради чего даже поменяла название на Лапуа.

Весьма амбициозный герб нынешнего города Лапуа – видимо отсылка к «славному прошлому». Лишний раз убеждаемся, что финны бережно хранили свои традиции все эти годы. Общественное достояние.

Эмблема движения (организации) Лапуа в 30-х годах XX века. Общественное достояние.

Обычно это клерикально-фашистское течение культурно определяют как имеющее резко антикоммунистические установки с националистической и религиозной окраской. Оно всячески поддерживалось, кстати, местной лютеранской церковью. Его лидером стал весьма примечательный персонаж – Вихтори Косола. Этот человек вырос в крестьянской семье, изначально имевшей ярко выраженные националистические настроения. Кроме организации перевалочного пункта для желающих вступить в германскую армию членов движения финских егерей и участия в Гражданской войне на стороне финских «белых», в его послужном списке присутствует руководство этаким агентством штрейкбрехеров под названием «Экспортный мир». Данная структура создавалась на деньги финских капиталистов и должна была скомпенсировать существенный ущерб от забастовок портовых рабочих и служащих.

Вихтори Косола (Vihtori Kosola, 1884—1936) – лидер движения Лапуа. Дом его семьи с 1915 года был тайным пунктом переправки участников егерского движения в Германию, замаскированным под трактир. За такую подрывную деятельность будущего финского фюрера при царе арестовали. Из тюрьмы его освободила революция 1917 года. Общественное достояние.

Не менее показателен в плане сущности «финского духа» путь идеолога, точнее «идеологини» движения Лапуа Хильи Рийпинен, директора местной школы, усиленно защищавшей юных погромщиков, и участницы женской военизированной организации правого толка Лотта Свярд39. Она и вовсе была дочерью полицейского, что лишний раз доказывает наличие националистических настроений в Финляндии повсеместно, в том числе среди блюстителей порядка имперского периода. Госпожа директор прекрасно знала русский язык, переводила Тургенева, но в период финской гражданской войны на почве своего лютеранского воспитания и базовой русофобии превратилась в радикально настроенную, агрессивную и жестокую личность, про которую финский же политик Карл-Август Фагельхольм как-то сказал:

«Рийпинен была самым фанатичным политиком, какого я когда-либо встречал. И поскольку этот политик – женщина, у этого фанатизма нет границ».

Каким образом эта решительная женщина умудрялась совмещать традиционные христианские (в лютеранском толковании) ценности с ярым феминизмом, читателю лучше будет узнать из ее жизнеописаний на финском или в переводе на другой язык. Мы на это время тратить не будем.

Финская национал-феминистка Хилья Элизабет Рийпинен. На вороте блузы у нее эмблема женской военизированной организации Лотта Свярд в виде свастики. Общественное достояние.

Прочие основоположники финского фашизма были не менее яркими личностями с не менее четко выраженными установками, устраивавшими вполне местную буржуазию.

Постепенно движение Лапуа стало обрастать собственными штурмовыми отрядами и проводить силовые акции в виде погромов в типографиях и рабочих клубах, разгоняя собрания и избивая активистов левых партий. Социальная база Лапуа – преимущественно крестьяне и мелкие буржуа. Главным финансистом движения являлся предприниматель Рафаэль Хаарла. В 1930 году это уже была внушительная политическая сила, способная вынудить своими акциями типа «Крестьянского марша» уйти правительство в отставку. Лапуасцы требовали полного запрета коммунистических течений во всех вариантах, для чего спровоцировали роспуск парламента и его перевыборы.

На пике популярности своего движения лапуасцы даже попытались осуществить «акцию возмездия» в отношении бывшего президента Финляндии Карла Юхо Стольберга – его похитили боевики Лапуа, затем планировалось изгнание Стольберга из страны. В вину политику ставилось объявление амнистии финским красногвардейцам. По каким причинам от своего намерения исполнители отказались, автору неизвестно.

Радикальное крыло Лапуаского движения практически открыто заявляло о своем желании видеть В. Косола главой государства. Пастор К. Р. Карес провозгласил его «богоизбранным вождем народа Финляндии» – так что насчет фюрера в подписи к соответствующей иллюстрации это не шутка была. Все к тому и шло, окрыленный успехом Косола и его сторонники решили войти во власть по образцу своего старшего идейного брата – Муссолини. В полном соответствии с примером дуче они планировали устроить марш на столицу, собрав для этой цели вооруженный отряд. Уверенности финским фашистам добавляла очередная победа: место критически высказывавшегося о методах Лапуа президента Стольберга занял известный финский националист Свинхувуд, ранее пытавшийся сделать Финляндию монархией, но по причине неудачи ушедший на время с политической арены.

Окончательно распоясавшиеся лапуасцы перешли после смены президента к методам открытого террора против левых политиков: 27 февраля 1932 года боевики Лапуа обстреляли собрание сторонников депутата от социал-демократов Мико Эриха в общине Мянтсяля. Такой чести депутат удостоился за выход из правоцентристской коалиции и переход к социал-демократам – лапуасцы объявили его предателем. Эрих, как законопослушный гражданин, обратился в полицию и нашел полное понимание со стороны крайне возмущенного таким откровенным пренебрежением к закону министра внутренних дел Эрнста фон Борна40. Депутат получил полицейскую охрану, полиция приняла меры к розыску стрелявших. В ответ лапуасцы объявили общий сбор и призвали своих сторонников прибыть в Мянтсяля с оружием.

Руководство боевиками Лапуа первоначально принял на себя инспектор Шюцкора (Охранного корпуса) Пааво Суситайвал, но затем командование быстро перешло к харизматичному лапуаскому активисту лейтенанту Шюцкора Арттури Вуоримаа41. Утверждается, что он был автором декларации, направленной президенту Свинхувуду:

«Мы, законопослушные патриоты, поднялись не против государственной власти, а против красного марксизма, ради победы над которым мы уже пролили много крови… Если правительство не хочет нас слышать, если правительство продолжает попустительствовать проклятой марксистской социал-демократии, если Яландер и Борн ведут к гибели страну и народ – мы не можем этого позволить.

Мы не отступим в борьбе с марксизмом. Мы сожалеем о событиях в Мянтсяля и нарушении закона. Правительство еще может восстановить мир и порядок. Быстрые и решительные меры спасут страну от гражданской войны. Правительство может одолеть наши войска, но не одолеет массу патриотов. История еще оценит и нас, и наших противников».

«Быстрые и решительные меры» со стороны Свинхувуда действительно последовали. Но не в том направлении, которое имели в виду лапуасцы. Правительство постепенно осознало угрозу, ведь лапуасцы задействовали некоторые подразделения Шюцкора и даже попытались провести мобилизацию. Они имели определенную поддержку среди военных, в частности к мятежникам примкнул К. Валлениус – тот самый, что был автором плана захвата советской Карелии в период «братских войн». Фактически поддержал лапуасцев и командующий Шюцкором Лаури Мальмберг.

Против мятежников был задействован механизм «Закона о защите республики», по иронии судьбы принятого для противодействия коммунистической угрозе. Был издан приказ об аресте руководителей Лапуаского движения и закрытии его печатных органов, однако у лапуасцев оставалась еще надежда на личное участие президента Свинхувуда, склонить которого на свою сторону намеривались и мятежники, и члены правительства.

Пулеметная команда членов движения Лапуа. Общественное достояние.

Наконец, 2 марта 1932 года наиболее радикально настроенные мятежники таки перешли к активным действиям, заняв военный штаб в районе Сейняйоки. Президент Свинхувуд в ответ выступил со следующим заявлением:

«Никто не должен слушать тех, кто подстрекает к вооруженной борьбе против законного общественного порядка. Всю жизнь я боролся за торжество права и справедливости, и не могу допустить попрания закона и вооруженной междоусобицы. Стране будет причинен неисчислимый ущерб, если часть Охранного корпуса забудет свою присягу и выступит против порядка, который они поклялись защищать.

На собственную ответственность я принимаю меры по восстановлению мира. Любое деяние против конституционного порядка явится выступлением лично против меня. Людям, которые сожалеют о своей ошибке и опасаются надвигающихся последствий, я обещаю: если они вернутся в свои дома, то не будут подвергнуты никакому наказанию. За исключением зачинщиков мятежа».

Еще пару дней события развивались по инерции, но потом, начиная с 4 марта, умеренные участники мятежа начали сдаваться, рассчитывая на амнистию, обещанную президентом. Собиравшиеся было дать «последний бой» у лютеранской церкви и войти в историю героями радикалы все же передумали в последний момент погибать. Валлениус согласился сдаться только лично командующему Охранным корпусом (Шюцкором), при этом процесс сопровождался, по слухам, грандиозной пьянкой.

Суд над лидерами мятежа прошел в июле 1932 года. Приговоры были на редкость мягкие. Максимальный срок получил Арттури Вуоримаа – целых два с половиной года, а многие подсудимые и вовсе были оправданы.

Арттури Вильхо Вуоримаа (фин. Artturi Vilho Vuorimaa, 1890 – 1972) Автор фото неизвестен. Martti Ahti: Aktivisterna och Andersson. Helsingfors 1991, Schildts., Общественное достояние.

Такая поразительная гуманность по отношению к мятежникам определялась не только желанием властей предупредить дальнейшее обострение ситуации и переход Лапуа в подполье, но и планами по переформатированию движения в более цивилизованное и управляемое. Именно это и произошло в самом скором времени, на смену Лапуа пришло в том же 1932 году Патриотическое народное движение (Isänmaallinen kansanliike, IKL), имевшее ту же самую эмблему и то же самое руководство. Разница заключалась лишь в том, что финские правые отныне не пытались выступать против правительства, а выполняли его указания – явные и неявные.

Лидеры IKL принимают от итальянской делегации ценный подарок – бюст Муссолини. 7 июня 1935 года, Хельсинки, ресторан «Черный медведь». Справа стоят как раз финские «патриоты». Фото имеет статус «общественное достояние».

У финских правых была и своя молодежная организация – Sinimustat, они же «сине-черные». Название определялось цветом униформы этого движения – черная рубашка и синий галстук. Лидером «сине-черных» стал А. Ойайярви, кстати, будущий философ. Молодые радикалы пережили успешно путч 1932 года и плавно интегрировались в IKL, создав там молодежное крыло. С этого момента ведущую роль в нем играл лютеранский пастор и один из идеологов «великой Финляндии» Э. Симайоки, позже погибший во время Зимней войны.

В организацию принимали с 10-летнего возраста, обязательным предметом, кроме всего прочего, было изучения биографии и работ Муссолини. В качестве гимна «передовая финская молодежь» использовала композицию «Maamme», что означает «Моя страна», являющуюся неофициальным гимном Финляндии по сей день. Интересно отметить, что текст первой версии был написан на шведском языке Людвигом Рунебергом, шведом по национальности, а музыка – композитором Фредриком Пациусом, эмигрантом из Германии. Удивительно, но факт – многие финские знаменитости, создавшие в дальнейшем культурное явление под названием «фенномания» (фин. Fennomania), были изначально шведами и только позже стали финскими национальными авторитетами, носителями «финского духа».

Молодежное крыло IKL в 1936 году рискнуло поучаствовать в восстании «вапсов»42 – эстонских националистов, что переполнило чашу терпения правительства, распустившего «финский Гитлерюгенд» в том же году43.

Все 193244 году возобновились работы по созданию укреплений на Карельском перешейке, позже вошедших в историю как «линия Маннергейма». Строительство фортификационных сооружений, по идее, свидетельствует о потенциально оборонительном характере военной доктрины государства, но это только с бытовой точки зрения. Такие укрепления позволяют сдерживать малыми силами противника на одном направлении, сконцентрировав войска для проведения наступления на другом.

К середине 30-х СССР был уже явно «не по зубам» Финляндии, оттяпать какие-либо территории нечего было и думать. С другой стороны, финны допускали, что наша страна может попытаться выправить положение и как-то скомпенсировать неудачи 20-х годов. И это было вполне вероятно с учетом нарастающего год от года напряжения в Европе, в условиях которого финны возле Ленинграда и в Петсамо представлялись критической угрозой. Однако, финские лидеры могли рассчитывать и рассчитывали на возникновение конфликта между СССР и коалицией западных стран, тогда и возможности территориальных приобретений для Финляндии снова бы открылись.

Пока же, 22 января 1932 года, между СССР и Финляндией был подписан пакт о ненападении. Наша страна в тот период имела серьезные проблемы на своих восточных границах и старалась всячески избегать любой конфронтации на западных. Еще раз отметим, что строительство долговременных укреплений на Карельском перешейке финнами было возобновлено в тот же период, т. е. в 1932 году. Под руководством подполковника Фабрициуса было построено шесть двухамбразурных бетонных ДОТ. Теперь акцент был сделан на создание долговременных фортификационных сооружений, объединенных в единую систему с хорошо оборудованным в инженерном смысле предпольем, густой сетью закрытых огневых точек, траншей и искусственных малозаметных препятствий. В соответствии с этими требованиями были перестроены и усилены многие из ранее сооруженных укреплений.

Подписание пакта о ненападении Хельсинки 21 января 1932 года. Слева сидит министр иностранных дел Финляндии Аарно Ирье-Коскинен, справа – советский посол Иван Михайлович Майский. Общественное достояние.

В 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер, а уже в 1935 германская угроза стала столь очевидной, что СССР и Франция заключили договор о взаимопомощи в случае нападения третьих стран на одну из них непосредственно в Европе. Ни для кого не было секретом, что направлен он был, прежде всего, против Германии Гитлера45. Давнишние германофильские настроения получили в Финляндии новый импульс, одновременно германское влияние в этой стране стало усиливаться с каждым днем.

Обратимся снова к документам. Начнем с 1934 года. Многостраничная справка под названием «Антисоветские контрреволюционные „племенные“ организации Финляндии» полностью опубликована в книге «Зимняя война 1939—1940 гг. в документах НКВД» (авторы-составители Бернев С. К. и Рупасов А. И.) со ссылкой на АУФСБ РФ по СПб и ЛО. Оригинала документа мы получить не смогли, так что цитирование производится в качестве исключения по тексту книги (на основании заверенной копии). Ниже только один небольшой фрагмент.

«…Вместе с беспрерывной враждебной кампанией против СССР у Финляндии происходит все большее и большее укрепление дружественных отношений с Японией и Германией, а также и с Польшей. Симпатии Финляндии к этим странам находят отражение как в прессе, так и в различных постоянно повторяющихся визитах в Финляндию японцев и немцев.

Из японских визитов следует отметить: усиленное посещение Финляндии японскими офицерами во второй половине 1933 года, причем некоторые из них проходили в финской армии стажировку в течение 2—3 месяцев; в Апреле сего года приезжал в Гельсингфорс японский посланник в Скандинавских странах Гошио ШИРОТОРИ, который в данном им интервью правой печати указывал, что в Японии вызывает большое сочувствие тот живой национальный дух, который проявлялся финнами в их исторических переживаниях… и что Финляндии не следует опасаться экономической конкуренции Японии, ибо последняя желает и впредь увеличивать свои закупки, хотя она и покупает в Финляндии в семь раз больше, чем Финляндия в Японии, и что объединение Митцуи купило в Финляндии большое количество древесной массы, а теперь другое крупное объединение Кенебо начинает делать здесь покупки; в мае месяце приезжавший в Финляндию барон Гакахару МИТЦУИ избирается почетным членом финского Красного Креста, он делает денежное пожертвование финскому Красному Кресту, а также пожертвовал Гельсингфорскому Университету 100.000 фмк на литературу об Японии и Дальнем Востоке.

Кроме того, следует отметить, что японцы насаждают в Финляндии сильный влиятельный постоянный представительский состав. Так, здешний японский поверенный в делах ИШИКАВА является двоюродным братом Мининдела и племянником председателя Правления Южно-Манчжурской жел. дороги; в мае м-це с. г. в Финляндию прибыл впервые назначенный японский военный атташе (раньше имелся один военный атташе на всю Прибалтику, с местом пребывания в Риге), который владеет русским языком.

Из германских визитов следует отметить: недавнее пребывание в Выборге 4-х германских миноносцев; приезд в Финляндию Бломберга и его неофициальные визиты Свинхувуду и Маннерхейму; а также беседу с отставным генералом – бумажно-целлюлозным магнатом Вальденом; предстоящее прибытие военного судна Горшфолк на празднество открытия 12 с. м. памятника немецкой подводной лодке, привезшей из Германии в Финляндию первых егерей и погибшей на русской мине…»

Этот кусок текста интересен тем, что показывает концентрацию интересов противостоящих СССР государств в Финляндии, в том числе расположенных за тысячи километров (Япония). Японцы в этом смысле вообще подходили к делу широко, например, проводя с немецким Абвером во второй половине 30-х консультации по вопросу использования украинских националистов против СССР. Достигнутые договоренности определяли взаимное информирование при сохранении регионального разделения: немцы работали через ОУН непосредственно в приграничных областях, а японцы – через украинских переселенцев на Дальнем Востоке, территория расселения которых известна под названием «Зеленый клин». Так что ничего нет удивительного в интересах японских спецслужб в Финляндии, а вот лес для закупок можно было бы и поближе найти.

Ниже представлен документ из ЦА ФСБ, который цитируется по архивной копии.

Спецсообщение «Об активизации деятельности немцев в Финляндии» от 27 октября 1935 года за подписью начальника ГУПВО НКВД Фриновского46

«1. По проверяемым агентурным данным в мест. Печенга (порт на Ледовитом океане против участка отд. Мурманской комендатуры) немцы получили от финнов концессию на разработку золотых приисков. Характерно, что в финской прессе никаких сведений об этой концессии не сообщается.

2. В последнее время начали циркулировать слухи о назначении в Финляндию в состав посольства германского военного атташе. Ранее никакого военного представителя в германском посольстве не было.

3. В германском посольстве в Гельсингфорсе состоит на службе родственник Геринга некий Молли Вальтер, имеющий задание создать в Финляндии особую гитлеровскую организацию, в которой должны быть объединены все проживающие здесь немцы. Члены этой организации в обязательном порядке должны будут пройти военную подготовку.

4. В Гельсингфорсе создана немецкая национал-социалистическая партия и другие национал-социалистические организации, как то:

– Нацистский женский союз, объединяющий женщин;

– Гитлеровская юношеская партия, объединяющая молодежь с 16 лет;

– Гитлеровский народ, объединяющая детей до 16 лет…»

Независимо от точности перевода названий, суть происходящего изложена верно. Главный вывод см. ниже.

«Антисоветская заостренность работы немецких фашистских организаций предполагает активное использование Финляндии и в первую очередь ее пограничную полосу с СССР для организации шпионажа, нелегальных переправ, перебросок террористов, диверсий и т. п.»

Представляет интерес оценка положения в Финляндии, данная наркомом иностранных дел Литвиновым в беседе с финским послом. Литвинов считался «мягким» дипломатом, и замена его на Молотова47 вызвала настоящий фурор в дипломатических кругах, так как связывалась с изменением характера внешне политики СССР. И тем не менее Максим Максимович заявил буквально следующее:

«… Наши политические отношения с Финляндией не только не особенно дружественны, но даже и не особенно нормальны. Ни в одной стране пресса не ведет так систематически враждебной нам кампании, как в Финляндии. Ни в одной соседней стране не ведется такая открытая пропаганда за нападение на СССР и отторжение его территории, как в Финляндии. Эту пропаганду в Финляндии ведет целый ряд организаций, в особенности так называемое Карельское Академическое общество…»48

Следующий документ рассмотрим в части, имеющей отношение к периоду до 1939 года.

Справка разведывательного отдела штаба Ленинградского фронта «О фактах профашистской политики финских правящих кругов в период 1936—1944 гг.»49

«…С приходом к власти фашистов в Германии начинается усиленный рост немецкого влияния в Финляндии. При непосредственном содействии фашистских лидеров в Финляндии из ИКЛ и коалиционной партии, Германия свободно проникла во все поры экономической, политической и военной жизни страны…

В 1936 году маршал Маннергейм совершает длительную поездку в Германию под предлогом лечения. Вслед за этим туда же выезжает командующий финской армией генерал Остерман. В том же году с 12 по 17 июня в Хельсинской гавани находился немецкий крейсер Кенигсберг. Немецкие офицеры, прибывшие на крейсере, посетили премьер-министра, министра обороны, командующего войсками (далее неразборчиво из-за подшивки – прим. Автора)…

В 1938 году в Финляндию прибыл душитель финской революции, генерал фон дер Гольц, командовавший немецким экспедиционным корпусом в Финляндии в 1918 году – с целью консультации руководителей строительства оборонительных рубежей (линии Маннергейма).

В ноябре месяце 1938 года из Германии в Финляндию прибыла специальная миссия во главе с генерал-майором Воллман с целью рекогносцировки тыловых оборонительных рубежей и инспектирования боевых частей финской армии.

В марте 1938 года командующий финской армией генерал-лейтенант Остерман, в сопровождении начальника учебного отдела министерства обороны полковника Тапола, по приглашению немецкого командования посетил Берлин, где имел беседы с высшими военными руководителями…»

Документ большой, дальше перечисляются визиты управляющего лесным хозяйством Германии, делегации «Дойтчер Люфтганг» и пр. – это все в период до 1939 года.

Территория Финляндии постоянно использовалась для шпионажа против СССР, хотя соответствующая структура Абвера – Kriegsorganisation Finnland – считается созданной только в 1939 году. Однако практика добывания разведывательной информации военного, политического и экономического характера в Германии Гитлера предусматривала максимальное задействование в интересах Абвера персонала других ведомств, общественных организаций и сотрудников коммерческих фирм.

До 1938 года финская дипломатия еще делала какие-то попытки наладить отношения с СССР по отдельным направлениям, заметные усилия к этому приложил министр иностранных дел Финляндии Холсти. В частности, были сделаны попытки решить вопрос возвращения на родину финских перебежчиков и выторговать определенные выгоды для финских рыбаков, закончить пробуксовывавшую вот уже 10 лет демаркацию границы и пр.

Совершенно очевидно, что Холсти никак нельзя назвать другом СССР. Вся его предшествующая деятельность в 1919—1922 годах на посту министра иностранных дел и далее в качестве посланника в Эстонии тому доказательство. Однако он был адекватным политиком, серьезно озабоченным реальной угрозой превращения Финляндии в зону боевых действий в случае крупного европейского конфликта. Снятие накопившейся напряженности в отношения с Советским Союзом в какой-то мере могло отсрочить неизбежное и дать больше возможностей для принятия решений.

Эйно Рудольф Вольдемар Холсти (Eino Rudolf Woldemar Holsti, 1888—1945) – министр иностранных дел Финляндии в 1936—1938 годах, сделавший попытку наладить хотя бы частично отношения с СССР по отдельным вопросам. Общественное достояние.

Министр иностранных дел Холсти и директор политического департамента МИД Финляндии Паюла выехали в Москву 6 февраля 1937 года – время для Холсти крайне неудачное, т. к. он имел все шансы лишиться своего поста из-за неудовольствия со стороны Германии и прогерманских кругов в Финляндии результатами его работы. Президентские выборы 1937 года выиграл сторонник поддержания единства финской нации любыми средствами Кюести Каллио. В его понимании уступки СССР неизбежно нарушили бы национальное сплочение и поэтому были неприемлемы в принципе.

Кюести Каллио (фин. Kyösti Kallio, 1873—1940), финский политик, премьер-министр в 1922—1924, 1925—1926, 1929—1930, 1936—1937 годах и президент в 1937—1940. По убеждениям – «правый аграрий», но после завершения Гражданской войны выступал за скорейшее национальное объединение и примирение. Автор фото неизвестен, presidentti.fi, общественное достояние.

Финская делегация особо не рассчитывала на успех переговоров, но Холсти все равно поднял перед наркомом обороны Ворошиловым вопрос о строительстве в советской Карелии укреплений и депортациях местного населения. Нарком в ответ заявил, что подобного рода мероприятия направлены не против Финляндии, а против «гораздо более крупной державы», прозрачно намекая на Германию, во всяком случае именно так сообщил в Лондон английский посол в Хельсинки50. Однако каких-либо реальных подвижек, несмотря на встречный позитивный настрой советской стороны достигнуть так и не удалось.

Применительно к советско-финским отношениям второй половины 30-х годов наиболее точно подойдет определение «чем дальше, тем хуже».

Процитируем дневник полпреда СССР в Швеции А. М. Коллонтай за 1939 год51.

Запись 19 августа:

«Финляндию гитлеровцы крепко обрабатывают. От их газет тошнит, готовят для себя подступ к СССР. Всячески льстят финнам и напоминают им политику руссофикации при царизме, преступления России против независимости Финляндии. Финские нацисты стараются внушить финнам, что „восточный сосед“, хоть и носит новое наименование СССР, остался все тем же „варваром“, каким был до революции, введя атеизм, разрушив семью и уничтожив „священное право“ частной собственности. Так лгут и клевещут на Советский Союз, проповедуя прогерманизм и восхваляя порядок и „правосудие“, установившееся в Третьем Рейхе. Финляндию немцы явно готовят для удара на нас. Удержат ли шведы свою нейтральность в таком случае? Война все близится, и что ни день, то чувствуешь все ясней ее неизбежность…»

А вот запись за 20 августа:

«…Таннер52 тоже выступал с речью, успокаивал финнов. „Война нас не заденет“. Это показательно. Таннер послушен Лондону. Что-то задумали в Даунинг-стрите? Ясно, что Финляндия сама никому не нужна. Она важна лишь как подступ к Советскому Союзу. В надвигающейся мировой войне важным вопросом является, кто будет владеть этим подступом: западно-европейские великие державы или нацистская Германия?»

Александра Михайловна была, безусловно, умным человеком и ухватила самую суть проблемы, точнее и не скажешь, поэтому мы, экономя время и силы читателей, сразу перейдем к вопросу английских интересов в Финляндии, которые тоже наличествовали, в том числе в плане противодействия усилению Германии. Ценность Финляндии для европейских держав все же определялась не только возможностью получить плацдарм для скоординированного удара по важным административно-промышленным центрам СССР, но и возможностью контролировать Балтику, не допуская сюда стратегических противников и конкурентов.

Из дневника заместителя наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкина – запись беседы с министром по делам заморской торговли Великобритании Р. Хадсоном о неизбежности войны в Европе, возможности англо-франко-советского военного союза и перспективах англо-советского экономического сотрудничества 27 марта 1939 года53

«… Я упомянул Хадсону о статье английского профессора Мэррей, опубликованной еще в 1929 году в журнале „Фортнайтли ревью“, и уже тогда сигнализировавшей опасность стремления Германии утвердить свое господство в бассейне Балтийского моря. Хадсон живо подхватил эту мысль. Он сообщил, что в Гельсинки (так в тексте – прим. Автора) намерен поставить перед финнами альтернативу – или с Германией, или с Англией».

Далее Потемкин приводит слова Хадсона:

«Кто не с нами, тот против нас… Если Финляндия хочет предпочесть Германию, ей придется подчинить свою экономику требованиям этого партнера и получить от него лишь то, что он ей навяжет. Если же финны пойдут за нами, они заработают на этом несколько миллионов фунтов стерлингов за год. Также поставлю я вопрос и перед шведами…»

Разбираясь со своими предпочтениями относительно выбора «старшего партнера», финские правящие круги все равно не забывали готовиться к войне против СССР, проводя на границе учения, периодически призывая резервистов и возводя все новые и новые укрепления54.

Спецсообщение РУ РККА «О дальнейшем развитии событий в Западной и Восточной Европе» от 31 марта 1939 года55

«По донесению РО ЛВО 26.3.39 в районе Мансила56 (с. в. побережье Ладожского озера) отмечены полеты одиночных самолетов, которые якобы обслуживают учения шюцкоровского округа Сортавала. Учения проводятся с 27. 3 по 1.4 в районе Питнярнта57, Импилахти58, Лоймола59.

В учениях участвуют Выборгский и Саволакский полки и самолеты 5 авиаполка (Сортавала). Для участия в учениях призван весь унтер-офицерский состав шюцкорского округа Сортавала.

Финская погранохрана ведет усиленное наблюдение офицерским составом за нашей территорией в районе Мансила. Офицерское наблюдение на этом участке отмечено впервые. От Питняранта на Мансила в секретном порядке строится узкоколейная железная дорога. Производится ремонт и расширение дороги Суоярви-Хаутаваара…»

Аналогичная сводка за 1 апреля 1939 года сообщает:

«…На Карельском перешейке отмечалась работа группы радиостанций (перечисляются пункты – прим. Автора). Радиостанции давали самолетам ориентиры и отмечали их полеты. Радиосигналы передавались телефоном (в смысле не ключом, а голосом – прим. Автора) на немецком диалекте.

По сообщению из Гельсингфорса, представители Англии якобы ведут переговоры с финским правительством о позиции Финляндии в европейском вопросе».

Советская разведка отмечала также значительное увеличение военного бюджета Финляндии – в 1939 году он составил 1 617 784 900 марок, что на 500 млн. марок больше, чем в 1938 году. Заметно увеличились финские ВВС – эскадрильи развернули в полки (всего советская разведка насчитала три авиаполка и одну эскадрилью). Отдельные части батальонного состава (связь, снабжение) также реорганизованы в полки. Отмечалась и радикальная смена структуры военного управления: Генштаб был выведен из подчинения военного министерства и подчинен непосредственно Главнокомандующему60.

В этих условиях СССР просто обязан был принять необходимые меры – и военные и дипломатические. Причем принимать их предстояло с учетом проявившихся со всей очевидностью намерений Великобритании и Франции направить агрессивную энергию гитлеровского режима в восточном направлении. Мюнхенский сговор и раздел Чехословакии уже показал всему миру, что мирные инициативы и разговоры о безопасности в Европе ни к чему не привели, ни Франция, ни Великобритания помощи Чехословакии не оказали и не позволили это сделать СССР – Польша категорически отказалась пропускать войска Красной Армии через свою территорию в любом варианте и пригрозила войной в случае осуществления подобных попыток61.

В Финляндии же результаты Мюнхенского сговора восприняли на уровне правительства и околовластных группировок с удовлетворением, расценив их как признак слабости позиции СССР, с которым теперь вообще можно особо не считаться. Говоря о необходимых контрмерах в данном случае, мы не имеем в виду исключительно хорошо известную читателю Зимнюю войну. Ситуация развивалась несколько по-другому. Но об этом подробно в следующей главе.

Отряд Шюцкора в Нумми-Пусула, 30-е годы. С 1921 года эта номинально добровольческая военизированная организация подчинялась лично президенту, имея при этом свой штаб и главнокомандующего, собственную форму одежды, знаки различия и собственное деление на округа. Официальное название: Suomen suojeluskntajärjestö. К 1939 году это был мотивированный и подготовленный резерв и одновременно мощная политическая сила общей численностью 111 тыс. человек. Автор фото неизвестен, общественное достояние по законам Финляндии.