Читать книгу По собственному следу - Сергей Мориц - Страница 4

Он пришёл в себя, спустя несколько минут, когда рядом уже никого не оказалось. Ни рассерженного плешивого водителя, ни его машины.

Не небе сгущались тучи, необъятными, чернеющими айсбергами, закрывая неисчислимое количество точечно мерцающих звёзд.

Трава и впрямь была сырой, и сквозь тёплый шерстяной пиджак пробивалась прохладная влага. Простуда тоже не была лучшим способом уйти из жизни, поэтому он поднялся на ноги, почувствовав легкое помутнение в глазах.

До дома оставалось несколько кварталов, и хотя идти туда до тошноты и судорог в ногах не хотелось, иного выхода не было, и он пожалел, что не нагрубил ударившему его человеку, возможно тот бы убил его, тем самым избавив от участи подыхать медленной голодной смертью.

Стрелки часов замерли на половине десятого. Дорогой он не думал не о чем. Ссутулившись, сунув руки в карманы брюк, он протаптывал извилистую тропу, не оставляя по себе ни чего, кроме грусти и отчаяния.

Небольшой компании дворовых хулиганов, состоявших из подростков и наглых девиц, на которых первые пытались произвести впечатление, он так же был не интересен. Незаметный, словно призрак, он вошёл в подъезд, кромешный мрак которого, поглотил его как голодный монстр.

Лифт прибыл довольно оперативно. В кабине мигающее освещение вскоре погасло совсем. Но ему не было боязно. Он искренне желал, чтоб эта жуткая колесница Ада, оборвалась в этот самый момент, прекратив его страдания. Но видимо этому не суждено было сбыться, и древний ползущий лифт доставил своего единственного пассажира к месту проживания.

Ласло неохотно подошёл к двери. Ключ с треском проник в замочную скважину. Но, по непонятным хозяину квартиры причинам, наотрез отказывался поворачиваться.

Повозившись ещё немного времени, и приложив немалых усилий, каковой же была его реакция, когда он обнаружил что дверь и вовсе не заперта.

Ручка опустилась тихо, без щелчка. Он настороженно, сантиметр за сантиметром, толкал вперёд дверь собственной квартиры, в последней надежде стать жертвой того, кто в неё проник. Ведь в том, что внутри кто-то есть сомневаться не приходилось. Сбрасывая со счётов, тот немаловажный факт, что он попросту уходя мог не запереть замок, оставался другой, более весомый – оттуда исходили странные звуки постороннего присутствия. Походя на тайного грабителя, Ласло бесшумно продвигался темным коридором.

Пагубное действие паров этилового спирта, отрицательно сказались на координации и ориентации в пространстве.

В полумраке собственной квартиры, мужчина неуклюже зацепил опертый о стену английский зонт, с изогнутой рукоятью. Стук, с которым он рухнул оземь, заморозил виновника его появления в незыблемой позе окаменевшей статуи.

Топот приближающихся шагов был частым и негромким, что выказывало в нем, человека хрупкого и негабаритного телосложения.

Какого же было его удивление, когда в столь нелепом положении, его встретила миниатюрная девушка с фотографии на окне.

Она выглядела абсолютно безмятежно, что-то монотонно помешивая в миске, прижатой левой рукой к животу, она отнюдь не походила на злоумышленницу. Короткие черные волосы до изящной линии плеч, точеная стройная фигура при столь невысоком росте и невероятно нежная белая кожа. Черты лица без единого изъяна. Маленький ровный нос, углубления у самого очертания, тонкой, слегка припухлой линии губ и озадаченно сморщенный лоб. Светло-карие глаза настороженно излучали вопрос.

– Дочь?! Почему не сказала что приедешь?

– Решила сделать тебе сюрприз. Но немного не успела его приготовить. Вот, – кротко указывала девушка на круглую емкость в своих руках, стоя в домашних тапочках приходившихся ей великоватыми, размеров эдак на пять, – будут блины.

– Прости я немного устал, и не ждал тебя сегодня. Я бы сам приготовил. Нужно было позвонить, – включая свет, бормотал измотанный перепятиями прошедшего дня мужчина.

– О боже, отец, – миска едва не выскользнула из её тонких пальцев, но сумев удержать, она угодила на расшатанную полку для обуви, – ты что подрался?!

Одурманенный дешевым ромом, он снова почувствовал подступающую тошноту, увидев кровь на рукаве своего пиджака.

Отражение глядело на него из зеркала злорадствуя скверной улыбкой. Оно было омерзительно.

Теперь наконец, он мог осознать, что там у обочины хрустели именно его кости. Нос был сломан, а все лицо испачкано застывшей кровью. Увеличенные зрачки стыдливо лицезрели собственный внешний вид, олицетворявший его полное фиаско.

– Прости меня Гретта. Ты не должна была видеть меня в таком состоянии. Я натворил глупостей. Прости, – беспрестанно твердил он.

– Ты что пьян? – приблизившись спросила она осматривая рану на его переносице, очевидно учуяв запах его дыхания.

– Это не причина. Это уже её последствия. Прости. Я разрушил твою жизнь, – повторял он.

– О чем ты говоришь? Можешь обьяснить что произошло? И почему ты весь в крови?

Но он лишь отрицательно кивал головой, виновато опущенной, скрывая лицо. Дочь помогла ему снять пиджак, и с немой тревогой сопроводила до дверей в ванную.

– Ты справишься один?

– Тебе не стоит переживать за меня, – уныло ответил он закрывая за собой.

Теплые струи воды мгновенно покраснели, омывая его напряженное тело. Сильные судороги были вызваны отнюдь не низкой температурой помещения, изваянного поредевшим, развалившемся кафелем. Это была внутренняя паническая атака, вызванная внезапным визитом дочери, который он никак не мог предвидеть. Ведь поставил на кон все её будущее, и с треском спустил все в бездонную пропасть тотализатора.

Вода постепенно розовела, пока не стала и вовсе прозрачной. Пришлось напрочь отречься от растущего соблазна вновь её обагрить, воспользовавшись раскладной опасной бритвой что оказалась под рукой как нельзя в ненужный момент. Только не сейчас. Он не смел допустить своей тендитной дочери пережить подобное. Самоубийство отца в совокупности с его полным разорением, и как следствием, отсутствием средств у неё самой, причинят ей не сколь физическую, сколь невообразимо глубокую душевную травму.

Оборачиваясь в тёплую махровую ткань, с ободранной каймой, Ласло не прикладывал ума как изложить ей данную историю, не выставляя себя полным идиотом, и не вызвав её ненависти к своей убогой фигуре.

Нержавеющая рукоять снова маняще блеснула в его глазах, но голос из-за двери вернул его в себя:

– Отец, у тебя там все в порядке? – робко доносился настырный вопрос.

– Я в норме, – сухо ответил он, появившись из парового облака перед застывшей у порога дочерью, – мне просто нужно прилечь, – оттягивая неприятный разговор заявил побитый отец.

– Конечно же пойдём, я постелила тебе, сменила белье, – её заботливые слова, лезвием врезались в органы его осязания.

– Почему же ты не поставила меня в известность о своём приезде? Ведь он должен был состояться на следующей неделе.

– Я что, не могу чаще навещать родного отца? Тем более я смотрю приезд мой, как раз к стати, и очень даже вовремя. Ты мне все же расскажешь как тебя угораздило?

– Расскажу, только услышать это будет нелегко, – дрожащим от волнения голосом ответил он, принимая горизонтальное положение, – ты готова?

– Готова, – взволнованно ответила ему дочь.

– Вчерашнее утро было самым плохим за всю мою жизнь, – неохотно начал он, – но вчера я ещё этого не понимал. Все началось со злосчастного клочка проклятой газетенки…

Он продолжал, и слова покидали его уста с нарастающим выражением гнева и злости. В какой то момент он перестал осознавать что повествует свой яростный рассказ ей, собственной дочери, он словно пересказывал случившееся себе самому из будущего, пытаясь предостеречь от неисправимой ошибки себя в прошлом. Глаза увеличились словно у одержимого вселившимся в него окаянным бесом.

Гретта внимала его рьяным внутренним дискуссиям, с окаменевшим лицом, с каждым очередным словом, все шире раскрывая рот от переполнявшего ужаса.

К тому долгожданному моменту, когда он наконец закончил излагать, покрасневший от красноречия Ласло, словно сдулся, и тело его расслабилось.

Она уставилась на него молча разинув рот.

Запах горелых блинов появился вместе с дымом, и она не промолвив ни единого слова, оставила его наедине с собственным отчаянием удалившись их устранять. Через несколько секунд шипение раскалённой сковороды смолкло, и Гретта вернулась обратно с неизменно обледеневшей физиономией.

Он ждал хоть какой-нибудь реакции. И спустя ещё несколько секунд он её получил.

– То есть, ты всем вышесказанным, оповещаешь меня, что теперь мне нечем платить по счетам за своё образование?

– Именно. Но я обязательно что-то придумаю. Я сделаю все для тебя. Я продам квартиру, я возьму ссуду, – виновато мямлил он до тех пор, пока она не перебила его несвязную речь.

– Ты продашь нашу квартиру?! Наш единственный дом?! Мало тебе, что ты и так оставил нас без средств на существование, так ты хочешь ещё и лишить нас крова?!

– Ты не так поняла, я сделаю все, чтоб ты смогла получить образование, – оправдывался неудачный игрок.

– Ты уже сделал! Я не могу поверить, что ты смог так поступить даже не спросив моего совета! – набирала обороты Гретта.

– Я не имел права. И твой тон и твоё возмущение вполне оправданны и обоснованны. Ты можешь меня презирать, но должна помнить, что я хотел лучшего лишь для тебя. Я хотел, чтоб у тебя было все, что имеют твои сверстники, и эта похоть затмила мой разум.

– Основываясь на жалком обрывке прессы? Так ты хотел все изменить? – колко бросалась выражениями обиженная дочь, в адрес своего отца.

– Я не знаю, как заставил себя поверить в столь призрачную явь. Но тогда эта мечта казалась мне такой достижимой и осязаемой, что я почти мог к ней прикоснуться. Быть может это из-за моих вечных скитаний и бедствий.

– Ты настолько жалок в своей манере искать себе оправдание. Что мне теперь делать. Я и так не пренебрегала ночными подработками, и приглядывала за стариками на выходных за жалкие гроши, чтоб тебе упростить задачу. Теперь мне и вовсе придётся искать постоянную работу. Когда я буду успевать посещать занятия?

– Тебе не нужно работать. Я не знал что ты подрабатываешь. Ты не говорила. Я сам выпутаюсь из этого.

– Я многого тебе не говорила. Жалела. Не хотела чтоб ты знал, что тех денег, которые ты мне даёшь с трудом хватает на еду и аренду комнаты, возле университета.

– Но почему? Я давал бы больше, – растерянно произнёс Ласло, все больше увядая с каждой новостью поведанной дочерью.

– Лучше бы давал. Меньше бы сейчас выбросил на ветер. А впрочем, как бы ты смог дать больше? Ты же нищий, – меры приличия потеряли для Гретты своё значение и эмоции взяли верх, – ты же ничего не смог сделать для нашей семьи, и поэтому мама ушла от тебя.

– Она ушла и от тебя, не забывай, что она бросила нас обоих. Просто исчезла! И до сих пор не дала о себе знать, – сглатывая подступивший к горлу ком, выдавил оскорбленный родитель, – ты к слову больше не пыталась её отыскать, поскольку я давно бросил все попытки.

– Я перестала искать с ней встречи, и более этого не хочу, не в её оправдание будет сказано, но теперь я её понимаю. Понимаю почему она пропала, не оставив ни следа за собой, кроме скудного содержания записки, которую я перечитывая затерла до дыр. Она попросту устала от тебя. Ты же не смог дать ей ничего, кроме этой гнилой дыры, которую я должна называть своим домом. Можешь заложить и проиграть её! Я больше никогда сюда не вернусь.