Читать книгу Матрешка богов - Сергей Москвич - Страница 2

Люк открыл левый глаз и увидел рогожу. Правый же глаз почему-то не хотел открываться. Не то чтобы не мог, а именно не хотел. Он стал какой-то непослушный, и ведь не так, чтобы его совсем не было, или он был чем-нибудь прикрыт или прижат, нет. Он, как капризный ребенок, просто не хотел открываться, и все. Встал в позу закрытого глаза и вообще отвернулся. И даже что-то пробормотал – так по крайней мере Люку показалось. Ужас какой-то!

Парень с силой зажмурил левый глаз и резко распахнул веки. Хоть бы хны! Правый даже не дрогнул. Что за напасть? Надо было что-то с этим делать. Люк стал дергать щеками и даже чуть повернул голову. В правом глазу что-то хрустнуло, и он со стуком распахнулся. Как ставень на деревенском окне или как дверца в печке! Хрясь и бум! Он раскрылся даже шире, чем можно было ожидать, и в него хлынуло изображение. То есть хлынуло все то, что видел и левый глаз, но, час от часу не легче, все в перевернутом виде. То есть левый глаз видел драную рогожу, плетеную косичкой сверху вниз, а правый – снизу вверх. В голове у французского горнолыжника от такой белиберды все закачалось, и он закрыл оба глаза. И вспомнил. Его же сбило лавиной! Мама родная, так он где? А где Ната?

Молодой человек резко дернулся и внезапно ощутил, как все его тело вдруг стало наливаться. Вот только чем? Силой? Да нет, сила и так была, он ощущал ее во всех своих членах, но она была какая-то раздробленная, что ли. Кусочками. Которые блуждали по всем его уголкам, независимо от того, хотел этого Люк или нет. Его тело наливалось сознанием! Независимым и, между прочим, незваным сознанием, которое управляло его раздрызганной на осколки силой. Сознанием, с которым тоже можно было общаться! И которое, это точно, с ним уже общалось!

«Ничего себе, – подумал Люк. – То с глазом поговорил, теперь с задницей или еще с чем-то! Быть в компании с собственными частями тела – очень приятненько! Привет, попа, привет, спина! Выпили, поговорили и разошлись… Ой, муторно мне!»

Его дергало судорогами, и раз за разом куски силы в его теле сливались, укрупнялись и, наконец, единым целым заняли все пространство от затылка до копчика. А затем сила, как вода в унитазе, разом хлынула в ноги, и они вдруг стали осмысленными до такой степени, что Люку показалось, что с ними тоже можно поболтать. То есть не болтать ногами, а болтать с ногами. Чушь-чушь-чушь! Дрожь угловатыми колючими импульсами колотила все мышцы, и мысли о Нате и лавине улетели куда-то в подсознание или еще глубже.

Глаза неожиданно, безо всякого разрешения, открылись сами, и он увидел, что из рогожи прямо перед ним вылетела с мягким пуком деревянная пробка, засветив круглую дырку. Люк сглотнул от испуга, и его внимание раздвоилось между уже образовавшимся отверстием, куда с шипом выходил воздух, и дрожью, которая стала успокаиваться. Рогожа рывком слетела в сторону, и над глазами горнолыжника склонилась голова пожилого китайца в меховой шапке, на которой сидели круглые, как у газосварщика, очки.

Восточный человечек улыбкой превратил свои и так узкие глаза в крохотные щелочки и быстро проговорил:

– Вот уже как больсой, вот молодеца, вот очень-переочень хоросо! – и чуть отстранился, как бы любуясь.

Люк силился ответить, но губы, как и правый глаз вначале, с этим не согласились и не стали шевелиться.

– Нисево! Хоросо! – засмеялся дряблым смехом чудной китаец, а затем опять придвинулся и доверительно, даже пожалуй, душевно, спросил: – Какать хосесь? – и весело подмигнул.

И тут вдруг со всей оглушающей отчетливостью Люк понял, чего ему хотелось больше всего на свете. Ему очень хотелось какать.

Француз сел торчком и уставился на китайца, который, сложив ручки лодочкой у груди, с умилением смотрел на процесс вставания.

– Туда, туда! – китаец махнул легкой, как осенний листок, ладошкой, и внутренняя сила сорвала Люка с места. – Ты тужься, тужься сильнее! – крикнул ему в спину странный собеседник.

В туалете все произошло быстро, и сразу после этого, как благодать из космоса, пришло облегченье. Внутреннее сознание, собиравшее силу по членам, вдруг истончилось и слилось с сознанием собственным, и это уже не казалось странным. Глаза хлопали синхронно, и рот стал открываться. Люк даже не заметил, что и ноги, и руки перешли в полное его подчинение, и с ними уже не хотелось разговаривать, потому что в них уже был он сам.

Он вышел из кабинки ровной походкой и остановился у лежака, на котором сиротливо лежала его рогожа. Китаец, повернувшись к нему спиной, расположился на скамеечке уже у второго лежака, на котором торчком сидела Ната. Восточный человек, как волшебное заклинание, опять повторил странное приглашение, и в стеклянных глазах девушки проснулся разум. Она резко спрыгнула со своего деревянного ложа и раскоординированной и развинченной походкой, сшибая углы, пролетела к заветной кабинке. Люк только успел отскочить с ее пути. Он хотел окликнуть ее, но, сами понимаете, куда и зачем она направлялась, и он смущенно прикрыл рот ладошкой.

– Э-э, – протянул со своего места восточный человек. – Говорить не мозесь пока, рано, вот возьми. – Он протянул стакан: – Водиски попей.

Люку очень захотелось пить, и он одним всхлипом всосал воду.

– Еще, – тяжелым сипом донеслось из его рта, это сказали его губы.

– Рано есче, – флегматично моргая лысыми ресницами, заявил китаец и спрятал второй стакан за спиной. – Это для барысни.

Вдруг бегущим импульсом откуда-то из желудочной глубины француза прямо по пищеводу и до глотки пробежал мягкий спазм и вырвался изо рта пушечной отрыжкой.

– Вот теперь мозесь говорить, – одобрительно разрешил необычный руководитель.

– Вы доктор? – вопрос был произнесен нормальным люковским голосом, что доставило удовольствие как ему самому, так и его экстравагантному опекуну.

– Нет есче. – расплылся в очередной улыбке китаец и, плюнув на руку, протянул ладонь. – Здравствуй, я пока кукольник, доктором потом буду. Только маленьким и недолго. Дерзи привет.

Люк автоматически пожал протянутую руку и вдруг почувствовал горячую струю, которая влилась через китайскую слюнявую ладошку и расплылась по всему телу.

– Что это было? – спросил он.

– Есь контакт, – довольно кивнул китаец и захихикал. – Теперь мозесь ее трогать. Мозесь все трогать!

Молодой человек осмотрелся по сторонам и коснулся рогожного кокона, который кулем валялся на деревянном топчане. Он оказался приятным на ощупь – тепловатым и мягким. Тогда он кончиками пальцев пробежал по щеке, носу и уху и понял, чего ему не хватало все это время. Осязания. Все предметы, которых он касался раньше, казались ему одинаковыми, а теперь они как будто обрели душу.

Хлопнула дверка кабинки, и оттуда вышла, довольно ровно и даже изящно, Ната. Только теперь Люк обратил внимание, что на ней, как и на нем, был мешок из матового пластика с прорезями для рук и головы. Ната, чуть смущенно улыбнувшись, потянулась к нему, но тут опять вмешался противный китаец.

– Давай, девка, водиски попей, – просипилявил он, и Ната, взяв стакан, вдруг с жадностью опустошила его одним глотком.

– Здраствуй, девка! – опять плевок на ладонь и рукопожатие. – Ну, а теперь попрыгайте вместе, мозете за ручки дерзаться – легсе будит.

Люк и Ната, взявшись за руки, стали послушно прыгать перед необычным доктором. Он, внимательно разглядывая прыгунов с головы до ног, обошел их кругом.

– Туловисся нигде не змут? – серьезным тоном спросил он и положил легонькую ручку на Люково плечо.

– Чего? – непонятливо переспросил тот.

– Он спрашивает: тела наши нам не жмут нигде? Это у него шутка такая! – вдруг резко, птичьим голосом затараторила Ната и, испуганно посмотрев на Люка, замолчала.

– Умная девка, но пока дура есче! – примирительно сказал китаец и добавил: – Теперь и целуйтесь узе, давно нузно было!