Читать книгу Дети Владимировской набережной (сборник) - Сергей Надькин - Страница 4

– Если молодежь не явится на призывной пункт, все до одного заложники будут расстреляны! – объявил вышедший на подиум представитель колчаковского командования.

– Пожалейте, братцы, за какие грехи? Мы-то тут причем? Молодежь не желает идти в белую армию, воевать за Колчака! – высказал из толпы один из заложников.

В толпе загудело.

– Кто недоволен, ты, что ли? – Выхватил заложника с общей кучи колчаковский офицер, показательно приказал расстрелять. – Так будет с каждым, если завтра к восьми часам утра дезертиры не выйдут из леса! – сказал голос офицера, когда прогремели выстрелы.

После окончания митинга заложников закрыли в сарае. С рассветом, за два часа до истечения ультиматума белогвардейскому полковнику доложили о приближении к Саранскому поселку красного кавалерийского отряда.

– Вон как дух прихватил полковник Дедов! Саперы, на улицу бензин, поселок сжечь, – звучал приказ по штабу.

Через час отряд саперов разливал бензин по домам. Отряд Надкина скакал по лесным дорогам в направлении лесного поселка. С горизонта Игорь видел черное облако, клубами дыма выходившего из охваченных пожаром домов.

– Галопом вперед! – кричалось Игорем в подгон подчиненных бодрой командой.

– Давай, давай, давай! – лихо повторялось кавалеристами на скаку. – Всех зарубим!

Эскадрон ближе подходил к горевшему поселку. Конь летел, подпрыгивая, Игорь еле удерживался в седле. Позади, за спиной, на тачанках впряжены кони. За ними ехали на телегах два пулемета «максим». Эскадрон поднялся на пригорок. Увидели – навстречу бежали женщины с детьми. Одежда – нижние белье, сорочки. Распущенные волосы, по внешнему виду – поднятые с постели. На лице испуг. Глаза каждой женщины – в мольбе о помощи. «Гоп, гоп, гоп, гоп!» – слышалось под ногами лошадей. Эскадрон летел мимо женщин, на дышащий в воздухе пожар.

Игорь пролетел сквозь огонь горящих строений, увидел мертвые тела изрубленных женщин. В глубокой ярости он кричал: «Порублю!» Гнал вдогон противнику коня галопом в дыму до конца улицы. Саблей достал бегущего вниз со склона горы карателя. Настигая беглеца у самой черты воды речки, вливаясь в саму гущу убегавшего, противника, рубанул сплеча голову пытавшего уклониться с золотыми погонами поручика. Поручик, склонившись с коня, волочась по земле метров десять, упал на траву в метре от края воды. Проскочив вперед, Игорь рубил саблей по головам пеших. Рубил, пока дружеский огонь своих не отсек его от врага.

Игорь повернул коня и ушел влево. Река Уфа неглубокая, вброд спасаются бегством белогвардейские части. Их солдаты и офицеры, спасаясь, падают как подкошенные под огнем двух станковых пулеметов. Плеваться в воде, но догнать нельзя. «Товарищ Чуйков приказал пожары тушить». Игорь повернул подбородок в сторону противника. Видит – из плывущих вниз по реке разрубленных тел белогвардейцев вытекает кровавое большое пятно. Спину Игоря обжигало пламя от горящих домов, пускающих по воздуху искры. Позади катились бочки, насосы, ведра. Языки пламя выбирались из окон. Красноармейцы отважно тушили пожары. В воздухе гудел орудийный гром.

Дрогнула под ногами земля. Колчаковская артиллерия вела огонь по поселку. Дав огневой налет с правого берега, фугасы рвались в домах, и о тушении пожара речи уже не было. Улицы заволокло дымом. Видимость нулевая.

– Товарищи, что же мы стоим! Тушить огонь не имеет смысла! Надо громить вражеские батареи! – крикнул Игорь, взмахивал саблей выше головы, в ярости продолжил. – За наших баб, за наших товарищей! Смерть Колчаку!

Повел в атаку бойцов. Пока товарищ Чуйков склонил голову над лежащим на крыльце горящего дома телом изрубленной насмерть женщины, он и товарищ Надкин вместе с пятнадцатью бойцами пошли на форсирование Уфы. Кони опять понеслись галопом и вновь спустились с горки к воде. Под шквальный пулеметный огонь паренек погрузился вместе с белым конем, майкой в воду. За его спиной летели на прорыв засевшие в седлах коней другие ребята. Его товарищи, подчиненные им бойцы. Сам Игорь чувствовал летевшую мимо левого уха пулю. Увернулся, не испугался, продолжал храбро вести бой.

Ветер-ветерок шевелил его темные кудри, был ему в помощь. Ярость, злоба рвались с чувством мести, кипевшим у паренька в душе. Женщина, изрубленная на крыльце, придавала юному мстителю сил. Орудийные выстрелы врага громом гудели в ушах. Маленькие фигурки красных бойцов летели в мели за середину реки. «Широкая река – Уфа. Но, кажется, мы ее одолели», – мгновеньем пронеслось в мозгах у Игоря.

Скоро с силой ветра вместе с взводом он был на крутом обросшем бурьяном берегу, на подъеме. С этой силой Игорь нагонял и рубил спасавшегося бегством противника. В бою с отрядом взял в плен сорок человек.

По прибытию основных сил полка офицеров отделили от солдат. Их начитали семнадцать. Отконвоировал их товарищ Игорь в овраг. Построил в ряд, лично каждого оглядев, перечитал. Отстрелял из маузера. Три пулемета трофеев погрузили на тачанку.

– Тебе их не жалко? – подмигнула голубыми глазами сидевшая в обозе Людмила.

– Собакам – собачья смерть! – отвечал девушке Игорь.

Отстреляв все обойму, долго не глядя в окоченевшие трупы, выпустил паренек, отвечая жесткостью на жестокость. В поселковом заводе Красную армию встречали как освободительницу. Рабочие устроили митинг, на котором и воспламенил Игорь речами, призывая народ вступать в Красную армию.

С ним и с новым пополнением дивизия шла вперед. Новый и решительный бой разгорелся на широком фронте цепью восьми стрелковых рот. В четыре пулемета отряд конной разведки. Оружейная стрельба грохотала по сторонам у деревни Гряда в вырытых чередой у густого кустарника окопах. Цепи белогвардейцев подходили ближе. Все ближе показывались с вышитыми из золота погонами офицеры в полевых биноклях красных командиров – Чуйкова, Денисова.

Комиссар Денисов, главный командир в полку, как и положено коммунисту находился на самой линии огня в боевых порядках, грозно кричал:

– Передайте по флангам: без команды огня не открывать.

В цепях повторилось тоже, но голосом Игоря, старшего сына Николая Надкина.

– Смекалистый такой, – дрогнул голос на слуху товарища Чуйкова в похвалах юного командира.

– А то! – отреагировал круто комиссар Денисов. Глянул вскользь на хмурое в тучах небо. У самого Денисова и Чуйкова хмурые лица. – Стрелять по врагу не ближе двухсот метров! Давай, давай! – слышались громом приказы комиссара Денисова.

Цепи противника близились к роковой черте. Прозвучала команда: «Огонь!»

– Товарищ Денисов, товарищ Чуйков – уезжайте. Не место вам тут, мы справимся сами, – обратился с просьбой к командирам юноша Титов.

– Пора, брат, пора, – согласился с просьбой об отъезде Василий Чуйков.

Денисов и Чуйков проследовали из окопа, поднимаясь в весь рост, к лошадям. Скоро Игорь кричал:

– Отходить нельзя, в резерве только один штык! Давай, давай, давай! – командовал он бойцам.

По его команде бойцы повыскакивали из окопов навстречу приближавшемуся врагу. По флангам работали пулеметы, кося цепь юнкеров. Ребята с криками «Ура!» бросились штык на штык, перешедший в яростную рукопашную.

Короткая июльская ночь застала Чуйкова в раздумьях. «Полк в опасности. Конную разведку – на правый фланг, пожалуй бы. Ох, пугачевцы подвели. Дали деру, ни на кого надежды нет! Нужно полагаться на свои силы», – склонил голову над планшетом Василий Чуйков. Раненый командир противника показания давать отказался.

– Ну что ж, на нет и слова нет!

– А юнкер что?

– А я его в расход приказал, – объяснил Титов Чуйкову.

Чуйков промолчал, наклонился опять над картой.

– Надо отойти от поселка, занять оборону между озерами Турняк и Уректы. Но сначала разведка, – предложил свой план операции голос комиссара Денисова. Ты, товарищ Титов, в разведку идешь, – приказал полковой комиссар. – Узнать, что перед нами за противник – дело чести.

– Я Людмилу можно возьму?

– Можно, но сначала чай с горячими сушками, – дал добро Денисов.

Сели за стол, принесли чай с сушками, сушки отменные. Пили чай. Обсуждали предстоящею свадьбу всем штабом.

– Когда женитьба-то будет?

– Ну вот, возьмем рубеж, отобьем врага километров за сто за Тобол, и тогда свадьбу сыграем, – заявил вполне серьезно Игорь.

– Я ему сыновей нарожаю, но позже, по окончанию войны, как победу одержим, – взяла своей ладонью руки ладонь жениха Люда. И говорит. – Коммунистическая у нас семья с Игорем выйдет! Еще бросок, один рывок – победа! – говорила девушка, поднося к губам блюдце.

Допив блюдце до краев, услышала вопрос Чуйкова:

– Какие документы у пленного беляка нашлись?

– Нет никаких, товарищ Чуйков, документов при нем, – ответил командиру полка Игорь.

– Подсказывает нам противник – готовиться усиленно к наступлению. Высылает разведку, – дрогнул по комнате сухой голос Василия.

– Почему мы медлим, надо действовать! – высказалась боевым товарищам, поднимаясь с места, Люда.

Видя, как Люда чувствует себя лидером, тоже поднялся с места, схватился правой рукой за саблю. Оба вышли на улицу, оседлав коней, скакали в темень в тишине за линию фронта. В спешке, на скаку пролетела деревня, дома, огороды, показалась лесополоса. За ней место, где проходило сражение. Низкая поляна была покрыта валунами и камнями. Здесь лежали молодые тела убитых в бою белогвардейцев, трупов около двухсот, брошенных в темень по полю. Люда остановила коня окриком «тпру». Спустилась с лошади ногами на землю, стала тормошить тела убитых.

– Покойники – юнкера Челябинского офицерского училища, – сообщила девушка своему боевому товарищу, просматривая в карманах документы.

– Знаешь, о чем я подумал? К чему эти юноши против нас воевали?

– Худо дело у Колчака, резервы на нет пошли.

– Выдыхаются, – покрутил возле виска мозгами Игорь.

– Вот и думаю, глядя на них – какой ценой они старую власть вернуть пытаются. Мертвого царя Николашку кровавого из убитых воскресить.

– Мы их всех порубили, сволочей, – говорил Игорь Людмиле.

– Да и пес с ним, гадом проклятым, Колчаком! Лучше мы о ласке подумаем, не все время воевать. Война длинная, долгая. Не навоюемся, на наш век хватит, – сказала девушка, шлепнула жениха теплой ладонью руки. И вдруг потащила в поросший на земле багульник. Целовала, миловала до упаду возле лежащих на земле мертвых врагов. – Люблю! Люблю! Тем и живу, – нашептывала в порыве счастья Людмила. Вскрикивала и вздыхала от первых касаний любви. Вольготно было в багульнике целоваться среди убитых колчаковских юнкеров.

А на вторые и трети сутки – новые бои, от 12-й Симбирской дивизии Колчака остались ножки да рожки. На четвертые сутки комиссар Денисов поднял бойцов в атаку. Вражеские фугасы рвались под ногами, долетая до командного пункта. Новые цепи врага напористо ползли на флаг влево. Игорь лежал за пулеметом на земле рядом со своей боевой подругой, ведя шквальный огонь по юнкерам. Люда подносила патроны, заливала пулемет водой.

– Мой, мой! Еще мой! – отвечал Игорь, кричал тогда, когда убивал. Первого убил, второго, третьего.

– Дай попробую, у меня лучше выйдет. – потребовала пулемет Люда, вырывав из рук жениха адскую машинку. – Тра та та, упс, теперь хорошо, теперь, мой голубчик! – удовлетворенная первым попаданием, заговорила Люда.

Долго девушка вела стрельбу в то время, когда Вася Чуйков лежал раненый за кустом в левую ногу. На брюках командира протекала багряная кровь.

– Отмстим за нашего боевого товарища! – слышались призывы Люды вместе с тресканьем «тра-та-та»…

* * *

Лунная ночь. Темень поздней осени попадает в глаза. Октябрьская опавшая листва желтым ковром лежала под ногами. Лес с левой стороны уснул вдоль большой дороги густой стеной. Ели, сосны-богатыри выросли над головой. Мокрая от дождя трава доживала стеблями в земле. Отряд мчался на маяки, во втором часу ночи пробегая развилку дорог. Конный конвой рысью, о сорока саблях, отставая на два километра в хвосте, догоняла роту товарища Волгина. В четыре часа утра Игорь ворвался с отрядом в березовую рощу. В общей тишине ночи свет луны показывал дорогу на командный пункт товарища Чуйкова. Туда бойцы товарища Волгина привели конвоем двух взятых в плен ими батарейцев. Их сотни – солдат противника.

– Кто такие, почему поторопились сорвать погоны? – задал вопрос двум юношам Василий Чуйков.

– Нас мобилизовали насильно, надоело воевать против своих, русских К Ленину хотим.

– Кто такие, какого полка?

– Артдивизион 11-й пехотной дивизии, – ответил юноша на вопрос Чуйкова.

– Зачем протянули провод в рощу?

– Точно не знаю, слышал от командира, что к рассвету на опушку леса придут два орудия и станут на позиции.

– Будете воевать за Ленина?

– Будем! – в один голос заверили оба юноши.

– Ну, тогда пойдем, – приказал пленным следовать на восточную опушку леса.

На рассвете переодетый в белогвардейскую форму Игорь вместе с Якубовым и Яковым Бердниковым по свисту Вол гена кричали на сопку: «Стой!». Остановили вражескую батарею. Рядовые батарейцы подчинились, принимая красных бойцов за своих.

– Давай его сюда! – гнал пытавшегося увернуться от облавы офицера Игорь. – Один, два, три, семь, – по очереди стрелял с паузами из нагана Игорь. – Сейчас догоню! – крикнул Игорь.

Конь бурый подпрыгнул от земли. Сравнялся с беглецом, занес над головой саблю. Взмахом ударил по воздуху, разрубил буйну голову противника. Голова поверженного противника упала в темень в кусты. Конь офицера остался возле убитого тела. Игорь спустился с коня на землю. Забрал у убитого документы и оружие. Взял на уздечку его коня. Вел скакунов за уздечку, возвращаясь назад к захваченной батареи, где ждал его товарищ Чуйков.

С утра перешедшие на сторону Ленина юноши открыли огонь. Стреляли по находящемуся в здании церкви наблюдательному пункту белогвардейцев. «Бух, бух, бух, бух» – орудийным громом говорила батарея.