Читать книгу Окрошка. Отрывочное жизнеописание одного кота - Сергей Носачев - Страница 5

Альбина недовольно трясла щеками и одувалась. Всё было просто – отпуск по семейным, за свой счёт, на пару дней. Подобное было в порядке вещей, но Альбина всегда включала режим серьёзного управленца и разыгрывала греческую трагедию про важность каждого, долг и ответственность.

– Ну и что у тебя там за обстоятельства? – начала она свой прессинг. Гера сгорал со стыда и готов был начать объяснять и упрашивать.

– Ой, – тут же вступилась за Геру Катерина Васильевна. – Уймись ты, бога ради! Тебе-то что. Надо и надо.

Альбина очень любила низкопробные отечественные сериалы. Ей просто хотелось подробностей всех «семейных обстоятельств». Гере она казалась одновременно отвратительной и немного жалкой – в смысле, её хотелось пожалеть.

– А работать? Работать за него кто будет?

Гера ещё больше покраснел и сжался, но внутренне радовался, что не приходится самому себя отстаивать.

– Ага, завод встанет, если он три дня не побудет! Уймись!

Гера благодарно оглянулся на Катерину Васильевну. Она хулиганисто подмигнула.

Альбина фыркнула, злобно зыркнула исподлобья на Геру, нашарила на столе ручку, размашисто подписала и шлепнула штамп.

С Катериной Гера дружил, насколько это вообще возможно для шестидесятилетней бабульки и двадцатипятилетнего парня. Гера рассказал ей, почему нужен отпуск. «Бери за свой счёт. С обычным придется рассказывать. Лучше за свой. Чего тебе эти копейки».

Гера быстро собрал вещи, в «отделе учёта жопочасов» обменял заявление на контрамарку для выхода и побежал на электричку.

Домой не хотелось. Тем более настолько, чтобы бежать. Он же мог соврать: торопился, но не успел. За эти мысли стало стыдно: у жены умер брат. Гера терпеть его не мог, да и жена, насколько он знал, тоже. Ничего удивительного. Брат бухал, бил жену, терроризировал родителей и соседей; из последних приключений – развороченная топором входная дверь дома и сожженная в разудалом веселье баня. Геру больше интересовало, как такого сожителя выносят пожилые родители: пьяный сынок дубасит жену под скулёж малолетней дочурки, а ты лежишь себе в соседней комнате и бормочешь про «дела житейские»? Тут бы впору не сопли жевать, а выдохнуть и тихонько порадоваться. Но Гера прекрасно понимал, что будут плакать, и не просто – реветь, как будто хоронят Ганди и Че в одном лице. А значит, и ему придётся выглядеть скорбно и невозмутимо утешать заходящуюся в слезах жену.

Всю дорогу Гера пытался отыскать в себе крупицы пропавшего человеколюбия. Но они никак не находились.

Плач он услышал ещё в подъезде. Ни жена, ни кошка не вышли его встретить. Гера бросил рюкзак на коридорный комод и скинул ботинки. Из обувной полки выглянула перепуганная Окрошка. Гера опустился на корточки и почесал кошке за ухом.

– Да, Крох, я тоже боюсь, когда плачут.

Жена лежала на кровати лицом вниз и выла. Гера сел с краю и погладил ее от макушки до попы: она вся взмокла от слёз – волосы, футболка. Не поднимая лица, жена подползла поближе к Гере, уткнулась ему в бедро и заревела с новой силой. Ногу обдало жаром.

Женские слёзы раздражали Геру. Но законы социума гласили: если девочка плачет – успокой. Несколько минут он боролся с собственным мнением о смерти её брата и, угомонившись, осторожно спросил, что произошло.

– Он разбился. На машине. Разбился. Выехал на встречку… и зацепил… – жена снова завыла.

– Он один был?

– Угу.

Гера выдохнул – хорошо хоть не угробил ребёнка с женой.

– А другая машина? – осенило Геру.

Жена завыла с новой силой. Постель ходила ходуном от рыданий. Соседи, наверное, решат, что у них тут очень экзотичный секс. Ну или ментов вызовут.

Гера дождался, пока жена подустала и чуть унялась, вышел на кухню и позвонил тестю. Тот звучал чуть растерянно. На фоне голосили мать и жена. Оказалось, брат был пьян. Пара из второй машины в больнице. Парень в порядке, девочка – в реанимации. Гера не смог выдавить из себя даже соболезнований: этот мудила вечно колесил бухим – даже стоять не мог. Никто ему слова не говорил. Ладно бы сам убился, так ещё и людей покалечил. Жалости не было. Разве только к безропотному идиотизму родителей.

Гера остался на кухне – поставил чайник, сел за компьютер и запустил онлайн-домино. Окрошка села у кресла, дожидаясь, пока хозяин привычно закинет ноги на стол, чтобы забраться в удобное гнездо на животе Геры. Но стол был скрипучий и Гера остался сидеть, как школьник. Поначалу он даже на кнопку мыши нажимал с осторожностью, чтобы звук получался не таким звонким, ведь за стеной жена в истерике, и ему бы тоже скорбеть. Но скоро он увлекся игрой и стеснение прошло. Окрошка забралась к нему на колени. Закипел чайник. Гера сделал ход, пересадил кошку на диван, торопливо закрыл газ и вернулся в кресло. В кухню вошла жена – опухшая, злая. Гера смутился, но игру не закрыл.

– Как ты? Чаю налить?

– Не так весело, как ты, – холодно отчеканила она, прошла к плите, достала кружку и налила себе чаю.

Гера сделал ход.

– Совсем что ли? – жена грохнула чайником о плиту.

– Он был пьяный. И двух человек отправил в больницу.

– Он – мой брат, – завыла жена и опустилась на пол. Окрошка ретировалась в комнату.

– Ты меня извини, но… я тебе очень сочувствую. Что тебе грустно. Но, блять!.. Ты неделю назад тут родителям говорила, что в дом не войдёшь, пока он там! – разозлился Гера.

Жена его не слышала.

– Это семья же! Он мой брат! Ты просто урод! Так нельзя!

Она захлёбывалась в истеричном крике.

– Ну, конечно. Он в сознании года два не был, пиздошил жену на глазах ребёнка, людей пьяный убивает, а урод – я!

Гера понимал, что перебарщивает, но остановиться уже не мог.

– Я тебя ненавижу!

– То есть, чтобы ты меня любила, мне надо себя так же вести? Лицо тебе разбить?

– Зачем? Зачем ты всё это говоришь… – жена растянулась на полу, свернулась калачиком. – Ненавижу!

Гера вышел в ванную, пустил холодную воду и сунул голову под струю. Секунд через двадцать череп заломило от холода. Гера закрыл кран и просушил волосы полотенцем.

Жена забилась в угол дивана, поджав ноги, и, изредка всхлипывая, смотрела в пустоту – жёсткая, отстранённая.

Гера неторопливо налил себе чаю и вернулся в кресло. Колесики едва слышно грохнули о пол. На звук моментально прибежала Окрошка. Она запрыгнула Гере на колени, но не разлеглась, а напряжённо всматривалась в хозяйку в углу.

– Ну и? – поторопил кошку Гера. Окрошка перешла на диван и села. Она всё так же пристально смотрела на хозяйку, изредка оглядываясь на Геру. Гера демонстративно играл, игнорируя жену: «Неадекватная дура».

Окрошка фыркнула и неспешно двинулась в хозяйке, загодя начав тихонько мурчать.

– Крошенька, девочка моя, – невидимая скорлупа злости, сдерживавшая истерику, испарилась, и жена снова заплакала – печально и негромко.