Читать книгу Окрошка. Отрывочное жизнеописание одного кота - Сергей Носачев - Страница 6

Окрошка. Отрывочное жизнеописание одного кота
Часть I
Глава 6. Истерика

Оглавление

Мой кот был настоящим мужиком.

– Я больше туда не поеду! – с порога бросила жена Гере.

Гера прикрыл двери и сбросил кеды.

– И давно ждёшь?

Жена сидела в коридоре на комоде. Гера взглядом попросил её подвинуться, поставил рюкзак и потянулся поцеловать. Жена увернулась, подставив щёку.

– Что случилось?

– Она истеричка. Вот что. Смотри!

Расцарапанные руки Гера заметил с порога. Но теперь жена вытянула их и покрутила, давая Гере возможность оценить масштаб. Предплечья и кисти были исполосованы; некоторые царапины довольно глубокие, припухшие.

– Бедняга… Кроша!

– Кроша твоя уже три часа со шкафа не слезает, – начала жена. Но тут грохнула кровать, лапы стукнули о пол и из дверного проема выглянула заспанная кошка.

– Ну, ещё бы…

Жена фыркнула, встала с комода и ушла на кухню. Кошка неспешно подошла к Гере и потёрлась о его ноги. Гера присел на корточки, погладил. Шерсть на холке была жесткой, слипшейся патлами.

– Ты чего там устроила?

Кошка с секунду смотрела на Геру непонимающим взглядом, прикрыла глаза и заурчала.

– Балда.

Гера прошёл на кухню и обнял жену.

– Так чего там случилось-то?

Жена вздохнула.

– Обряд экзорцизма там случился. Переноску открыла, эта сволочь пару секунд спокойно посидела, а как только врачиха подошла – шипит, отбивается, пена изо рта! Говорит – вы подержите кошечку, ей так спокойнее будет. А эта срань мне всеми четырьмя лапами руки полосовала, пока я пыталась как-то её перехватить. Я, дура, не отпускала. И она меня грызанула! Вон, посмотри!

На тыльной стороне ладони жены красовались две точки, как от змеиного укуса. Рука в этом месте заметно раздулась. Гера осторожно погладил.

– Плохо.

– И болит – жуть.

Гера вздохнул.

– Прививку-то успели?

– Ага! Щас! Куда там. Под мойку забралась – достать не могли. Шваброй выковыривали, так она там забег по стенам устроила и запрыгнула на стеклянный такой шкаф. Подходить стрёмно – не дай бог что, и всё это перевернётся и разобьется. Короче, это жесть какая-то была.

Гера притянул жену к себе, погладил и вздохнул.

– До скольки они сегодня?

– Уже всё. До трёх. Завтра работают.

Гера боялся клиник для животных. Тамошние врачи казались ему кем-то вроде средневековых лекарей, которые ставили диагнозы по фазе луны, и от одной мысли о ветклинике у Геры сжималось сердце – от страха и сочувствия немым обречённым пациентам. Вспышкой вспомнился первый и единственный раз, когда он был в подобном месте. Заболела кошка; возвращался оттуда уже без неё.

Жена знала все это, и Геру злило, что она не сумела избавить его от поездки. К тому же, приходится тратить на это выходной. Но вариантов не было.

Окрошка по большей части сидела тихо, изредка попискивая. Но в автобусе даже этот тихий плачь заставлял Геру чувствовать себя неловко. Гера расстегнул молнию переноски и запустил руку внутрь. Кошка потыкалась в пальцы мокрым носом. Она дышала часто, пытаясь уловить все многообразие новых запахов, «осмотреться». Гоша чуть потеребил кошку за холку: успокоилась, заурчала, улеглась.

Клиника была государственной, и как все небольшие госучрежедения – одним своим видом порождала тоску и тягостную безысходность. Окрошка тоже почувствовала неладное и заёрзала в переноске. Гера поднес сумку к лицу и через сетку, глаза в глаза, успокоил животное: «Всё хорошо».

Чем ближе он подходил, тем чётче проступали детали барачного убожества. Всё здесь – от покосившегося облезлого забора и отомкнутого амбарного замка в одиноком ушке ржавой калитки до сырых и замшелых стен из силикатного кирпича, – казалось, было создано в первую очередь для того, чтобы рождать уныние. Крыльцо сияло свежей небесно-голубой краской, добавляя клинике нелепости: оборванный бомж в лакированных туфлях. К крыльцу вела дырявая асфальтированная лента дорожки.

Внутри всё было, как в обычной поликлинике. Запах медикаментов, скрипучий пол под потёртым линолеумом, неудобные лавки вдоль стен, чередовавшиеся с дверьми, разномастная, но в то же время привычная очередь, плакаты и стойки с листовками. Только пациенты сидели на руках и у ног очередников, а плакаты светились не белозубыми улыбками, а игривыми взглядами и лоснящейся шелковистой шерстью.

– Кто последний? – вздохнул Гера.

– Мы, – отозвалась женщина с замызганным пуделем.

Гера кивнул и опустился на свободную лавку напротив двери туалета, по-старушечьи поставив переноску себе на колени.

Из кабинета с табличкой «Терапевт» выглянула рыжеволосая девушка в медицинской маске.

– На прививку есть?

Гера огляделся. Чтобы не орать хором, очередь просто потупила взгляды и отвернулась. Гера робко привстал и кивнул.

– Проходите.

Гера проскользнул в кабинет и закрыл за собой дверь. Эхом задрожали стекла шкафчиков с препаратами.

– Ставьте, доставайте, – девушка с характерным скрипом натянула перчатки, спрыснула из пульверизатора и протёрла жуткий сияющий железный стол в центре комнаты; едко запахло спиртом. В интерьере не было ничего, что смягчило бы холодную неприветливость стекла и хрома, и Гера замер в нерешительности. Девушка стянула маску на подбородок, понимающе улыбнулась. Она оказалась симпатичной. Гера глянул на бейджик: «Анна Сергеевна, терапевт». Нос вдруг отсёк больничные запахи, заострившись на цветочном аромате её туалетной воды. Гера почувствовал, как что-то внутри него разжалось. Он расслабился.

Врач жестом указала на стол. На этот раз Гера подчинился. Он расстегнул переноску. Кроша робко высунула морду, понюхала стол и пулей забилась в дальней угол сумки.

– Попытка номер два? – девушка узнала Окрошку и ещё раз пересказала историю истерики, которую кошка устроила здесь вчера.

Гера кивнул.

– Выходи давай, – ласково скомандовал Гера. Кошка послушно вышла, точнее выползла. Она была напугана – морду прижала к столу, взгляд бегал, нос блестел обильной влагой от частого дыхания. Аня несколько секунд испытующе смотрела на кошку.

– Пробуем?

Гера кивнул. Окрошка навострила уши и уставилась на хозяина.

– Придержите её.

Гера положил ладонь на холку Окрошке. Кошка была непривычно горячей, сердце колотилось с бешеной скоростью, спина напряжена – готовилась рвануть.

– Ну, всё хорошо, – Гера прогладил её пару раз от носа до хвоста. Руку облепила шерсть.

– Это у них от волнения так, – объяснила Аня. У неё в руках был градусник.

– А как… – спросил Гера и покраснел.

– Разверните её ко мне. И держите.

Гера повернул кошку и чуть прихватил за холку – не то, чтобы держал, скорее, давал понять, что вырываться не стоит. С Окрошкой этого всегда хватало. Кошка дёрнулась и заскребла задними лапами по зеркалу стола. Когти с неприятным звуком проскальзывали. Гера чуть сильнее сдавил холку.

– Тише. Всё. Потерпи, – поочередно шептали они с врачом с разных концов животного.

– А с вами он спокойнее, – Аня смотрела с уважением и интересом. Она вынула термометр, протерла, покрутила под лампой, выглядывая край ртутной полоски.

– Это кошка.

Аня с секунду смотрела на Геру, разбираясь, серьезно он говорит или шутит.

– Нет, – усмехнулась она. – Температура нормальная.

– Подождите… Я же смотрел…

– Держите, – Аня приподняла Окрошкин хвост. Кошка задёргалась.

Аня бесцеремонно разгребла густую шерсть между задних лап и выудила оттуда мошонку.

– Бллин… – вздохнул Гера и тут же извинился. Значит, всё-таки жена была права: Окрошка метила углы. И значит, придётся кастрировать; в паху неприятно потянуло.

– Одно яичко не опустилось. Потому, наверное, и не заметили, – успокаивала она Геру. Аня выглядела чуть смущенной – не понимала, что конкретно расстроило Геру.

– Но бллин! Он же даже мордой на кошку похож, – заканючил Гера. – Может, из-за этого… гормонов мало?

– Наоборот. Из-за крипторхизма скорее более агрессивный. Больше тестостерона вырабатывается.

Гере мысль показалась странной, но углубляться было не интересно. Он теперь думал только о предстоящей кастрации. Гера ослабил хватку и Крош под шумок тихонько пополз в сторону переноски.

– Ну, что. Вроде всё в порядке. Прививать будем? – напомнила Аня. Гера встрепенулся. Кот почувствовал, как пальцы на его загривке снова чуть сжались, и приостановился.

– Да. Анна, а когда… и как вообще? Сколько стоит? – спросил Гера, пока девушка мешкала у шкафа с медикаментами.

– Ничего сложного. И страшного. Привозите утром. Полчаса операция – и можно забирать, – она приготовила укол, щелкнула по шприцу, сбивая воздух, и вернулась к процедурному столу. – Держите.

Гера почувствовал, как под ладонью снова напряглись мышцы и сердце заколотилось как бешеное: кот был готов дать дёру. Но Крош не шелохнулся. Гера вдруг осознал, насколько тот ему доверяет, и умилился.

Аня взяла свободную руку Геры и положила коту на круп. Она чуть оттянула холку, медленно ввела иглу под кожу и задавила поршень. Крош оскалился в беззвучном писке, высунул язык и часто задышал, как запыхавшийся пёс; изо рта ручьём текла слюна.

Аня вытянула иглу, нажала на педаль, бросила шприц в разинутую пасть помойку, звучно стянутые перчатки отправились туда же. Гера ослабил хватку. Крошан заёрзал.

– Оперировать лучше дома. С вами он по потолку не бегает, но невротик он ещё тот. Сердце может не выдержать.

– Вы будете?

– Нет. У нас врачи не выезжают.

– А если не через клинику? – с надеждой спросил Гера. Аня располагала. Каким-то непонятным образом эта симпатия сделала её не просто многоопытным профессионалом – единственным ветеринаром, которому Гера готов был доверить питомца. Отдать кота под её скальпель казалось даже почти не страшным. В паху снова потянуло.

– Нет, – Аня пожала плечами. – Но я дам вам номер девочки, которая выезжает.

Гера чересчур внимательно смотрел за тем, как Аня достала из нагрудного кармана блокнот и ручку, щелкнула, звучно царапнула номер, хрустко выдрала листок, протянула Гере и снова щелкнула ручкой.

– Она хорошая?

Аня добродушно улыбнулась и кивнула.

Аня сделала коту паспорт. Гера решил не менять имя. Хотя Окрошкой кота называла только жена, да и то нечасто, в редкие минуты, когда снисходила до питомца.

О предстоящей кастрации Крошана Гера старался не думать.

Окрошка. Отрывочное жизнеописание одного кота

Подняться наверх