Читать книгу Стокгольмский синдром. Записки спасённого - Сергей Орлов - Страница 4

Сумрак.

Если посмотреть вниз, тьма. Если посмотреть наверх, то сквозь всё тот же сумрак едва-едва пробиваются размазанные пятна слабого света.

Пространство вокруг – темно-серый, с зеленоватым отсветом вязкий, обволакивающий кисель, жижа или субстанция, больше похожая на околоплодные воды младенца.

Тишина.

Звенящая тишина давила тотальным отсутствием звуков. Тиша напряжением вакуума вызывает галлюцинации. Откуда-то издалека донеслось невнятное, чуть слышное гудение, оборвавшись тихим противным «чвак». Снова навалилась, тонко зазвенев ультразвуком, тишина. Опять это далёкое омерзительное чавканье, теперь оно перешло в какое-то утробно-булькающее звучание.

Иллюзия. Зыбкая, эфирная иллюзия звуков. Порождённая вакуумом всепоглощающей, засасывающей в себя тишины!

Вдруг началось движение, медленное, плавное… чуть заметное движение субстанции вокруг.

Слабое свечение вверху, приближаясь, становилось ярче.

От света расходились длинные тонкие лучи молочно-белого цвета.

Движение становилось быстрее. При этом в центре пучка белых лучей теперь стало видно крохотный, с трудом различимый в переливах света человеческий силуэт. Маленькая тёмная точка с тёмными линиями, похожими на растопыренные руки и ноги. Ещё через мгновение стало отчётливо ясно: движется не субстанция, это двигалось нечто – туда, наверх, к свету, всё больше набирая скорость. Теперь уже к очень яркому свету и отчётливо видимой фигуре человека.

Всё быстрее, всё стремительнее! Мелькнули мимо, уносясь вниз, маленькие медузы. Зелёная рыбка юркнула в сторону. От большой скорости всё кругом стало одним жемчужным свечением, переливаясь изумрудным оттенком. Человеческая фигура уже рядом, уже вплотную, секунда – и стремительно вырывается из-под воды то, что со скоростью молнии летело наверх.

А-а-а-х!

И чудное голубое небо неожиданно, нестерпимо – ярко навалилось сверху, осветив всё вокруг.

Всплески! Крики! Вопли! Какофония из звуков воды, человеческих возгласов, рваных резких каркающих криков.

Сверху, с воздуха кидается что-то белое вперемешку с тёмным. Кишмя кишит, мельтешит невесть что. Нечто бьётся то ли крыльями, то ли перьями вперемешку с жёлтыми когтями и человеческими пальцами. Всё это блестит от воды на ярком солнце. Брызги! Пена! Вопли!

Наконец через мгновение средь всей этой кутерьмы видно, как одной рукой Сергей отбивается от грязно-жёлтого клюва огромной чайки, другой рукой трёт глаза характерным жестом только что проснувшегося человека. Морская хищница, решив, что в спасательном круге плавает труп, собралась полакомиться, напав на Сергея. Тем самым разбудила и привела его в чувства своей атакой. Сергей, случайным точным ударом попал чайке по крыльям, сбив её в сторону, в воду.

Тяжело дыша, отплёвываясь от мелких перьев, в смешной позе с растопыренными ногами и руками Сергей сидел в ярко-оранжевом спасательном круге, покачиваясь на ласковых всплесках моря.

Куда только хватало взора, переливалась жемчужными бликами изумрудная, морская вода. Небо было столь безукоризненно чисто-голубым, что глядя в него, очень сложно было разобрать, на какой высоте было это самое небо. Если долго смотреть ввысь, взгляд тонул и проваливался в пучине густо-голубого цвета, и сознание теряло ориентацию в пространстве. Нестерпимо ярко-белое солнце, стоящее вертикально над головой в зените, играя на морской зыби, брызгало множеством бликов, от которых у Сергея сильно ломило в глазах.

Закрыв ладонями измученные солнечными вспышками глаза, Сергей сложил их лодочкой на лице, и глядя меж щёлок пальцев, устроил ногами фонтах белых брызг, окончательно отогнав от себя здоровенную, жирную чайку. Вяло, очевидно, уже не в первый раз, муторным голосом он обратился к Богу:

– Господи! Ну, почему?! За что мне всё это? Господи! Помоги! Прошу – помоги!

Он вдруг запнулся на своих стенаниях и задумался.

– А меня ведь разбудил какой-то звук. Я что-то слышал, – произнёс вслух Сергей.

Оказавшись в одиночестве, теперь он стал самому себе собеседником. Сам спрашивал и сам отвечал. Напряжённый взгляд его бегал с одного изумрудного холмика волны на другой. Вдруг лицо его озарилось.

Он воскликнул:

– Господи! Чайка! Меня же разбудила чайка! Значит где-то земля!

Сергей неистово завертел головой, и, о чудо!

Качаясь в спасательном круге на морской зыби, то скрываясь от его взора, то снова выныривая из волны, виднелась крохотная гора, торчащая из полоски земли. Даже удалось рассмотреть пальмы, растущие на ней! Сергей воздел руки к небу:

– О! Господи! Спасибо Тебе Господи! Спасибо! Спасибо!

Ликуя, он из последних сил погрёб в сторону суши.

Оказавшись вблизи берега, ощутив под ногами твёрдость дна, Сергей попытался встать. Ноги его не удержали. Выкрикнув – «Ой!», с разинутым ртом ушёл под воду, мелькнув вскинутыми руками.

Сверкая бликами, спокойные, плавные, величавые волны перекатывали толщи воды. Средь всей этой королевской степенности океана, Морской прибой кубарем выкатил Сергея на песок. Оставив человека на суше, вода отступила, и долго не возвращалась. Сергей, чертыхаясь, плевался, тёр глаза от солёной воды.

Ожидая, что сейчас вот-вот снова накроет очередной волной, лёжа перекатился на живот и пополз. Он окончательно выдохся. Широко открыв рот и вытаращив с натуги глаза, грёб песок, сам при этом не особо продвигался. Изо рта его доносился хрип, переходящий в сип.

Господь, Море – терпеливо дождались, когда человек отползёт подальше, плюхнуло очередную порцию воды, на этот раз меньшую, чем та, что гостеприимно доставила Сергея на сушу. При этом вода, затекая на песок, обогнула по дуге Сергея. Только тоненькие любопытные ручейки, возвращаясь в своё морское лоно, обтекали сейчас его распростёртое тело, как бы разглядывая – кого это доброе Море так аккуратно доставило сюда к ним в гости.

Прочихавшись наконец от соли, Сергей замер. Немного полежал. Очередная экскурсия ручейков резво пробежала мимо. Чуть погодя ещё одна. Его Величество Солнце жарило поверхность пляжа от всей своей горячей души. Сергей всё лежал, потихоньку приходил в себя.

«Господи! Я спасён!» Эта мысль буквально подбросила его, он резко сел, опёршись руками на песок.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо, Господи! – затараторил «утопающий».

Он снова чуть не бухнулся на спину, потерял опору, воздев сложенные ладошки к небу. Шустро встал на колени, продолжал очень эмоционально шептать слова благодарности Богу. Затих. Прижал ладони к лицу. Дыхание его немного успокоилось. Встал на ноги.

– Ну, что – где тут у нас люди? – вдруг по-хозяйски молвил спасённый.

С этими словами он бодро отправился по белому песку роскошного пляжа. Местность вокруг была дивной красоты. Слева от Сергея шла колоннада пальм с изумрудными верхушками резных листьев. Справа синее-синее море переходило в такой же ультрамарин неба. Впереди него и позади – белый, шелковый, чистейший песок. Сергей разулся и понёс в руках свои тяжёлые, набрякшие водой туфли.

Солнце отражалось от белого песка, не успевая его накалить.

Россыпь микроскопических кристалликов кварца приятно щекотали ступни ног. Сергей шёл с блаженной улыбкой на лице. Ему очень нравился этот природный массаж. Матушка Природа, Господь снова с любовью позаботились о нём, доставляя удовольствие его телу.

Он уже довольно долго брел по песчаной полосе прибоя. Обходил огромные валуны на берегу. Чтобы преодолеть те, что выдавались в море отвесной стеной, ему приходилось снова заходить в воду и оплывать их. С гиканьем и веселым криком наподдал ногой несколько засохших скорлупок кокосовых орехов. Ветер шумел в кронах пальм, становясь всё сильнее, надувая белым парусом рубашку Сергея.

По-прежнему ярко светло солнце. Небо всё такое же – нестерпимо синего цвета. Чайки изредка «мявкали» высоко-высоко в небе.

Вдруг, он заметил следы на песке. Ликуя, воскликнул:

– Люди! Слав те, Госпдь! – скороговоркой комкая слова, восторженно закончил Сергей.

Завертев головой, он вдруг заметил, знакомую пальму что склонилась в низком поклоне. Вон там сухая скорлупа кокосового ореха, оставила едва приметную тропинку следа, прокатившись по песку, которую он так весело футболил. И эти человеческие следы! Вереница следов. Его пронзила мысль:

– О, ужас! Я на острове! Я на необитаемом острове!

Посмотрел на часы, он прикинул в уме: «Я шёл не больше пяти часов».

И тут же заорал, вытаращив глаза:

– Я! На маленьком! Крохотном! Необитаемом! Острове! – разделяя слова «Робинзон» вопил что есть мочи.

Ни с того, ни с сего Сергея обуял приступ истерики. Руки взметнулись в синь неба. Туфли полетели в стороны. Постояв мгновение с воздетыми вверх руками, тонкие пальцы схватились за волосы, обхватив голову. Сергей стоял, вперившись взглядом куда-то в пространство, выше горизонта. Сжал кулаки. Меж пальцев торчали и смешно подрагивали на ветерке пучки его белых волос. Как неваляшка, качнулся телом в одну сторону, затем в другую. Страх затряс его тело.

Не разжимая пальцев, вмиг совершенно забыв, что держит себя за волосы, снова вздёрнул руки к небу, выдрав из головы зажатые клочки волос. От причинённой самими себе нестерпимой боли снова заорал что есть мочи:

– А-а-а-а-а!!! – Резко раскинул руки в стороны, меж растопыренных пальцев вырванные волосы взметнулись в воздухе в разные стороны, подхваченные ветерком, унеслись прочь. Боль физическая перемешалась с нестерпимой, разрывающей тело, болью душевной.

Ещё ничто точно не указывало на необитаемость этой земли. Совершенно неясно и непонятно, почему Сергей решил, что на острове никого нет. Это простое сомнение сейчас не могло посетить его ум. Страх! Страх! Страх! Навалился! Давил, подминал, окутывал, заполнял голову невидным туманом, становясь белой, непроницаемой пеленой, ярким белым светом, выключающим сейчас нейрон за нейроном в голове Сергея.

Вдруг в сознании у него что-то вспыхнуло, щёлкнуло, заискрилось, и Сергей, перестав быть сейчас Сергеем, этакий бумажный шаблон человека – перестал себя ощущать. Совершенно неожиданно он сорвался с места и понесся по песку, сверкая розовыми отмокшими в солёной воде пятками. На его пути был здоровенный валун. Он нёсся прямо на этот камень.

Валун всё ближе. Скорость всё выше.

Сергей ничего не видел по сторонам. Всё вокруг него слилось в размазанную полосу. Остекленевший взгляд устремлён исключительно на камень, стремительно становясь всё больше и больше в размерах.

Всё так же, не сбавляя скорости, Сергей со всей силы впечатался в гранит камня, со смешным звуком: «Шмяк!»

Обмякшие руки и ноги, обняв камень, как это показывают в мультфильмах, медленно сползли по шершавому каменному боку. Человек картофельным кулём повалился вниз, на песок.

Здесь и сейчас самое время Сергею вспомнить бы свою беседу с батюшкой из маленькой, скособочившейся деревянной часовенки в глухой забайкальской тайге. Как часовня там оказалась, это нам не ведомо, да и неинтересно. Надо сказать, что батюшка хоть и был облачён в рясу и уполномочен всякими своими церковными архиереями или как их там…? Да и это неважно, а любопытно то, что именно говорил этот Божий человек, какие мысли и идеи носил в своей бородатой голове. А говорил церковник следующее:

– Люди зачастую не склонны думать и взвешивать то, что с ними происходит. Обычно поступки людей – это в чистом виде рефлексия.

Простое рефлекторное реагирование на уровне приобретённых инстинктов. Исходя из приобретённых шаблонов поведения и стереотипов в ходе жизни.

Вот и Сергей сейчас превратился в шаблон, рефлексирующий на стереотип – «Необитаемый остров это плохо». А, почему «плохо», по какой причине – он не в состоянии понять и разобраться.

Страх тому причина, сработала простая связка понятий «Плохо – значит страшно». Нас пугает именно это состоянии «плохо». Именно страх начисто вырубает наш разум, наше сознание. И вести нас, людей в таком состоянии можно куда угодно, и убедить можно в чём угодно – навязать и внушить любую мысль легче лёгкого.

Напуганные – мы превращаемся в незамысловатое простейшее существо. Как тот же Сергей сейчас – его стереотипы, страхи ткнули его током, как простейшую устрицу, и он, реагируя на животном уровне, дёрнулся в ответ, шарахнувшись бездумно о камень, став на мгновение механическим телом, вместо человека «Homo sapiens».

Необычный Батюшка закончил свою мысль:

– Так – пребывая постоянно в животном безотчётном страхе, увы, многие живут, точнее существуют.

Но вернёмся к нашему «убиенному», не ведающему что творящему Сергею.

Получив нокаут, тело Сергея лежало без движения.

Лицо его всё усыпано и облеплено песчинками. Веки дрогнули. Чувствуя, что солнце светит прямо в глаза, он не спешил открывать их. Теперь ломило от боли, стенало ещё и всё тело.

Душевных мук, видимо, было недостаточно. Перепуганный Мозг решил довершить картину страданий ещё физическими муками. Сергей весь превратился в пульсирующее, горячее облако боли. Всё так же, не открывая глаз, провёл языком по зубам, проверяя, целы ли.

С зубами, к счастью, было всё в порядке. Удар пришёлся в живот. Выступ камня пришёлся прямёхонько под дых. Пошевелил пальцами руки. Двинул ступнями. «Вроде бы цел» – подумал Сергей.

Слушая, как пульсирует в теле боль, он безмолвно лежал и думал:

«Я обречен, у меня же совершенно ничего нет, для того чтобы выжить на этом острове. У Робинзона хоть какие-то пожитки были, выброшенные морем с разбитого корабля. У меня же совсем ничего нет! Даже перочинного ножика! Я пропал! Господииии!»

На этой мысли о Боге Сергей открыл глаза.

Лёжа глядя в небо, он увидел, как со стороны моря к солнцу приближалась огромная в полнеба, свинцово-чёрная туча, развевая седыми космами завихрений. Пока он тут бегал, размазывал себя о валун, терял сознание и приходил в себя – ласковый ветерок уже давно стал, словно озлобленным цепным псом – рвано и мощно бросался на человека. Рубашка на груди Сергея испуганно трепетала от шквалистого напора солёного воздуха. Первая крупная водяная виноградина шлёпнулась точнёхенько в нос перепуганного горе-страдальца. Получился этакий щелчок по носу от Господа Бога.

Как это бывает в тропиках, неожиданно и стремительно, мощно вдарил проливной дождь. Вода облегчила мучения Сергея, остудив полыхающий жар боли в его теле.

По-прежнему находясь в полной прострации, Сергей с трудом поднялся, поморщившись, сел. Тугие струи воды уже довольно больно хлестали по плечам и голове, подгоняя его. Встав на четвереньки, собрался было двинуться так, на карачках. Но сильная боль в рёбрах и в мышцах живота скрутила так, что подогнулись руки. Сергей плюхнулся в мокрый песок лицом. Неожиданно «чужым голосом» в сознании его всплыла поговорка: «Дурная голова ногам покоя не даёт».

– Да?! Ага! Посмотрел бы я на вас, как бы вы себя повели в моём положении! – неожиданно выкрикнул Сергей невесть кому и почему-то глянул вверх, в грозовую темень неба.

Моментально воздух разорвал оглушительный грохот. Краски всех предметов в один момент исчезли. Вспышка яркая, белая, буквально все что было вокруг выкрасила в белый цвет. На миг буквально всё вокруг потеряло форму, лишившись своих теней. Молния шарахнула прямо над Сергеем. Втянув голову в плечи, он попытался вскочить.

– Ох ты, чёрт! – непроизвольно вырвалось у Сергея.

Все: море, тучи, пальмы, песок – всё опять стало белого цвета. Окружающее пространство, воздух – разметало в клочья неимоверной силы сухим треском. Словно на небе Творец разрывал какую-то гигантскую холщовую тряпицу. Это был второй, сильнее прежнего электрический разряд. Оглушительной силы сухой звук впечатал Сергея лицом в песок. На этот раз он сам вжался в песчаный грунт, как делает эта большая глупая австралийская птица Страус, словно пытался спрятаться в глубине песка от гнева Господа.

– Господи! Да что я такого сказал? – контужено простонал Сергей.

На зубах снова захрустел ненавистный песок. Сплёвывая песчинки и при этом облизывая губы, Сергей снова и снова доставлял себе в рот очередную порцию скрипучей песчаной смеси.

Уже скрипело в ушах, в голове! Уже противно скрежетали его мозги, как казалось Сергею. Всё больше распаляясь и злясь на ставший омерзительным песок, судорожно дергаясь как заржавевший дровосек из сказки «Волшебник изумрудного города» Сергей, наконец-то смог встал на ноги.

Мощные порывы ветра, беспрепятственно разгоняясь по водной глади океана, словно большие твёрдые ладони, подталкивали в спину и в зад Сергея, задавая ему направление в сторону пальм.

Белобрысая фигура, качаясь двигалась, откинувшись спиной назад. Он словно лежал на могучих струях воздуха. Издалека казалось, что Сергей даже не передвигал ногами. Он словно плыл по воздуху в сторону колоннады пальм. В сторону леса – который здесь, на острове, назывался джунглями.

«Приплыв» наконец к первой пальме, он устало облокотился на шершавый ствол. Жирные дождевые капли чувствительно щёлкали по спине и плечам. Снова боль. Пусть и не такая масштабная, как при ударе о валун, но всё же боль. Сергей, морщась, стенал:

– Господи! Ну, зачем?! За что?! Почему мне постоянно так больно?! Сколько мне ещё терпеть? – помолчал.

– Ну, чего Ты мучаешь меня? Ну, чего Тебе стоит, ну, убей меня прямо сейчас! Прошу Тебя, Господи!

Рядом, в миллиметре от носа Сергея, просвистел зелёный кокос.

Мысль пулей прошила напуганный мозг: «Вот чёрт! Эти чёртовы орехи расшибут мне голову!» В метре от него шмякнулось на песок второе ядро молодого неспелого кокоса. Сергей суетливо отпрянул от пальмы, поглядывая вверх и охая, хватаясь за живот, как мог, побежал в чащу джунглей.

Лицо его кривилось в плаксивой гримасе каждый раз, когда он перепрыгивал через буераки или переползал через толстенные, просто гигантские корни исполина – тропического дерева Тетрамелес. Корни эти, словно толстенные, ожиревшие щупальца титана-осьминога, туго оплетали камни и валуны. Сергею приходилось взбираться сначала на валун, а там ещё перебираться через разбухшие многометровые корни этого чудного дерева.

Куда он тащился, зачем полз, пыхтел с натуги – этих мыслей в голове Сергея не было. В его мозге было пусто, как в комнате без окон по больничному стерильной с белыми стенами. Он двигался уже на четырёх точках, как новорождённый младенец. Стоя на четвереньках, закидывал свои руки на препятствие, вползал телом, а потом подбирал ноги. Этакий великовозрастный шестимесячный «малыш-переросток». Взрослый телом – умом при этом не отличался. Больше часа вот так механически полз он несмышлёным человечком по джунглям, и только сейчас его мозг посетила первая мысль:

«Пальмы? Э-э-э-э…? Хм?»

Он мысленно спросил сам себя: «А, что пальмы?» Немного промолчал в голове. «А! Пальм рядом больше нет!» – очнулся Сергей. Кокосовая опасность миновала.

«Приборы слежения» – органы чувств, все остальные детали био-скафандра обесточились. Транспортное средство передвижения Души в этой реальности – Тело едва слышно гудело, словно ток в трансформаторной будке. «Робот» замер, как вкопанный. Медленно, обессилено завалился набок на землю. Из правого глаза покатилась слеза, смешиваясь с дождевой водой на лице. Его вдруг прорвало. Сергей зарыдал. Словно какой-то вышедший из строя массивный агрегат колотило и трясло на бешеных оборотах так и рыдания сотрясали обессиленное тело Сергея.

Кругом непролазная зелёная чаща: зелёная трава, позеленевшие стволы деревьев, даже земли не было видно, вся она покрыта зелёными листьями и кое-где из-под них выбивался мох всё того же зелёного цвета. Внушающий покой и умиротворение зеленый цвет (по мнению психологов) обступил Сергея со всех сторон. Профилактическое действие зелёного – сейчас совсем не действовало на него. Необъяснимый страх, неподконтрольное чувство паники вернуло в окружающую его реальность. Тотальный страх опять навалился на него. Сергей не отдавал себе отчёта, он словно одичал – по-звериному мотал головой из стороны в сторону, ожидая нападения из-за каждого дерева, из-под каждого куста и широкого тропического листа.

Организм, не выдержав такого нечеловеческого психологического напряжения, дал сбой – спазм дикой боли в животе скрутил Сергея. Охнув, он сложился пополам, уткнулся носом в прелые листья. Человек, терзаемый желудочными конвульсиями, извивался ужом, ввинчиваясь головой в перегной, в упавшие ветки, жухлые листья, траву. Разметав головой всю эту флору, Сергей потревожил фауну. Жучки, червячки, паучки, живущие в верхнем слое почвы этих земляных дебрей, вся эта кишащая живность кинулись врассыпную.

Спазм отпустил. Лицо его, густо вымазанное перегнившими листьями, похожее на камуфляж американского разведчика постепенно принимало блаженное выражение. Прислушиваясь, как затихает боль в животе, щекой он всё ещё продолжал медленно тереться о мягкую гниль почвы. Через пару минут Сергей затих.

Вывороченный ёрзаниями Сергея, из-под листьев, извиваясь точно таким же движениями, как минуту назад он сам, к носу его приполз большой, жирный белый червяк. Лицо передёрнула взметнувшаяся из живота волна отвращения. Но голод сильнее рассудка, Сергей взял пальцами склизкого червяка, стал рассматривать это извивающееся блестящее радугой существо.

Не в силах больше смотреть на всю эту божественную красоту переливов сопливого тела, зажмурился, и резким движением, засунул червяка в рот. Гримаса омерзения исказила страдальческое лицо. Рвотный позыв вывернул содержимое его и без того пустого желудка.

– Какой же идиот этот Санчес! Как это дерьмо может быть вкусным! – выпалил зло Сергей.

Он бешено плевался, запихнул в рот палец, вычищая язык и зубы от противной слизи. Звонко шлёпая скользкими ладонями себя по лицу. Ему мерещилось, что омерзительная слизь растеклась везде: по губам, по щекам, по лбу и глазам. Зайдясь в истерике, в порыве отвращения так увлекся, что стал колотить себя по щекам кулаками.

Остановился, когда снова почувствовал острую боль. Слёзы градом хлынули из глаз: от боли, от обиды, от страха! Вся эта свистопляска эмоций рвала на части душу Сергея.

Сидя на земле, он рыдал, выл, воздев лицо к небу. Постепенно лицо опускалось. Ниже и ниже. Пока голова совсем не повисла белым кочаном, меж костылей острых плеч.

Ливень всё не прекращался. С тоненьким свистом триллионы водяных крупных жемчужин, в просвет меж крон деревьев, долетали сюда и увесисто звонко щёлкали по листьям и белобрысой макушке Сергея.

С неба лились потоки воды, словно суша и море поменялось местами. Как будто Море было теперь наверху, и кто-то могучий кренил и переворачивал море, словно повар громадный чан, и вода стремилась вниз циклопическими потоками и струями. Вода всё лилась и лилась без остановки. Организм Сергея при этом продолжал выкидывать непредсказуемые фортели. Всё пространство вокруг было туго напитано влагой, а тело Сергея горело и жгло изнутри – от него пошёл пар. Теперь жажда иссушала всё нутро бедолаги.

Он подставил лицо дождю, хватал разинутым ртом жалящие дождевые капли, пытаясь напиться хотя бы ими. Влаги этой было мало, и доставалась она слишком больно. «Жемчужины» норовили ужалить точнёхенько в глаз. Сергей попытался пить воду с листьев, но его колотила нервная дрожь. Трясущимися руками он больше сбивал скопившуюся воду с листьев, так и не успев, как следует, напиться.

Дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Только что вода давила и гудела потоком, и вдруг дождь «выключили». Через мгновение первый луч солнца разлетелся множеством радужных бликов от хрустальной капельки воды на зелёном листе.

Всё ещё терзаемый жуткой жаждой, Сергей впал в полное отчаяние. Наждачная шкурка шершавого языка прошлась по пересохшим губам, успевшим уже потрескаться от солёной воды и солнца. Сергей произнёс:

– Господи! Как же дико хочется пить!

«Пить, пить, пить» – отозвалось дробными молоточками эхо в его голове. Вдруг он заметил, что дождь закончился, а шум воды

продолжался. Где-то вдалеке явно шумела вода. Он замер, определяя направление звука. У Сергея словно открылось второе дыханье, с ещё большим остервенением принялся раздирать заросли и лианы.

Он буквально выкатился кубарем на край огромной поляны, зацепившись ногой за торчащий из земли корень. От этого кульбита, от голода и усталости у него резко помутилось в голове. Потирая ушибленное плечо, «навёл фокус», делая чётче резкость своего зрения и картинки, что расплылась сейчас у него перед глазами.

Яркие, цветные, размытые пятна постепенно стали пейзажем потрясающего вида. Поляна вся залита солнечным светом. «Праздник цвета» с трудом можно было назвать земным. Сергей словно очутился в инопланетном мире, отечественного мультика про Алису Селезнёву «Тайна третьей планеты». Растительность изумляла своими причудливыми формами. Цвета неестественно яркие и очень разные. Некоторые кусты были даже фиолетового и синего цвета. По ярко-изумрудной траве разбросаны неестественно крупные соцветия цветов. Лепестки светло-жёлтые, белые, розовые, светло-голубые. Среди них ярко-красными точками всю поляну выпестрели крохотные алые цветочки.

Мириады цветочных бутонов и лепестков. Выражение «красочный фейерверк» очень походило для этой яркой картины. Остров празднично нарядился, как мог – ярко, во все цвета радуги, приветствуя своего долгожданного гостя.

Где-то высоко контрабасом «угукнул» птичий дирижёр, дал команду птичьему оркестру. И, невидимые птицы ждавшие появления Сергея, дружно запели, засвистели, весело зачирикали торжественно-приветственную мелодию. Неподалёку в изумруде травы светлым пятном раскинулся искрящийся кристалликами на солнце белый песок. Тут же была устремлённая ввысь отвесная белая скала и большие камни валуны у её подножия, о покатые бока которых разбивался миллионом бриллиантовых капель небольшой пресный водопад. Сергей молча, тяжело сопя словно дикий кабанчик, бросился к воде. Слёту вбежал в воду, упал, раскинув руки в стороны. Лежал в чистейшей воде и жадно пил, и пил, и пил. Вдруг в голове, вскинулась мысль – красной табличкой с белыми буквами: «Так! Стоп! Сразу пить много – нельзя!»

С трудом оторвавшись от воды, перевернулся на спину. Лежал на мелководье, медленно разводил руки и ноги в стороны, наслаждаясь «морем» пресной воды, постепенно замер с блаженной миной на лице.

Состояние эйфории прервал какой-то глухой звук. Сергей поднял голову, осмотрелся – звук не повторился. Он снова собирался было опустить голову в воду, в этот момент звук повторился ещё громче, чем в первый раз. Шумно с брызгами Сергей вскочил на ноги, завертел головой.

Никого и тишина.

Теперь, когда он услышал этот звук во второй раз, сомнений быть не могло, что-то, или кто-то в зарослях точно есть. Глухой звук он слышал отчётливо. Сергей медленно начал вышагивать кругами близ водопада, удаляясь от него всё дальше постепенно приближаясь к зарослям джунглей.

– Твою мать! Да, кто здесь?! Выходи! – психанул Сергей.

Стресс снова взметнулся адреналином в голове.

За последние сутки сознание его измученное обилием страхов уже с трудом справлялось с нагрузками. И сейчас оно просто вырубилось. Сергей весь превратился в бездумную механическую пружину. Мозг взял на себя инициативу – дал команду руками и ногам, первые бесстрашно растопырились, вторые чуть согнулись в коленях – Сергей присел, готовясь к нападению неизвестного.

– Ну, что?! Чего Ты там сидишь?! Давай! Нападай! – трусливо визжал, брызжа слюной Сергей, устремив свой пылающий взор в чащу джунглей.

Неожиданно у него за спиной послышался громкий шелест, завершившийся знакомым глухим «ухом»: «Ух-буб!».

Сергей зажмурился, вжал голову в плечи от столь близкого звука, резво обернулся и вслепую кинулся на этот пугающий «ух-буб». Тут же покатился по траве, споткнувшись обо что-то большое. Быстро вскочил на ноги и что есть силы, и ничего не видя перед собой, замолотил в воздухе руками. Секунда. Другая. Открыв глаза, Сергей автоматически махнул кулаками ещё пару раз и руки лишённые силы, повисли плетьми.

Опустил взгляд. У ног его лежала большая гроздь жёлтых бананов. Задев ветки и листья, она только что рухнула с пальмы. Тропический ливень и штормовой ветер потревожил перезревшие плоды, и они начали гроздями, падать одна за другой в поле зрения Сергея.

Лицо «героя» озарилось счастьем. Ноги при этом подкосились, он снова шмякнулся лицом в песок, едва успев выставить руки перед собой.

– Ура-а-а-а! Я спасён от голодной смерти! – плюясь от песка, смешно виляя задом, он приполз на четырёх точках к банановой грозди.

Трясущимися руками оторвал сразу два банана и чуть ли не со шкуркой, кусая большими кусками, запихнул бананы стремительно в рот. Жуя сладкую, пахучую банановую плоть, лёжа на боку, трясущимися руками тут же оторвал ещё парочку, уже спокойнее очистил их от кожуры и ещё спокойнее и по очереди сжевал их. Уняв приступ голода, Сергей принялся стаскивать все ветки бананов, которые видел вокруг себя под небольшой каменный навес в скале, рядом с водопадом.

Гость острова явно расслабился.

С момента падения за борт Сергей впервые успокоился. Он начал замечать перелёты с пальмы на пальму роскошных попугаев. Цветные птицы шумно хлопали крыльями в полёте, выгибали свои жёлтые хохолки и важно выпячивали свои цветные грудки. Красуясь, толи перед человеком, толи друг перед другом. Сергей перевёл взгляд на огромные цветы фантастических расцветок, затем на ярко-голубое небо. Лианы уже теперь не казались ему столь уж дремучими и опасными змеями. Не переставая набивать своё пузо бананами, вольготно развалившись на белом песке, он любовался окружающей феерией красок.

Лёжа на спине, взгляд Сергея упёрся в скалу, с которой падала прозрачная вода. Смакуя очередной банан, он вдруг перестал жевать. Медленно приподнялся на локте и долго заворожено уставился в одну точку. Внимательное лицо его слегка наклонилось вбок, как бы приноравливаясь к чему-то. (Так смотрят на картины в художественных галереях)

Потом голова его наклонилось в другую сторону. Изумлённый взгляд его был устремлён в отвесную скалу с водопадом. Тени на складках белого известняка, по мере движения солнца, постепенно становились большим, во всю стену профилем лица человека. Причём по утончённым, изящным чертам ясно видно, что профиль этот принадлежит женщине. Лицо поднято вверх к небу, глаза женщины закрыты, линия губ передавала покой и умиротворение.

Падающая с высоты вода довершала образ – делала его живым.

Струи воды намочили каменную породу, и на контрасте сухого и мокрого камня очень явственно, с фотографической точностью виден рисунок волос женщины. Тонкие извилистые ручейки воды, являли собой отдельные волоски вьющихся прядей. Те же потоки воды, что не касались камней, разлетаясь миллионом брызг, придавали изображению объёмность. Создавалось впечатление, что волосы девушки развеваются на ветру.

Волшебное видение продолжалось не больше пяти-шести минут – заходящее за горизонт солнце начало скрываться за пальмами. По мере того как на породе известняка вместе с солнцем исчезали яркие пятна, блики, тени и полутона – божественный образ женщины растаял.

«Дзы-ы-ын-ь-ь!» – едва слышно что-то «дзынькнуло» в воздухе, совсем рядом с белобрысой макушкой Сергея. Проплывающий тонкий запах ландышей, плавно сменился зыбким ароматом свежей клубники. Цветочно-фруктовые «мимозы» окутали Сергея с головы до ног. Сердце застучало-заухало в груди, поднялось в голову и снова упало, застряв в горле пульсирующими туками. Нега, щекочущая радость и лёгкость летних мотыльков вспорхнули где-то в животе его, перемешиваясь с едва уловимым волнением – Сергей влюбился – сильно и бесповоротно!

Поражённый, покорённый, влюблённый в необычное природное явление – Мужчина надолго заворожено замер перед водопадом в позе лотоса, позабыв о своих бананах. Уже стемнело, солнышко упало не только за верхушки пальм, но и дальше, за краешек Планеты.

Небо стало синеветь. Вскоре небосвод совсем стал синим, фиолетовым, густо-синим, наконец, и вовсе лиловым.

Множество солнц далёких галактик, счёта которым нет, проступили в черноте неба россыпью ярких звёзд.

Вспомнилась вдруг, вынырнула из розового тумана сознания Сергея картинка-воспоминание, из его студенческой юности.

Его возвращение с летней практики, из подмосковного города.

На вокзале прощался с девушкой, первой своей связью, первой физической страстью.

Рядом с ними стояла сестра его возлюбленной. «Дарила» Сергею взгляды полные укоризны и неприязни к нему. Закончив пылкие и короткие объятия под прицелом сестры у входа в вагон, оказался на жёстком сидении старой замызганной электрички.

Казалось бы, он сел в поезд. Сел, чтобы ехать, но движение поезда случилось почему-то «Вдруг!» Совершенно «вдруг» и «неожиданно» перрон за окном медленно, едва заметно начал двигаться. Снова этот удушающий ком, складывающий тело пополам. Ком в солнечном сплетении, как там, в машине во время их пути на вокзал. На заднем сидении машины они сидели каждый у своего окна. Его рука и её лежали чётко посередине автомобильного дивана. Кисти рук побелели от боли. До побелевших костяшек их ладони сцепились, казалось намертво. И он, и она всё стискивали и стискивали пальцы друг другу – не замечая боли – стеклянным взглядом следя за пёстрой лентой тротуара за окном.

Хлоп! И «картинка» ушла. И Сергей… снова… в вагоне…

Выдохнуть можно, но набрать воздуха не получается. Снова вдруг – Сергей заметил, что как-то совсем дико, по-звериному, часто дышит. Судорожные, жадные, быстрые, короткие вдохи.

И какое-то странное раздвоение в голове. Сознание не может сделать и «вздоха», «ком» расползался от живота и выше по груди, подступал к горлу, лицу, уже вот-вот поглотит голову. С мозгом тоже что-то происходило – «картинка» расплывалась – мозг начал туманиться.

Тело же при этом что есть силы спасало себя, старалось накачать себя кислородом – остервенело пыталось надышаться через рот и нос.

При этом медленно, как толстый удав, в сознание начала «вползать» паника. Кисти рук начали отбивать какой-то беспорядочный ритм по коленям. Паника нарастала. Ба-бах! В голову обрушился жуткий страх!

В голове Сергея взорвался вопрос:

«Что?! Что я тут делаю?! Почему я здесь? Почему в вагоне?!»

Тут же молнией шарахнул второй вопрос: «Зачем?! Почему я сижу?», «Поезд же едет… и всё быстрее..!», «… почему я должен…» – ошмётки мыслей, вспыхивали в мозгу и резко и рвано исчезали.

Из солнечного сплетения потянулась резинка: «Почему резинка?», «Почему резинка?» – дважды пронеслось в голове. «Ведь нить – будет правильнее!» – бубнил мозг. Не ответив сам себе на этот вопрос, Сергей остро, всем телом почувствовал, как эта резинка натягивается… растягивается… тянет!!!

Мыслей не было. Вопросов тоже. Было стойкое, физическое ощущение растягивающийся резинки, один конец которой был в нём, другой конец оставался там, на перроне, у любимой, в груди Наташи.

Поезд растягивал её своим движением – девушка, оставаясь на вокзале, двигаясь в противоположную сторону, натягивала резинку в свою… сторону…

Вдруг в голове снова резануло: «Хмм, почему резинка? Почему всё же резинка? Какое-то глупое, совершенно дурацкое слово «резинка»!

Но мысль эта не сбила накала. Ощущение не прошло. Ёщё мощнее поглощало, вбирало, втягивало Сергея в себя это противное натяжение. Явственное, сильное физическое ощущение чувства «Тянущего притяжения».

И снова…

Вторая волна, уже не паники и страха – теперь охватил ужас!

Тело стало потряхивать, взгляд заметался по окнам: «Вдруг Она, моя драгоценная, где-то там, всё ещё на перроне среди людей!» Снова не хватает воздуха! Сергей на мгновение закрыл глаза, откинулся в кресле, запрокинув голову.

В ужасе, с мыслью, что вдруг не увидит, пропустит Её там за окном – снова открыл глаза! Снова хищный орлиный взгляд по лениво проплывающим фонарным столбам за мутно-ржавым вагонным стеклом.

«Почему?! Почему я должен здесь сидеть?!» – эта мысль кромсала мозги. Теперь заныло в животе, ощущение судороги поползло вниз, к низу живота. Рук и ног – нет. Сергей весь превратился в одно ощущение – живота. Он стал целиком животом с ноющей, сводящей, скручивающей болью. Снова эта стискивающая нутро невозможность продохнуть.

«Ну, как же так?! Ну, почему? Почему я должен Её терять?!» – очередная мысль бабахнула, оглушила взрывом голову! От жуткого грохота мыслей, словно грохочущих чугунных паровозных колёс по железному мосту, Человек зажмурился и обхватил голову ладонями.

Взрывная волна медленно рассеивалась, вернула Сергея в состояние человека – появились руки, ноги, голова – облегчения не наступило. Нахлынула тупая обволакивающая боль – везде. Дыхание судорожное, взгляд… (или это было видение, или… неизвестно что…) Сергей «увидел» свой взгляд, своё лицо со стороны – вытаращенные глаза, истеричный, дикого животного взор. «Ужасное зрелище» – растворилась мысль в мозге, успев едва появиться. «Как и само видение» – вильнула вторая мысль.

Вдруг пришло следующее ощущение – отсутствие ног. «Вот так противоречие!» – подумалось Сергею – «Целый ворох мыслей о том, что же я сижу, носится роем в голове, и при этом я не сделал ни одной попытки вскочить, подняться, устремиться к окну, чтобы хоть на последок увидеть её синие глаза, взгляд от которого перехватывает в горле». Его нижняя часть тела стала вагонной скамейкой, на которой он сидел. И ни намёка на слёзы. Тотальная грусть. Чувство одиночества, трудно терпимое, раздирающее мозг, грудь, солнечное сплетение.

Невыносимо! Ощущение горя! То горе, которое он испытал, когда узнал, что у них в детдоме пьяный кочегар, Руську зарубил топором…

На острове – здесь и сейчас не было той дикой вокзальной страсти. Сейчас было совершенно иное ощущение. Сергей утопал в пушистом пухе глубокого, всепоглощающего, и уводящего в покой умиротворения. Тёмная фигура его всё сидела у водопада. В голове, в теле, в ощущении себя – раз за разом, словно огромное облако накрывала волна нежного ощущения любви, идущее от каменного образа женщины, накрывшее его с головой. В своей звенящей тонкости, зыбкости совсем не похожее на то, отчасти звериное, с массивной животной страстью и от того раздавливая тело – ощущение на вокзале.

Да! Совершенно верно, то была юношеская страсть физического тела – такая грубая, такая жёсткая, не имеющая ничего общего с этим, божественным, волшебным обволакивающим зыбкой пеленой с клубничным ароматом негой. Покоем. Истиной Любовью. Желание одарить, поблагодарить – буквально рвалось из груди.

Запрокинув голову, Человек неотрывно всматривался в мерцание света далёких созвездий. Светила чьих-то солнечных систем, звёзды с любопытством рассматривали тёмную фигурку человека, сидящего вблизи падающей со скалы воды. Изредка он прикрывал глаза, чувствуя очередную волну нежности, вспоминая и вспоминая женщину с водяными волосами. Его разум захватил даже не образ, не плавные и красивые линии восхитительного лица женщины – сознание Сергея пребывало в истоме и сладости, от силы и нежности той энергии, что шла от её волшебного лика. Устав сидеть с запрокинутой головой, Сергей растянулся на тёплом песке, подложив под голову руки. Умиротворение потекло по измученному телу. Яркие точки в тёмном небе дрогнули, исказились, чуть поплыли – словно изображение стало зыбкой водой, в которую угодил камешек. Сергей уснул.

Ранее утро.

С берега сюда, в джунгли, доносилось свежее дыхание океана. Лицо Сергея как у древнего, мудрого вожака племени краснокожих – не выражало никаких эмоций. Он сидел под каменным навесом недалеко от водопада и смотрел прямо перед собой. Ночью, озябнув, нарвав больших листьев банановых пальм, укутался в них, забравшись сюда, под каменный навес.

Сейчас, посидев в позе «думающего индейца», он медленно встал и всё так же медленно скрылся в чаще джунглей. Шагая по острову, он находил несметное количество ягод, фруктов без устали, на ходу запихивая все эти спелые вкусности в рот. Животные, заслышав его приближение, явно знакомые с человеком, уносились прочь. Птицы возносились в небо, перелетали на другие, дальние ветки.

Сергей открывал для себя всю прелесть этого райского места – необитаемого острова. Задумчиво, глядя на всю эту бегающую и порхающую живность, произнес:

– Ну, прямо Ноев ковчег какой-то. Прямо каждой твари по паре, – закончил Сергей библейской цитатой, удивлённо осматриваясь по сторонам, медленно вращая запрокинутой головой.

Маленькая фигурка Сергея вышла из джунглей на белоснежный берег. Прибой шумел и пенился. Крепкий ветер теребил его белые парусиновые штанины. Всё так же нестерпимо ярко парило светом солнце. С прокисшим как простокваша лицом Сергей тяжело осел на песок, потом завалился на бок, поджав колени и руки к груди, положив ладонь под щёку – тихо лежал на боку. Ему было жарко, но вставать не хотелось.

Он тих, настроение у него ровное, но не более. Апатия. Депрессия навалилась туго и глухо. По «ткани» его безграничного сознания судорогами разбегались импульсы острыми и колкими складками, похожие на сухие морщины. Они отзывались болью в уме. Ум агрессивно командовал мозгом. Мозг суетился, избыточно переполнял кровь адреналином, пичкая голову болезненными туками крови во лбу и в висках – делал голову чугунно-тяжёлой. Тело его, тоже содрогалось под гнётом этого трудно переносимого чувства – одиночества, ибо он так и не нашёл для себя главного – людей, или хотя бы следов их присутствия. Ноющим тоном капризного ребёнка Сергей промямлил:

– Ну, где же люди? А..? Господи?

От виска по щеке пробежала струйка пота. Зрачки глаз отсутствующе блуждали. Неожиданно брови чуть нахмурились, взгляд прикованных к чему-то глаз стал встревожено-удивлённым. Сергей приподнял голову, резко отпрянул от песка, быстро сел, встал на одно колено, как спортсмен на старте. Секунду, замерев в такой позе, через мгновение вскочил на ноги.

На небольшом песчаном бархане, на тёмном фоне груды здоровенных камней, в жарком мареве песка колыхался силуэт Женщины, в лёгком белом платье, развевающемся на ветру. Платье без рукавов, тонкая талия перехвачена пояском, юбка плиссированная. Руки женщины сцеплены за головой, лицо подставлено к солнцу. Сергей, не веря в своё счастье, стремительно сорвался с места, понёсся в сторону женщины. Размахивая руками, горланя во всё горло:

– Эге-ге-ге-ей!!!

Издалека с моря видно, как белым пятнышком Сергей летел по белой полосе песка, не чуя под собой ног. Вдруг бег Сергея сменился шагом, а через несколько секунд он вообще остановился столбом. Стоял, не шелохнувшись. Смотрел прямо перед собой.

Глаза полные горя! Неожиданно издав нечеловеческий вой-рык, переходящий в стон, ноги Сергея подогнулись, упал сначала на колени, затем уткнувшись лицом в ладони, свалился замертво в жар песка. Спина его содрогалась от рыданий. Из-за трясущейся спины стало видно то, что лишило его сил.

Сильный порыв ветра с моря колыхнул стоячее марево раскалённого песка, унеся жар в сторону. Размытый туман цветных пятнен постепенно растаял. Стало отчётливо видно взметнувшуюся вверх большую корягу. На ней, развевающийся на ветру кусок белой рыбацкой сети. Солнце, ветер и морская вода выбелили древесину коряги и превратили длинные ветки в белые изящные вскинутые за головой женские руки. Марево от песка смазало изображение, а воображение в изменившемся от стресса сознании Сергея дорисовало образ женщины.

Господь, как это было всегда на протяжении всей жизни Сергея, исполнил и эту его просьбу. Услышав его мольбы о людях – как мог, исходя из предложенных обстоятельств, соблюдая собственные законы мироздания – исполнил желание своего главного Творения. Подарил Человеку иллюзию, человеческий образ, стремясь успокоить своего подопечного. Сергей же – как это принято у людей, терзаемый шаблонами человеческого восприятия – принял эту заботу Всевышнего как издёвку над ним. Как удар и нечеловеческие испытания, посланные небом.

Чайки лениво крякали, кружились в горячем тропическом воздухе.

Светило яркое солнце, делая лазоревым чистое небо. Нежно шелестели набегающие струи морской воды.