Читать книгу Как белый теплоход от пристани - Сергей Осмоловский - Страница 2

Паники не было не потому, что все оказались примерно дисциплинированными и по-граждански сознательными. А потому, что ужас и шок, как холодец, застывший в костном мозге, напрочь лишил способности как-то проявлять инициативу. На какое-то время, показавшееся нам длиннее атомной войны, реальность приобрела характер сонной нелепицы, и мы шли и, еле движимые от страха, ощупывали себя онемевшими руками.

Среди пыли из человеческой плоти, осевшей на стенах, на одеждах, на безумных физиономиях то облегчение, с которым мы убеждались в собственной невредимости, покажется неуместным и даже, может быть кощунственным. Но, поверьте, это единственное, что каждого из нас волновало в ту минуту. Мы были целы, но даже не подозревали, что иной характер потерь, психологический, как процесс конфискации, уже вступил в силу с подписью детонатора на поясе смертника.

6-е февраля 2004-го года – день, ставший мемориалом с фотографиями в памяти. Чёрно-белыми, точно из газеты…

Нас кое-как организовали и уже повели по тоннелю метро к выходу на платформу «Автозаводская», когда я краем глаза зацепил толстую тетрадь, застрявшую в кабелях и словно исторический факт возвысившуюся над домыслами и догадками архивариусов.

Она лежала одинокая, парадоксальная, вне всякого созвучия с происходящим, – как будто мне её подбросили. Нарочно. Простенькая надпись «Самородский1 Алексаша: то ли ещё есть и будет» – единственное, что можно было разгадать на обгоревшей и пропитавшейся кровью обложке. Содержимое, во всех смыслах попавшее в переплёт, сохранилось лучше. Но собрать его воедино, придать удобочитаемый вид, стоило немалых трудов и терпения. Стопроцентный черновик: со множеством помарок, вставок, текстовых перекрестий, взаимоисключающих суждений, а иногда и милой, непечатной брани… какой и должна быть живая жизнь, наверное… Да и края листов пообгорели изрядно.

С. Осмоловский