Читать книгу Я стираю свою тень. Книга 5 - Сергей Анатольевич Панченко, Сергей Панченко - Страница 5

Утром, после процедур в капсуле, тёща, облачившись в свитер, занялась выбором подходящих развлечений. Мы обступили её со всех сторон, а она предлагала вслух возможные варианты.

– Древопитеки про которых я вам вчера рассказывала? – напомнила она.

– Мне как-то про обезьян не очень интересно, – произнесла мать. – У нас и на Земле их полно в зоопарках.

– Да мы и сами-то не так давно от них произошли, – пошутил отец. – Давай, свах, следующий вариант.

– Планета бурь. Цивилизация, приспособившаяся жить в условиях невозможных ветров. Мы сможем посетить жилища, выдерживающие напор ветра, несущего в себе песок и камни, прокатиться на их транспорте, движимом энергией ветра, – озвучила Вестлина следующее предложение.

– А где всё хорошо, есть такое? – спросила моя мать.

– Так ты уже в этом месте. На этой станции всегда всё хорошо. Со скуки сдохнуть можно, – усмехнулась тёща. – Я вам гарантирую, что на любой экскурсии вы будете в полной безопасности.

– Огласите весь список, пожалуйста, – попросил отец.

– Хорошо, – согласилась Вестлина. – Невозможная планета, мир наоборот, цивилизация, живущая на внутренней стороне литосферы. Вместо солнца горячее ядро, сжавшееся до размеров человеческой головы. Для её жителей внутренний мир планеты – это вся вселенная. Они понятия не имеют о космосе и звёздах. Мир на поверхности – ледяная безвоздушная пустыня.

– Это гораздо интереснее, – хмыкнул отец. – Мне нравится. Это как в «Плутонии» Обручева, – припомнил он аналогию из классики. – Как тебе, Нин?

– Как в могиле с фонариком, – призналась мать.

Её как будто пугали любые миры, не похожие на Землю. Вестлина продолжила перечисление туристических маршрутов.

– Технократическая цивилизация, стоящая на пороге космической эры. Большая часть планеты похожа на каменные джунгли. Даже кислород им приходится вырабатывать искусственно из-за гибели растительного мира. Люди этого мира склонны улучшать себя при помощи примитивных электронно-механических устройств, делающих их похожими на гибриды человека и робота.

– Лин, а есть такие варианты, где красивая природа, где хочется ходить, наслаждаться и дышать полной грудью? – не выдержала мать. – Мы из города приехали, хочется чего-нибудь чистого и натурального.

– Я вас поняла. – Тёща перебрала в нейроинтерфейсе подходящие варианты. – Так, слушайте. Спутник газового гиганта, планета с райской природой, на которой никогда не бывает ночи. Вызывает головокружение не только красотой, но и высокой концентрацией кислорода. Дружелюбная флора и фауна предполагают безопасный отдых. Только в короткий миг, когда малая звезда двойной системы заходит на диск большой, происходит мощная световая и электромагнитная вспышка, во время которой жизненные формы на планете закрываются от неё при помощи приобретённых в процессе эволюции способов. Вспышка является своеобразной ночью и делит время на сутки. Во время эксцесса посещения планеты запрещены. Как вам? – Вестлина окинула гостей взглядом.

– Мне нравится, – призналась мать. – Нас же заберут до начала вспышки?

– Конечно, – уверенно произнесла тёща. – Я гарантирую вам, что у нас в системе сбоев почти не бывает.

– Как тебе, Коль? – спросила мать у отца.

– Здорово. Мне нравится.

– Ладно, хватит выбирать, свах, поедем на эту планету. Что вы, молодёжь скажете? – спросила мать у нас.

– Мы не юристы. Раз сбоев почти не бывает, значит, они с нами не случатся, – произнёс я. – Мы согласны на этот маршрут. Надеюсь, в микробиологическом плане там тоже безопасно?

– У вас будут неощутимые и невидимые респираторы, не пропускающие ничего, крупнее молекул, – пояснила Вестлина. – В виде энергетического поля вокруг тела.

– А с ними плавать можно? – поинтересовался отец.

– Сколько угодно.

– А удочки брать разрешено?

Сваха не поняла его вопроса. Про удочки она не знала, как и про рыбалку в целом.

– Ладно, это была шутка. Так, молодёжь, собираемся. – Отец похлопал в ладоши, подгоняя нас.

Никасу показалось это очень забавным, и он попросил деда ещё раз десять похлопать в ладоши.

– Николай Гордеич, иди к маме, пусть она тебе штаны нормальные наденет, а не эти с пузырями на заднице, – отправил внука к матери отец. – Животные засмеют.

Айрис нарядила сына в зелёный костюм, сделавший Никаса похожим на ирландского гнома. Моя мать надела спортивный костюм и повесила на плечи рюкзак, в котором лежало туристическое снаряжение, пригождающееся в походах – мультинож, спички, таблетки для розжига, небольшой котелок, консервы, сухие концентраты напитков, таблетки для обеззараживания воды и ещё всякая всячина, которая, по моему мнению, нам была совсем не нужна. Она ещё заставила отца взять с собой палатку.

Я оделся в джинсы, майку и удобные ботинки, зная, что прогулка будет лёгкой. Айрис оделась почти так же как и я, готовясь к получению заслуженной порции развлечения. Вестлина перед выходом осмотрела нашу компанию.

– Вы будете выделяться, – заключила она.

– Это плохо? – забеспокоилась мать.

– Совсем нет. У нас тут не бывает плохо одетых, каждый одевается по своему разумению, просто таких гардеробов я ещё не видела.

Она сама надела на себя обтягивающий белый костюм, делающий её похожей на модель из земных шестидесятых.

– До терминала придётся проехаться на транспорте, на котором вы ещё не катались, – предупредила она. – Большая часть пути пройдёт по внешней стороне станции.

На нас действительно смотрели и оборачивались. Я чувствовал себя иностранцем среди туземцев. Никас, сидя на моей шее, крутился во все стороны, разглядывая людей и экзотическую обстановку станции.

– Хотел бы тут жить? – спросил я у него.

– Дя, – ответил сын без раздумий.

– Раз дя, значит, мы с мамой подумаем, как это устроить.

Айрис услышала наш разговор.

– Придётся, сынок, привыкать жить за баллы, а не за сладости.

– Вы хотите вернуться на станцию? – вмешалась в наш разговор тёща.

– Очень возможно, – ответила Айрис. – Мы на распутье, куда отдать Никаса на время школьного обучения. Земные науки ему, в принципе, не нужны. Здесь он освоит их проще и лучше и на недостижимом для землян уровне. Пока он маленький, нам решать, где ему учиться, а когда вырастет, сам выберет, где ему больше по душе.

– А как же вы? У вас нет разрешения на постоянное проживание, – напомнила Вестлина.

– А ты на что нам? Бабушка ты или нет?

– Конечно, я бабушка, но родители вы. Было бы лучше, если бы вы снова заслужили себе право жить на станции.

– Могу я с Колькой пожить на станции, – предложил дед. – У меня провинностей перед здешней властью нет.

– Не так всё просто, Николай, – разрушила его мечты сваха. – У вас нет шансов находиться здесь в другом статусе, кроме гостя. Были бы вы подходящей кандидатурой, вас бы уже давно забрали с Земли.

– А как же Гордей?

– У них с моей дочерью уникальный случай. Он благотворно повлиял на Айрис, и ему разрешили в виде исключения, но сами видите, жизнь всё расставила по своим местам, – пояснила Вестлина.

– Высшее общество, – цыкнул отец, – голубая кровь.

Тёща подвела нас к небольшой парковке прозрачных транспортных средств, висящих над землёй без всякой опоры. Она открыла дверь крайней машины и предложила войти. Внутри было десять белых сидений с синей окантовкой. Мы расселись. Транспорт состоял из платформы, на которую поставили прозрачный колпак. Много воздуха и света внутри. Машина плавно поднялась вверх, на уровень, о существовании которого снизу даже не догадываешься. Отсюда были видны разветвления тоннелей для этого вида транспорта. Наш вагончик нырнул в один из тоннелей и помчался. Никасу было очень любопытно наблюдать за меняющейся обстановкой за бортом. Он комментировал всё, что видел восторженными восклицаниями.

Мы вылетели в космос и поплыли над освещёнными далёким солнцем стенами станции.

– Ноть? – решил Никас из-за черноты космоса.

– Здесь всегда ночь, – погладила его по голове Айрис.

Мать с отцом вертели головами, не скрывая удивления. Посмотреть было на что. Серебристая в лучах солнца поверхность станции, испещрённая различными надстройками, делающими её похожей на искусственную планету. Наш вагончик нёсся над ними, но некоторые, особенно высокие, облетал стороной. Кроме нас, пунктирными линиями других маршрутов неслись сотни таких же транспортных средств. А над нашей головой фиолетовым пятном светилась газовая туманность. Дважды величественно пролетали большие космические корабли, следующие к стыковочным узлам.

– Вот мать, теперь нас можно считать космонавтами, – похлопал её по плечу отец. – День космонавтики наш праздник. А кстати, почему здесь нет невесомости?

– Её здесь не может быть, потому что мы находимся близко к поверхности станции, являющейся источником гравитации. Могу сделать силу тяжести естественной, какой она должна быть. – Вестлина покумекала в нейроинтерфейсе, и стало легко. – Попросите Никаса попрыгать.

Я поставил сына на ноги в проход между сиденьями. Он никак не мог взять в толк, почему он так необычно себя ощущает.

– А ну-ка, сынок, прыгни вверх, – предложил я ему, страхуя за штанину.

Никас присел и оттолкнулся вверх. Обычно, при нормальной гравитации, ему не удавалось оторвать носки от пола, а тут он подлетел на полметра вверх. Я поймал его, иначе он просто свалился бы на пол, потеряв с непривычки равновесие. Он удивился и попросил прыгнуть ещё раз. Вместо этого я бросил его на руки Айрис. Она поймала и легонько подкинула вверх. Никас взлетел под самый потолок, но не достал. Он заливался смехом, не осознавая причин внезапной прыгучести. Он прыгал возле меня, деда, обеих бабок и непрерывно хохотал.

– М-да, Гордей, чувствую, на станции ему будет веселее. Это тебе не собачьими какашками на газоне кидаться.

– Пусть растёт и там и тут. Чем раньше для него станут естественными обе среды, тем легче ему будет определиться, какая больше по душе. А нам не надо ждать, когда вдруг мы останемся одни, а работать над следующими проектами. Мы с тобой единственные дети в семье, и пора прекратить эту порочную тенденцию.

– Ты хочешь превратить меня в инкубатор?

– Он хочет всех заставить размножаться, – встрял отец. – И даже нас матерью, – поведал он Вестлине.

– Да? – Тёще стало неловко за его болтливость. – Почему бы и нет? Дети – это так прекрасно в любом возрасте.

– Никого, кроме Айрис, я не имел в виду, – оправдался я. – Нам не помешала бы дочурка для разнообразия и гармонии.

– Дочки в нашей семье растут оторвами, – усмехнулась Айрис.

– Ничего подобного. Это моя вина, что я недосмотрела за тобой, – покраснела Вестлина. – Хочу при всех сказать, что матерью я была не очень. Айрис оказалась крайне любопытной девочкой, а мне не хватало времени и желания быть рядом, когда она задавала вопросы. Отсюда и протестный характер, и обиды на весь мир. Спасибо Гордею, что не дал ей опуститься на дно. Так что я благословляю вас на внуков. Вы хорошие родители и должны производить детей конвейерным способом.

– Спасибо, мама, – не скрыла иронии Айрис. – Заселим космос своими детьми.

Вагончик мягко опустился на поверхность станции и заехал внутрь. Мы очутились внутри вокзала, по земной аналогии пригородного. Здесь использовался транспорт для коротких маршрутов. Ждать своего автобуса долго не пришлось. Минут через десять Вестлина отвела нас на посадку. Мягкая самодвижущаяся дорожка подхватила нас и понесла к кораблю. В него мы попали через мембрану.

Это был небольшой корабль с минимумом комфорта. Жёсткие кресла, никаких экранов. Зашли, сели, пять минут полёта, всё, прощайте. Сам процесс доставки пассажиров до места назначения сложно было назвать полётом. Видимость одна, что летишь, а на самом деле телепортация с использованием подпространства. Я не понимал физики этого процесса, но воображение моё рисовало что-то вроде сворачивания пространства и прокалывания иглой двух точек входа и выхода из подпространства.

– А сколько длится тур по этой планете? – спросила мать у Вестлины.

– В стандартных часах – восемь.

– Не мало? Только разгонимся – и сразу назад. Я еды на трое суток набрала. А там ночи холодные?

– Там нет ночей, всегда день из-за двух солнц.

– Ой, забыла. Так непривычно, два солнца на небе.

– Там бывает тень от планеты – газового гиганта, спутником которой она является. Но это как лёгкие сумерки. Какая-нибудь из звёзд всегда сияет на небосводе.

– Для меня это сплошная тарабарщина, – призналась мать.

– Побываешь на разных планетах – привыкнешь, – пообещала ей Вестлина.

Корабль мелко затрясся. Пропищали в ушах предупреждающие сигналы. Нейроинтерфейс сообщил, что начался полёт.

– Етим? – спросил Никас.

– Етим, – ответил я ему.

Полёт длился меньше пяти минут. Дольше происходил процесс стыковки со станцией, летающей по орбите туристической планеты. Мы покинули корабль с группой людей, возбуждённых предстоящим приключением. Все они были одеты как на городскую прогулку, в повседневной одежде, в которой ходили по станции. Мать смотрела на них снисходительно, как бывалый турист на новичков из числа офисного планктона, решившего ради фоточек выбраться на пленэр.

Станция, откуда туристы отправлялись на поверхность планеты, оказалась небольшой, размером с футбольное поле. Основание станции, всегда обращённое к планете, на которую мы собирались высадиться, было накрыто колпаком из затемнённого стекла. Виды из-под него открывались потрясающие. Огромный шар, преимущественно синего цвета, в узорах процессов, происходящих в её атмосфере, нависал над головами. По тёмному небосводу плыли оба солнца. Их движение было заметно невооружённым глазом.

– Друзья, – раздался голос из динамиков, по старинке, видимо из-за того, что многие туристы не имели встроенного нейроинтерфейса. – Я расскажу вам о правилах посещения планеты. Их немного, но их надо знать и выполнять. Первое: не оставляйте после себя мусор. Туристы используют для передвижения одни и те же тропы и будет неприятно видеть вдоль них мусор. Уверяю, это сильно испортит вам погружение в прекрасный мир Эль-Два-Шестнадцать. Второе: какими бы мирными ни были местные животные, не пытайтесь брать их на руки. Помните, что вы наблюдатели, интересующиеся другим миром, и вся прелесть его в том, чтобы увидеть и понять его первозданность. Если вы прикормите животных, то со временем получите попрошаек, ждущих вас с протянутой лапой. Не вмешивайтесь в законы природы. Третье: это касается смены времени суток. Здесь нет понятия ночи в привычном для большинства из нас понимании. Флора и фауна приспособились отдыхать в момент схождения светил. Если можно так выразиться, то живой мир этой планеты спит мало, но очень крепко. Они буквально падают замертво, и им этого хватает, чтобы восстановить силы. Вы этот момент не застанете, но я обязан предупредить вас о нём.

– Зачем?

– Затем, что было два случая, когда подвела техника и мы не смогли вывезти туристов. В короткий миг, длящийся чуть больше получаса, просыпаются хищники, если можно так выразиться, ночные хищники, питающиеся спящими животными и растениями. Причём они бывают и растительного происхождения, которые тоже питаются животной плотью. В это время планета становится своей собственной противоположностью.

– Вы нашли тех туристов потом?

– К сожалению, нет.

– Какова вероятность повторения подобного случая?

– Она крайне низка. Десять в минус двадцать пятой степени. Это практически никогда. К тому же мы следим за состоянием своей техники с особой тщательностью. Извините, что напугал вас, но я обязан был это сделать. Возможно, теперь вы будете смотреть на этот мир другими глазами. Увлекательного путешествия вам всем. Занимайте места в челноке, впереди вас ждут незабываемые впечатления. Мне даже жалко себя, что я не могу снова увидеть эти красоты как в первый раз. Теперь они будут вас сниться в прекрасных снах.

Народ направился к челноку, на корме которого загорелся зелёный сигнал.

– А сколько длится день на этой планете? – поинтересовался я у мужчины, рассказавшего о правилах посещения.

– Девять с четвертью стандартных часов. Вы попадёте туда через минуту после начала нового дня, а заберут вас, соответственно, за полтора часа до наступления ночи. Как только вы ступите на планету, на ваших поясах активируются волновые респираторы.

– А где находятся хищники в дневное время?

– Отдыхают. Они совершенно пассивны в это время.

– Они крупные?

– Разные, но в основном меньше человека, если не считать растительных. Эти могут иметь десятки метров в высоту или длину. Не переживайте так, вы всё равно ни с кем из них не встретитесь, мы гарантируем.

– А костры там жечь можно? – спросила мать.

– Можно, но будьте осторожны, содержание кислорода в атмосфере велико.

– Спасибо.

– Удачного путешествия.

Мы расселись в челноке. Вместо иллюминаторов в нём были экраны, которые можно было настраивать. Я включил забортную картинку. Челнок мягко сошёл с магнитных стапелей и вышел в космос. Нам открылся вид на яркую палитру красок планеты. Помимо зелёного и синего, доминирующего в цветах нашей планеты, здесь было очень много других ярких оттенков – жёлто-зелёные, красные, фиолетовые и даже смоляно-чёрные росчерки, похожие на крупные артерии нефтяных рек.

– В проспекте ничего не было написано про хищников, – сообщила Вестлина. – Если бы я знала заранее…

– Не переживай, мам, гиды специально завлекают людей такими трюками, чтобы путешествие лучше запомнилось. Подсознательно люди начнут предполагать, что где-то таится опасность, и будут более наблюдательными. У нас так было, когда мы забрались на вулкан. Ничего не произошло, чуть-чуть тряхнуло, а нам уже вспоминается, что мы совершили героический подвиг.

– На вьюкан забьялись, – произнёс Никас.

Мать Айрис погладила его волосы.

– Ты маленький герой, – похвалила она его.

– А есё мы еи кьябов, – дополнил он свои впечатления.

– Что ты ел? – не поняла бабка.

– Крабов, – пояснила Айрис. – У него и деда Николая крабы оставили самые сильные воспоминания.

– Мои гены, – выставил грудь вперёд отец. – Колька, держи краба.

Дед и внук ударили друг друга по рукам.

Челнок вошёл в атмосферу, прошёл слой жёлтых, перистых, словно наполненных солнцем облаков и начал снижение в ярко-зелёную долину. Сверху видны были чёткие линии тропинок, не занятые лесом. Наверное, их специально сделали для туристов, чтобы они не забирались в лесные чащи. Челнок мягко сел на поляну, окружённую невысокими деревьями с пышной кроной.

– Нейроинтерфейсы, у кого есть, поддерживаться не будут, ради погружения в природу. Мы отслеживаем вас по встроенному в волновой респиратор маяку. Маршрут по любой из тропинок, если идти не спеша, закончится такой же поляной, с которой вас заберёт челнок. Убедительная просьба смотреть на оставшееся время, чтобы не собирать вас поодиночке по лесам. И ещё, плоды здешних деревьев безопасны, но есть два вида растений-паразитов, семена которых начинают моментально прорастать внутри организма, в который они попали. Сами понимаете, это ужасная смерть. Чтобы этого не случилось, лучше ничего не есть из местного.

– Как они выглядят?

– Вы увидите сочные аппетитные плоды, подумаете, что эти точно не могут быть опасными, и ошибётесь, – ответил гид.

Его шутка вызвала робкий смех среди туристов. Каждый про себя понял, что не стоит тащить в рот ничего из растущего на этой планете.

– Хорошо, что я консервы взяла, – довольно улыбнулась мать. – А что будут есть эти, непонятно.

– Перетерпят, не беспокойся за них, – успокоила её Вестлина. – Люди со станции не делают из еды культ.

– Так из вашей еды не только культ, но и саму еду не сделаешь, – усмехнулась мать.

– Это верно, – согласилась сваха.

Мы вышли из челнока последними. Нас встретил птичий шум, доносящийся из леса, аромат растений, запах влажной почвы и ещё чего-то, не имеющего аналогов среди знакомых ароматов. Возможно, дело было в насыщенном кислородом воздухе, меняющем восприятие. У меня закружилась голова, как от небольшой дозы алкоголя. Стало так приятно и беззаботно, и совсем неохота куда-нибудь идти. Я услышал разговор туриста, бывавшего здесь прежде:

– Вначале будет расслабление, эйфория, а потом шарахнет избыток энергии и захочется бежать.

Транспорт, доставивший нас на планету, беззвучно поднялся в воздух и очень быстро удалился. Я посмотрел вверх и увидел сквозь синеву неба ещё более синюю планету-гигант, висящую на половине пути между зенитом и горизонтом. Очень фантастический пейзаж. Я не удержался и сделал несколько снимков на память. Никас сидел на руках у матери и блаженно улыбался.

– Аясо, – описал он своё состояние.

– Нравится? – спросил я его.

– Дя, ясиво.

– Идёмте уже, – нетерпеливо позвала мать. – Время тикает, а мы ещё ничего не увидели.

Она встала во главе нашей компании. Я пересадил сына себе на шею, и мы пошли. Минут через десять нас действительно отпустило. Эйфория сменилась желанием потратить силы. Энергии во мне было так много, что я мог бы пробежать кросс в три километра не запыхавшись. Отчасти, этому помогала гравитация ниже земной. В проспекте утверждалось, что она составляет ноль восемьдесят семь стандартной, за эталон которой взята гравитация Земли.

Птицы летали над головами, совсем не пугаясь нас. Они напоминали тропических пернатых из-за яркого окраса и склонности постоянно орать. Зверюшки взирали на нас с деревьев, из-под кустов, а некоторые просто сидели на тропинке, не собираясь уходить с неё при виде людей. По большей части они напоминали мне гибриды обезьян и медведей, неуклюжие, валкие, но ловкие, когда дело касалось лазания по деревьям. Они казались милыми, потешными и добрыми, словно природа создала в этом месте живые детские игрушки.

Под кронами деревьев, на каждой поляне, меховой оторочкой росли пышные кустарники, усыпанные цветами либо плодами, так и просящимися укусить их за сочный бочок. Помня предупреждение гида, я даже не притрагивался к ним. Остальные туристы, особенно те, кто жили на станции и не пробовали за всю свою жизнь ничего вкуснее сбалансированного желе, боролись с собой, чтобы не полакомиться. Я знал, что они не рискнут, система их так воспитала, что они не станут играть в рулетку. Расскажут потом своим знакомым, как близки они были совершить рискованное дело, но устояли.

– Да, это тебе не чахлый лесок возле нашей деревни, в котором бутылок больше, чем листьев, – произнёс отец. – Красотища. Как тебе, Нин, нравится?

– Да, очень. Хотелось бы забраться в лес, конечно, полазить под деревьями, – призналась она.

– И не думай, – застыл на месте отец. – Грибочки решила пособирать? Они, может, понятия не имеют, что люди грибы едят, потому и не предупредили, что от них слепота случается или вообще съедят твой мозг, а вместо него грибницу вырастят. Отличная тема, грибница под крепкой черепной коробкой, да ещё и самоходная.

– Ой, ну хватит, Коль, развёл тут нытьё. Шире шаг, глубже дыхание. – Мать прибавила ходу.

– Ей справка нужна от космического психиатра с разрешением, – буркнул отец.

– Так, развлекаемся, – напомнил я всей нашей компании, зачем мы здесь собрались. – Может, и зайдём в лесок, гид не запрещал, только ничего брать в руки не будем.

– Спасибо, Гордей. Это мне отец ещё с вулкана припоминает. Тогда он получил моральную травму, и у него сложилось мнение, что мой выбор непременно сулит ему одни неприятности.

– Похоже, у нас это семейное, – посмеялась Айрис, припомнив те же укоры с моей стороны.

– Это было давно и неправда, – заступился я за себя.

Растянувшаяся колонна туристов остановилась перед препятствием – неширокой речкой со спокойным течением. Вода в ней была прозрачной, дно усеяно камешками, над которыми искромётно носились рыбы, отсвечивая переливающейся чешуёй. Народ замер в нерешительности. Реку надо было переходить.

– Так, кто у нас самый решительный? – поинтересовался мужчина, снявший обувь и замочивший ноги по щиколотку.

– Тут не решительность нужна, а умение плавать, – произнёс я. – Наверняка устроители этого тура придумали какую-нибудь игру, типа переплыви на ту сторону и перекинь верёвку остальным, которую они спрятали на другом берегу.

– А вы умеете плавать? – спросил он.

– Умею.

– Тогда мы ждём, когда вы перекинете нам верёвку.

– А если её там нет? Я же сказал это для примера.

Я выругался про себя. Язык мой – враг мой.

– А как проверить? Переплывите, а мы подождём, – предложил мужчина.

Народ солидарно поддержал его. Айрис посмотрела на меня с улыбкой. Я снял Никаса с шеи и поставил на землю. Скинул с себя верхнюю одежду и остался в одних «боксёрах».

– Если что, скажите руководству, чтобы поставили мост. А вы не намочите мою одежду, – попросил я родственников.

– Уда папа посёй? – поинтересовался Никас.

– Наш папа оказался самым смелым и пошёл купаться первым, – пояснила Айрис.

Я вошёл в реку, тщательно проверяя ногами дно. Из-за того что вода была прозрачной, глубина воспринималась неправильно. На третьем шаге мне оказалось по грудь. Вода была холодной, словно со дна били родники. Я поплыл, очень надеясь, что устроители тура позаботились о туристах.

За несколько метров до другого берега я попытался нащупать дно и достал его, только скрывшись с головой. Всплыл, отплёвываясь от воды. Народ смотрел на меня во все глаза.

– Всё нормально, проверял дно.

Я несколько раз загрёб руками и ступил на твёрдую землю. Выбрался на берег и прошёлся вдоль него, чтобы найти потайную переправу. Прошёл метров сто в одну сторону от тропы, потом столько же в другую. Ничего похожего на верёвку, хотя я надеялся увидеть мост лёгкой конструкции. Я прошёл по тропе на сто шагов от реки. Ничего подходящего. Только милые животные, лениво взирающие на меня отовсюду. Вернулся на берег и развёл руками.

– Ничего нет. Придётся переплывать самостоятельно.

Меня беспокоили две вещи – Никас и мамин рюкзак. Мне не хотелось мочить сына, но это ерунда, его можно перевезти на спине, а Айрис страховала бы рядом. Но тяжёлый рюкзак с вещами на любой случай мог утянуть на дно. А оно тут, похоже, было глубоко.

Я переплыл назад.

Среди туристов начался долгий спор, какой путь выбрать. В нём мы участвовать не стали, отошли в сторону, чтобы посовещаться меж собой.

– Мам, с твоим рюкзаком не перебраться на тот берег, утопит, – прояснил я свои опасения.

– Да, жаль, – согласилась она. – Я хотела приготовить обед на свежем воздухе, Вестлину угостить настоящей едой.

– Да я не голодна, – произнесла тёща, чтобы не ставить её в неловкое положение.

– Я возьму нож, зажигалку и банку тушёнки, – полезла в рюкзак мать. – У меня есть непромокаемая упаковка для этих целей.

– Да что одна банка, давайте возьмём каждый по штуке. Одна не утопит. Нагуляем аппетит да поедим, – предложил я.

На том и порешили. Мать оставила рюкзак на сучке у ближайшего дерева. Мы взяли по банке консервов. Я спрятал свою в трусы и лёг на воду как крокодил. Айрис усадила мне на спину Никаса, а сама поплыла рядом, придерживая его рукой. Я грёб по-собачьи, чтобы меньше двигать корпусом. Сын восторженно комментировал свои ощущения.

– Папа, кьясс, нлябится.

Отец плыл на одном боку, держа в узле вещи – свои, мои и Айрис. Мать тоже плыла, гребя одной рукой, присматривая ещё и за свахой, которая последний раз плавала лет пятьдесят назад.

Мы выбрались на берег, снова оделись и пошли дальше. Туристическая группа в нерешительности топталась на другом берегу. Кто-то вернулся назад, ища другие тропинки, кто-то пошёл искать переход на другой берег вдоль реки. А мы двинулись дальше, любуясь красочной природой. Чего стоило поле жёлтых цветов, на котором стоял такой аромат, что хотелось набрать его в банку и закрыть крышкой. Или стать бабочкой и опылять цветы.

Впечатления настигали нас на каждом шагу, будь то животные или растения. Природа планеты, казалось, была создана для того, чтобы у людей не проходил щенячий восторг. Возможно, причина была ещё и в воздухе, создающем лёгкое опьянение, но об этом не хотелось думать. Каждой вдох я делал осмысленно, чтобы насладиться ароматами, приятно щекочущими носовые рецепторы. Этот поход, от которого я не ждал многого, превзошёл все мои ожидания.

– Давайте есть, – остановила нашу группу мать. – Прошла ровно половина времени, как мы приземлились.

– Уже? – удивился я и посмотрел на экран телефона. – Точно, а я и не заметил.

Мы сходили в лес, собрали дрова и развели костёр. Он разгорелся легко, и чуть не сжёг нам банки. Дрова сгорели, не оставив после себя углей, только мелкодисперсную золу – сухой остаток. Мы ели из банок и молчали.

– Смотрите, как меняется небо. – Айрис посмотрела в сторону темнеющего горизонта.

– Похоже на грозу, – заметил я.

– Наверное, это тень от газового гиганта, про которую нам говорили, – предположила Вестлина.

Мы согласились с ней и успокоились.