Читать книгу Ключ к бессмертию - Сергей Пономаренко - Страница 7

Василь вынимал книги из ящиков, скрупулезно осматривал каждую и составлял формуляр, а мысленно то и дело возвращался к рассказу профессора. Увлеченный этим занятием, он не заметил, как в комнату зашел архивариус Игнат Никодимович.

– Василий Иванович, извольте спуститься на первый этаж – там вас ожидает дама.

Василь недоуменно посмотрел на архивариуса. У него не было знакомой женщины, которая могла бы прийти в университет и оторвать от работы. Живя в Киеве, Василь все свои силы отдавал научной карьере, и он был достаточно молод, чтобы позволить себе пока не думать о том, что надо обзавестись семьей. «Кто же это может быть? Катя забыла о своей обиде и приехала?» Ему вспомнился прощальный разговор с Катей перед его отъездом из Нежина. Девушка очень обиделась и даже разревелась, услышав, что Василь пока не видит их совместного будущего, а создание семьи может помешать его честолюбивым планам. Он тогда сказал, что этак лет через пять можно будет об этом поговорить. Выходит, Катя его простила и приехала навестить? Василь почувствовал сладкую истому в груди, как обычно бывает в ожидании чего-то приятного. «Но Игнат Никодимович сказал, что ожидает дама. Катю, юную девушку, барышню, он так вряд ли назвал бы. Неужели Варя? А как же ее муж?» Василь не любил вспоминать о своей первой любви, Варе, нанесшей ему глубокую сердечную рану, которая и сейчас давала о себе знать. «Если это Варя, то как мне с ней себя вести?»

Выйдя в просторный вестибюль, Василь увидел Ангелину, примостившуюся на стуле возле швейцара Прохора.

– Вы? – непроизвольно вырвалось у Василя.

– Здравствуйте, Василий. Решила зайти к вам поблагодарить за помощь и извиниться за неожиданное исчезновение. Вы мне не рады?

– Здравствуйте, Ангелина. Я очень рад вас видеть, просто это так неожиданно… По правде говоря, не думал, что мы с вами когда-нибудь свидимся.

– Киев не такой большой, как кажется. Рано или поздно мы бы с вами встретились на улице, в театре или в парке.

– Возможно, хотя я веду довольно замкнутый образ жизни, почти нигде не бываю.

– Великолепно! – оживилась Ангелина, словно Василь произнес нечто остроумное. – Пригласите меня в театр, например в Городской. Вы не знаете, какой сегодня вечером будут там давать спектакль? У меня есть с собой «Ведомости», в них наверняка об этом говорится.

Ангелина развернула газету.

– Спектакль «Вова-революционер»? Уже от одного названия мне становится дурно – я совершенно не интересуюсь политикой, хотя ею сегодня занимаются все, включая дворников и девиц легкого поведения. Свободный театр тоже не подойдет, представляю, как они фривольно истолковали пьесу Анатоля Франса «Немая жена»! Скорее всего, совсем пошло, наполнив модной безвкусицей! Впрочем, есть нечто любопытное! Василий, вы верите в чудеса?

– Признаюсь, не очень.

– В чудеса надо верить и надеяться на них. В Гиппо-Паласе[21] сегодня необычное представление. – Ангелина прочитала вслух: – «Европейские знаменитости: братья Зенон и Витольд Сименс, чудеса, одинаковое время на часах у всех присутствующих. Потоп в театре, вода на сцене, в зрительном зале. Снятие головы и разгуливание без головы по партеру. Единственная гастроль!»

– Смею заверить: скорее всего, это фокусы, иллюзия.

– Не представляю себе, чтобы такое было возможно. – Ангелина лукаво посмотрела на Василя. – Вы приглашаете меня?

– С превеликим удовольствием. Я буду занят на работе до вечера и тогда буду рад с вами встретиться. Так что я вас приглашаю на это представление.

Гиппо-Палас находился на Николаевской улице в двухэтажном изящном здании под стеклянным куполом, примостившемся рядом с двенадцатиэтажным гигантом – домом Гинзбурга. С билетами, как и предполагал Василь, проблем не было – огромный, на две тысячи мест зал мог вместить всех ожидавших чуда. Ангелина приехала перед самым началом представления. На ней был роскошный соболиный полушубок, под ним – длинное, облегающее фигуру и слегка расширяющееся книзу синее вечернее платье с глубоким декольте. На шее сверкало брильянтовое колье, сережки тоже были с брильянтами. Выглядела Ангелина ослепительно и сразу же привлекла внимание находящихся в просторном фойе мужчин и женщин. Первые смотрели с восхищением, вторые – с завистью и раздражением. Только теперь Василь более внимательно рассмотрел свою спутницу. Ей было значительно больше лет, чем ему показалось вначале, – она давно перешагнула тридцатилетний рубеж. Драгоценности, подчеркивая ее красоту, в то же время выдавали ее возраст. Рядом с ней Василь чувствовал себя неловко в неизменном университетском мундире и мысленно отругал себя за то, что не догадался взять напрокат смокинг. Впрочем, большинство находившихся в фойе были одеты проще, чем Ангелина, – все же военное время давало о себе знать. Ангелина шла, как королева в прожекторах взглядов, перед ней все расступались. Василь чувствовал себя не ее спутником, а скорее пажом, должным удовлетворять ее прихоти.

– Не выпить ли нам, мой любезный друг Василий, шампанского?

Сухой закон, действовавший в Киеве во время войны, с падением самодержавия самоупразднился, теперь вина и напитки покрепче продавались где угодно. Ангелина пила сомнительного качества шампанское мелкими глоточками, словно смаковала французское «Вдова Клико». Василь вообще был противником алкоголя, но он заставлял себя глотать горьковато-кисловатый пузырящийся напиток, не находя в этом ничего приятного. Разговора у них с Ангелиной не получалось, ему все время казалось, что ее мысли витают где-то далеко, как он догадывался, – в прошлом. Прозвучал третий звонок, и они отправились в зал.

– Василий, этот Гиппо-Палас – настоящее киевское чудо! – Ангелина с восторгом смотрела по сторонам, когда они уселись в кресла в амфитеатре. – Ничего подобного нет ни в одном театре. Миллионщик Крутиков на его создание истратил все свое богатство. Зал трансформируется в зависимости от представления. Если это цирковое, как сейчас, – пожалуйста, возникает в центре арена, если театральный спектакль – в конце зала появляется сцена. Ах, сцена, сцена! Вы знаете, Василий, ведь я в прошлом выступала на сцене, и не где-нибудь – в Киевском театре оперы и балета! Была балериной, но, к сожалению, примой-балериной стать не судилось. – Ангелина замолкла, и тень грусти пробежала по ее лицу.

Зал был заполнен на три четверти, но представление все не начиналось. Зрители стали роптать, раздавались возмущенные голоса, потом топот и свист. Шум все нарастал, готовясь превратиться в бурю, заглушая начавший играть оркестр – администрация пыталась с его помощью утихомирить публику. Наконец на арену вышел мужчина в черном фраке и громким, слегка дрожащим голосом сообщил:

– Дамы и господа! Произошло чрезвычайное происшествие: братья Зенон и Витольд Сименс оказались мошенниками и, похитив деньги из кассы, скрылись в неизвестном направлении. О краже сообщили…

В зале начался ураган возмущенных криков и свиста, заглушив дальнейшие слова ведущего, в него стали бросать все, что попадалось под руку, и он поспешно убежал за кулисы. Несколько человек бросились за ним следом. Все сразу ринулись к выходу, устроив столпотворение, словно в зале начался пожар.

– Простите, мой любезный друг, это была моя ужасная ошибка. Мне давно следовало усвоить, что чудес не бывает, их обещание оборачивается обманом.

Василь посмотрел на Ангелину и удивился перемене, происшедшей в ней. Она как-то в мгновение поблекла, даже ее драгоценности, казалось, перестали блестеть.

– Не переживайте так. – Василь попробовал пошутить: – Чудо все же произошло – нас оставили с носом, поманив иллюзией. Зато ведущему не оторвали голову, и потопа в зале не было.

– Вы не понимаете, Василий, – я так жаждала чуда! – жалобным тоном произнесла Ангелина. – Обман, кругом обман!

Когда вышли из Гиппо-Паласа, Ангелина, взяв Василя под руку, тихо попросила:

– Пожалуйста, отвезите меня домой.

Сев в экипаж, Ангелина сказала извозчику:

– В Ирпень!

– Вы живете за городом?

– Что тут удивительного? Там свежий воздух, тишина и… одиночество.

– Это так неудобно – каждый день ездить в город.

– Я живу там более десяти лет, так что уже привыкла. Хотите, я расскажу про свою жизнь?

– Как пожелаете.

Когда в сгущающихся сумерках подъехали к дому Ангелины, Василь невольно залюбовался им. Он был какой-то нереальный, словно сказочный[22]. Хотя он был одноэтажным, в нем ощущалась необычайная легкость, воздушность. Дом был с мансардой в виде башенки с пирамидальной остроконечной крышей, с балконом, коваными узорчатыми перилами. Накрытие крыльца поддерживали четыре деревянные колонны, украшенные тонкой резьбой. Поражала непредсказуемость архитектурного решения – с каждой стороны дом выглядел по-иному.

– Это настоящее произведение искусства! – восторженно воскликнул Василь. – Кто построил это чудо?

– Идемте в дом, я все вам расскажу и чаем напою.

– Мне, право, неудобно, – заколебался Василь, оглядываясь. Местность была пустынной, лесистой, и лишь вдалеке светились огоньки домов. – Возвращаться довольно далеко, извозчика тут будет сложно найти. А ночь уже на пороге.

– Если барин заплатит щедро, то можно и подождать, – сразу откликнулся кучер экипажа – ему не хотелось возвращаться назад порожняком.

– Здесь рядом есть железнодорожная станция, через два часа будет идти поезд из Ковеля на Киев. Вы им доберетесь до города гораздо быстрее и комфортнее. Прошу вас, Василий, побудьте со мной эти два часа – на душе очень горько и тяжело.

– Как вам будет угодно.

Василь рассчитался с извозчиком и отпустил его. Он ощущал противоречивые чувства: с одной стороны, у него было желание поскорее вернуться в библиотеку и, несмотря на позднее время, поработать. И еще он с нетерпением ждал ночи и – чем черт не шутит – нового удивительного сновидения. С другой стороны, Ангелина у него вызывала острое любопытство. В ней было много странного, к тому же она была владелицей этого удивительного дома.

Подойдя к крыльцу, Ангелина остановилась и попросила Василя зажечь висящий керосиновый фонарь.

– Жаль, что сейчас темно, я хотела бы вам показать с тыльной стороны дома деревянную беседку, от нее идут ступеньки вниз, к пойме реки Ирпень. Летом тут чудесно! – Ангелина почему-то тяжко вздохнула и, поднявшись на крыльцо, ключом открыла дверь.

– Прислуги я больше не держу, живу тут одна.

Войдя в дом, они сняли верхнюю одежду и прошли по длинному коридору мимо двух дверей в просторную гостиную с камином, облицованным изящными изразцами. Ангелина зажгла свечи в двух старинных бронзовых канделябрах, и в комнате сразу стало светлее. Василь заметил две двери, видимо, ведущие в спальни. Дорогая мебель, да и сам дом, говорили о значительном достатке хозяйки, вот только здесь было довольно прохладно.

– Василий, вам будет незатруднительно разжечь камин? Там уже все приготовлено, спички лежат на полочке. А я пойду переоденусь.

Василь разжег огонь в камине и осмотрелся. Его внимание привлекли фотографии на стене. Вот сама Ангелина в наряде балерины, стоит на пуантах. Здесь ей, наверное, лет семнадцать. Вот она постарше, участвует в спектакле. Сценические фотографии чередовались с фотографиями на отдыхе, в путешествиях, ресторанах, иногда попадались групповые фотографии. Но вот его внимание привлекла фотография полного седого мужчины в дорогом костюме, которому явно было далеко за шестьдесят. «Это отец Ангелины?»

– Это мой бывший любовник и благодетель, Иван Иванович Чоколов, бывший гласный городской думы, бывший хороший семьянин, – неожиданно за спиной раздался ироничный голос Ангелины. – Музыкальный эстет и любитель прекрасного. Этот дом, все в нем, включая меня, – его собственность, хотя по бумагам хозяйка я. Даже имя Ангелина не мое настоящее, а сценический псевдоним. Мне казалось, что оно красивее моего.

Василь обернулся. Ангелина стояла почти вплотную к нему, на ней было другое, более просторное, но также глубоко декольтированное платье, на плечи она набросила пуховый платок. В обеих руках она держала по бокалу с темно-красным вином.

– Господин Чоколов – это…

– Это старший брат известного вам Николая Ивановича Чоколова[23]. Иван Иванович приметил меня, когда я выступала на сцене. Начал забрасывать подарками, водить по ресторанам, увеселительным заведениям. У балерин очень короткий век, и, как я уже говорила, стать примой-балериной театра у меня не получалось. А возвращаться в нищету у меня не было желания.

– Откуда вы родом?

– Пусть это останется моей тайной – не хочу вспоминать далекое прошлое. Взвесив все, я стала любовницей Иван Ивановича, человека насколько щедрого, настолько и ревнивого. Он построил для меня этот терем.

– Так вот что он мне напомнил! – воскликнул Василь. – Терем, конечно терем!

– В далеком прошлом бояре держали своих жен в подобных теремах, и они никуда не могли пойти. Гаремы у турецких султанов были гораздо роскошнее, и там было общество хотя бы других жен и наложниц господина. В тереме женщина была обречена на одиночество, а общалась разве что со слугами. Вот такую жизнь мне уготовил Иван Иванович. Раньше в доме была прислуга – горничная Авдотья и садовник Григорий. Впрочем, мне грех жаловаться, Иван Иванович меня очень любил, потакал всем моим прихотям, с ним мы объездили пол-Европы, так что житие в тереме было не очень обременительным. Вот только он не выполнил своего обещания развестись с женой и жениться на мне. В 1913 году он скончался от сердечного приступа.

– Вы его любили? – неожиданно вырвалось у Василя.

– Не знаю, скорее уважала и жалела. Он был очень искренний и добрый человек. После его смерти в театр я уже не могла вернуться – возраст не тот, да и навыки балетные утратила. Мои небольшие сбережения быстро растаяли. Но главное – я влюбилась!

Ангелина подошла к роялю, и только теперь Василь заметил там фотографию молодого мужчины с пышной шевелюрой и дерзким взглядом. На фотографии была траурная ленточка. Василь присел за стол. Эта молодая красивая женщина свободных взглядов манила его, горячила ему кровь, вызывала у него необычное возбуждение. Теперь он понял, почему она показалась ему знакомой. Три года назад у Василя случился в Нежине бурный роман с красавицей Варей. Она была у него первой женщиной. Его удивляло то, что она старалась их отношения сохранить в тайне, придумывая для этого причины. Когда же он решил сделать ей официальное предложение, она призналась ему, что обручена и в скором времени выйдет замуж. Василь был поражен, ведь она много раз говорила, что любит его! Варя разъяснила ему эту пикантную ситуацию так: она любит и Василя, и своего избранника, но разной любовью. Поэтому предпочитает выйти замуж не за Василя. Сердечная рана у Василя долго кровоточила, и он старался забыться, с головой уходя в учебу и работу. Ангелина при внешней несхожести с Варей очень ее напоминала манерой разговора и своим поведением, и его сердечная рана, уже зарубцевавшаяся, напомнила о себе. Все очарование и красота стоящей перед ним женщины поблекли – «Король-то голый!». Василя будто пронзила мысль: «Зачем я здесь нахожусь? Эта женщина опасна и лжива».

Ангелина, увлеченная воспоминаниями и испытывая желание выговориться, продолжила рассказ о своей жизни:

– Все его звали Жорж, хотя его настоящее имя было Гордей. Правда настоящее красивее?

Василь непроизвольно кивнул.

– Жорж был таким же неудачником, как и я. Возможно, это нас сблизило. Поэт, литератор, который так и не стал знаменитым. Он был очень талантлив, но не мог настойчиво идти к своей цели. Он хотел все и сразу. Когда мы познакомились, он был на содержании у одной довольно зрелой дамы, которая обещала дать ему деньги на издание его литературных произведений. Нас закрутило в вихре любви, Жорж ушел ко мне, и это были два самых счастливых года в моей жизни. Когда у меня закончились деньги, Жорж пытался как-то заработать, даже устроился на непродолжительное время на какую-то работу. Затем он все же ушел.

Ангелина отпила глоток вина.

– Я возненавидела Жоржа и нашла себе другого любовника и благодетеля, значительно старше себя, богатого. Не буду называть его имя, это будет неправильно – он жив, здоров и весьма успешен. Это человек совершенно другого склада, нежели Иван Иванович. Этому требовалось только мое тело, и его устраивало то, что я живу довольно далеко от Киева. Но я не могла забыть Жоржа, как и он меня. Мы снова стали встречаться, но уже тайно. Жорж лелеял мечту каким-то образом заработать много денег, и тогда мы смогли бы пожениться. Ах, деньги, деньги! Но ведь любовь гораздо важнее денег!

Все прожекты Жоржа рассыпались в прах, он страшно ревновал меня к моему благодетелю, но ничего не смог поделать – и он, и я привыкли ни в чем себе не отказывать, а это требовало немалых денег. Однажды Жорж пришел ко мне перепуганный, сказал, что задолжал очень крупную сумму, и тут приехал мой благодетель. Скандала не было, но благодетель расстался со мной. Чтобы выручить Жоржа, я заложила этот дом и отдала ему деньги. Жорж вновь переехал ко мне, стал более оптимистичным, успокаивал меня, говорил, что скоро все образуется и он вернет мне деньги с лихвой…Точно не известно, что произошло, но пять дней назад его нашли с ножом в сердце. Прошел слух, что он не смог расплатиться за карточный долг. Через месяц этот дом опишут, так как я не смогла вернуть ссуду, и я уеду. Очень далеко отсюда. Далеко-далеко. – Лицо Ангелины стало печальным и задумчивым.

– Очень сожалею, – произнес Василь, не зная, как себя вести после столь откровенного рассказа. – Может, вам все же обратиться… к вашему прежнему благодетелю?

– Ах, оставьте, Василий! К нему я никогда не вернусь! – гневно воскликнула Ангелина. – Я хочу отсюда уехать, этот дом проклят! В нем меня окружают мертвецы!

– Пожалуй, уже поздно, мне пора идти на станцию. Как далеко она находится отсюда?

– Я прошу вас, не уходите! – испуганно прокричала Ангелина. – Каждую ночь Жорж приходит ко мне и зовет меня с собой! Месяц назад Жорж сделал мне предложение и вынудил меня поклясться, что я никогда не покину его. Прошу вас, останьтесь! Сил моих больше нет в одиночестве общаться с мертвецом! С мертвецом-суженым!

Василю сразу вспомнились недавние удивительные сновидения – ведь если даже это были реальные события и люди, то они давно мертвы. Но, судя по состоянию Ангелины, ее сны просто ужасны.

– У вас расшатаны нервы. Мое присутствие здесь этой ночью вряд ли поможет, вам необходимо обратиться к врачу, он назначит успокоительное. Видимо, смерть Жоржа стала для вас очень сильным потрясением.

– Мне показалось, что вы неравнодушны ко мне… Неужели вы покинете меня, когда я в таком состоянии? Я вас не волную?

Ангелина подошла к сидящему Василю, наклонилась к нему. Ее тело соблазнительно изогнулось, глубокий вырез платья чуть ли не полностью открыл ее обольстительные груди с набухшими сосками, просматривающимися сквозь тонкую ткань. Ее глаза призывно сияли, алые, чуть влажные уста манили и опасно приблизились к его лицу. Василь заерзал на стуле и вдруг вскочил и быстро отошел на несколько шагов.

– Что же вы бежите от меня, как черт от ладана? – с обидой произнесла Ангелина.

«Неизвестно, кто из нас черт!» – пронеслось в голове у Василя.

– Мне пора уходить!

– Вам когда-нибудь снились мертвецы, с которыми вы во сне общались, как с живыми? Вы думаете, что я сумасшедшая? – с горечью в голосе сказала Ангелина и, помедлив, тихо добавила: – Возможно, так и есть и вы мне не поможете. Ну что ж, уходите, если я вам безразлична!

– Вам надо самой справиться со своим волнением. Выпейте валерьяновые капли – они помогут вам успокоиться. Сон – это всего лишь сон, и не надо к нему относиться так серьезно.

– Уходите! – истерично выкрикнула Ангелина и отвернулась, желая скрыть слезы. – Если со мной что-нибудь случится, это будет на вашей совести!

– Прощайте! Все у вас будет хорошо. Если вам что-либо потребуется, все, что в моих силах…

Василю было очень жаль эту молодую женщину, но он не считал возможным остаться у нее на ночь. Потакать капризам этого избалованного взрослого ребенка? Чего ради? К Ангелине он не испытывал никаких чувств, кроме сострадания. Да и, ко всему прочему, Ангелина так напоминала предавшую его Варю… Завтра его ожидает очень тяжелый день, надо будет многое успеть, затем ему предстоит уехать с Дмитрием в его поместье. Дмитрию он не сможет отказать, так как это его лучший друг, да и, пожалуй, единственный. К тому же Василю не терпелось оказаться в библиотеке – возможно, удивительные сны снятся только там? Вдруг этой ночью его посетит новое чудесное сновидение? Всем этим он должен пожертвовать из-за того, что Ангелине снится нечто ужасное? Но ведь не может же он каждую ночь охранять ее сон!

– Мне от вас ничего не надо! Уходите! Свернете налево и через десять минут будете на станции.

– Надеюсь, эта ночь пройдет для вас спокойно и мертвые не будут сниться.

– Убирайтесь вон! – Ангелина громко разрыдалась, прислонившись к стене коридора. – Как вы не понимаете – однажды Жорж заберет меня с собой!

– Прощайте, Ангелина!

Василь, сжав зубы, чтобы не растаять от женских слез, решительно вышел из дома. До станции и в самом деле было недалеко, пришлось еще чуть ли не час торчать на перроне в ожидании поезда.