Читать книгу Исповедь из преисподней. От сумы и от тюрьмы не зарекайся - Сергей Решетников - Страница 12

Сергея Алексеева я знал очень хорошо. Мы были друзьями детства – спортсменами боксерами. В 1976 году я, после окончания Иркутского политехнического института, уехал на Север в город Усть-Илимск на строительство лесопромышленного комплекса. А спустя двадцать лет я вернулся в родной Иркутск. Мы встретились вновь, и наша простая человеческая дружба продолжилась.

Приведу здесь строки из другой моей книги «Иркутская сага». Здесь описаны события нашей юности, происходившие в конце шестидесятых годов прошлого столетия.

Как-то ко мне подошел Сергей Алексеев из школы №11, с которым мы уже дружили. Шел 1969 год.

У него была своя группа друзей: Володя Оленкевич (Армян), Раевский Женя (Декабрист), Вадик Попов (Поп), Саша Вулых (Буратино), Саша Вершилло, Сергей Салеев, Леня Черняев и другие.

Они с интересом присматривались к нашей небольшой команде.

И вот Серега Алексеев предложил мне объединить усилия наших бригад для наведения порядка в городе. Поводом послужило обращение девчонки, над которой надругались в кустах на главной улице города – на Карла Маркса, недалеко от Драматического театра.

Она сопротивлялась, кричала, но никто не пришел ей на помощь, не остановил преступников. Такое отношение к чужой беде бывало тогда, бывает и сейчас.

Ныне почти на этом самом грустно памятном месте стоит скульптура в полный рост нашего великого земляка, всемирно известного и любимого миллионами людей иркутского литератора Александра Вампилова.

Конечно, при таких обстоятельствах мы объединились.

Дерзкие пятнадцатилетние подростки стали по-своему, жестко наводить порядок в центре города. Били всех блатных, уголовников и шпану. Все, кто начинал вести себя на нашей территории непристойно, вызывающе, получали свою дозу грозного лечебно-профилактического воздействия. От рукотворного и разящего наповал праведного импульса они нередко были вынуждены выплевывать зубы. С перекошенными рожами, сломанными челюстями им приходилось загибаться от боли и страданий. Эти еще недавно наглые и лихие, внезапно поверженные блатари-уголовники являли собой жалкий образ неудачников и служили ярким наглядным примером для неуклонного привития всем остальным бродягам правил хорошего тона и надлежащего поведения на нашей улице и территории.

Такая вот вынужденная прививка.

Нашу команду тогда называли «Бродовские». Видимо, улица Карла Маркса была на пацанском жаргоне «Бродвей», типа как в Нью-Йорке. Бродовские были тогда настоящей грозой для всех «упырей» и беспредельщиков. Противостоять серьезно нашему крепкому уличному братству уже не мог никто. Причем нам было безразлично, какой противник, насколько количественно он нас превосходил. Как правило, преимущества это ему не давало, а иногда даже наоборот, сковывало действия. Мы вдвоем с Алексеевым спокойно разбирались с толпой и всегда побеждали.

Почему? В уличном бою, когда я или Серега получали сильный удар, случалось ужасное, прежде всего для представителей противоборствующей стороны, – у нас отключался болевой порог. Боли мы уже почти не чувствовали. Зато включался режим, говоря современными категориями, неуемного и бесстрашного киборга. Остановить «мельницу с лопастями-кувалдами» было уже невозможно. У меня удар с обеих рук был молниеносным, а с левой – вообще ужасный. Окружающие просто не замечали и изумлялись, почему это вдруг двухметровые «шкафы» внезапно переворачиваются вверх ногами.

У Сереги удары тоже были как из пушки. Правда, надо отметить, что бои в те времена носили, по сегодняшним меркам, просто ангельский характер. Тогда упавшего соперника трогать было не принято. Пошла кровь – ты проиграл, выходишь из пацанской битвы и вытираешь кровавые сопли.

Скорее, это было состязание характеров. Ну а твердости характера и боевого духа нам не занимать, проверено не раз и не два. В поединках доставалось и нам, но бадяга (лекарственное средство) и заботливые руки наших верных подруг, в последующем жен, быстро залечивали ушибы, раны и ссадины. Наверное, мой ангел-хранитель всегда отводил от меня беду и смертельную опасность. С нами считались все без исключения, мы были в авторитете – эдакие маленькие короли. Все больше пацанов и разрозненные их группы прибивались к нам. Скоро у нас уже была целая армия единомышленников – бойцов за справедливость. А в целом мы были простыми мальчишками, как все, в то далекое и родное нам социалистическое время. Время нашего взросления. В этой связи вспоминаются два ярких случая из нашей кипучей жизни тех далеких лет.

Как-то мы с Сашей Филипповым отметелили двоих маратовских гопников (Марата – это район, рабочее предместье Иркутска), которые дерзко грабили ребят на нашей улице Карла Маркса. Спустя пару дней стоим с Серегой Алексеевым возле памятника В. И. Ленину. Это на перекрестке центральных улиц Ленина и Карла Маркса. У нас еще говорили: «Пойдем прокинемся с бороды на лысину». И вот к нам подходит угрюмый мужик со зловещим взглядом. Один, без подручных и без кодлы.

Он неопределенного возраста, с бесцветными, по-видимому, выцветшими от скитаний по зонам до белизны когда-то голубыми глазами, и говорит, показывая на меня пальцем:

– Тут мне пацаны цинканули, щё ты бабочникам чисто бабки ломать не даешь, бакланить мешаешь. Басить вздумал, бекас малолетний. Совсем рамсы попутал, что ли, жиган?

Как-то вроде бы по-русски, но непонятно, с обидными нотками, звучала его хрипловатая речь. Зловещий взгляд сверлил меня, как дрель. По спине пробежали мурашки.

– А ты кто такой будешь? – нагло спросил я.

– Да я вор в законе, – козырнул тот мужик.

Его правая рука внезапно резко приблизилась к моему лицу. То ли ударить слегка хотел, то ли за щеку потрепать, не знаю. Я тогда не понимал, что «вор в законе» – это что-то сродни дворянскому или генеральскому званию в криминальном мире. Был ли он вором? Скорее нет, и козырнул некстати. Да и не любил я, когда руками передо мной машут. Я тут же ответил: «Нехорошо, дяденька, воровать». Молниеносно моя левая через его правую руку «отстрелила» мужика по его бороде.

После, отлежавшись на асфальте, мужик встал и сказал, что за гнилой базар своим еблом рассчитался и обид на нас не имеет. Попытался позвать нас в свою шайку, но Серега ему ответил однозначно, что у нас с ним разные дороги. Мужик ушел, больше мы его не видели ни разу. Зато на следующий день Серега Алексеев прибегает ко мне во двор и говорит: «Там, на Карла Маркса, толпа маратовских бьет всех подряд, особенно тех парней, которые в болоньевых куртках и в кепочках». Это я так одевался в то время. Собрать свою бригаду уже не было времени (интернета и сотовых телефонов тогда не водилось), и мы пошли вдвоем на встречу с ордой хулиганов.

План действий созрел сразу, как только мы вышли из моего двора «железки» на Карла Маркса с улицы 5-й Армии. Толпа распоясавшихся хулиганов, уже изрядно подвыпивших, продолжала глумиться над случайными прохожими. Не получив достойного отпора и устав от своего превосходства над окружающими людьми, окрыленные своей безнаказанностью, они, дерзкие хулиганы, уже «направили свои лыжи» в обратную сторону, домой, растянувшись по левой стороне улицы.

Мы с Серегой поочередно подходили к отставшим парням и разворачивали их к себе лицом. Передние при этом в ажиотаже от победы ничего не замечали. Ну а затем от молниеносных, коротких, но сильных ударов наших увесистых кулаков они, еще мгновение назад чувствовавшие себя победителями, оказывались подчистую побежденными и падали как подкошенные к нашим ногам.

Дерзость и бесстрашие двух пятнадцатилетних мальчишек взяли верх над наглостью и самоуверенностью бесчинствующего стада.

В памяти, как на замедленной кинопленке, вспыхивают следующие сцены.

Развернувшийся лицом парень смотрит на тебя – «врага», которого искали и не могли сегодня найти всей толпой. В его глазах разгорается гнев, они наливаются кровью, как у быка, выходящего на бой с тореадором. Он рычал и тут же падал наземь, воткнувшись рогами в асфальт. Тут же по поверхности «арены» рассыпалось жемчужное ожерелье из его выбитых зубов. Другой его друган-корефан пытается нанести сокрушительный удар по внезапно вынырнувшему из темноты подворотни противнику, но ответный опережающий апперкот тут же отправляет его отдыхать рядом со своим уже поверженным товарищем по хулиганскому «крестовому походу» в центр Иркутска «рыцарем» -беспредельщиком. Третий их кореш, очумевший от ужаса увиденного, пытается убежать к своим, но оповещение банды об опасности не входило в наши планы. Зачем нам внезапное и организованное сопротивление или противостояние этой спортивно-хулиганистой толпы. Парню приходилось разделить участь его друзей на канвасе уличного ринга.

Дальнейший акт возмездия методично и непримиримо продолжается примерно по тому же сценарию. При этом надо отметить тогдашнее хулиганско-пацанское благородство соперников. Холодное и иное оружие в драке не применялось. Ближе к заводу им. Куйбышева (здесь заканчивалась центральная улица Иркутска – Карла Маркса) от толпы хулиганов уже почти никого не осталось.

Все, кто не смог смыться, получили по заслугам. Нечего лезть на нашу территорию. В результате сражения у наших соперников было много поломанных челюстей, ребер, различной сложности сотрясений мозга, даже частичная потеря зрения. Но парни нас в ментуру не вложили. Они решили разобраться с нами чисто физически и, наверное, очень жестоко. Как говорится, око за око, зуб за зуб.

Спустя примерно неделю мы с Володей Оленкевичем, Сергеем Алексеевым гуляли по набережной Ангары. Здесь на бульваре Гагарина на пересечении с улицей Карла Маркса, находился шпиль на фундаменте памятника Царю Александру III. Его, шпиль, еще называли «Мечта импотента», позже памятник царю вернули на свое историческое место. И вот со стороны центра в нашем направлении стала надвигаться огромная толпа спортсменов и хулиганов. Разведка сообщила – это парни из предместья Марата. Атмосфера накалялась, очевидно, предстояло неравное побоище.

С толпой всегда приятно драться. Если тебя побьют, это не очень обидно, да и перед пацанами не стыдно. А вот если победишь ты, предварительно вычислив и отрубив предводителей толпы, парализовав волю рядовых бойцов, это уже совсем другое дело. Такое сладкое чувство победы мы ощущали много, много раз. Мы были морально готовы к очередному такому испытанию силы и характера.

Но битвы не случилось. Противники неожиданно для нас предложили дружбу.

Когда я начал смотреть вправо, влево, назад, то несказанно удивился. Вся площадь была заполнена пацанами, сочувствовавшими нам и всем видом показывающими, что они готовы драться. И эта наша грозная армия значительно численно превосходила потенциального соперника, а по боевому духу мы, наверное, не уступали друг другу.

Такие новые обстоятельства пробудили инстинкт самосохранения и здравый смысл у агрессивной орды и обеспечили нашу победу при полном превосходстве над противником. С этого времени началась новая «эпоха», когда уже не нужно было никому доказывать, кто есть кто.

Всем все и так уже было понятно без лишних слов.

Вернусь в нашу действительность

Об описываемых в СМИ злодеяниях при непосредственном участии Сергея Алексеева или его руководстве этим процессом ранее мне не было известно ничего. Более того, я в это не верил по очень простой причине.

Когда затевалась эта уголовная чехарда с преследованием ряда лиц, причастных или не причастных к различным громким преступлениям, Сергея Алексеева не арестовали. Он спокойно уехал отдыхать в Италию по заблаговременно приобретенной туристической путевке. Я с ним созванивался и разговаривал по телефону.

Абсолютно логичным смотрелось бы его задержание в свете обвинений за тяжкие грехи. Но этого не последовало. Можно предположить, что тогда оперативники ничего не знали о его якобы участии в преступных деяниях или, может быть, сценарий расследования начал писаться по ходу пьесы.

Но почему тогда в разгар расследования меня вызывали в очень авторитетные правоохранительные структуры? Оказалось, что для высоких оперативных работников с обыденной целью – чтобы я дал заведомо ложные показания на Сергея, оклеветав его, помог бы ментам усадить друга за решетку и повысить при этом показатели раскрываемости преступлений. Мне угрожали расправой, если я не буду благоразумным и не дам «нужные» свидетельства. Я клеветать и оговаривать друга категорически отказался.

Зато потом сполна смог прочувствовать всю силу, зашкаливающую беспринципность и подлость отдельных силовиков. Всю систему охаивать не берусь, потому что несколько томов возбужденных против меня уголовных дел в конечном итоге рассыпались, как карточный домик.

Ничего серьезного у них не было ни на меня, ни на Сергея Алексеева, иначе бы не стали прибегать к таким чисто криминальным порочным ментовским действиям, подлянкам по понуждению к фальсификации событий, расследуемым в этом уголовном деле.

Пытались сыщики отыскать на меня компромат, чтобы, используя его, сломить непослушного, заставить быть покорным. Чтобы в обмен на забвение моей якобы преступной деятельности, получить желаемый результат – компромат на Сергея Алексеева.

Мир тесен. Как-то один из моих друзей Андрей Захаров взволнованно спросил меня:

– Сергей, мой кореш по институтской учебе на юрфаке, теперь он шишка в следственном комитете, просит дать компромат по твоей антикризисной деятельности как арбитражного управляющего, например в ОАО «Строймеханизация». Правда, зачем ему это надо, не сказал.

– И что ты ему, Андрюха, ответил? – улыбнулся я.

– Сказал, что очень хорошо знаю эту тему, потому что сам принимал участие в судебных процессах как юрист.

– Корефан, наверное, рассеял от счастья?

– Нет, его ожидания были напрасны. Там все делалось в рамках закона. Контроль был жесткий. Нарушений в работе Сергея Решетникова не было, ну даже ни одного.

– Какая боль для мента, – засмеялся я.

Потом следаки перелопатили все дела, в которых я участвовал. Меня даже судьи из арбитража спрашивали – что происходит?

Затем на меня стали примерять соучастие в убийстве адвоката Владимира Мендельсона. Это сумасшествие… Какая чушь!

С Володей мы были друзьями. Мы во всем доверяли друг другу. Даже в личном, сокровенном. Я очень переживал тяжелую утрату. Но следователи – люди суровые. Перед ними поставили задачу, и они пахали. Правда, в моем случае напрасно потратили время и силы. Было бы лучше, если в этот период времени они приложили все способности, все свое профессиональное мастерство на изобличение настоящих жуликов.

К чести оперативных сотрудников в отношении меня, конечно, могу отметить, что при очередном вызове в милицию, я услышал следующее: «Не нашли мы против вас, Сергей Алексеевич, ничего! До свидания.» «Спасибо за откровенность, но я бы предпочел больше с вами никогда не встречаться», – грустно процедил сквозь зубы я.

Далее хочется привести доступные примеры работы правоохранительной системы за рубежом нашей Родины. Ошибки в правосудии, к сожалению, неизбежны, они были всегда и везде.