Читать книгу Французский поцелуй - Сергей Ростовцев - Страница 4

Каким бы везунчиком я не был, с девушками мне не особенно везло. Ну, так я тогда думал. Причина была даже не в девушках, а во мне самом. Я был слишком переборчив.

Я нравился многим девушкам и знал это. Но те, кто нравился и более мне, меня отвергали. Было даже три случая, кода девушки которые меня отвергали, через некоторое время хотели отношений со мной. Но было поздно. Тот огонь, который горел когда меня отвергали угас, а просто со «спортивными» целями, мне никогда это было не нужно.

Сегодня, когда об отношениях с женщинами мне можно начать постепенно забывать, я понимаю, что Яна была единственным светлым ликом, без малейшей тени, в моих отношениях с прекрасным полом.

Яна была на два года старше и была единственной женщиной интересовавшей меня во всём лагере.

Даже сегодня, через невероятное количество лет, когда я ее вспоминаю, всё моё нутро наполняется чувством восторга.

Она была взрослой, но не была циничной.

Яна не была безумно красива. Она была симпатичной и обаятельной. Но самое главное, чего я потом так до конца почти и не встречал в женщинах, она умела говорить правду. Говорить правду всегда.

Как-то мы гуляли по берегу, и я плел ей чего-то о звёздах, постоянно думая, как затащить её в один из стогов, которые стояли за кинотеатром Степка, из которого мы возвращались по берегу.

– Сережа! Я вовсе не пай-девочка и твои знания астрономии меня интересуют мало. – Неожиданно сказала Яна повернувшись.

– Тогда пошли. – сказал я и приготовился получить по морде.

– Да. – сказала Яна. – Но сначала это.

Она притянула меня к себе и поцеловала.

Я никогда не делал этого в стогу. Я думал, нужно залезть на стог сверху и не представлял, как это сделать.

Оказалось из середины стога нужно вытащить немного сена, и она становиться ложем тех, кто пришёл доверить свои тайны именно этому стогу.

Кожа Яны, струилась тёплым шёлком. Грудь была мягкой и ласковой.

Потом мы бродили по берегу и говорили и о звездах и о стихах. Но теперь я говорил не с целью затащить, в стог, а говорил, раскрываясь как не перед кем до того. И Яна говорила о любимых книгах. Книги, которые нам нравились, были разные. Яна любила Мопассана, Золя и каких-то других французов. Но какое это имеет значение?

Но однажды мы ошиблись.

Мы решили не идти далеко в Степок, а заняться этим в одной из пустующих палаток.

И моя мама нас поймала.

Уж сколько нотаций я выслушал… сказать трудно.

– Мне двадцать семь, но я девушка! – кричала мне презрительно, дочь бабушкиной подруги.

– Наташа! В 27 это уже недостаток. – грубил я в ответ.

Мои родные намекали мне на моральный облик Яны, но оскорблять её при мне, зная мой норов, всё же не решались.

Но хуже всего, что они что-то наговорили такого Яне, что при нашей встречи она сказала мне.

– Серенький! – так она ласкательно переделала имя Сережа – Я хочу, что бы ты знал. Мне с тобой было очень хорошо с тобой и до конца жизни я буду тебя помнить. Ты прекрасный и искренний романтик, и я хочу, что бы и меня ты никогда не забывал. Но в силу обстоятельств, мы не будем больше вместе. Сделать ничего не возможно. Но поцелуй меня в последний раз.

Потом, мне рассказали, что Яна приехала в Степок, чтобы провести месяц на море, перед свадьбой. Но что это меняет?

Яна осталась единственным светлым ликом, без единой, хоть маленькой тени, в моих отношениях с прекрасным полом.