Читать книгу Предают только свои - Сергей Самаров - Страница 3

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Здравствуй, капитан!

Полковник Селиверстов, командир ЧВК «Волкодав», был, судя по голосу, серьезен и сосредоточен, и капитан Радиолов понял, что начинается работа по новому заданию.

– Как отдыхается на море? – Это был только предварительный вопрос вежливости.

– Спасибо, товарищ полковник, прекрасно. Хотя я предпочитаю среднерусские пейзажи. Но здесь тоже красиво. Только не по-нашему. Чувствуется иная красота, непонятная русской душе. Мне вот лично моря не надо, мне вполне хватит небольшой речки с лесом по берегам. Ствол березки хочется рукой потрогать. А здесь березы не растут. Когда я про березу сказал, наш переводчик, хотя когда-то в молодости и учился в России, спросил, что это такое. Он уже забыл. Пришлось ему в Интернете фотографии найти и показать на «планшетнике». Он вспомнил, только его это не тронуло. Ему его песок ближе и роднее. А я, товарищ полковник, хотя и знаю, что дома тоже жаркое лето, по снегу особенно скучаю. Снега здесь хочется. Похоже, от этого никогда не избавиться…

– Служба наша такая… – со вздохом сказал Селиверстов, забыв, что сейчас он командует не подразделением спецназа ГРУ, а всего лишь частной военной компанией «Волкодав», и слово «служба» в этом случае следует заменить на слово «работа». Но тогда и он уже будет не полковником, и капитан не будет капитаном. И пока им можно было общаться так, как в армии положено, они и общались. – Я вот что звоню-то, капитан… Ты отдыхать еще не устал?

– Никак нет, товарищ полковник, не устал. Группа всего один день на отдыхе, а нам выделено четыре. Но я думаю, что и трех вполне хватило бы…

– Двух… – поправил полковник. – Мне вот генерал Трофимов подсказывает, что после двух дней отдыха вам предстоит работа. Он у меня в кабинете сидит, а так как я на трубке громкоговоритель включил, он тебя тоже слышит.

– Понял, товарищ полковник. Послезавтра работать. Когда нам на место выезжать? Сегодня?

– Нет, работать будете, кажется, прямо в Тортуге[5]. Но я лучше передам трубку товарищу генералу, он желает с тобой поговорить.

– Слушаю, товарищ генерал…

Капитан Радиолов сидел в это время на галечном пляже, где людей было не слишком много, но все же они были. Русский язык, может быть, кто-то и знал, но оборачиваться на этого русского стали, только услышав фразу «товарищ генерал». Звание на многих языках звучит похоже, и его знают одинаково и русские, и американцы, и французы, и англичане, хотя в Сирии это звание имеет собственное название. Например, генерал-майор звучит, как «лива», генерал-лейтенант, как «ферик», просто генерал, следующий по старшинству за генерал-лейтенантом, как «ферик авваль». Но сирийцы обычно владеют, в дополнение к своему языку, основами или английского, или французского, реже – немецкого или русского, и там слово «генерал» имеет звучание, похожее на русское произношение. И потому капитан Радиолов своим обращением привлек внимание. Однако он не говорил ничего запретного, покрытого тайной, а что говорили ему, не слышал никто, даже другие «волкодавы».

– Значит, дело такое… – заговорил генерал. – У меня для тебя две вести. Первая – совсем неприятная, вторая – только направление на работу. Начну с первой. Ты, помнится, недавно обижался, что тебя не предупредили о готовящейся на твою группу засаде. Мы тогда не имели возможности предупредить, иначе у нас все сорвалось бы. И потому пришлось понадеяться на твое умение чувствовать засаду. На твой, грубо говоря, нюх. Но теперь вот предупреждаем…

– Опять засада? – обреченно вздохнул капитан, группа которого уже испытала на себе за короткое время удары трех засад.

– По моему мнению, чуть хуже… Против вас будут работать две группы снайперов в окнах ближайших к пляжу домов. Винтовки у них – «HK PSG1» c прицелом «Хенсолт», вы с такими уже встречались, такие же винтовки были у снайперов американской ЧВК «Desert hawk». Они не дальнобойные, но очень точные и скорострельные. В каждой группе по три снайпера. Есть чего опасаться, на мой непросвещенный взгляд из офисного кресла.

– Это нереально, товарищ генерал, – возразил Радиолов. – Мы даже сегодня, когда на пляж в первый раз выезжали, не знали точно место, которое выберем. По дороге присматривались. А чтобы посадить две группы снайперов, нужно заранее подготовить подходящую позицию, к тому же америкосы любят работать с удобствами…

– Против вас будут работать местные бандиты, получившие от американской стороны немецкие винтовки. Это, думаю, для маскировки. Свои америкосы выделять не желают, хотя у них тоже есть хорошее оружие. И место бандиты, по нашим сведениям, будут готовить по-спецназовски, «с колес», что называется. Допускаешь такой вариант?

– Допустить можно все, что угодно. Хотя верится в подобное с трудом. У бандитов нет качественной школы снайпинга. Снайперские винтовки они обычно используют в простом бою, не вдаваясь в то, что у снайперского оружия идет строгий отсчет выстрелов для измерения износа ствола. А за два-три полноценных боя можно отстрелять весь резерв ствола, если учесть, что у бандитов смешной норматив – у них от выстрела до выстрела промежуток времени должен равняться полутора-двум секундам как максимум. Так стрелять можно только не прицельно, в толпу или в бегущий в атаку строй солдат. Кроме того, для подготовки места для стрельбы необходимо найти квартиры с окнами на пляж. Кто им такие квартиры предоставит? Стрелять с плоской крыши – а крыши у домов близ пляжей в основном плоские, – опасно, могут заметить из окон других домов и сообщить в полицию. Перестрелка, думаю, бандитам тоже ни к чему. Им нужно отстреляться и быстрее смотаться подальше от места стрельбы.

– По данным нашей агентуры, – сообщил генерал так, словно не слышал, что говорит Радиолов, – бандиты планируют захватить пару квартир с окнами на море и на пляж и вести стрельбу оттуда. Для осуществления захвата у них имеется оружие с глушителями. Нам известно только об одном автомате и трех пистолетах, но оружия с глушителями может быть больше. Короче говоря, бандиты подозревают, что «волкодавы» не дураки и не будут посещать всегда одно и то же место. И, как только вы выберете себе новое место, а они будут за вами пристально следить, сразу последует захват квартир, и достаточно быстро планируется начать стрельбу.

– Я понял, товарищ генерал. На мой взгляд, они выбрали единственно правильное решение в данной ситуации.

– Да, наверное, – вяло согласился Трофимов, у которого, кажется, язык не хотел поворачиваться во рту, чтобы реально оценить действия бандитов. – Но мы тут с Георгием Игоревичем обсудили ситуацию и настоятельно не рекомендуем вам завтра выезжать на городской пляж. Хотя бы один день вы в состоянии обойтись маленьким солдатским пляжем на военно-морской базе. Это, понятно, не приказ, а только совет. Пожелание, так сказать…

Радиолов выслушал пожелание генерала молча. А в голове у него уже вертелся и в общих чертах формировался план действий группы.

– Чего молчишь, капитан? – спросил генерал.

– Соображаю. Прикидываю различные варианты, обдумываю ситуацию.

– Ну, так что ты надумал? – Генералу Трофимову, похоже, откровенно не по душе было, что Радиолов что-то еще пытается сообразить, когда ему посоветовали, почти приказали, спрятаться и не высовываться. И потому голос его звучал грубее обычного и требовательнее.

– Я вот думаю, что невозможно постоянно прятаться, когда тебя желают подстрелить. Не получится на пляже, получится в другом месте. Вы давно агентурные сведения получили, товарищ генерал?

– В пределах часа. Я уже был здесь, в Балашихе, когда на мое имя в ЧВК пришла шифротелеграмма. А какое это имеет значение?

– Имеет значение, товарищ генерал, оперативность бандитов. Дело в том, что мы всего три часа на пляже отдыхаем. А они уже все о нас знают, даже успели план выработать. Значит, минус час, как вы получили сообщение, и получается всего два часа. Я опасаюсь, что у этого плана могут возникнуть серьезные коррективы, о которых мы сумеем узнать лишь с большим опозданием, когда что-то предпринимать будет поздно.

– Тебе, капитан, я вижу, не терпится что-то предпринять. А рекомендации руководства для тебя ничего не значат, получается? Так?

– Не так, товарищ генерал… – Радиолов осекся, увидев, как один из мужчин-сирийцев, что расположился неподалеку, вертит головой, стараясь прислушаться к разговору. Он поднялся и отошел в сторону, поближе к морю, не забыв при этом показать настороженными глазами на любопытного человека лейтенанту Карошко, который своей мощной фигурой атлета приковывал к себе взгляды местных женщин. Лейтенант подозвал Салмана, и вдвоем они двинулись к любопытному, который сделал несколько шагов в сторону капитана и встал у воды с подветренной стороны, чтобы слышать, о чем говорит Радиолов. Тот резко отвернулся, решив, что лейтенант с арифом, которые приближались к сирийцу, обезопасят его, и продолжил: – Просто я сразу подумал о простой истине. Если нас собрались перестрелять, то после неудачи на пляже, куда мы не появимся, последует новая попытка. Например, когда мы будем уезжать, автобус расстреляют из пулеметов прямо на дороге. С нами-то ничего, надеюсь, не случится, мы, как всегда, выкрутимся, а вот автобус мне жалко. Генерал Сухель любит это транспортное средство. И водитель его любит. Он на этом автобусе приехал добровольцем в армию служить. Жаль лишать человека любимой старой игрушки.

– Я не понял, капитан. Ты что-то конкретное предлагаешь?

– Если бы мне нечего было предложить, товарищ генерал, я бы заткнулся и предпочел спрятаться по вашему совету, – довольно грубо и бесцеремонно ответил Радиолов.

– Конкретно высказать свои мысли можешь?

– Передайте трубку полковнику Селиверстову. Я ему объясню, а он потом вам перескажет. Но я заранее предупреждаю, что это только предварительные прикидки. Когда бандиты работают «с колес», против них тоже следует работать этим же методом. Но если мы владеем информацией, мы имеем возможность соответствующим образом подготовиться.

– А что я тебе собирался рассказать после неприятного известия, тебя, капитан, уже не интересует?

– Интересует, товарищ генерал. Только давайте сначала разберемся основательно с первым. Не зря же вам эти данные прислали. Еще Бисмарк говорил, что обладатель информации о действиях противника, по законам логики, обязан стать победителем. А за Бисмарком это любил повторять наш преподаватель в военном училище.

– Слушаю тебя, капитан, – раздался в трубке голос полковника Селиверстова, не такой назойливо-властный, как у генерала Трофимова, и гораздо более интеллигентный.

– Товарищ полковник, я тут подумал и решил, что прятаться нам от снайперов смысла большого нет. В этот раз не получится, они в другой раз устроят нечто подобное. И потому я считаю, что противника следует уничтожить.

– У меня были такие же мысли, но вот товарищ генерал воспротивился. Он опасается, как мне кажется, что такими действиями мы можем «засветить» его человека в стане противника. Кроме того, твои действия, по мнению генерала, могут помешать тебе в выполнении основной задачи, которая группе еще будет поставлена. Не торопись, чтобы не навредить…

– Значит, следует сделать все как-то так, чтобы это выглядело с нашей стороны спонтанным мероприятием. Кстати, и в настоящий момент рядом с нами на пляже стоят два индикатора оптической активности, и завтра они так же смогут определить снайперов. Это уже будет один из вариантов того, что мы сами себя обезопасили. Индикаторы взяли с собой по совету полковника Черноиванова. Для верности можно попросить полковника, чтобы он отправил генералу шифротелеграмму с подтверждением данного факта. Но только пусть отправит ее завтра в районе двенадцати часов, уже после того, как мы на пляж выедем.

– Вы на чем ездите? На своем автобусе? На котором в Тартус прибыли?

– Никак нет, товарищ полковник. Нам морпехи выделили свой бронированный микроавтобус «Хенде Н-1». Извините… кажется, здесь что-то произошло…

Радиолов обернулся на шум и увидел, как убегает человек, который внимательно вслушивался в его разговор. Лейтенант Карошко держал в руках его рубашку, из которой тот, видимо, змеей выскользнул. Карошко готов был пуститься вдогонку за беглецом, но тот бежал слишком быстро, и расстояние между ними скоротечно увеличивалось. А старший лейтенант Ласточкин уже вскинул руку с пистолет-пулеметом «ПП-2000», желая использовать оружие как пистолет.

– По ногам стреляй! – крикнул ему Радиолов.

Раздалась короткая, почти неслышимая очередь – и беглец свалился на камни, поливая гальку пляжа кровью из прострелянных икр. Салман и Карошко быстро оказались рядом. Капитан, поймав взгляд лейтенанта, сделал знак рукой, требуя привести к нему раненого пленника, но тот никак не хотел вставать на простреленные ноги. Наверное, при желании смог бы, потому что раны даже издали не казались серьезными, но не показывал этого. К нему подбежал санинструктор группы лейтенант Крамолов, обработал ранения хлоргексидином из пластикового пузырька и наложил две повязки, по одной на каждую ногу. Только после этого лейтенант Карошко поднял пленника, как ребенка, на руки и понес к месту, где отдыхали «волкодавы».

– Товарищ полковник, тут небольшое происшествие, – снова заговорил Радиолов. – Я вам позже перезвоню. Как только все выясню…

– Хорошо. Мы с генералом не гордые, подождем и капитана… – хмыкнул в ответ полковник.

Радиолов отключился от разговора и убрал трубку в карман своей куртки.

– Что случилось? – спросил он у Карошко.

– Мы с Салманом подошли, командир, к этому типу, на которого ты показал. Ариф у него документы спросил. Нормальным арабским языком, без матюков, без угроз, без ударов. А он, стоя в позе быка, Салмана головой в лицо боднул и убежать попытался. Салман за ним.

– Я подумал, меня грабить будут… – по-русски ответил пленник.

– Так, значит, ты по-русски понимаешь, – констатировал Радиолов. – Тогда скажи, что ты из моего телефонного разговора понял?

– Ничего не понял. Я не видел, что ты по телефону разговаривал, – откровенно соврал пленник – не видеть этого он просто не мог.

– Как тебя зовут, урод? – спросил Карошко.

– Меня зовут не урод, меня зовут Надир.

– Откуда ты, Надир, здесь взялся? – глядя по сторонам и видя, как, опасаясь стрельбы, расходится с пляжа народ, что отдыхал поблизости, спросил капитан.

– Я из Магарамкента. Отдыхать приехал. А вы в меня стреляете. Ни за что ни про что… Я в полицию заяву напишу!

– Из Дагестана он, значит, – проявил Ласточкин знание географии.

Лейтенант Крамолов наклонился над пленником, взял его за левую руку, поднял ее и, внимательно осмотрев бицепс и плечо, произнес:

– Синяки от приклада. Бандит. Левша[6]… Я заметил, как он левое плечо прячет. Понимает, что именно его выдает. Хотел сразу рубашку надеть.

«Волкодавам» приходилось много стрелять и при подготовке, и в боевой обстановке, поэтому они отлично знали, что приклад, несмотря ни на какой амортизатор отдачи, всегда оставляет синяки на плече и на верхней части бицепса. Эти же следы отличают боевика от мирного жителя.

– Рассказывай… – уже строго и жестко потребовал Радиолов. – Кто послал, с какой целью? Что сумел узнать? Я видел, что ты разговор подслушивал.

– Ничего не знаю. Отпустите, мне к врачу надо, ноги лечить! Вы виноваты…

– Да пристрелить его, и дело с концом, – предложил старший лейтенант Ласточкин, привычно пугая. – В стране военное положение, так что бандитов можно на месте расстреливать.

– Лучше утопить… – потирая руки, высказал свое мнение Карошко, выбирая, что страшнее для него самого, но не понимая, что страшнее для пленника.

– Нельзя утопить, – вмешался в разговор «волкодавов» переводчик Салман. – Хвала Аллаху, Господу миров! Посланник Аллаха пророк Мухаммад, слава его семейству и всем его сподвижникам, сказал, что есть пять категорий шахидов. Шахидом становится погибший от чумы, умерший от болей в животе, погибший под завалами, павший в священной войне и утопленник. Не надо делать из него шахида. Он этому только обрадуется. Давайте его на базу отвезем. Там ему в контрразведке укол поставят, и он все расскажет. А болтливых предателей и сам Аллах не привечает – отвернется от него…

– Расскажет. Как миленький, все расскажет, – согласился капитан. – Свяжите ему руки спереди, как в спецназе связывают, и посадите в машину. Все, собираемся, сегодня отдых окончен. Начинаем работать.

Спереди руки связывают в таких случаях жестко и даже, в какой-то степени, жестоко. Соединяют между собой тыльные стороны ладоней, связывают их, оставив руки в вывернутом состоянии, потом подтягивают одно к другому запястья, а затем и всю руку до самого локтя. Руки в таком вывернутом положении начинают затекать еще до того, как завершится полное связывание. Боль в локтевых суставах хорошо готовит пленника к последующему допросу. А когда веревку с рук снимают, пленнику в голову бьет эндорфин[7], и он часто бывает готов расцеловать того, кто снял веревку.

Капитан вытащил трубку, положил на камень, быстро оделся, подавая пример другим «волкодавам», забросил за плечо ремень автомата и только после этого позвонил полковнику Селиверстову:

– Это опять я, товарищ полковник…

– Вижу по определителю, что не начальник ГРУ. Что там у тебя произошло?

– Все к одному, товарищ полковник. В одни, как говорится по-спортивному, ворота…

– То есть…

– Поймали шпиона, который пытался подслушать мой с вами разговор. Я по его позе понял, что он подслушивает. Недалеко сидел. Послал к нему лейтенанта Карошко с переводчиком. Он переводчика ударил и попытался бежать. Рубашку в руках у лейтенанта оставил. Старший лейтенант Ласточкин ему обе ноги прострелил. Поймали мы его. Оказался дагестанцем из Магарамкента, русский язык знает, потому, видимо, его и послали. Зовут – Надир.

– Больше рядом из подозрительных никого не было?

– Было их, наверное, несколько человек. Я заметил, как Надир по сторонам посматривал, ожидал, видимо, помощи. Но все разбежались, а его бросили. Так что генерал Трофимов пусть не волнуется, его агента не заподозрят. Решат, что все Надир рассказал.

– Куда вы его дели? Не утопили, надеюсь?

– Утопленник, товарищ полковник, согласно исламскому вероисповеданию, автоматически становится шахидом. Мы ему такой участи не желаем и потому просто связали руки и ноги и посадили в машину. Передадим в отдел контрразведки военно-морской базы. Там начальник отдела толковый. Я с ним уже общался по прибытии. Капитан второго ранга Юшенков. Вот пусть контрразведчики и допрашивают этого дагестанца. Они это умеют. У них профессиональные дознаватели имеются. И различные психотропные препараты, по слухам, применяются.

– А что насчет снайперов надумал?

– Честно говоря, я не считаю, что после захвата Надира они свои действия обязательно продолжат. Но всякое может быть. Наглость, говорят, города берет… На всякий случай меры мы примем. Я все продумаю, потом с вами свяжусь для утверждения операции.

– Договорились. Звони в любое время. Хоть среди ночи… А пока я трубку передаю генералу Трофимову. Он тебе еще не все, кажется, рассказал…