Читать книгу Предают только свои - Сергей Самаров - Страница 5

– Я так и не понял, товарищ генерал, – откровенно произнес капитан Радиолов. – Нашей группе отводится роль уничтожения диспетчеров или ракет или просто, как вы сказали вначале, охраны российских станций РЭБ?

– Охрана станций РЭБ – это официальная задача. Так сказать, ваше прикрытие, – сердито объяснил генерал. Он, должно быть, посчитал, что все уже доходчиво объяснил этому непонятливому капитану, а оказалось, что тот толком ничего и не понял. – Да и то эта задача ставится исключительно через головную контору ЧВК «Волкодав» для выявления «крота». Идет проверка людей, имеющих доступ к информации. А в реале, по предварительным прикидкам, задача будет соответствовать твоей бывшей основной профессии военного разведчика и наводчика на цель. Ты со своей группой и с приданным группе специалистом – оператором наведения, вероятно, должен будешь в совершенно скрытном режиме производить наведение американских же ракет на американских диспетчеров. Теперь я понятно объяснил? Двоякого толкования здесь быть не должно. Если что непонятно, спрашивай сразу. Хотя операцией будет командовать полковник Черноиванов. Он на месте все объяснит.

– Так точно, товарищ генерал! Кажется, я понял. Корректировка огня – это как раз работа военного разведчика, хоть бывшего, хоть настоящего. Но полковник Черноиванов – он что, будет с нами на задание выходить?

– Я так не сказал. Он будет только командовать посредством системы связи. Но учти сразу, что это будет, по большому счету, даже не корректировка. Дается только один шанс, без всякой пристрелки. «Недолет» и «перелет», как при обычной корректировке, здесь недопустимы. Только точное попадание. С разных самолетов будет выпущено шесть испытательных ракет класса «воздух – земля». Все шесть попасть точно в цель не смогут, но хотя бы половина попасть обязана, иначе это не будет признано системной ошибкой и не застопорит работы американских специалистов. Ошибка должна выглядеть именно системной…

– А как я смогу определить, какой диспетчер какую ракету ведет? Мне это не совсем понятно. К сожалению, я не умею взглядом рассмотреть лазерный луч наведения.

– Это и не твоя задача. Я повторяю: с тобой будет оператор-наводчик с соответствующими приборами. Он и определит, он все и выполнит…

– В таком случае, товарищ генерал, я не совсем понимаю задачу моей группы. Я понимаю, что наводчик будет выполнять свою работу. А мы-то там зачем в этом случае? Объясните…

– А ты что, хочешь послать в стан противника бойца научной роты одного? Его там первый же часовой перехватит…

– В таком случае нам просто отводится роль проводников? Так, товарищ генерал?

– Если тебе так нравится… – Трофимов откровенно сердился, но это мало трогало Радиолова. Капитан хорошо понимал, что такое вести в стан врага физически неподготовленного человека и стараться при этом оставаться незамеченными. Задача, как правильно сказал генерал в начале своего продолжительного вступления, практически архисложная, почти невыполнимая. – Можешь и так это называть…

– Не проще было бы обучить меня или кого-то из моих «волкодавов» работе с приборами и отправить нас одних, без оператора?

– У тебя есть в кармане диплом технического училища имени Баумана? – вопросом на вопрос ответил генерал. – Или у кого-то из твоих бойцов есть такой диплом? Есть в голове необходимый запас знаний? Вот в этом-то и вся соль… Вы не сможете произвести сложные расчеты, даже имея перед собой компьютер. А знания в этом деле необходимы. У меня все, капитан. Задачу я тебе поставил. Памятуя, что ты человек все еще частично военный, я не спрашиваю твоего согласия на участие в операции. Это приказ. И категоричный. И идет он не от меня, а свыше. Что будет непонятного, полковник Черноиванов разъяснит.

– А разве я пытаюсь отказаться? – удивился Радиолов.

– Нет? Ну и молодец! – Генерал вроде бы сменил свой напористый тон в разговоре на нормальный, человеческий. – У меня, как я уже сказал, все. Вот полковник Селиверстов напоминает, что ждет твоего звонка. Конкретное задание с временным графиком исполнения получишь в разведотделе военно-морской базы от Черноиванова – он вскоре туда прибудет. В крайнем случае… Мало ли что, война все же кругом… Обращайся сразу к капитану первого ранга Разумову. Это начальник разведотдела. Он в курсе задания. Должен быть, по крайней мере, в курсе, я ему отправил подробнейшую шифротелеграмму.

Капитана Радиолова подмывало сказать Трофимову, что, если в шифротелеграмме рассказывается все так же путано, как в телефонном разговоре, то капитан первого ранга может ничего и не понять. Но он не рискнул высказаться так в разговоре с генералом, тем более с человеком, который старше капитана, наверное, в два раза. Вместо этого только ответил, что с капитаном первого ранга Разумовым знаком, уже успел пообщаться, и Разумов произвел на Радиолова впечатление делового человека, с которым можно работать. Да так оно в действительности и было…

– Не смотри на меня глазами поросенка, которого не сумели одним махом кастрировать, – садясь в машину, ответил капитан на взгляд пленника, которого, похоже, мучили не столько простреленные ноги, сколько связанные в неудобном положении руки. – Кастрировать тебя еще успеют, не переживай. Сделают, чтобы не плодил больше всякую мразь типа себя.

– Что там, командир? – спросил старший лейтенант Ласточкин, имея в виду длительный телефонный разговор Радиолова.

– Потом расскажу, – показал глазами на пленника капитан, объясняя взглядом, что при нем разговаривать на служебные темы не будет, несмотря на то, что пленник в данный момент находится под серьезной охраной. – Поехали…

Последнее слово было обращено к водителю – младшему сержанту морской пехоты. Микроавтобус, черный, блестящий, отлично ухоженный, к тому же еще и бронированный, сильно отличался от всего транспорта на улицах приморского портового города. Сирийские машины были повально старыми не столько по возрасту, сколько по внешнему виду, поголовно были в разной степени побиты. Вообще у Радиолова давно уже, с первых дней пребывания в стране, сложилось мнение, что каждый сириец, покупая машину, предварительно посыпает ее мелкой песочной пылью снаружи и изнутри, в багажнике и под капотом, а потом начинает пробовать прочность углов в своем дворе, стукаясь обо все, что в состоянии оставить след. Видимо, таковой была местная мода. А машины российской военно-морской базы можно было выделить не только по черным номерным знакам государственной регистрации, но и по ухоженности. Морские пехотинцы за своим транспортом следили ревниво. Так, Радиолов видел, что в то время как «волкодавы» плескались в море, водитель мыл машину морской водой из ведра, сооруженного из трети автомобильной камеры. Просто таскал воду из моря…

– Сева, – спросил он санинструктора группы лейтенанта Крамолова, – как состояние пленника?

– А хрен ему сделается, командир! – отозвался санинструктор. – На той и на другой ноге сквозное ранение мягких тканей. Дезинфекцию я провел сразу, кровь остановил быстро. Будет, урод, жить. И к хирургу его водить не вижу необходимости. А руки, как развяжут, через час уже не будут помнить про боль. Но жить ему все равно осталось, думаю, недолго.

– Товарищ капитан, – обратился к Радиолову водитель. – За нами какая-то машина с самого пляжа едет. То появится, то исчезнет…

– Уверен? – спросил Ласточкин, быстрый на поступки. – Дать по ним очередь, тогда отстанут…

– Уже отстали… – Водитель бросил взгляд в боковое зеркало заднего вида. – На перекрестке налево свернули, в сторону города.

Радиолов задумался и всю оставшуюся короткую дорогу до базы ехал с опущенной головой. Никто его мысли прерывать не решался. Знали, что так командир принимает какие-то серьезные решения, строит важные планы.

Микроавтобус на КПП узнали, наверное, и по номеру, и по водителю. Но ворота сразу не открыли, здесь режимность объекта охранялась всерьез. Причину этому капитан Радиолов уже знал по рассказу начальника отдела контрразведки, хотя дело происходило задолго до его командировки в Сирию, значит, слышал еще от кого-то. Дело было в самом начале гражданской войны, еще до вторжения в Сирию из Ирака ИГИЛа и «Джабхат ан-Нусры». Тогда какая-то из банд непримиримой оппозиции, науськанная иностранными спецслужбами, украла номер с российской машины, выехавшей в город и на время оставленной водителем без присмотра, повесила на другую, той же марки, и пыталась проникнуть на территорию базы, начиненная взрывчаткой. Хорошо, что на посту оказался солдат комендантского взвода, хорошо знакомый с водителем машины, у которой украли номер. Сообразив, в чем дело, и зная, по слухам, о манерах водителей «джихадмобилей», солдат, ради безопасности собственной и своих сослуживцев, без разговоров расстрелял водителя автомобиля прямо через лобовое стекло, в котором отражалось в этот момент заходящее за море золотистое солнце и мешало рассмотреть, кто за рулем. Но бдительность солдата на посту смогла сохранить многие солдатские жизни. Как показало следствие, в машине на пассажирском сиденье находился пульт управления взрывным устройством. Террорист, скорее всего, не собирался взрывать себя, как это часто стали делать впоследствии его единомышленники, а думал проехать через весь портовый городок к солдатской столовой – об этом говорил от руки нарисованный на листке бумаги план части военно-морской базы с указанием маршрута движения и места, где следовало оставить машину. А когда строй морских пехотинцев проходил бы мимо, возвращаясь из столовой в казарму, террорист, встав где-то в стороне, нажал бы на пульте кнопку.

В этот раз у ворот дежурил тот же сержант морской пехоты, что выпускал «волкодавов» за территорию. Он поднял руку, приветствуя водителя, после чего открыл дверцу салона, чтобы заглянуть внутрь.

– А это кто? – спросил сержант, глянув на связанного пленника.

– А это представитель славного народа Дагестана. Позвони Юшенкову, пусть встретит. Ему передадим бандита для допроса, – сказал Ласточкин и, для наглядности, с силой ткнул бандита глушителем своего пистолет-пулемета «ПП-2000» под ребра.

– Капитан второго ранга Юшенков ушел в офицерскую столовую, – сообщил сержант. – Время обеденное. Он всегда перед обедом на КПП заглядывает, нас проверяет… Вы мимо будете ехать, загляните, сообщите ему…

– А капитан первого ранга Разумов где? – спросил Радиолов.

– А кто ж его знает, – передернул плечами сержант. – Я за штабом следить не приставлен. Мне одних ворот хватает. Проезжайте… – и двинулся к воротам, чтобы открыть их.

Микроавтобус проехал.

– К офицерской столовой, – распорядился капитан.

Офицерская столовая располагалась рядом с солдатской, сбоку, и имела отдельный вход с высоким крыльцом. Машина остановилась перед этим крыльцом, огороженным перилами, сваренными из обыкновенных водопроводных труб.

– Не будем торопить товарищей старших офицеров, пусть отобедают спокойно, – решил Радиолов, откидываясь на спинку сиденья.

– Побыстрее бы… – прошептал пленник. – Руки отваливаются, скоро совсем отсохнут.

– А на хрена они тебе теперь сдались? – пренебрежительно бросил лейтенант Крамолов. – Все одно – тебя расстреляют…

– За что? – удивился дагестанец.

– За все хорошее, – ответил Радиолов. – За подготовку нападения на группу российских военнослужащих. Тебя это устраивает?

– Я ничего не сделал, – прошептал Надир, – я только отдыхал на пляже…

– А следы от отдачи приклада у тебя на плече и на руке откуда? – спросил Крамолов.

– Упал недавно…

– Удачно упал, – констатировал капитан. – Когда тебе ноги прострелили…

Из двери офицерской столовой в окружении трех морских офицеров вышел всегда держащий себя неестественно прямо капитан первого ранга Николай Алексеевич Разумов, начальник разведотдела базы. Радиолов выпрыгнул из микроавтобуса. Увидев его, Разумов что-то сказал офицерам, спустился с крыльца и двинулся к машине.

– Как поездка, Алексей Терентьевич? – спросил он, но ответа дожидаться не стал. – Пойдем ко мне в кабинет. Дело есть. В отношении твоей группы пришла шифротелеграмма. Хочу отдельные моменты с тобой обсудить.

– Мы, товарищ капитан первого ранга, дожидаемся Юшенкова. Передадим ему пленника. Нужно рассказать товарищу капитану второго ранга обстоятельства. Потом я сразу к вам… Я уже в курсе дела. Мне генерал Трофимов по телефону сообщил.

– В открытом эфире? Это очень неосторожно с его стороны.

– У нас телефоны с шифрованной связью. Кроме того, трубки на контроле спутника ГРУ. Любая попытка прослушивания блокируется.

– И отлично. Значит, ты в курсе… Полковник Черноиванов, кстати, уже вылетел сюда из Кафр-Зиты вертолетом. Скоро должен прилететь. У нас вертолетная площадка на территории, так что встречать его не надо. Ладно. Я в кабинете буду, еще раз документы просмотрю. Жду тебя, Алексей Терентьевич. А Юшенков уже обедать заканчивает, сейчас появится…

Разумов сделал знак офицерам, что вышли из столовой вместе с ним, и пошел в сторону штабного корпуса, где на верхнем этаже располагался разведотдел базы. Офицеры поспешили за ним. Радиолов проводил группу морских разведчиков взглядом, обернулся. И в это время из столовой как раз вышел капитан второго ранга Юшенков, который ходил, в отличие от начальника разведки базы, как настоящий моряк, враскачку, шевеля необъятной ширины плечами, а лицом больше походил на стандартного боцмана, чем на капитана. И голос имел боцманский, тяжелый и густой. Радиолов шагнул ему навстречу, чтобы привлечь к себе внимание. Но капитан второго ранга, как нетрудно было догадаться, сам искал взглядом Радиолова и сразу шагнул в его сторону.

– Мне на мобильник с КПП уже звонили, – сказал он. – Поторопили из-за стола выйти. Боялись, что ваш пленник убежит, что ли? От таких архаровцев, я думаю, и на коне не ускачешь… Что там у вас за чучело в машине сидит? – заглянул капитан в салон. Посмотрел на Надира цепким тяжелым взглядом, от которого у дагестанца, похоже, дрожь по телу пробежала, потом обернулся, позвал с крыльца двух офицеров морской пехоты и приказал отвести задержанного в кабинет дознавателя и дождаться там прихода самого Юшенкова.

– Рассказывай, Алексей Терентьевич. Пойдем в штаб, по дороге обстоятельства мне перескажешь… У нас теперь с задержаниями строго стало. Каждое обязательно следует через местную прокуратуру оформлять. Кроме, естественно, задержаний наших солдат за всякие мелочи… Ну, там, подрались или в самоволке кого-то поймали, выпил кто-то лишку… А не лишку солдаты, если начнут, пить не умеют. Я сейчас из штаба в прокуратуру позвоню, они быстро приедут. Тут расстояние-то – квартал. Они и адвоката задержанному привезут, чтобы все по закону было. Строят, как говорят, правовое государство. И на военное время смотреть теперь крючкотворы не хотят… Это все давление западных стран сказывается. Хотя у них у самих во время войны действуют законы военного времени. А другим, дескать, не полагается. Я бы посоветовал сирийской власти поменьше в сторону Западной Европы и Штатов оглядываться. Оттуда им добра ждать не стоит. Мы-то с тобой, Алексей Терентьевич, это понимаем, Россия прошла через подобное. Сирии бы на нашем опыте учиться…

Офицеры военно-морской базы звали капитана Радиолова тоже по имени-отчеству, как и полковник Черноиванов, но по своей причине. У моряков в привычке было к слову «капитан» добавлять название ранга, хотя, – сам себя поправил Радиолов, – есть же у них и капитан-лейтенанты, что вообще-то равняется общевойсковому капитану. Должно быть, у моряков просто не в большом почете общевойсковые звания[10]. Хотя, если с другой стороны посмотреть, то большинство офицеров в штабе, исключая руководителей отделов, – офицеры морской пехоты и тоже носят общевойсковые звания. Но это никакой роли для Радиолова не играло. Он сам старался забыть свое звание еще тогда, когда получил предложение перейти на службу в ЧВК «Волкодав», не осознавая того, что это предприятие, по сути своей, является придворной структурой спецназа Главного управления Генерального штаба, как теперь официально называется ГРУ. Предложение это ему высказал лично полковник Селиверстов после продолжительной, в полтора часа, беседы, где вопросы вначале задавал только сам полковник, и только в завершение встречи разрешил капитану спросить, что тому осталось непонятным. Полковник тогда приехал в батальон с уже определенной целью. Он имел при себе полное досье на капитана Радиолова, и вопрос о переводе капитана был, похоже, решен на московском уровне. Дело оставалось за малым – за согласием самого Радиолова. Он взял на раздумья двенадцать часов. Следовало и с женой посоветоваться, и справки навести у своего командования.

Вопрос тогда решился сам собой. Жене давно уже надоела жизнь в военном городке, расположенном почти в сотне километров от областного центра, и она мечтала о переводе мужа хотя бы в областной центр – все равно на какую должность. А тут сразу в Москву, где даже квартиру предоставляли. Правда, пока только служебную, но тем не менее это тоже было обеспечение жильем. И жена тогда сразу, без всяких сопутствующих вопросов и уговоров, решительно проговорила:

– Когда едем?

С командованием батальона вопрос тоже остро не стоял. Противиться решению головного управления ни начальник штаба, ни комбат не намеревались. А о службе в частной военной компании они знали очень мало.

– Там у тебя в подчинении уже не солдаты будут, а офицеры. Что-то типа ОМОГ[11] получится, – поделился комбат своей информацией. – Удачи!..

Но дожидаться удачи пришлось достаточно долго, полностью выкладываясь на тренировочных занятиях. Удача настигла группу Радиолова только в Сирии, когда «волкодавы» получили первое боевое задание и прошли, что называется, «крещение». За первым последовали, вытекая одно из другого, еще два задания. А теперь пришла уже очередь четвертого и пятого. Вернее, заданием можно считать только пятое, а четвертое пока выглядело делом собственной инициативы.

При этом сам Радиолов прекрасно помнил из теории психологической готовности подразделения, был такой курс на факультете специальной разведки Рязанского воздушно-десантного училища, что постоянно преследующая подразделение удача часто оборачивается неприятностями. Удачные действия вызывают эйфорию, создают эффект собственного могущества, а это может сыграть с бойцами скверную шутку, когда неверная Фортуна начнет смотреть в другую сторону. Капитан много раз говорил об этом своим бойцам и сам старался думать об успехах группы без излишних эмоций…

Капитан догнал Юшенкова и на ходу стал объяснять ему ситуацию с задержанием Надира.

– А если он и вправду просто загорал на пляже и подумал, что его хотят ограбить? Сейчас ситуация в стране такая, что людей грабят прямо среди белого дня. Пусть даже он бандит и придумал это для «отмазки», но местная прокуратура заявит, что причин для стрельбы по задержанному не было никаких. Ты же не будешь рассказывать следователям, что тебе передали по телефону. Я имею в виду готовящееся покушение на «волкодавов» с помощью снайперов. Но даже если и расскажешь, это будет слабым утешением, психологическим моментом, а никак не аргументом. Разве что это можно воспринять как причину, вызвавшую у тебя состояние аффекта… Тот, кто стрелял, твой старлей, он еще ничего и не знал о бандитских снайперах. Значит, его стрельба может рассматриваться как желание блеснуть своим умением снайпера, и ему могут предъявить обвинение в беспричинной стрельбе по живому человеку.

– Но я отчетливо видел, как Надир прислушивался к моему разговору.

– Это не есть факт, который можно подтвердить уликами или какими-то вещественными доказательствами. Это только предположение, которое ни один судья не будет воспринимать всерьез. Давай лучше подумаем, как нам выстроить линию объяснения со следователями.

– Давайте думать, товарищ капитан второго ранга…