Читать книгу Жестокий рикошет - Сергей Самаров - Страница 6

Подождав, когда машина удалится, я сначала внимательно присмотрелся к тому, что ждет меня по ту сторону дорожного полотна, особое внимание уделив «зеленке», чтобы оттуда мне навстречу не возникла какая-либо неприятность в виде поднятых в боевое положение автоматных стволов, потом спустился, быстро, почти не хромая, хотя боль чувствовалась, перебежал дорогу, миновал мелкий ручей, не задержавшись на «водопой», и сразу углубился в заросли, чтобы не быть долго видимым со стороны. Так всегда бывает – редко что замечаешь за пределами дороги, но на самой дороге любой новый предмет видно сразу. При этом прямо во время передвижения я примерно прикинул скорость только что проехавшей машины и время, которое она могла затратить на путь до поста, если таковой существует, на короткий разговор и на обратный путь от поста до меня. Следовательно, я уже приблизительно знал, где может находиться пост, хотя до конца и не был уверен в его существовании именно здесь. Но сомневаться долго мне было не суждено. Едва я углубился в середину зарослей, как где-то впереди одиночно прокуковала кукушка, ей тут же очень хрипло ответила другая за моей спиной, и третья пожелала влиться в хор, подав голос с места, которое я только что прошел. Но я, человек хоть и городской, все же хорошо знал, что кукушки стаями не живут. Они могут жить в пределах слышимости друг друга, но не настолько близко, и той кукушке, что подавала голос слишком хрипло, лучше было бы кричать вороном. Я понял, что попал в ловушку и окружен уже с трех сторон. С четвертой перекрывать мне путь отхода необходимости не было, поскольку там была отвесная скала. Однако я не запаниковал, хотя и понял, что недооценил Авдорхана Дидигова, позволившего мне расслабиться и ошибочно почувствовать себя Рэмбо, хотя таковым себя не считал. Любой спецназовец, даже солдат, посмотрев эти фильмы про Рэмбо, может просто улыбнуться и даже не утруждать себя разбором элементарных профессиональных ошибок, допущенных киногероем. Пусть этим киношники занимаются. Нам некогда об этом думать. А мне лично подумать было о чем~ Впрочем, я думал недолго, я вообще, можно сказать, не думал, я просто сразу начал действовать, выбрав из нескольких вариантов наиболее, на мой взгляд, подходящий случаю. Это было несложно, поскольку я знал, чего ожидали бандиты от меня, а они не знали еще, что я догадался об их присутствии.

Ожидали они того, что я попытаюсь пройти мимо поста, там ждали меня и готовы были встретить. «Зеленка» в том узком месте тоже предельно узкая, и перекрыть ее нетрудно. Они, конечно же, перекрыли. И никого не пропустят. Подстрелить человека из-за куста можно легко, что они и постараются сделать. Не убить, а просто подстрелить. Перебьют ноги, и уже никуда от них не денешься.

Бандиты предполагали, что я могу каким-то образом обнаружить засаду, и потому перекрыли все три возможных пути отхода: спереди меня ждали, со стороны дороги тоже, видимо, из кустов выползли и ждали, и позади устроили из каркающей кукушки засаду. Это на случай, что я умудрюсь все же отступить невредимым. Но я пошел туда, куда идти не должен был. Я пошел к отвесной скале. И даже не пошел, а побежал, несмотря на боль в раненой ноге. Но при этом даже сам себя не слышал, настолько тихо я передвигался. К своему удивлению, я даже стука собственного сердца не слышал, хотя думал, что, оставшись в одиночестве, в такой сложной ситуации буду волноваться. Я не волновался, хотя никогда раньше не выполнял боевую задачу в одиночестве. Наверное, сказалась подготовка и тренировки, сказалось непосредственное участие в боевых действиях. Когда привыкаешь, ничто постороннее уже не мешает. И волнение тоже не мешает. Если оно и есть, то слабое, незначительное.

Я быстро проскользнул под скалу, прислушался, осмотрелся и убедился, что просчитал правильно. Здесь никто не догадался выставить заслон. Он, может быть, и выставлен прямо под скалой, но только впереди, ближе к самому посту, где перекрыты все возможные проходы, но здесь никто о такой необходимости не подумал. Да и не было здесь, к моему счастью, этой необходимости.

«Кукушки» больше не куковали, довольные, что заперли меня. Ведь я даже у самой скалы все равно оставался пока еще запертым. Однако трудно было предположить, что каждую из сторон они перекрыли сплошной цепью. Для этого слишком много людей надо. А ведь сплошной цепью следует перекрыть проход около поста. И потому я, оказавшись на земле, легко и быстро пополз в обратную от поста сторону.

Если спросить любого солдата спецназа ГРУ, какое из занятий в базовой подготовке самое надоедливое и нудное, каждый наверняка ответит, что ползанье. Сам много раз так говорил и от других слышал. Ползать нас заставляли, как нам самим всегда казалось, неоправданно много и без всякой необходимости. Потом, когда мы стали участвовать в боевых действиях, ползанье на занятиях уже не выглядело ненужным, потому что в лесах и в горах часто приходилось использовать этот не самый быстрый способ передвижения. А сейчас, как я понимал, только умение ползать долго, быстро и беззвучно и могло меня спасти.

И я полз, огибая кусты и деревья. Где необходимо было повернуться на бок, чтобы между двумя стволами протиснуться, я переворачивался, где такой необходимости не было, я скорости не сбавлял. Вообще-то я обучен ползать и быстро, когда требуется, и медленно, совершенно беззвучно, если нужно. Три месяца назад вместе со старшим лейтенантом Скорняковым мы подползали к костру, у которого сидели двое боевиков, по совершенно открытому месту. И дело было не ночью, потому что ночью тот, кто на костер смотрит, в темноте ничего не видит, и к нему можно в полный рост подходить почти на расстояние удара. По крайней мере на расстояние прыжка и удара. Мы подползали в утреннем сумраке, когда все больше и больше светало. Ползли без звука, замирая при каждом движении боевиков. И подобрались так, что смогли произвести бесшумный захват. Настолько быстрый и настолько бесшумный, что четверо других боевиков проснулись только тогда, когда у них на руках наручники защелкивались.

Сейчас я полз быстро. Мне нужно было выбраться из опасной зоны. Сложность состояла в том, что я не знал точных границ этой зоны и мог ориентироваться только по недавней перекличке «кукушек». И местоположение каркающего голоса я мог определить только приблизительно. И потому я все же прополз дальше необходимого. А уже оттуда стал прислушиваться. И дважды уловил звуки явно не природного происхождения. Сначала ветка под нажимом треснула, потом кто-то просто в сторону перебежал. Перебежал именно в сторону скалы. Боевики хватились, видимо, но хватились поздно. Я уже прошел там. А если бы хватились раньше, я бы все равно прошел, потому что полз я настороженный и все впереди видел. Я наверняка заметил бы бандита раньше, чем он меня. И уничтожил бы. Но я все равно его уничтожу.

Интересно, сколько человек они смогли выделить в заслон? Не могли они много выделить. И количество людей у них наверняка ограничено, и это уже, по идее, последняя контролирующая линия. Последняя всегда бывает самой слабой, потому что до нее дело редко доходит.

Но хорошо бы не уходить сразу, а людей хотя бы посчитать~ Это не от злобы душевной и не от страсти маньяка к убийству. Это для того, чтобы себя обезопасить на будущее. И упростить свою задачу по освобождению пленников. Если меня здесь «закрыли» плотно, то, по всей вероятности, так же плотно «закрыли» везде. И постараются не дать мне возможности к своим прорваться. Значит, мне следует менять тактику, хотя и прорваться, пожалуй, тоже можно будет попробовать. Но, если ставить перед собой другую задачу, следует учитывать, что, закрывая плотно выходы, они наверняка ослабляют охрану пленников. И этим грех не воспользоваться. Хорошо, конечно, было бы вернуться к своим с ценной информацией. Но еще лучше вернуться с освобожденными солдатами, вчерашними пленниками.

* * *

Пусть и не война идет, но все же идут боевые действия. И в этих условиях я не просто человек, я солдат, я боевая единица, и не простая, а боевая единица элитного рода войск, самого боеспособного рода войск в российской армии. Меня похитили. Меня только что вот мечтали заманить в ловушку. Следовательно, я имею полное право отвечать жестко.

И я решил ответить. И начал как раз с того, кто сдвинулся в сторону скалы. Он ко мне ближе, чем другие. Он считает, что я где-то там, впереди, и никак не ожидает, что я окажусь у него за спиной. А я заходил именно со спины. Точнее, не заходил, а заползал. И уже не так быстро, как полз несколько минут назад. Теперь каждое движение было выверено и неторопливо, просчитано вперед еще на несколько движений. Пусть так медленнее, но так я останусь незамеченным наверняка.

Счет времени я не вел. Но показалось, что бандита я заметил почти сразу после начала движения. Он сначала слишком высоко держал голову, когда высматривал дорогу впереди, потом слишком высоко поднимал острый куриный зад, когда высмотренный путь осиливал, как ему казалось, ползком. Я ползал более беззвучно и несравненно быстрее. Уж про незаметность моего передвижения со стороны и говорить не стоило.

А бандит занял позицию среди кустов. И постарался устроиться с удобствами, ради чего долго ворочался, подкладывая и перекладывая под собой бушлат так тщательно, будто намеревался здесь по крайней мере переночевать. Это он, конечно, зря. Ночевать ему, может быть, и придется здесь, только сам он этого не ощутит. А бушлат он с собой не зря взял. Мне бушлат ночью может понадобиться, потому что ночи в горах даже в разгар лета прохладные.

Он совсем не слышал меня. Он словно бы полностью глухим был. Впрочем, наверное, и я от него ушел не слишком далеко, потому что сам себя не слышал. И, оказавшись у бандита за спиной, я встал в полный рост, пользуясь тем, что тень ложится в сторону, и нанес прикладом точный и сильный удар в затылок. Он даже звука не издал, только ткнулся носом в корни кустов. Я снял у него с пояса на спине солдатскую малую саперную лопатку, проверил – отточена так, как оттачивают в спецназе. Бандиты тоже научились лопатками пользоваться, но пользуются ими, как топорами. И считают это грозным оружием. Однако в спецназе проходят целый курс фехтования на лопатках. И не только фехтования. Лопатка способна и от пули защитить, если умело ею пользоваться. Короче говоря, мне лопатка была более кстати, чем ему. Спина моего противника была связана резиновыми креплениями «разгрузки». Значит, много больших карманов, и было, наверное, что в карманы положить. И все это может мне сгодиться. Я перевернул бандита лицом к небу. И узнал того парня, что в селе вытаскивал нас за шиворот из багажника машины. Под выхлопную трубу укладывал, чтобы мы не слишком восторгались чистотой горного воздуха. За это, конечно, не убивают. За это можно было бы ему просто морду набить. Но сейчас передо мной лежал не мой личный враг, который надо мной издевался. Передо мной лежал человек, который скоро придет в сознание и поднимет тревогу. И даже если его связать и засунуть кляп в рот, все равно сегодня или завтра этот человек будет способен помешать мне освободить десятерых пленных спецназовцев.

Но все же ударить человека, находящегося в бессознательном состоянии, убить его вот такого, беспомощного, у меня рука не поднялась. Я принялся осматривать содержимое больших карманов «разгрузки». Два сдвоенных рожка к автомату – очень даже сгодятся~ Сто двадцать патронов плюс к тому, что у меня осталось~ Три гранаты к «подствольнику» – значит, предстоит и автоматами поменяться, поскольку мой автомат без подствольного гранатомета. Кусок овечьего сыра и половина лепешки в целлофановом пакете. Это очень ценная находка. Несуразно большой складной нож. Складные ножи мало пригодны для боя, но, в крайнем случае, и этот может сгодиться, поскольку оружием может стать все, даже простая палка или остро отточенный карандаш~ И еще в одном кармане нашлась плоская металлическая фляга~ Хорошо, если с водой, хотя в таких обычно водку носят. Но мне и водка сгодится, чтобы рану обмыть~ А потом можно будет во флягу и воды налить.

У меня просто не хватило бы карманов, в которые все это можно поместить, и я стал снимать с бандита «разгрузку», когда он пришел в сознание. Я почувствовал, что он пришел в сознание, по напряжению мышц, хотя глаза он еще не открыл. Но ситуацию оценил, ощутил боль в затылке и понял, что произошло. Он явно готовился сделать мне какую-то гадость, и я приготовился. Глаза открылись почти одновременно с тем, как начала подниматься его нога, чтобы ударить меня в пах. Я просто поставил блок голенью и нанес удар подготовленной лопаткой. Точно в лоб. Кость захрустела так громко, что я оглянулся – нет ли кого-то поблизости, кто этот звук услышит. Никого, к счастью, рядом не оказалось, иначе не обойтись бы без выстрелов, а выстрелы мне ни к чему, потому что без выстрелов я сумею нанести противнику больше урона, чем при обоюдной перестрелке. Автомат бандита, чтобы он не попал в руки еще кому-то, я отнес в сторону и спрятал в кустах. Хорошо бы, конечно, забрать с собой и оружие, чтобы потом, после освобождения пленников, и их вооружить. Но таскать с собой лишний груз, тем более ползать с лишним грузом – это мне не очень улыбалось~

* * *

Облачившись в «разгрузку» бандита, я даже чувствовать себя стал иначе. Вооруженным~

Обычно «разгрузку» поверх бронежилета надевают. У бандита бронежилета не было. Воевать в бронежилете без привычки вообще трудно – слишком он тяжел, и сначала кажешься себе неповоротливым, словно танк. Но я привычный к такому доспеху и, если бы подвернулся, не отказался бы от лишней защиты. А без бронежилета «разгрузка» с большими тяжелыми карманами висела на мне несуразно. Но все равно это было лучше, чем вообще не иметь карманов. А главное оружие, которое мне было необходимо для завершения задуманного, нашлось – малая саперная лопатка.

И я не стал долго задерживаться на месте, памятуя, что здесь, в последнем заслоне, еще кто-то должен быть. Но напрямую, перпендикулярно ручью и дорожному полотну, не пополз. Кратчайший путь не всегда бывает самым правильным. И я начал большой обход, мысленно очертив полукольцо своего маршрута, которым должен был обхватить весь возможный заслон. И добрался, таким образом, до самых крайних кустов, отстоящих от ручья на пару шагов. Почему-то снова очень захотелось пить, словно я вообще не пил сегодня. Опять начал трескаться язык во рту. Но я сдержал себя, хотя мысль промелькнула, что никто и не увидит, как я к ручью шагну, и, как оказалось, опасался я не напрасно. Следующий бандит встал на колени буквально в пяти шагах от меня и остервенело почесал себя под мышкой. Он так увлекся этим сладким занятием, что ничего вокруг не видел и не слышал. Грех было таким случаем не воспользоваться, тем более что лопатка была у меня в правой руке.

Разворот для удара я делал уже в прыжке, который начал после двух шагов разбега. Бандит какие-то звуки услышал, начал непонимающе и потому неторопливо оборачиваться и уже в последний критический момент увидел меня, но наклониться за автоматом не успел, потому что лопатка уже опускалась острой гранью на его голову, украшенную зеленой повязкой с надписью арабской вязью. Естественно, повторять удар не пришлось. Одного удара лопаткой хватает любому человеку, даже с самым крепким черепом. А уж если удар наносится в прыжке, когда к движению руки добавляется вес и стремительность падающего вперед тела, то и говорить не о чем. Меня интересовал бронежилет и содержимое карманов. Бронежилет мне понравился из-за своей легкости. Это явно было не изделие российской оборонной промышленности. Не могу сказать, как он будет пулю держать, но чувствуешь себя в таком уютно и почти комфортно. «Разгрузка», надетая поверх бронежилета, сидела гораздо лучше и даже почти стягивала сам бронежилет на левом боку, где у него отсутствовала липучая застежка. Оставался только небольшой просвет открытого тела, но нужно быть снайпером, чтобы в этот узкий просвет попасть. Из карманов «разгрузки» бандита я позаимствовал только кусок вареной баранины с хлебом и пучок перьев чеснока. Значит, обед мне обеспечен, да и, пожалуй, на ужин и на завтрак кое-что останется, поскольку обжорством я никогда не страдал и умел обходиться малыми порциями еды, необходимыми только для поддержания организма в боевом тонусе. Два сдвоенных рожка с патронами я посчитал лишним для себя грузом, но и оставлять их бандитам не захотел и потому вместе с автоматом унес в самые густые кусты и спрятал точно так же, как первый автомат. Две же стандартные гранаты «ВОГ-25» для «подствольника» и две гранаты «Ф-1» отлично уместились в карманах «разгрузки».

По моим прикидкам, на последней линии заграждения должен был остаться еще по крайней мере один человек, который перекрывал центр узкой полосы. И мне хотелось бы найти его, чтобы полностью уничтожить эту отдаленную от всех линию заграждения. По большому счету, не мешало бы допросить кого-то относительно места, где прячутся остальные пленники. Но сейчас захват живого противника и допрос его опасны, поскольку врагов у меня слишком много и с пленником больше шансов на них нарваться. Поэтому работать пока следует на количественное уменьшение врагов, то есть, говоря попросту, на банальное уничтожение. Они не хотят верить и никогда не поверят, что один спецназовец ГРУ, даже не офицер, а солдат, в состоянии полностью уничтожить весь джамаат Авдорхана Дидигова. А я в этом как раз уверен. В крайнем случае я смогу нагнать на них такого страха, что они будут передвигаться только в полном составе, не рискуя разделиться, и то с опаской. А возможно, вообще заблокируются в каком-то помещении и носа высовывать не будут. Но это будет потом, когда я узнаю, где содержатся пленники. Провести допрос можно всегда, и пока еще общий страх не пришел, всегда будет кого допросить.

* * *

Поиск предполагаемого третьего звена последнего заслона занял больше времени, чем поиск и уничтожение двух первых бандитов. У меня уже коленки и локти болеть начали, когда я нашел третьего. Он хорошо замаскировался и даже на голову себе что-то лохматое, изображающее куст, пристроил. Но, чтобы хорошо контролировать окружающую местность, наблюдателю всегда следует крутить головой, что выдает его, ибо ветки любого куста только по ветру клонятся, а не гуляют по кругу. По этому верчению я его и выследил. Бандит соблюдал осторожность, и мне пришлось долго подкрадываться к нему, чувствуя себя змеей. Я так и полз, представляя себя змеей, как учил нас старший лейтенант Скорняков. А змея умеет наносить смертельный удар. Один-единственный, но смертельный. А бандит словно бы чувствовал что-то неладное. При моем приближении его голова чуть ли не на триста шестьдесят градусов крутилась. И каждый поворот головы заставлял меня замирать. Но на дистанцию последнего рывка я все же вышел. И там, сбрасывая с себя напряжение, спросил не слишком громко:

– Ты не устал прятаться?

Он подпрыгнул, как я и ожидал.

И в этот момент лопатка пришла в движение. Дело было кончено быстро, потому что змея наносит только один смертельный удар.

* * *

Я опять спрятал оружие бандита и патроны, а себе забрал только провизию и стандартный армейский перевязочный пакет, который оказался мне очень кстати. Однако делать сразу перевязку не стал.

Кто-то из троих обладал каркающим голосом, но я так и не узнал, кто именно. Это меня, впрочем, не сильно расстраивало. Отыскивая третьего, я убедился, что четвертого в последнем заслоне нет. И потому мог чувствовать себя спокойно. Но сколько здесь еще заслонов, этого я не знал. Говоря честно, я слишком устал от долгой охоты за третьим бандитом, от напряжения и поиска. Начала болеть нога. В более здоровом состоянии, возможно, я и пошел бы ближе к посту, чтобы проверить ситуацию и поискать себе следующую жертву. Сейчас же искать никого не хотелось. Я вышел к ручью, минут пять полежал среди кустов, присматриваясь к дороге, к берегу и к кромке «зеленки», ничего подозрительного не заметил и только после этого быстро, хотя и неторопливо напился и вернулся в кусты. Там проверил флягу. В емкости была даже не водка, а крепчайший, может быть, даже чистый спирт. Не слишком жалея его, я снял свои самодельные бинты и промыл рану спиртом. Щипало сильно, пахло противно, но дезинфекция была необходима. Остатки спирта я выливать не стал, хотя сначала появилась такая мысль. Думал воды набрать. Но предположил, что, во-первых, и эту рану необходимо будет промыть вторично, и никто не гарантировал мне, что я не получу вторую или даже третью рану в дальнейшем. И тогда спирт может понадобиться. Флягу я пристроил в карман. А вот перевязочные пакеты меня интересовали больше, но мне попался только один. Разрезав штанину большим складным ножом, я наложил себе полноценную повязку. Так, конечно, будет лучше.