Читать книгу Главред: Назад в СССР. Книга 2 - Сергей Анатольевич Савинов, Сергей Савинов - Страница 6

Когда я в приподнятом настроении вышел из кабинета, меня перехватила взволнованная Валечка. Из ее сбивчивых пояснений я понял, что снятием с должности мои проблемы пока не заканчиваются. Оказывается, теперь я еще должен освободить жилплощадь!

– Квартира ведомственная, – виновато, будто это она сама выгоняла меня, говорила секретарша, – поэтому вам нужно сегодня ее освободить и сдать ключ. Так положено.

– Я все понимаю, Валечка, – успокоил я девушку. – Спасибо, что предупредили. Только можно, я сегодня перееду, а ключ принесу утром? Вечером ответственное мероприятие, я буду готовить статью, могу не успеть…

– Думаю, можно, – немного задумавшись, ответила та. – Вы только зайдите к Доброгубову, вам все равно нужно будет акт передачи подписать.

Я кивнул, и Валечка убежала, стуча каблучками, обратно в приемную. А мой путь лежал на третий этаж, в кабинет Сергея Саныча. Я приоткрыл створку двойной двери на тугой пружине, придержал ее, и все равно она грохнула, оглушая, наверное, все четыре этажа. Спустившись, я легко нашел нужную дверь и, постучав, вошел.

Доброгубов, заведуя автопарком, заодно временно замещал и настоящего завхоза – Гулина. Тот был в отпуске, и я как раз провалился в это время в самый его разгар. Впрочем, от лица того, кому я буду сдавать ключ от служебной квартиры, мало что зависит.

– Кашеваров? – Сергей Саныч, черноволосый и кареглазый, больше был похож на татарина, и сейчас, когда ему примерно тридцать пять, это сходство оказалось максимальным. – Заходи, Евгений Семеныч, у меня все готово. Ты уж меня извини, но я тут человек подневольный…

– Куда мне теперь? В Общагу? – уточнил я, подписывая протянутый мне Санычем листок.

– Слушай… – он задумался, прищурив свои и без того узкие глаза. – Я бы мог тебе предложить квартиру для командировочных, но есть подозрение, что Хватов сюда целый десант пришлет в скором времени.

– Не хочу тебя подставлять, – я улыбнулся, махнув рукой.

В кабинете Доброгубова все было завалено бумагами. Картонные папки «Дело» на столе, там же толстенная амбарная книга. Стакан с авторучками и карандашами, насквозь пропитанная заваркой кружка – все это стояло на небольшой стопке газет. Позади его продавленного дерматинового кресла цвета какао из детского сада высились деревянные полки с архивами. Сам кабинет был узким и длинным, как кишка, и в конце, у окна, стоял еще один такой же заваленный бумагами стол. Там обычно сидел Гулин, с которым Сергей Саныч соседствовал.

– На, держи, – Доброгубов протянул мне ключ с металлической биркой. На ней было выдавлено «А. И. Общ.», что вероятно означало «Андроповские известия. Общежитие». – Это на Пролетарской, дом восемь.

– Ух ты! – от неожиданности воскликнул я, понимая, что какое-то время буду жить рядом с «качалкой» Загораева. А потом вспомнил, о чем хотел попросить Саныча. – Слушай, а можно я ключ от квартиры завтра тебе принесу? Прямо с утра пораньше. Сегодня пока весь свой хлам перевезу, потом на День комсомола в ДК бежать сразу… Могу не успеть. Нормально?

– Да без проблем, Евгений Семеныч, – Доброгубов радушно махнул рукой.

– И еще, Саныч, – я понял, что есть кое-какая сложность. – У меня кот.

Не знаю, как бедный Васька перенесет переезд, но это как раз поправимо. А вот если его запретят брать с собой…

– Бери, только смотри, чтобы не набедокурил, – ответил Сергей Саныч, и у меня отлегло от сердца. – Давай я с тобой Олега отправлю, заодно поможет тебе все загрузить.

– Было бы замечательно, – кивнул я. – Спасибо, Саныч.

– Ты лучше возвращайся поскорее обратно, – опять махнул рукой Доброгубов. – С тобой нам лучше, чем с Хватовым.

– Спасибо за поддержку, – улыбнулся я, а Саныч уже крутил диск телефона, чтобы выдать задание нашему самому молодому водителю.

К своему теперь уже бывшему дому я подъехал с неожиданной тоской. Вот вроде бы и прожил тут всего пару недель, а ощущение, будто всю жизнь. Наверное, это сознание Кашеварова сейчас во мне эмоциями клокочет.

– Много вещей, Евгений Семенович? – уточнил Олег, глуша двигатель.

– Должно уместиться, – уклончиво ответил я, потому что, если честно, не знал, сколько у меня действительно своих предметов домашнего быта.

Не успели мы дойти до подъезда, как на глаза снова попался Густов. Интересно, где он работает?

– Семеныч! – окликнул он меня. – Ты что так рано?

– Переезжаю, Петь, – я улыбнулся, пожав плечами.

– Да ну! – искренне огорчился афганец. – Надолго? И куда?

– На Пролетарскую восемь, – ответил я. – Надеюсь, что всего лишь на месяц.

– Слушай, – подозрительно уставился на меня Густов. – Тебя что, из-за статьи этой, что ли, сняли? Да я им!..

– Тихо-тихо! – я выставил вперед руки. – Да, меня сняли, но я планирую вернуться. Не на того напали.

– Это ты правильно, Жень! – кипятился десантник. – Я… Мы вот что! Мы с моими сослуживцами письмо коллективное напишем! В райком! Краюхину! И Татарчуку в Калинин тоже напишем! Мы этого так не оставим! Сагайдачный! – вдруг крикнул он. – Игорь! Кашеварова из газеты поперли!

– Как же это так, Евгений Семенович? – мой второй сосед-летчик подошел ближе, поздоровался со всеми. – Непорядок. Может, помощь нужна?

– Спасибо, Игорь, – признаться, я был очень тронут. – Думаю, сам справлюсь.

– Письмо напиши в поддержку! – предложил Сагайдачному Густов. – Я сам во все инстанции буду писать, бумагами их завалю!

– Сделаю, – серьезно кивнул Игорь. – На меня можешь рассчитывать.

Сагайдачный пошел дальше по своим делам – я вспомнил, что он был в отпуске, поэтому его появление во дворе в середине дня меня не удивило. А вот Густов увязался за мной и Олегом, причем у этих двоих быстро завязался общий разговор, потому что наш водитель недавно дембельнулся из армии, и Петька сразу почувствовал себя старшим товарищем.

– А я, Семеныч, охранником на завод устроился, – сказал он мне, когда они с Олегом обсудили разницу службы на Дальнем Востоке и в Афганистане. – На сельхозтехнику.

Память Кашеварова снова зашевелилась и выдала мне небольшую историю: Петька Густов, вернувшись из Афганистана, первое время жестоко пил, даже в милицию попадал за дебоширство. Потом опомнился, попытался устроиться токарем, кем работал до армии, но выяснилось, что из-за контузии у него резко снизилась концентрация. Пришлось довольствоваться низкоквалифицированным трудом и оформлять инвалидность. Но Петька не унывал, и это радовало. А в этом непростом доме, где жили летчики вроде Сагайдачного, главреды вроде меня и парторги вроде Громыхиной, он прописался у дедушки, отставного военного, ветерана Великой Отечественной. Вот только что будет дальше? Как Петька переживет девяностые? Пойдет по кривой дорожке, как Загораев? Нет, если я взялся помогать людям, то делать это должен по максимуму. Надо только подумать, что я могу сделать.

– Рад за тебя, Петька, – искренне сказал я вслух и с грустью окинул взглядом квартиру. – Давайте начнем, что ли…

Память моего предшественника вновь услужливо подсказала, что я могу забрать. Книги, одежду, постельные и ванные принадлежности, кота Ваську и печатную машинку, которая, к счастью, оказалась моей собственной, а не конторской. Все это спокойно уместилось в «Волге», даже еще свободное пространство осталось, и мой питомец гордо водрузил себя на узел с простыней, подушкой и одеялом. Хороший все-таки у меня кот, спокойный.

Густов крепко пожал мне руку и ушел домой, готовиться к выходу на новую работу, а мы с Олегом двинулись в сторону моей новой жилплощади. Вот так, думал я, из служебной квартиры в общагу. С другой стороны, где наша не пропадала? Как говорится, наша пропадала везде. А еще я даже немного рад, что меня временно вернули с небес на землю. Как говорится, кто знает, как мокра вода, как страшен холод лютый, тот не оставит никогда прохожих без приюта[12]. И когда я снова окажусь на коне, то и своему соседу Петьке помогу – какая-никакая работа найдется. В конце концов, будет моим охранником, когда придут девяностые…

Дом номер восемь по Пролетарской оказался четырехэтажкой из белого силикатного кирпича. На входе нас с Олегом тормознула бойкая старушка, представившаяся Глафирой Степановной, местной комендантшей. Еще одна бабуля, Ираида Кирилловна, дежурила на вахте. Комендантша проверила мой паспорт и журналистское удостоверение, внимательно прочитала ордер от Доброгубова и лишь потом улыбнулась, параллельно велев вахтерше внести мое имя в список жильцов. К коту строгая старушка оказалась удивительно лояльна, даже погладила его и почесала за ушком. Только повторила пассаж нашего завгара по поводу того, чтобы «не набедокурил».

– У вас тринадцатая, – сказала мне Глафира Степановна, когда все необходимые формальности были соблюдены. – Это второй этаж, налево сейчас и по лестнице. И добро пожаловать!

– Спасибо, – поблагодарил я, и мы с водителем потащили мой скарб в новое жилище.

К счастью, общежитие оказалось квартирного типа. Помню, я бывал в таких в детстве и не понимал, в чем отличие от обычных жилых домов. Потом уже я сопоставил факты и начал разбираться – в любом общежитии есть как минимум вахта. А еще даже «квартирники» отличаются коридорной системой, где есть центральный вход, а номера идут по кругу. Позже, когда такие общаги начнут превращать в обычные жилые дома с подъездами, как в нашем старом доме по улице Шушенской, это станет настоящей головной болью для курьеров и таксистов. Вот как, например, догадаться, что первая квартира расположена во втором подъезде, а семьдесят седьмая – в первом? Так получалось из-за того, что секции перекрывались, из двух запасных выходов делались обычные подъезды, а нумерация квартир при этом не менялась.

В моей каморке оказался раздельный санузел, небольшая кухня с электроплитой и холодильником «Минск», а также, конечно, двадцатиметровая жилая комната. Для семейного человека тесновато, а вот нам с Васькой самое то. Я поблагодарил Севу за помощь и принялся распаковывать вещи. Ну, как распаковывать – скорее просто раскладывать связанное в узлы постельное белье и одежду, а еще разрезать бечевку, которой были скручены книжные стопки. Васька походил по квартире и завалился спать – никакого стресса от переезда, идеальный советский кот.

Я из любопытства заглянул в ванную комнату – стандартная чугунная ванна, выкрашенная эмалью, крохотная раковина со смесителем, над ней спартанское зеркало с подставкой для мыльно-рыльных принадлежностей. Стиральной машины не было, но Глафира Степановна что-то говорила о прачечной в правом крыле, так что справимся. В туалете меня тоже не ждало никаких открытий – стандартный советский унитаз с бачком под потолком и веревочкой смыва, за которую нужно было дергать. Все, как в моем детстве и в теперь уже бывшей служебной квартире Кашеварова.

– Ну что, Василий? – громко осведомился я, но кот не отреагировал, сопя в две дырочки. – Поеду я знакомиться с директором районного дома культуры. Правда, уже не как редактор, а как корреспондент.

Я проверил, что карманный «Панасоник» с чистой кассетой и карандаш с блокнотом при мне, и решительно вышел в коридор.